Изгой Высшего Ранга

Глава 17

— Глеб, стойте! — Дружинин схватил меня за плечо. — Куда вы на ночь глядя? Давайте займёмся этим хотя бы с утра!

— Нет, Андрей Валентинович, — я старался говорить спокойно.

Хотя эта ситуация меня жутко бесила. Кто-то явно возомнил о себе слишком многое. Решил, что может безнаказанно устраивать подобные выходки.

Меня ведь реально хотели убить! И это был человек, а не монстр из разлома. Нельзя это просто спускать с рук.

Да ещё и Система ожила в самый неподходящий момент. Но как раз с ней я могу разобраться позже.

— Сегодня они устраивают акции протеста с портретами Громова. Нагоняют на меня сферы смерти, — продолжил я. — А что будет завтра? Подложат мне яд в еду? Или устроят «случайный» несчастный случай на полигоне?

— Глеб, вы преувеличиваете…

Судя по лицу Дружинина, он сам не верил в то, что говорил.

— Нет. Раз они начали, то уже не успокоятся. И надо пресечь это сразу. Пока не зашло слишком далеко, — объяснил я.

Дружинин нахмурился. Было видно, что ему совсем не нравится такой поворот событий. Наверняка рассчитывал, что хотя бы первый день пройдёт спокойно.

— Лучше не начинать ваше обучение сразу с конфликта, а доложить охране, — попытался он меня отговорить. — Это может негативно сказаться на вашей репутации среди студентов.

Я чуть не рассмеялся. Репутация? Серьёзно? Моя репутация уже в таком месте, откуда её никакими дипломатическими методами не вытащишь. Я же родился Пустым! Уже с минусовой шкалой репутации!

И к каждому человеку приходится подбирать отдельный подход. Саню Петрова успокоили тумаки, Непалову оказалось достаточно демонстрации силы. А с этим чёртом, любящим смертоносные сферы, придётся действовать жёстче… Как? Это я уже решу по ситуации.

— Ректор предупредил нас, что охрана не поможет. Конфликт уже начался, Андрей Валентинович. И не по моей вине, как вы прекрасно помните. Однако спускать с рук я это не собираюсь.

Дружинин тяжело вздохнул. Кажется, до него наконец дошло, что переубедить меня не получится.

— Но даже если так… Как вы собираетесь найти виновного среди ночи? У нас нет никаких зацепок.

Я вернулся в буфет, огляделся. Помещение было небольшим — несколько столиков, стойка, подсобное помещение за ней. И, что важнее, над входной дверью висела камера наблюдения.

Так. Уже кое-что.

Я подошёл к работникам, которые уже вышли из подсобки и с опаской осматривались. Трое мужчин.

— Надо вызвать охрану… — сказал первый. Коренастый с усами.

— Уже передал. В пути, — с облегчением вздохнул второй и почесал лысую макушку.

— Ага. Но это не отменяет того, что эту хреновину нужно оттирать, — третий снова взял в руки тряпку.

— Извините, — обратился я к ним. — Вы видели, кто это сделал?

Коренастый мужчина обернулся ко мне.

— Нет, молодой человек, — покачал он головой. — Мы вышли на перерыв минут на пятнадцать. Когда уходили, всё было чисто. А вернулись и увидели вот это всё. Но мы не ожидали, что тут ещё и магическая ловушка!

— Да, спасибо вам. Мы ведь могли из-за неё пострадать. Не представляю, что это за штуковина, но выглядела она жутко, — поёжился второй.

— Мы передадим охране, что вы спасли нас, — с благоговением проговорил третий. — Спасибо!

— Я сделал то, что должен, — пожал я плечами.

— Ну, не скажите… Многие на вашем месте просто бы испугались.

— Может, вы видели что-то подозрительное? Хоть что-то?

— Ничего, — ответил мужчина. — Я ещё удивился, откуда портрет взялся. Он же в актовом зале висел. Кто-то его снял и сюда притащил.

Значит, организатор заранее подготовился. Снял портрет, принёс краску, дождался перерыва. И при этом ещё за моей тренировкой следил, чтобы точно быть уверенным, что я попаду в буфет. Действовал он быстро и чётко. Это явно не спонтанная выходка.

— А камера над входом работает? — уточнил я.

