Искатель: Проклятие Древней крови

Глава II. Письмо для Бродэка

Рваные дыры в кучевых грязно-серых облаках напоминали Щенку о запаршивевших овцах. У него чесались руки найти лестницу подлиннее, взобраться повыше и сбрить вислые лохмотья над черным морем. А что, занятие ничем не хуже, чем разглядывать сквозь слуховое окошко хмурое небо, искать задницей занозы и ждать, пока Старый Лис сменит гнев на милость.

Больное горло саднило, в правом боку давала о себе знать отбитая печенка, а левый глаз распух после недавней драки. Чтобы занять руки полезным делом, Щенок крутил в пальцах перекидной нож. Хотелось научиться выхватывать перо даже быстрее, чем Волк, но не доставало опыта: узкий нож после неудачного кульбита вырвался из пальцев и серебряной стрелой сверкнул вниз. Чуткое ухо Щенка уловило, как нож с глухим звуком воткнулся в деревянный настил.

– Да штоб тебя, холера!.. – Щенок повозился, насколько позволяла веревка, свесился с потолочной балки и крикнул, без особой надежды, что его кто-то услышит и тем паче послушает: – Дайте чо-нить пожрать, чо-ли! Я грю, брюхо к позвонкам прилипло, слышь?..

Разумеется, ему никто не ответил. Щенок от души сплюнул, но этого ему показалось мало, чтобы выразить свое отношение к методам обучения, принятым в Ночной гильдии.

– Да штоб вас всех разом да в одно и то же место! – сорвался он, устав прислушиваться к безучастной тишине. – Задрали! Не дадите пожрать – слезу и сам возьму!

Он опять повозился, чтобы ненароком не сверзиться, и затих. Навострил слух с болезненной гримасой на подвижном смуглом лице.

– Ну всё! Вы у меня вот уже где все, – Щенок стукнул ребром ладони у основания шеи. – Правила, законы – затолкайте себе в задницу, да поглубже! Я сматываю. Ненавижу этот унылый вонючий городишко, ненавижу!

«Ненавижу!» – отозвалась затхлая тьма.

«Ненавижу, когда на меня не обращают внимания», – эти слова рвались из больной груди, но Щенок удержал их внутри. Горькие слова застряли комком в горле, он подавился ими, поперхнулся и потом долго и тщетно пытался откашляться. Ядовитый воздух проклятого Белого города разъедал легкие и заставлял глаза слезиться. Не раз и не два Щенок жалел, что увязался за Волком. Пошёл бы он, этот Волк! Пошли бы они все единым строем да прямиком Владетелю в зад!

Щенок безуспешно подёргал хитрый узел на веревке, что впилась в горло, но тот не поддался. На ощупь он напоминал что-то из морских узлов, из тех, что смертельной хваткой держат снасти, но если знать их секрет, развязываются едва ли не сами собой. Знать бы, в чем секрет!..

– Ну спускайся, раз решил.

Негромкий хриплый голос застал Щенка врасплох. Он вцепился лодыжками в балку, которая, казалось, взбрыкнула. Прижался щекой к старой древесине, чтобы тот, кто вошел в амбар, видел покаянное выражение на смуглом лице.

– Волк! Слышь, я грю, понял всё, осознал! Вишь, сижу, как приказано, не сбёг, хотя нож при мне… ну, был. Упал. Высоко же, вот и упал. Ты скажи, хватит с меня, ага? Я же осознал, честна!

– Что осознал? – Волк запрокинул голову. Он был одет в новый черный мундир элитной части риорской гвардии: королевский корпус. На рукавах не нашлось знаков отличия, но Щенок не удивился бы и нашивке сотника. Не таков человек был Волк, чтобы останавливаться перед невозможным.

– Всё! Ваще все осознал, Волк! Не уходи тока. Меня без тебя в гильдии тока что в ведро с помоями носом не тыкают. Вишь, посадили на балку, учат, типа. Жрать не дают, пить не дают. Сдохну тут без тебя, а они не снимут даже!

– Ну сиди, раз учат. Глядишь, научат не хуже, чем меня в свое время, – усмехнулся Волк.

Щенок затосковал из-за того, что никак не мог найти слов, чтобы рассказать Волку, насколько паршиво его учат. От такой науки только ребра потом болят, а умения не прибавляется.

«Да я был куда лучшим вором, пока ты меня к Старику не привел», – подумал он. – «Щипал кошельки у зевак в О-Диура, весь день свободен был. И никто меня, как собаку, не бил, на привязь не садил».

