Китано

Глава 18. Кунг-фу

— Простуда?

— Да, — кивает Икуко, поймавшая меня на выходе из школы. — Уже третий день.

— Ёп…онский городовой!

Новый эпизод манги подкрался незаметно. Я только-только более-менее наладил отношения с пришедшим в себя Ширатаки. Он вроде как уже уволился из своего комитета по избиению трудных подростков и сейчас переосмысливает свои жизненные цели. Ну, я надеюсь, что переосмысливает. Я дал ему достаточно толстых намёков о том, что он проиграл из-за недооценки противника, и в следующий раз я просто уступлю ему победу, если она ему так нужна. По крайней мере, его дочь, посещая тренировки нашего клуба и избивающего там всех подряд, не говорила, что он планирует неожиданно напасть на меня для восстановления своего пошатнувшегося ЧСВ.

И да, Рёко на последней тренировке не была, что негативно сказалось на здоровье заменившего её в паре с Икуно, Куроды.

— Рёко всегда отличалась крепким здоровьем, — продолжала описывать её лучшие стороны, ближайшая подруга.

А я думал, соглашаться на встречу с Коисо Хэйдзо или повременить? Использовать на нём приём астральной руки, так я решил назвать своё касание отложенной боли, я не хотел. В отличие от Ширатаки, Коисо был нормальный мужик, просто, как и большинство здешних японцев, оценивал людей исключительно по их внешнему виду и раз приняв какое-то решение, верил, что оно является истинной в последней инстанции. Иначе говоря, тупой, упрямый, но честный.

— Обычно она быстро выздоравливает, но сейчас может разболеться и пропустить целую неделю.

— Это долго.

Долго. Для обычного японского школьника пропустить школу по болезни хотя бы на один день, уже что-то недопустимое, а целую неделю… тут уже более подходит слово, которым Черчилль назвал свой план ядерной бомбардировки мирных городов СССР: «Немыслимое».

Надо соглашаться. Лучше встретиться в предсказуемых каноничных условиях, чем потом нарваться на какую-нибудь неожиданность. Что-нибудь немыслимое, с чьей помощью канон попытается натянуться на японский глобус.

Отношение к этим круглым предметам, самая большая национальная черта, которой японцы похожи на американцев. И тем и другим можно продавать глобусы, на которых нет ничего, кроме их стран. Хотя американцы, по крайней мере, знают, что на свете есть другие страны, которые завидуют их свободе и демократии, а японцы внешним миром вообще не интересуются. Есть благословенная богом Солнца Япония и этого достаточно.

— Почему бы нам не проведать её?

— Да, хорошая идея. Пойдём.

Раз приняв решение, нужно быстро притворять его в жизнь. Пока не набежало попутчиков. Да и Бусидо этому учит.

Такехиса, к счастью, занят. Приняв на себя обязанности вице-президента клуба, он неожиданно оказался ответственным за всю бюрократическую волокиту. Было забавно смотреть, как искренне считающий себя хулиганом парень разбирается в отчётах о клубной деятельности, членских бланках или как там называются эти бумажки, которые заполняют при вступлении в клуб? Кроме этого, он общался со всеми интересующимися, но пока не решающимися вступить в клуб так называемыми обычными учениками. Короче говоря, времени провожать меня как раньше у моего заместителя не было.

Последнее время я стал думать, что нужно ему помочь, введя дополнительную должность пиар-менеджера, который освободил бы Такехису от работы с людьми. Но никаких кандидатов, кроме Куроды, не было. А я пока сомневался, не ударит ли такая власть ему в голову и не отчебучит ли он что-нибудь, что приведёт к войне на уничтожение с другими бойцовскими клубами, то и дело открывающимися в других школах нашего города?

Хотя… если, например, объединить все клубы в городскую Ассоциацию бойцовых клубов, то тогда ей точно нужен будет пиар-менеджер. Ведь если не с кем будет воевать, то назначение Куроды будет вполне безопасным? Почему у меня такое чувство, что я только что поднял флаг грядущих проблем? Да нет, пока ни о какой ассоциации и речи не идёт. Так, мысль на уровне бреда. Вот если мне бросят вызов, то тогда… всё будет гораздо проще. А пока нужно разобраться с текущими проблемами.

«Койсо Кобудзюцу» гласила надпись на больших пафосных воротах без дверей, зато с крышей, в традиционном японском стиле. Сразу ощущалось веяние древних традиций. И такой потенциал пропадает! По всём додзё лишь одна ученица, сама Рёко. А ведь Хэйдзо мог тренировать тут минимум полсотни учеников с потенциалом создания клана Койсо.

Он же предпочитал отращивать усы и воспитывать дочь. А то, что результатом этого воспитания выросла уничтожительница поголовья хулиганов нашего славного, построенного вокруг старой крепости, а значит, с самого основания, пропитанного воинственностью, тоталитаризмом и наплевательским отношением к чужому здоровью, городка Хекикю.

Иероглифы его названия, кстати, означают «Ясное небо». Это значит, что с любой точки города видно это самое небо. Очень поэтично. С практической точки зрения это означает отсутствие в городе многоэтажных домов, закрывающих этот чудесный вид.