— Должна работать, — пожал плечами коренастый. — Но записи мы не смотрим. Это к охране надо. Она минут через пятнадцать подойдёт.

— И где находится пост охраны?

Мне было проще самому туда сходить. Ведь те, кто придут разбираться, навряд ли носят с собой записи.

— В главном корпусе. Первый этаж, направо от входа. Там табличка есть, не пропустите.

Я кивнул и направился к выходу. Дружинин двинулся следом.

— Глеб, вы уверены, что это хорошая идея? — спросил он, когда мы вышли на улицу. — Охрана может не захотеть показывать записи.

— Тогда нам придётся их убедить, — пожал я плечами.

— Как?

— Увидите.

Ночной воздух приятно холодил лицо после душного буфета. По пути мы наткнулись на группу охраны, которые как раз шли разбираться в буфет. Я быстро пересказал им свои показания под запись. И мужчины подтвердили, что записи можно посмотреть только на главном посту. Но посторонним их не покажут.

Главный корпус возвышался в центре кампуса. Ночью он выглядел мрачновато.

Мы поднялись по ступеням и вошли внутрь. Холл был пуст, только дежурное освещение тускло горело под потолком. Справа от входа, как и сказал работник буфета, виднелась дверь с табличкой «Охрана. Главный пост».

Я постучал.

— Да? — донеслось изнутри.

Дверь открылась. На пороге стоял охранник средних лет в рабочей форме Академии. За его спиной я разглядел небольшое помещение с мониторами, на которых мелькали картинки с камер наблюдения.

— Чем могу помочь? — охранник окинул меня оценивающим взглядом. Потом заметил Дружинина и слегка выпрямился. Конечно, ведь не с каждым студентом ходит приставленный инструктор из ФСМБ.

— Мне нужно посмотреть записи с камеры в буфете общежития, — сказал я. — За последний час.

— Записи? А вы, собственно, кто? — нахмурился охранник.

— Глеб Афанасьев. Студент первого курса.

Я специально не стал добавлять про S-класс. Посмотрим, как отреагирует. Может, он вообще меня не знает. В конце концов, не все люди постоянно смотрят новости.

— Студент? — охранник хмыкнул. — Извините, но студентам записи не показываем. Обращайтесь к администрации в рабочее время.

Ожидаемо. Простой просьбой здесь не отделаешься.

— Там произошёл инцидент, — я говорил спокойно, без нажима. — Кто-то повесил портрет Громова в траурной рамке, нанёс на стену оскорбительную надпись. И это ещё не всё.

— И что с того? — охранник скрестил руки на груди. — Это дело администрации. Утром напишете заявление, разберутся.

— В рамке была магическая ловушка, — вмешался Дружинин. И в его голосе звучала сталь. — Чёрная сфера. Она активировалась, когда мы вошли в буфет. Кто-то явно хотел сильно навредить Глебу Викторовичу… или вовсе его убить.

Охранник напрягся. Скрещённые руки опустились.

— Чёрная сфера? Какого типа? — уточнил он.

— Расширяющаяся. С аурой холода. Я такой техники раньше не видел, — ответил Дружинин.

— Подождите, — охранник поднял руку. — Сейчас позову напарника. Он у нас специалист по сложным магическим техникам.

Он скрылся внутри. Через полминуты вернулся с другим охранником — мужчиной постарше, с седыми висками и цепким взглядом. На груди висел бейджик с именем — Константин Игоревич.

— Опишите сферу ещё раз, — попросил он.

— Чёрная сфера, — повторил Дружинин. — Отделилась от рамки портрета. Начала расширяться, излучала сильный холод. Афанасьев нейтрализовал её пространственной техникой.

Константин Игоревич побледнел.

— Поглощающая тьма… — тихо сказал он.

— Что? — первый охранник уставился на него. У этого, кстати, бейджика не было.

— Запрещённая техника. Высший класс опасности. Она не просто убивает. Она именно поглощает всё вокруг. Радиус зависит от вложенной силы. Если бы эта сфера расширилась, от буфета ничего бы не осталось. Вместе со всеми, кто там был.

Повисла тишина.

Работники буфета — целых три человека. Они могли погибнуть просто потому, что оказались рядом.

— Это уже не хулиганство, — Константин Игоревич посмотрел на напарника. — Это покушение на убийство. И угроза всей Академии. Нужно немедленно сообщить ректору.

