Инженером быть не просто

Глава 8 Пока продолжается зима…

А в пятницу мы уже никуда не пошли и отдыхали. И так нехило потрудились — и много музыки записали, и в кино удачно снялись. Теперь осталось лишь дожидаться результатов. Кстати, уже днём в четверг, пока мы снимались, в эфир были выпущены и песни в моём исполнении, и даже «Песенка кавалергарда». Ипполит Валерьянович, с разрешения Мотыля и своего начальства, постарался. Хотя, вполне оправданный шаг — и заранее будет подогрет немалый интерес к фильму, так и киношное начальство в Москве, возможно, не станет предпринимать слишком резких недружественных шагов. И песня, как бы не совсем пролетарская, во избежание разных кривотолков, сопровождалась интересным интервью самого режиссера, данным им Ленинградскому радио. Нет, про меня и песню там ничего не говорилось. Владимир Яковлевич кратко прошёлся насчёт съёмок и больше рассказал о декабристах и их жёнах. И, конечно, признался, что всегда сильно восхищался ими, конечно, декабристками, оттого и решился снять фильм именно про них и их самоотверженности. Что ни говори, эти женщины, хоть всё происходило немного иначе, чем в фильме — одни декабристки поехали к мужьям одиннадцать, а не три, были достойны уважения и восхищения. Даже француженки.

Само собой, разрешение на интервью всё-таки исходило свыше — похоже, оказать помощь Мотылю решил сам Романов! Хоть и сложилось негласное мнение, что он не совсем «обожал» евреев, но это было откровенной клеветой. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС вряд ли разделял людей на них и других. Скорее всего, просто первые слишком отмечались антисоветчиной, и приходилось на них реагировать. Я и сам хорошо это знал и видел.

Конечно, в эфир были выпущены и песни в исполнении самого маэстро и моей тёти. Они как раз им подходили. Так что, и Ипполит Валерьянович, и моя тётя Светлана теперь точно останутся в истории нашей страны. Новые песни как бы превращали их в заметных деятелей советской культуры.

И, вообще, «Домик на окраине» сразу же навевал мысли о моём родном Кириши. В пятницу к нам посыпались звонки отттуда, и даже от городского и районного начальства, и они вдруг поспешили мне заверить, что мой дом ни за что не будет снесён. Мол, пока нет и планов застройки микрорайона высотными домами. И, оказывается, звонили даже Ипполиту Валерьяновичу и тёте Светлане, что они, в свою очередь, позвонили мне:

— Слава, а ты молодец! Такая интересная песня получилась.

Отдельно выговорился маэстро:

— Слава, знаешь, теперь я точно знаю, что наше радио слушают по всей области и даже разное начальство! В Кириши однозначно!

Конечно, слушают. Ленинградское радио сейчас было сильно популярным. Ипполит Валерьянович сообщил, что были звонки из Финляндии и других стран Скандинавии и Европы тоже. Кстати, и нам тайные слушатели забугорных «голосов» из Эстрадного оркестра рассказали, что шестого апреля группа ABBA победила на конкурсе Eurovision в Брайтоне. Ну, всё, теперь начнётся их восхождение на вершину. А я пока ни одной их песни не присвоил! Непорядок. А ведь Николай немного знал их репертуар и неплохо освоил его часть. Он тоже являлся поклонником этой группы, хоть и не страстным.

Но сейчас мы с Ингой в мире явно были популярнее и ABBA. Надо же, ярые поклонники и поклонницы моей жены из заграницы всё время просили ставить в эфир что-нибудь в её исполнении. И, конечно, редакция Ленинградского радио ставила — прежде всего, «Je T’Aime», «Woman in love» и «Say You’ll Never». Само собой, ещё «Angel Of Love» и «Midnight Dancer». И, надо же, «Hasta Siempre, Comandante»! Эту песню даже просили передавать чаще других! Само собой, передавали и песни в её исполнении на русском языке. Моя жена, оказалось, полюбилась за границей многим радиослушателям. Меня самого столько, как её, не просили! Ну, у меня и голос не как у Валерия Ободзинского или Льва Лещенко! Хотя, я тоже достаточно был популярен. Само собой, просили и Ирму, и Инессу, и младшая была намного и популярнее. Хотя, и у неё голос хороший — вырастет, многих мужчин с ума сводить будет!