А говорят ещё, что Япония перенаселена. Но что-то не видно желающих переехать из мегаполисов в нашу глушь и любоваться ясными небесами, вместо того чтобы делать карьеру и спать в машинах или в гробах, которые в столице считают гостиничными номерами для менеджеров нижнего звена.

Хм? — Рёко вынула изо рта градусник и, мельком взглянув, отложила в сторону. Кто-то звонил в дверь додзё.

«Кто бы это мог быть? — ненадолго задумалась она. — Можно притвориться, что никого дома нет, но если это по поводу оплаты счетов, то лучше открыть».

«Ну ладно, — подходя к двери, она окончательно определилась с планом действий. — Если это какой-нибудь продавец, то я просто ударю его в лицо».

— Икуко?

— Хе-хе, а это я.

— О, ты пришла навестить меня! Спасибо! Проходи.

— На самом деле, я пришла не одна…

— Привет, Рёко. — По правилам я должен был употребить суффикс «тян», но я привык обходиться без них. Исключение делаю только для «сан» — для уважительного обращения к старшим и учителям. Ну и иногда для «кун», но только по приколу.

— Китано… кун…

— Да, я тоже пришёл навестить тебя.

— Хорошо… а то мне было так скучно… заходите!

Садимся втроём на пол. Мы же японцы или где? Рёко принесла стаканы с… чем-то, что принято пить у спортсменов в жарких странах.

Икуко молчит, предоставляя право говорить мне.

— Прости Китано-кун, — как хозяйка, начинает Рёко, — это не лучшее место для посиделок.

— Наоборот, это додзё просто прекрасно, — оглядываю высокие потолки, пол с циновками и стены, вдоль которых стоят деревянные макивары и свисают груши с песком. Ничего лишнего.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Икуко. — Тебе не надо соблюдать постельный режим?

— Нет, в начале дня я себя чувствую нормально, только к вечеру становится тяжеловато… Мне совсем нечего делать в первой половине дня, так что я рада, что вы пришли.

— Эй, Рёко, — с улицы звучит голос, видимо, её отца.

— Извините, — она вскакивает, — Это отец, он вернулся из магазина. Просто посидите тут минутку. — И выбегает в другую дверь, ведущую в примыкающий к додзё, дом.

— Икуко, — поворачиваюсь к, видимо, уже нашей общей, подруге. — Сейчас сюда войдёт отец Рёко и, скорее всего, захочет провести со мной спарринг. Проследи, пожалуйста, чтобы Рёко ему не мешала, хорошо?

Удивлённо кивает, а я встаю и выхожу в центр додзё. По канону Коисо напал на Китано, как только его увидел. А потом слёг от удара своей дочки, пяткой в челюсть, которого он не смог предвидеть. Но отложенная проблема остаётся проблемой, и он не раз потом пытался найти и поколотить Китано. Ради безопасности Рёко, естественно. Но мне такой сюжет не нужен.

Раз уж есть возможность поспарринговать с мастером, то глупо её упускать. Хотя получить несколько переломов тоже не хочется. Коисо-то вообще сдерживаться не умеет. Но мне надо расти, а контроль энергии во время боя ни к чёрту. И натренировать его негде, кроме как, в битве с более сильным противником. Вот и приходится делать то, что нужно, даже если не очень хочется.

— Рёко, — в дом заходит Коисо с продуктовыми пакетами. — У тебя же простуда! И что ты делала в додзё?

— Э… пара друзей из школы пришли навестить меня.

— Навестить? Ну тогда я должен к ним выйти.

— А? Нет! Не надо! Не беспокойся об этом!

— Не будь такой глупой! Они пришли проведать мою дочь! Я должен поблагодарить их.

— …

— Ты чего так боишься? Там же нет пришедшего познакомится со мной парня? — и не слушая подавившуюся воздухом дочь, Койсо вошёл в додзё. Но единственную, кого он увидел, была Икука, к которой он и направился.

— Икука-тян, — он сурово, а по-другому не умел, посмотрел на вскочившую девушку, — спасибо, что дружишь с моей дочкой.

— Не за что, Коисо-сан, — поклонилась она.

— А где вторая подруга? — Коисо начал было оборачиваться, чтобы оглядеть зал, но заметил паническое выражение одноклассницы Рёко, да и громкий вздох дочки, подсказали мастеру старинного боевого искусства, что он что-то упустил из виду.

— Я не совсем подруга, — раздался голос за его спиной, — но в наше время настающего равноправия, инклюзивности и идиократии*, это не столь важно. Позвольте представиться, — Койсо повернулся и уставился на стоящего в центре его дозе парня с крайне узнаваемым лицом.

Даже по несколько невнятным рассказам его дочери о противостоянии с главным хулиганом города, его было нельзя перепутать ни с кем другим.

— Я Китано Сэйитиро, — продолжил тот, доказывая, что его узнали верно. — Президент первого в Хекикю Бойцовского клуба старшей школы Хекикуу. Ваша дочь согласилась вступить в мой клуб, и я пришёл убедить вас в том, что он, именно то, что нужно, для прогресса её боевого мастерства.