— Согласен, — первый кивнул. Вся его прежняя неуступчивость испарилась. — Будет серьёзное разбирательство. А пока… — он повернулся ко мне. — Проходите. Посмотрим записи вместе.

Мы вошли внутрь. Помещение было большим и функциональным. Столы с компьютерами, множество мониторов на стене, кофеварка в углу. Типичная комната охраны.

Пока мы ждали, первый охранник позвонил своим коллегам, которые отправились разбираться в буфет. Объяснил им про Поглощающую сферу и велел всё тщательно проверить.

Константин Игоревич уже копался в записях. Но вдруг остановился и посмотрел на меня.

— Вы правда смогли её нейтрализовать? — в голосе звучало недоверие. — Поглощающую тьму?

— Да. Сейчас посмотрите на камеры и сами всё увидите.

Константин Игоревич покачал головой. И объяснил:

— Не каждый опытный маг способен справиться с этой техникой. Она поглощает любую энергию, направленную против неё. Становится только сильнее. Большинство защитных заклинаний бесполезны.

— Пространственная магия, — коротко пояснил Дружинин. — Афанасьев создал разрыв и засосал сферу внутрь.

Первый охранник присвистнул. Он уже вернулся к нашему столу.

— Так вот почему вас называют новым Громовым… — прокомментировал Константин Игоревич.

Я не стал отвечать. Не люблю, когда меня сравнивают с кем-то. Да и не хочется, чтобы моя фамилия всегда ассоциировалась с Громовым.

— Давайте все-таки найдём того, кто это устроил, — сказал я. — Ведь завтра он может придумать, что похуже. И кто-то реально может пострадать.

Константин Игоревич кивнул и вернулся к записям.

— За какое время смотрим? — уточнил он.

— Последний час. Особенно интересует момент, когда работники выходили на перерыв.

Он покрутил колёсико мыши, перематывая запись. На экране мелькали кадры пустого буфета. Потом работники выходят. Потом…

— Стоп, — сказал я. — Вот здесь.

На экране появилась фигура в чёрном. Чёрная куртка с капюшоном, чёрные штаны, чёрные перчатки. Лицо скрыто.

Человек действовал быстро и уверенно. Вошёл, огляделся, достал из сумки баллончик с краской. Несколько секунд, и надпись готова. Потом он повесил портрет, который принёс с собой. И так же быстро недоброжелатель вышел. Всё заняло меньше пяти минут.

— Профессионально, — пробормотал Дружинин. — Лица не видно, одежда обычная… Как вы собираетесь его опознать?

— Личность его мы сейчас точно не установим. Маскировка хорошая, — задумался Константин Игоревич.

Я молча смотрел на экран. Перемотал запись назад. Ещё раз посмотрел момент, когда человек вешал портрет. Вот оно…

Когда человек поднял руки, рукав куртки немного задрался. И на запястье мелькнуло что-то знакомое. Я приблизил изображение. Качество было не идеальным, но хватало, чтобы рассмотреть.

Шрам. Рваный шрам на правой руке. От запястья он тянулся ниже и скрывался в рукаве.

Я уже видел этот шрам сегодня.

— Попался, — процедил я.

— Вы поняли, кто это? — Дружинин удивлённо посмотрел на меня.

— Да. И к сожалению, мой ответ вам очень не понравится, Андрей Валентинович.

Куратор нахмурился. Ему не нравилось, когда я говорил такими фразами. Но что поделать, если это правда.

— Пойдёмте, взглянем в глаза этому человеку, — позвал я.

— Как это? — Дружинин с непониманием посмотрел на меня. — Вы же только прибыли. Не знаете, где чьи комнаты.

— У этого человека уже знаю.

Куратор вскинул брови. Я же повернулся к выходу и повторил:

— Пойдёмте, Андрей Валентинович. Сейчас вы всё поймёте…

Виктор Ладковский сидел на кровати, уставившись в экран телефона. На лице сияла довольная ухмылка. Всё прошло идеально.

Он прокручивал переписку в тайном групповом чате, наслаждаясь каждым сообщением. Студенты Академии Петра Великого — его новые союзники — активно обсуждали сегодняшние события:

@Лисий_нос: «Так ему и надо. Пустой не должен владеть таким Даром. Это ошибка природы».