А так, мне и самому не хотелось трогать милый дом Вячеслава. Он являлся важной частичкой, связывающим меня с этим миром. Пока там проживала, вместе с мужем Алексеем Григорьевичем, моя троюродная тётя Софья Владимировна, происходившая, как и моя мама, тоже из дворян Переверзевых. И у неё сегодня как раз был день рождения! И сейчас она находилась в нашем родовом доме и, судя по голосам поблизости, принимала гостей:

— Тётя Софа, позволь поздравить тебя с днём рождения! Мы все тут, дома, рады слышать твой бодрый голос и желаем тебе всего наилучшего, счастья, успехов и крепкого здоровья! И со мной, Ингой и нашими детьми всё в порядке! Никита и Наташа всё желают ещё немного поиграть и никак не ложатся спать.

— Спасибо, Слава! Жаль, что вы пока не можете навестить нас. Ничего, ждём позже, когда потеплеет и всё позеленеет. А мы тут всё время слушаем наше Ленинградское радио. Оторваться не можем, всё ваши песни передают. Молодцы! И, знаешь, нас вдруг навестило районное и городское начальство и завалило меня подарками! Ещё и сказали, что наш дом теперь подлежит охране как памятник истории и нашей северной архитектуры. Мол, резные украшения на нём уникальны. Да, Василий постарался на славу. Конечно, всё из-за тебя. В общем, Слава, держись там и продолжай так и далее!

И мне осталось лишь сказать:

— Спасибо, тётя Софа! За мной не заржавеет!

Ну а далее мы перешли к обсуждению наших житейских дел. Да, приятно было пообщаться с тётей. Сразу на душе сильно полегчало. Словно прикоснулся к живительному источнику.

Само собой, из-за записи и съёмок нам было не до телевизора. Как раз в эти дни в Хельсинки шёл очередной чемпионат мира по хоккею с шайбой, где сборная Советского Союза успела победить сборную ГДР со счётом 5:0, финнов — 7:1 и поляков — 8:3. Но зато в четвёртой игре она уступила сборной Чехословакии со счётом 6:0, и этот позор вечером в среду, в шесть часов, видел по телевизору весь Советский Союз! Какие-то события происходили в Лаосе и Эфиопии, но они, хоть и были важны, на весь мир особое влияние не оказывали, и мы за ними почти не следили. А ещё, оказалось, что десятого апреля члену Политбюро ЦК КПСС, первому заместителю Предсовмина СССР товарищу Кириллу Мазурову исполнилось семьдесят лет, и по этому случаю ему присвоили высокое звание Героя Социалистического Труда. Но и это события, отметившись в памяти, тихо прошло мимо нас. Если честно, к членам и самому Политбюро у простых людей как раз сейчас начало копиться раздражение. Слишком многие там имели большой возраст. Если ещё и Леонид Ильич слишком сильно заболеет, то во что всё выльется, сказать было трудно. Во всяком случае, хоть люди всё понимали, но это им не слишком нравилось.

Конечно, мы как бы отвели на запись и съёмки лишь несколько дней, но они поднимали нас на очередную ступень. Мои женщины были сильно довольны. Я уже воспринимал Ирму и Инессу членами своей семьи, чуть ли не сёстрами. Песни в их исполнении тоже всё время просили пускать в эфир.

А ещё в пятницу же позвонил и Боярский:

— Вячеслав, спасибо! Сам удивлён, но обе песни тепло приняты радиослушателями. Я их уже несколько раз исполнил перед своими друзьями и съёмочными группами. Просили показать и песни, что войдут в фильм, и никому из просителей не смог отказать.

Я милостиво как бы дал согласие. Да, пусть исполняет, что хочет, и перед кем желает. Даже на своих концертах. С моей стороны, никому и никогда никаких ограничений не было и не будет. Если что, уже сам Мотыль поставит его на место. Конечно, Михаил намекнул и на дальнейшее сотрудничество, но сейчас я лишь сообщил ему, что из-за болезни сильно переутомился, и мне требуется некоторое время для восстановления. Мне ведь надо было готовиться, хоть они сами пока и не давали знать о себе, и к записи с немцами. Она была для меня намного важнее и, чего уж скрывать, доходнее. Похоже, что переговоры просто ещё не завершились. И, как только всё согласуют, нам с Ингой и её сёстрами придётся сразу же и резко включиться в работу. Так что, ждём и готовимся.