Волк подошел ближе, носком начищенного сапога сдвинул в сторону пучок сена. Наклонился и выдернул нож из доски, покрутил в пальцах, попробовал ногтем остроту.

– Дело есть, Щенок. На Каменщиках вчера объявился малефикар. Сегодня видел его рядом с Управлением. Мне недосуг с этим разбираться, своих дел по горло.

Щенок провел сухим языком по обветренным губам.

– Рыжий? А с ним ещё тётка?

Волк поднял брови, будто удивился. Помолчал с минуту, раздумывая, а потом вынес приговор:

– Выследи, где прячутся, и убей.

– Отпустишь? – с отчаянной надеждой уточнил Щенок.

– Отсидишь положенное и приступай, – будничным тоном распорядился Волк.

Общий рабочий зал, заставленный шкафами и письменными столами, этим утром напоминал растревоженный улей. Сердитые голоса сливались для Игни в нескончаемый монотонный гул. Стоило открыть дверь, как его едва не сбил с ног искатель с камерой Ракуса под мышкой. Только привычка держать равновесие в любой ситуации спасла чашку чая на подносе и конверт, прижатый блюдцем.

Искатель сдернул с крючка на стене объемный красный шарф, небрежно накинул на шею и, буркнув неразборчиво витиеватое местное извинение с общим смыслом: «я всецело виноват и безмерно сожалею», с топотом скатился вниз по лестнице. Игни проводил его озадаченным взглядом.

– Бродэк! Что у вас за цифры в этой колонке? – громовым голосом вопрошал шеф. – Откуда?

Дверь в кабинет шефа была распахнута настежь: так же, как и двери кураторов. Искатели с бумагами в руках, с чашками чая, со снимками сновали туда-сюда, собирались группами и обсуждали что-то насчет короля или корабля – Игни никак не мог уловить нюансы в произношении. Он не стал дольше задерживаться на пороге, где его опять могли случайно или намеренно толкнуть. С опаской поглядывая в сторону кабинета шефа, откуда продолжали доноситься громкие вопросы касательно неизвестно откуда взявшихся цифр, Игни по стеночке пробрался к заваленному папками столу рядом с уборной. Локтем сдвинул накренившуюся стопку ближе к краю, поставил на свободное место поднос с чаем. Снял плащ и повесил на ручку открытого шкафа, забитого под завязку такими же бумажными папками на завязках.

Насколько Игни успел изучить приметы, погода в Чайном домике сейчас стояла такая, что за безделье могли и по голове настучать. Поэтому он сразу же снял верхнюю папку с накренившейся набок внушительной стопки, открыл и уставился на столбики с цифрами. наугад вытянул свободную магическую самописку, потряс от души, чтобы чернила вытекали лучше, и приступил к отчету. Дорогой чай стоял рядом и притягивал взгляд. Игни вдохнул знакомый аромат коричных палочек, которые обеспечили половину заоблачной цены чашки.

Двадцать риен! Уму непостижимо! Хозяйка дома в Среднем городе за месяц просила восемьдесят. Правда, они выкупили не весь дом, а только одну комнату на двоих с правом пользоваться общими помещениями, но зато это не какая-то халупа в Нижнем городе, а вполне приличный дом недалеко от Управления! И вообще, когда твое жалование всего шестьдесят риен в декаду, такой чай лучше даже не нюхать. Доставка по тракту еще… Игни отвлекся, вспоминая, как летит из-под лошадиных копыт сухая земля. Нос тут же зачесался от навязчивого призрака пыли, и горло сдавил комок – не вдруг сглотнешь.

Игни поставил недопитый чай на стол. Ничего себе, купил воспоминания о родине за двадцать риен! Как бы теперь прогнать эти непрошенные образы…

– Рыжий, от кого прячешься? – заговорщическим шепотом спросил Тиро Риамен. Игни озадаченно поморгал, раздумывая, как так вышло, что он пропустил появление коллеги рядом с собой. Он мельком глянул на забинтованную ладонь и поморщился, списав рассеянность на отравление.

Тиро Риамен вывернул шею, чтобы заглянуть в документы, над которыми работал стажер. Он буквально на днях закончил свою трехмесячную стажировку и еще не определился, задирать нос перед Игни или относиться к нему по-свойски.