@Сила_потока: «Поскорее бы он сдох, и Дар перешёл кому-нибудь достойному».

@Тайновидец: «Ты хорошо придумал с демонстрацией! Такими темпами он долго не выдержит в нашей Академии».

Виктор усмехнулся и набрал ответ:

@Кукловод: «Видел сегодня его тренировку. Ни черта у него не получается. Энергия его не слушается. Полный ноль».

Враньё, конечно. Стены полигона были закрыты, и никто не мог видеть, что происходит внутри. Но какая разница? Главное, что люди верили. Прислушивались к нему. Считали его своим.

Ради этого чата Виктор даже себе ник придумал, такой же странный, как и у всех остальных. Но зато говорящий!

Виктор откинулся на подушку, вспоминая, как всё начиналось. Тот проклятый спарринг в центре ФСМБ, где грёбаный Пустой унизил его перед всеми. Афанасьев тогда победил. Показал, что он сильнее.

От одного воспоминания кулаки сжимались сами собой.

Первые часы после поражения Виктор просто кипел от злости. Не мог ни есть, ни спать. Всё думал, как отомстить. Как стереть эту самодовольную рожу в порошок.

А потом за несколько дней до отправления в Академию ему вернули телефон.

В центре ФСМБ личные вещи забирали на время подготовки. Никаких средств связи, никаких контактов с внешним миром. Но перед отъездом в Академию всё начали возвращать. И Виктору повезло: он получил свой телефон одним из первых.

Первым делом он нашёл группу Академии Петра Великого в социальных сетях. Там вовсю обсуждали грядущее событие: появление мага S-класса. Нового героя России. Глеба Афанасьева.

От этих восторженных постов Виктора тошнило. Они не знали правды. Не знали, какое на самом деле ничтожество этот Афанасьев. Пустой, которому просто повезло. Случайность. Ошибка системы. И не более того.

И тогда Виктор решил открыть им глаза. Он вступил в группу. Представился будущим учеником, что было правдой. И добавил, что знает Глеба лично. Что учился с ним в одном центре.

«Он не тот, за кого себя выдаёт, — написал тогда Виктор. — Высокомерный ублюдок, который считает себя лучше всех. Унижает других студентов. Громова героем не считает. Да я сам слышал, как он говорил, что тот был слабаком и сам виноват в своей смерти».

Ложь? Конечно. Но зато какая убедительная ложь!

«Пустые все такие, — продолжал он убеждать. — Антиобщественные элементы, озлобленные на весь мир. Афанасьев — не исключение. Он ненавидит магов. Считает, что все ему должны только потому, что ему случайно достался сильный Дар».

Ему удивительно быстро поверили. Наверное, людям хотелось верить. Хотелось найти причину ненавидеть того, кто получил то, о чём они сами мечтали. S-класс. Дар легенды. Славу и почёт.

А тут какой-то Пустой…

Виктор подкинул идею с акцией протеста. Чёрные рамки, молчаливое осуждение. Показать Афанасьеву, что его здесь не ждут. Что он чужой.

Студенты согласились. Но один из них — какой-то умник с третьего курса — возмутился, мол, почему они должны делать всю грязную работу, пока Ладковский сидит в стороне?

И тогда Виктору пришла в голову новая идея. Лучше прежней. Обострить ситуацию. В первый или второй день.

Он изучил расписание работы всех общественных мест Академии. Узнал, когда перерывы, когда пересменки. Выяснил, где висит портрет Громова в актовом зале. И тот студент с третьего курса даже помог Виктору его снять и передал при тайной встрече. Парень ещё тогда похвастался, что смог отключить камеры в актовом зале и его не заметили.

Весь вечер Виктор просто следил за Афанасьевым.

Когда тот вышел с полигона, Виктор уже знал, что будет дальше. Ужин пропущен, столовая закрыта. Остаётся только буфет. И там как раз начинается пятнадцатиминутный перерыв.

Это была идеальная возможность. И Ладковский ей воспользовался.

Всё заняло меньше пяти минут. Зайти, повесить портрет в траурной рамке, нанести надпись. И уйти, пока никто не видит.

Виктор даже подготовил запасной план, если в итоге Глеб после тренировки не пойдет в буфет: вскрыть комнату Афанасьева и устроить демонстрацию там. Но буфет был лучше. Поскольку это публичное место. Больше свидетелей. Больше унижения.