Нет, случился и интересный звонок. Я сам не поверил, но в эту же пятницу, уже ближе к вечеру, мне вдруг позвонил Лёва Кляймиц, ну, да, заместитель художественного руководителя «Ласкового мая»:

— Вячеслав, мы с Вами до этого не сталкивались, но друг о друге много наслышаны. — Что же, я спокойно подтвердил, что так. — Влад, конечно, из Москвы, но мы-то с Вами из Ленинграда и даже родились здесь. — Надо же, а Лёва-то не так прост, если даже об этом знает. Многие считали, что я родом из Кириши. Но у меня в свидетельстве о рождении был указан именно Ленинград. — Во-первых, разрешите пожелать Вам крепкого здоровья и дальнейших успехов. В эти дни по нашему радио вовсю передают Ваши новые песни. Нам бы хотелось включить их в свой репертуар, особенно «Заповедную страну» и «Ёжика». Тем более, хоть наш ансамбль создавал Савелий, но это же Вы стояли за его спиной. Так что, ВИА, в некотором смысле, и Ваш.

Да, тут Лёва попал в точку. Хоть мы и отошли от дел «Ласкового мая», но вся наша семья не переставала следить за «Ласковым маем». Так что, я и сам, и Инга, и девочки охотно разрешили ансамблю использовать все наши песни, какие там только пожелают. Ну, разрешение, в принципе, и не требовалось, но приятно было, что о нас помнят.

— И, да, Вячеслав, мы в ансамбле с радостью прослушали интервью Владимира Яковлевича Мотыля. Знаете, нас в марте тоже привлекали к массовкам при съёмках, когда снимали на площади само восстание, конечно, в качестве разных зевак. — Ну, само собой, где разные важные события, там без зрителей никак. Наверняка там, когда случилось восстание, и детворы тоже было полно? — «Песенка кавалергарда» уже сейчас всем сильно понравилась. И мы надеемся, что вы все как-нибудь посетите наши концерты.

Да, приятно слышать, хоть и незаслуженно, хорошие слова в свой адрес. Я не слишком был подвержен к воздействию лести, но тут решил как бы немного прогнуться, пообещав Лёве, конечно, уже позже, пару новых песен для ансамбля. Мне это нетрудно, тем более, всё не своё, так и, хоть как, ВИА надо поддерживать. Пусть другие композиторы желают больших денег, а я могу и бесплатно работать. Мне всё же и грехи свои тяжкие как-то отмаливать надо. Да, главным является спасение Советского Союза, но это, как я вижу, непросто и не совсем получается. Да, похоже, что исторические процессы всё же имеют большую инертность, и одному мелкому букашке, пусть и не бабочке Брэдбери, не просто на них повлиять. Но, с другой стороны, и и у меня не всё так безнадёжно. Я тоже уже что-то, особенно кое-кого, «сдвинул» с места. Если ничего не случится, и других скину…

— Э, приятно было, Лев, с Вами пообщаться. Большое спасибо за приглашение. Прямо сейчас не обещаем, но, думаю, что позже, как немного поправлюсь, мы точно навестим «Ласковый май».

Ну, да, почему бы и нет? Мы же с Ингой сейчас тоже работники Кировского завода. Может, и наши дети будут ходить в Дом культуры имени Газа и заниматься там в каком-нибудь кружке?

В субботу и воскресенье мы с Ингой и её сёстры уже отдыхали. Даже телевизор дружно посмотрели. Нас привлёк фильм «Анискин и фантомас». И ещё хоккей. Тем более, после разгромного поражения от сборной Чехословакии наши хоккеисты сумели собраться и в субботу одолели шведов — 3:1, хоть и с трудом. И ещё мы оба дня все вместе гуляли с детьми, и довольно долго. Устали дома сидеть. А то, если и выходили на улицу, но ненадолго. Хотя, оттого, что наши доблестные «органы» просили не слишком отсвечивать, как бы в целях нашей же безопасности, то и не мелькали. Мы послушые — и законов СССР не нарушаем, и против советской власти ничего не замышляем, и даже камней за пазухой не держим. В начале апреля температура днём поднималась и до десяти градусов, в начале этой недели она упала до нуля, а сейчас немного, до пяти, поднялась. Тем не менее, ночью имели место и лёгкие заморозки. Да, слякотно и не совсем удобно гулять с детьми, но, что поделаешь, в Ленинграде всегда так было и будет. Места тут такие, как говорится, с умеренным и переменным климатом. Хотя, согласно прогнозам погоды, такая температура продержится почти до конца месяца. И там уже должно резко потеплеть. Так что, немного осталось…