– Да вот, – неопределенно отозвался Игни и решил перевести тему, – Ламеш привёз чай из тех мест, откуда я родом. Хочешь?

Тиро взял чашку обеими руками, как тут принято, и сунул в неё нос.

– Отличный чай, крепкий, как я люблю. Тебя, кстати, Бродэк спрашивал… Погоди, не вскакивай. Он сейчас у шефа. Ты как вообще? Давно тебя не видел в этой суматохе.

Игни пожал плечами.

– Это у вас суматоха, заговоры и расследования. А я стажёр, сижу тут, бумажки за прошлый год сортирую, – с плохо скрытой завистью вздохнул он.

Тиро залпом допил чай, поставил пустую чашку на стол и хлопнул Игни по плечу.

– Не кисни, брат! Тебе хоть не пришлось пять лет газеты продавать, да еще и за половину смешного жалования, почитай даром. Да-да, я тут с малолетства бегаю, – Тиро весело подмигнул потрясенному Игни. – Лет с двенадцати папаша определил меня под начало мастера Фарелла. «Семье нужен свой человек среди искателей», – говорил он. Ну и деньжата-то лишними ему не показались, как я думаю, – с какой-то злой радостью хохотнул Тиро. – Записал меня сразу на пять лет. Про патенты на службу слыхал?

Игни слышал краем уха о том, что король Эриен придумал оригинальный способ бороться с безработицей, который хоть как-то помогал людям сводить концы с концами, но предпочел сделать вид, что впервые слышит. Он считал, что быстрее разберется в ситуации, если будет собирать информацию из всех доступных источников.

– Не слыхал? – Тиро озадаченно почесал за ухом. Простые вещи трудно так сходу сформулировать, чтобы объяснить чужаку, но он постарался в двух словах описать механизм получения кабального контракта, помогая себе жестами. – Деньги кучкой получил: половину или треть от пятилетнего контракта, а потом отрабатываешь, как гвардеец, пока договор не истечёт. Оплачивают тебе работу не раз в декаду, а раз в три – не больше, чем в договоре указано. Многие так делают, когда деньги срочно нужны, да и ради гарантий, что не уволят тебя, продержат положенный срок. Опять же – пачку денег на патент из фонда выделяют, работодателям проще поднять эту ссуду, чем каждую декаду оклад выкраивать.

– А почему мне патент не предложили? – заинтересовался Игни, мгновенно нарисовав в воображении половину пятилетнего оклада искателя. Сумма выходила внушительной и хотелось располагать ею вот прямо сейчас, когда она нужнее всего.

– Это для «синих» – обычное дело, а мы искатели, – отмахнулся Тиро. Заметил недоумение на веснушчатом лице рыжего стажера и снисходительно пояснил. – Ты подумай сам, брат, что будет, если «белому воротничку», – риорец выразительно расправил идеально белый воротник рубашки, – дать контракт на пять лет с гарантией, что не уволят, да посадить на половину жалования? Мы не гвардейцы, нам премии за задержания городское Управление не выписывает. Если только шеф расщедрится…

Тиро опасливо покосился в сторону открытых дверей кабинета мастера Фарелла и поспешил сменить тему, будто опасался, что его крамольные слова дойдут до ушей того, кому в лицо он такое поостерегся бы говорить.

– Так вот, кучку-то мой сиятельный папаша забрал на какие-то свои делишки, да все равно обставить, как надо, не сумел и свалил. Только родовитую фамилию нам с матерью и сестрой на память оставил. Ну, туда ему и дорога… А твой отец где? Никогда не слыхал, чтобы ты о нем упоминал, – хоть Тиро и был вчерашним стажёром, а выучка искателей в него уже намертво въелась. Манеру вести беседу в нужном русле и задавать вопросы, на которые невозможно не ответить, он с успехом перенял у опытных коллег.

– Его больше нет, – сухо ответил Игни. – И он был достойным человеком.

Тиро примирительно выставил ладони перед собой.

– Спокойно, брат, не закипай. Смотрю, вы и впрямь горячий народ, огнепоклонники.

Игни проглотил оскорбление, убедив себя, что проще притвориться глухим, чем расхлебывать последствия драки с одним из старших коллег. «Хотя разве Тиро на самом деле старше? Он выглядит так, будто только вчера диплом из школы принес. Если подумать, с двенадцати… пять лет на патенте плюс три месяца стажировка – как раз семнадцать-восемнадцать ему и есть», – Игни напомнил себе, что отец учил быть снисходительным к младшим и расслабился, даже слегка растянул губы в улыбке. В конце концов, «братом» его здесь звал только Тиро. Фамильярность, конечно, но что-то в этом обращении подкупало.