Телефон завибрировал. Новое сообщение в чате.

@Бивень: «Скоро Пустой сам свалит отсюда. Таким здесь не место!»

@Лисий_нос: «Ага. Он всего лишь пустое отродье. Пусть катится обратно в свою дыру или из какой задницы он там вылез».

Виктор улыбнулся и начал печатать ответ. Надо что-нибудь едкое и резкое…

Но внезапно его прервал стук в дверь.

Ладковский нахмурился. Кого там принесло на ночь глядя?

— Кто? — крикнул он, не вставая с кровати.

— Дружинин.

Виктор расслабился. Это всего лишь его инструктор из ФСМБ. Наверное, какие-то формальности по переводу. Или проверка того, как устроились новички.

Он встал, подошёл к двери и открыл. Но за ней стоял Глеб Афанасьев…

Рядом с ним был Дружинин. Однако Виктор смотрел только на Афанасьева. На его холодные, спокойные глаза. На лицо, лишённое всякого выражения.

— И как ты это объяснишь, ублюдок? — тихо спросил Глеб.

Виктор открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Слова не шли.

В голове билась только одна мысль: как? Как он узнал? Виктор был в капюшоне, в перчатках, лицо закрыто. Он всё продумал! Всё просчитал! И всё равно попался.

Телефон в его руке завибрировал снова. Пришло новое сообщение в чате. Но Виктору было уже не до него. Он понял, что влип по-крупному.

Мы с Дружининым поднялись на этаж, где располагалась моя комната. Там же находились покои всех остальных ребят из нашего центра ФСМБ, нас поселили рядом.

После того, как я подробно объяснил свои выводы Дружинину, он сам указал мне на нужную комнату.

Охране, правда, тоже пришлось объяснять. Иначе они нас отпускать не хотели. Мы едва смогли договориться, чтобы они дали нам полчаса на разговор. И только потом пришли за нарушителем порядка.

Всё-таки зря ректор на них наговаривал. В Академии работают профессионалы, которые знают свою работу.

И сейчас дверь предо мной открылась. А на пороге стоял Виктор Ладковский.

Увидев меня, он скривился. На губах появилась презрительная ухмылка. Он явно не рад меня видеть.

А я-то уж как доволен приходом сюда… Он даже не представляет.

— О, какие люди, — протянул он. — Сам Пустой пожаловал. Чего надо?

— Поговорить, — я шагнул вперёд.

— Нет. Вали отсюда, — бросил он мне.

Я не стал отвечать. Просто вошёл, отталкивая дверь. Дружинин последовал за мной.

Ладковский отступил, но взгляд оставался надменным. Он явно чувствовал себя хозяином положения. Думал, что ему ничего не грозит.

— Ну и наглость, — он скрестил руки на груди. — Вламываетесь в чужую комнату посреди ночи. Может, мне охрану вызвать?

— Вызывай, — спокойно ответил я. — Они будут рады узнать, кто сегодня устроил представление в буфете.

Охрана явится через полчаса, но если сообщу об этом сейчас, то сломаю весь разговор. Будет гораздо сложнее вытянуть сведения из Виктора.

— Понятия не имею, о чём ты, — хмыкнул он.

— Правда? А записи с камер говорят другое.

Ладковский дёрнулся. Совсем чуть-чуть, но ухмылка стала чуть менее уверенной.

— Какие ещё записи? — он сделал вид, что ничего не понимает.

— Те самые. Где человек в чёрном вешает портрет Громова и рисует граффити на стене. Лица не видно, это да. Зато отлично видно шрам на правой руке.

Я кивнул на его запястье. Ладковский машинально схватился за руку, пытаясь прикрыть шрам.

Поздно метаться.

— Это ничего не доказывает, — он уже не выглядел таким самоуверенным. — Мало ли у кого шрамы. И вообще, даже если это был я, ну подумаешь, портрет повесил. Это не преступление.

— Виктор, — вмешался Дружинин. Голос его стал холодным. Даже официальным. — За попытку убийства мага S-класса вас не просто выгонят из Академии. Вас отправят под трибунал. Завтра же утром.

Вот тут Ладковский побледнел. По-настоящему. Вся его надменность слетела, как шелуха.