А в понедельник я вышел на работу. Можно было попросить врачей и просидеть дома ещё неделю, но не стал. Неудобно было, так и требовалось начать полноценную жизнь. Хотя, с удовольствием бы поехали бы куда-нибудь отдыхать, но у нас это никак не получалось. Если честно, всё из-за сложностей в нашей семейной жизни. Мы с Ингой эти два года провели очень напряжённо. Ладно, что сейчас как бы всё успокоились и пришло в норму. Но я, если честно, всё же гадал, надолго ли?

Само собой, в отделе товаров народного потребления меня встретили радостно. Я числился там инженером-технологом. Хотя, сейчас отдел и его цех, как ни странно, выпускали лишь изделия, разработанные мной. Но, вообще-то, оказалось, что за время моего вынужденного отсутствия их производство было быстро переведено, и с увеличением количества выпускаемой продукции, на другие предприятия. Ладно, что они все располагались в РСФСР. Мне, хоть многим и нравилось, не хотелось мотаться по командировкам по всему Советскому Союзу, так и знал, что в других местах качество выпускаемой продукции сразу бы упало. И сейчас сотрудники отдела занимались передачей нужных документов. Кто-то был отправлен и в срочную командировку. Я, если честно, охотно съездил бы разве что в Чебоксары. Но там, вроде, на одном важном военном заводе, хорошо знакомом Николаю, выпускающем, как он знал, взрывчатку и ещё авиабомбы, началось лишь производство стиральных машин. Они были неплохо освоены, и моё вмешательство не требовалось.

А сейчас отдел сосредоточился на производстве посудомоек и, надо же, чемоданов и прочих тележек на колёсиках. Ну, тут было всё понятно. Во-первых, посудомойки являлись достаточно сложными изделиями. И, во-вторых, Ленинград никак не мог остаться без столь нужных изделий, как новомодные чемоданы и тележки. Они сейчас были сильно востребованы и являлись страшным дефицитом. Их производство в Кириши, хоть и срочно, лишь налаживалось. Правда, направить меня туда в командировку никто не собирался. Изделия были не столь сложными, и вмешательство их разработчика просто не требовалось. И от меня ждали нового изделия, ну, да, кухонного комбайна, точнее, целой серии его модификаций.

Первый день у меня ушёл на знакомство с производством. Надо было проверить, какое оборудование осталось, и кто из прежних работников, помогавших мне, в наличии. Нет, все они оказались на месте. Ценными кадрами никто не разбрасывается. Главное, Володя и Стас тоже продолжали работать в отделе.

— Ребята, передайте привет Вере и Агнессе. Мы с Ингой ждём вас в гости. Надеюсь, Славик и Аэлита прекрасно себя чувствуют? А то я их уже давно не видел.

Ну, да, точно не видел. Весь март пролежал в больнице, а после выписки мы никуда не ходили. Обе семьи теперь жили недалеко от нас, хоть и не в отдельных квартирах, как мы. Они делили одну, четырёхкомнатную, пополам. Так что, имели вполне подходящие условия для своих детей. Но скоро могли и переехать в новое жильё. Оно усиленно строилось. Кировский завод тут был на особом счету.

— У нас всё нормально, Слава. Жаль, конечно, что с тобой так случилось, но кто же ожидал? Ладно, что Видова из ансамбля и даже Ленинграда куда-то на Урал убрали, но, по слухам, он теперь не в стукачах, а даже в кадры перешёл. И тут, в отделе и цехе, новые люди появились, похоже, кто-то из них тоже из стукачей. Так что, Слава, хоть ты и свой, но придётся тебе быть осторожным.