– Где там рыжий запропал? – высокий брюнет с седыми висками заглянул в закуток Игни. Увидел, что молодые искатели вместо того, чтобы работать, чешут языками, немедленно придумал обоим занятие. Для стажера даже два: зайти к Бродэку, а после – сбегать в типографию, отнести для наборщика новые гранки.

Тиро вытянулся стрункой перед своим куратором, господином Данно. Небрежно кивнул Игни и ушёл.

Игни накинул плащ на сгиб локтя – бегать в соседнее здание в одном пиджаке он считал ниже своего достоинства. Подхватил запечатанный конверт и, лавируя между письменными столами, подошел к кабинету куратора расследований служебных злоупотреблений и казнокрадства. Дверь была распахнута настежь. Внутри, расположившись на диванчике и креслах, сидели несколько искателей и сам куратор Матьяс Бродэк, который трясущимися руками раскуривал трубку. Игни нерешительно встал рядом с дверным проемом, раздумывая, как лучше поступить: постучать и прервать разговор старших или дождаться, пока сами заметят и позовут.

Решил ждать, но быстро пожалел об этом. На него не смотрели, будто он был пустым местом. Демонстративно переглядывались между собой, обнося стажера вниманием, указывая ему место у порога. Игни стиснул челюсти, хотя хотелось смять конверт в кулаке.

– Давно ли вы начали курить, Матьяс? А как же ваша беременная супруга? – нарушил тишину один из искателей отдела расследований. Сам звук этого медового голоса выводил Игни из себя, а уж в сочетании с тем, что вместо того, чтобы обратить внимание куратора на то, что стажер ждет приглашения у двери, разговаривать о личных делах!.. Игни глубоко вдохнул и медленно выдохнул, не забывая считать про себя.

– Вы видите здесь мою беременную супругу, Доурелл? – резко переспросил Бродэк. Игни обратил внимание, что он назвал искателя родовым именем, но не добавил необходимого вежливого обращения.

– Нет, но…

– Она увезла детей к родне, в Арду. Но и в Арде они не задержатся. А почему вы интересуетесь местонахождением моей семьи, Доурелл? – с угрозой в голосе уточнил куратор.

– Я не… я вовсе не… – Доурелл обернулся к Игни, будто рассчитывая, что тот подскажет ему нужную реплику. В этот момент стажера, наконец, заметили все.

– Стажёр! – Матьяс Бродэк не дал своему сотруднику договорить, вскочил из кресла и подошел к Игни. Выхватил конверт из протянутой руки, хорошенько рассмотрел со всех сторон. Распечатал письмо. Сгреб за воротник и затащил посыльного внутрь кабинета. Закрыл дверь. Уставился страшными ореховыми глазами на Игни.

– Кто принес это письмо?

– Я не знаю, господин, – Игни был сбит с толку той бурей, которая внезапно обрушилась на его голову. Что он сделал не так? Впрочем, он немедленно понял, что. Всего мгновением раньше, чем Матьяс открыл рот.

– Ты не спросил у Ламеша, кто принес это письмо, стажер? – опасно спокойным голосом, за которым с каждым словом прорывалось все больше яростного негодования, спросил куратор.

Игни понял, что любая последующая реплика будет только увеличивать вероятность его отставки, и второй раз за последние полчаса пожалел, что ему не предложили заключить договор на пять лет.

– Я сейчас узнаю, господин, – поспешно пообещал он и, получив свободу, выскочил из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь.

Господин Ламеш благожелательно улыбнулся Игни, когда тот вскарабкался на высокий стул рядом со стойкой. Каждая морщинка на приятном лице южанина говорила о том, как он рад видеть Игни, а уж когда парень поставил перед собой пустую чашку и поблагодарил за чай, то старый мастер и вовсе растаял.

– Кто принес письмо для господина Бродэка? – Игни открыл блокнот на второй странице и приготовил перо-самописку, чтобы записать имя или приметы курьера.

– А не знаю, сынок, – безмятежно ответил старик, снисходительно глядя на вытянувшееся лицо стажёра. – Утром прихожу, а письмо в дверную щель вставлено. Я глянул на подпись да подобрал, чтобы передать.