— Какого убийства⁈ — спросил он с выпученными глазами.

— Того самого, которое ты спланировал, — я посмотрел ему в глаза. Выводил на эмоции. — Чёрная сфера в рамке портрета. Очень неприятная штука. Если бы я не среагировал вовремя, последствия были бы… печальными. Не только для меня, но и для работников буфета.

— Я не знал ни про какую сферу! — Ладковский отступил на шаг. В глазах заблестела паника. — Клянусь! Я только портрет повесил! И граффити нарисовал. Всё! Больше ничего!

— Вот, — хмыкнул я. — Уже признался. Прогресс налицо.

— Да пошёл ты! Я ничего такого…

— Виктор, — я перебил его. — В твоих интересах рассказать всё честно. Сейчас единственный момент, когда мы ещё можем уладить конфликт. И ты не окажешься в тюрьме.

Я блефовал. Его судьба уже предрешена. Но мне нужно узнать, с кем в сговоре действовал парень.

Ладковский замолчал. Сглотнул. От прежней надменности не осталось и следа.

— Да серьёзно, какое убийство? — уже тише спросил он. — Мне всучили портрет, я его повесил. Всё! Больше ничего не делал. Я думал, это просто… ну, чтобы припугнуть тебя. Никакой магии!

— Кто всучил? — строго спросил я.

Ладковский замялся. Отвёл взгляд.

— Не хочешь сдавать подельника? — я усмехнулся. — Благородно. Только вот он тебя уже подставил. Ты понимаешь это? Он использовал тебя, как пешку. Как орудие убийства. А сам остался в тени.

Ладковский кусал губу, явно борясь с собой. Взгляд метался меду мной, Дружининым и дверью.

Заметив это, инструктор преградил ему единственный путь к отступлению.

— Если не хочешь утром отправиться в тюрьму, то советую быть более сговорчивым, — спокойно сказал я.

Сейчас было главное убедить его, а не спугнуть. Своё наказание Ладковский уже точно получит.

— Илья, — наконец выдавил он. — Илья Шимохин. Третий курс. Он сказал, что это просто для психологического влияния. Не говорил ни про какую магию. Я думал, что это просто портрет в рамке.

Илья Шимохин. Запомню.

— Где его комната?

— Не знаю. Честно не знаю! Мы только в чате общались. Он сам ко мне подошёл, дал портрет и ушёл. Я его почти не знаю.

Дружинин посмотрел на меня. Я кивнул. Похоже, Ладковский говорит правду. По крайней мере, в этой части.

Он реально был шокирован новостью о попытке убийства.

— Глеб, — тихо сказал куратор, — уже глубокая ночь. Мы не найдём этого Шимохина сейчас. Перед занятиями будет проще, посмотрим через расписание или базу данных. Возможно, его вообще охрана заберёт, и искать не придётся.

Я хотел возразить. Очень хотел. Найти этого урода и… поступить с ним так, как он хотел поступить со мной.

Но Дружинин был прав. Бегать по Академии посреди ночи и искать неизвестно кого довольно глупо. Ну даже если я его найду раньше охраны, смогу максимум набить морду. За убийство у меня самого будет гора проблем и отчисление из Академии.

Да и, как показала практика, для реального убеждения нужны более тонкие ходы.

Вон с Ладковским битьё морды не подействовало. Он только озлобился. А насчёт более радикальных методов я вовсе дал ректору обещание, что буду держать себя в руках.

Поэтому с Шимохиным буду действовать иначе. В голове уже родился план. Хм, а пожалуй, это даже хуже смерти…

— Хорошо, — согласился я. — Подождём до утра.

Как раз у меня будет время лучше продумать план.

— Давайте телефон сюда, — Дружинин протянул руку к Ладковскому. — И любые другие средства связи. Всё сюда.

— Зачем? — вскинул бровь Виктор.

— Чтобы вы не предупредили своего дружка Илью. Давайте.

Ладковский помедлил. Потом достал телефон из кармана и нехотя отдал. Дружинин проверил карманы куртки на стуле. Нашёл ещё смарт-часы. Тоже конфисковал.

— Я останусь здесь, — сказал куратор, обращаясь ко мне. — Присмотрю за ним до утра. Чтобы не сбежал и не натворил глупостей.

Я кивнул. На самом деле Дружинин передаст его охране через полчаса. И про Шимохина им тоже расскажет. Скорее всего, охрана сразу направится к Илье и заберёт его на допрос. Так что завтра его в изоляторе Академии искать придётся.

Но где его комната я все равно не знаю. И не смогу попасть к Илье раньше охраны, если не случится какое-нибудь чудо.

Я бросил последний взгляд на Ладковского. Очень хотелось врезать ему. Хотя бы один раз, но так, чтобы выбить пару зубов или кости переломать. За акцию с рамками, за граффити, за портрет Громова. Просто за то, что такой идиот.

Но я обещал охране, когда выходил, что никакого насилия не будет. Иначе они грозились, что задержат Виктора до того, как я с ним переговорю. А мне нужно было разобраться самому. И при этом не портить отношения с местной охраной.

К тому же Ладковскому и так теперь хватит проблем. Выходку с портретом он ещё мог бы как-то обосновать — мол, мирный протест, свобода слова, всё такое.

Но попытка убийства — это совсем другой разговор. Даже если он не знал про ловушку, его использовали как орудие. И за это ему придётся ответить.

Скорее всего, отчислением из Академии он не отделается.

На самом деле ему повезло, что Дружинин был со мной. Иначе всё могло закончиться гораздо хуже. Было сложно держать себя в руках и смотреть на эту наглую ухмылку.

— Увидимся утром, — ответил я куратору и вышел из комнаты.

Коридор был пуст. Я добрался до своей комнаты, открыл дверь и рухнул на кровать. Усталость накатила волной. День выдался очень насыщенным. Мягко говоря.

Полежал минуту, глядя в потолок. Потом сосредоточился и мысленно вызвал Систему.

Раньше это не всегда работало. Система откликалась только на внешние события — получение опыта, повышение уровня, опасность. Сама по себе она редко отвечала, большую часть времени игнорировала мои запросы. Но сейчас…

[Система активна]

Сработало!

Что-то явно изменилось.

Зачем ты перезагружалась? Ну, а вдруг ответит…

[Перезагрузка была необходима для внедрения в глубинные участки мозга и магические каналы]

[Связь с носителем улучшена]

И что мне это даёт?

[Теперь вы можете обращаться к Системе напрямую]

[Уточнение: ранее Система откликалась только на внешние воздействия и имела лишь обрывочный доступ к вашим мыслям. Теперь доступ постоянный. Система может анализировать ситуацию в реальном времени и давать рекомендации по запросу]

Хм. Это уже интересно. Постоянный доступ к мыслям звучит немного жутковато, но если это поможет выжить…

[Также вам доступна углубленная версия программы]

Какой ещё программы?

[Сведения о целях программы будут доступны после достижения 90-го уровня]

Я мысленно выругался. Опять эти ограничения. Опять «недостаточно уровней». Сколько можно?

Ладно, на этот вопрос мне Система явно не ответит. Спрошу что-нибудь другое.

О, придумал. Покажи текущий статус.

[Текущий уровень: 5]

[Опыт: 225/500]

М-да, до девяностого уровня мне ещё как до луны пешком.

Можешь что-нибудь посоветовать для более быстрой прокачки?

[Рекомендуется отдых]

[Физические ресурсы носителя истощены на 53 %]

[Оптимальное время сна: 7–8 часов]

Спасибо, блин. Очень помогла.

Я закрыл глаза. Попытался расслабиться. Всё-таки сегодняшняя тренировка отняла очень много сил.

Завтра разберусь с этим Шимохиным. Мало ему не покажется, и…

ВУУУУУУУ!

Сирена взорвала тишину. Очень громкая. Такая, от которой подскакиваешь на месте. Вот и я вскочил с кровати.

«Внимание! — раздался механический голос из динамиков под потолком. — На территории Академии открылся разлом А-класса! Всем студентам и персоналу приготовиться! Повторяю — разлом А-класса! Это не учебная тревога».

А-класс. Твою ж черноту! Это серьёзная угроза. Там монстры, способные убивать опытных магов. Без разрушений точно не обойдётся.

И это прямо здесь. В Академии.

[Внимание!]

Система снова ожила. На этот раз сама.

[Анализ ситуации завершён]

[С вероятностью 98,7 % данный разлом открыт не случайно]