Игни сжал в кулаке самописку, едва не переломил деревянную ручку пополам. Он-то даже не посмотрел, что было написано на конверте. А еще шляпу надел! Искатель, называется…

– Ай, молодой человек, нехорошо у мастера Ламеша с таким кислым видом в лавке сидеть! У меня весь чай заплесневеет. Давай я тебе сейчас особенный состав заварю, от него мигом на сердце грусть развеется. Дом родной вспомнишь, да как босоногий по лугам вашим и по горам бегал.

Игни отодвинулся. Ножки стула скрипнули о деревянный пол.

– Мне бы лучше такой чай, от которого ум прибавляется да проницательность, мастер Ламеш, – печально пошутил стажер, привычно подстраиваясь под витиеватую, почти поэтическую манеру о-диурцев вести светскую беседу. – Сердце у меня сейчас сжимается не от тоски по дому, а от страха перед господином Бродэком. Он ждет от меня ответ на свой вопрос, а что я ему скажу?

– Есть и такой чай, как же не быть такому в Чайном домике? Думаешь, ты первый искатель, который не задал вовремя нужный вопрос? Ии, сынок, ты из них далеко не самый безнадежный. Большое у тебя будущее. Давай чай тебе нужный заварим, а потом по чаинкам погадаем. Спросим у них, кто принес ту бумагу, да зачем. То-то Бродэк удивится, когда ты к нему со всеми ответами придешь, а?

Игни усмехнулся. Встал, одёрнул плащ, поправил шляпу.

– Спасибо, мастер Ламеш. Боюсь, не по карману мне ваш чай, тем более волшебный. Придётся своим умом до всего доходить. Начну с того, что спрошу у чистильщика, не видел ли он, кто топтался с утра пораньше у дверей Чайного домика.

– А ты привык без магии обходиться, да? – быстро спросил старик, глянул так проницательно, да еще исподлобья, что Игни показалась подозрительной подобная реакция и неожиданный вопрос, не относящийся к теме разговора. Он не стал опять садиться на стул: положил локти на столешницу и наклонился ближе к хозяину чайной.

– Допустим, привык обходиться. А почему вы спрашиваете? – только когда этот вопрос повис в воздухе, Игни понял, что задал его таким же тоном, как Бродэк. И отстранился, жалея, что поддался на провокацию. Надеясь, что это не было провокацией.

Мастер Ламеш сохранял добродушное выражение лица.

– Просто интересно, как у вас там людей убивают, если магическое оружие под запретом? – он подождал, пока Игни ответит, а поскольку тот мрачно молчал, продолжил с той же доброжелательной интонацией, с какой озвучивают самые искренние советы. – Ты ведь законником у себя на родине служил, я же вижу. Хоть ты и молодой, а душа у тебя закрыта на замок. И старших привык слушать, слова против не скажешь. Зря ты шляпу надел, а не значок, вот что я скажу. Но раз надел, так держись теперь. Ты, видно, привык ждать приказов от начальства, а искатели не ждут, вот в чем дело. Они всегда играют белыми и бьют тоже – первыми.

Игни хмыкнул, удивленный тем, как мастер Ламеш воспринимает работу газетчиков в Акато-Риору. Бить первым, ходить белым… Вся работа Игни сводилась к тому, что он искал в архивах нужные бумаги, копировал какие-то разрозненные данные и бегал с гранками от наборщика к корректору и обратно. Может, и впрямь зря он шляпу надел, а нужно было попробовать пойти в Управление? Но гвардейцы буквально обвешаны магическим оружием с ног до головы! Игни замутило при одном только воспоминании. Во рту стало кисло при мысли о красных кристаллах, которые дают силу всем этим парализаторам, Светлякам, Связным браслетам…

Игни помотал головой, прогоняя наваждение. Надел плащ, стараясь не замечать грязный рукав. Поправил шляпу так, чтобы поля были параллельны полу – так меньше шансов, что кто-то заметит нетипичный цвет глаз для этой местности.

– Спасибо за совет, мастер. Постараюсь учесть, – он собрался было выйти из лавки, но обернулся на пороге и без улыбки добавил. – Убивают у нас, кстати, по-разному. С востока втихую везут запрещённое магическое оружие, из-за Закатного моря контрабандой доставляют немагическое. Но я не хочу иметь дел ни с тем, ни с другим.

– Тогда ты выбрал не тот город, сынок, – сказал хозяин чайной, но его реплика осталась за захлопнувшейся дверью.