Коисо от такой наглости даже потерял дар речи. Если бы гость стоял на расстоянии удара, то всё бы тут и закончилось, но тот благоразумно занял стратегический центр всего окружающего пространства.

Тем временем Китано принял боевую стойку из какой-то китайской школы Ушу, чем окончательно сорвал крышу у японского патриота. Коисо взревел нечто похожее на боевой клич айнов, почти полностью истреблённого японцами коренного народа Японии, и бросился в атаку.

Стойку из кунг-фу «Кулак богомола» я принял не зря. Стойка — это не только начальная позиция для множества приёмов любого стиля, но и своего рода механизм для настройки психофизического состояния бойца. Не как ручные мудры в ниндзюцу, а нечто более простое и естественное. Принял стойку из жёсткого стиля и готов крушить кирпичи. Из мягкого — обретаешь спокойствие перед боем. А уж сможешь ли вести его в выбранном стиле, зависит только от личного мастерства.

Стиль богомола, как и многие старые китайские стили, разделялся на южное и северное направление. Южные стили, это жёсткость, мощь и бескомпромиссность. Из них выросло японское каратэ. Совершенно невозможно использовать подобное против мастера жёсткого стиля, к тому же разозлённого.

К счастью, в прошлой жизни я учился именно северному стилю богомола. Ну как учился, освоил базовую программу, но до мастера там было как до Пекина. Впрочем, там вам не тут. И как только я ушёл от первых трёх ударов Коисо, просто слегка изменяя их траекторию расслабленными ладонями, одновременно смещаясь ему за спину, понял это то, что мне было нужно.

Даже стало немного жаль, что сейчас всё закончится. Передо мной оказался открытый бок разозлённого мастера, и я уже видел, как заканчиваю бой своим коронным ударом с двух рук, как Коисо завершил поворот, и я обнаружил, что его нога, летящая на столкновение с моей почкой и прочими важными для меня органами, сейчас переломит меня пополам.

Уйти, даже на скорости Китано, я не успевал, подпрыгнуть или пройти под ударом тоже. Для первого удар был слишком высок, а для второго слишком низок. Единственное, что я смог сделать это провести запланированный удар ладонями прямо в бьющую ногу. Руки встретили её раньше, чем успели разогнуться, и получился скорее толчок против удара, но энергия зарешала, и нога отлетела назад, а сам Коисо завращался как юла на опорной ноге.

Меня же отнесло где-то на пару метров назад, и это, возможно, спасло от нескольких переломов. Ибо Коисо использовал энергию вращения, чтобы развернуться и нанести с разворота удар другой ногой. Я успел ещё немного сместиться и принял удар на скрещённые предплечья.

Снова отлетел, уже метра на три. Ха, попал, но не пробил! Чтобы сохранить равновесие, замахал руками. Тело само собой приняло ещё более пафосную стойку «Белого журавля», а я с удивлением наблюдал, как быстро восстанавливается спокойное дыхание.

Эврика!

Я совершенно неправильно считал, что, сохраняя размеренное дыхание, смогу контролировать свою энергию, а значит, использовать её в бою против более мощного противника. Всё оказалось совсем наоборот!

Пока я сохранял спокойствие в бою, я мог сохранять контроль над своей аурой и внутренней энергий. И пока я контролировал свою энергию, моё дыхание оставалось спокойным.

Но хватит только защищаться. Коисо сделал мне царский подарок, помогая своими атаками осознать такую простую истину, что за неё было даже обидно.

Контроль энергии зависит от спокойствия души. И теперь, зная это, я мог отплатить мастеру за его урок. Нужно просто позволить ему тоже осознать что-то настолько же важное. А для этого его нужно хорошенько побить.

Коисо, переполненный яростью, прыгает, метя мне ногой в голову. Если попадёт, гарантированно сломает мне шею. Что ж, сейчас я покажу ему, как спокойная вода сознания раздавит Титаник его самоуверенной ярости.

Ощущения ауры, которую я до этого использовал для предсказания ударов противника, изменились. Она стала густой, как вода и в ней медленно плыл, с пяткой наголо, Коисо. Уход в сторону. Две руки в форме лап богомола касаются вытянутой ударной ноги и захватывают её. Тело приседает и скручивает центр тяжести. А летающий каратист улетает дальше, чем думал, закручиваясь в энергетическом колесе, центром которого стала его удерживаемая пятка.

Хрясь!

Коисо со всей центробежной силой, помноженной на кинетическую энергию его прыжка, врезается спиной в покрытый жёсткими циновками пол.

Удар плашмя, так что ничего он себе не сломал. Наверное. Просто… помню, как Задорнов зачитывал диагноз травмпункта, в котором фигурировал термин: «ушиб всей бабушки». Вот у меня тут получился ушиб всего Коисо.

Упс. Смотрю на Рёко, которую до сих пор держит сзади Икуко. А, уже отпустила. Нагибаюсь, проверяю пульс.

— Всё в порядке… Он дышит.

Рёко подходит и тоже проверяет сердце, положив ладонь на грудь.

— Мне очень жаль, Китано-кун, — вздыхает она, — что ваше знакомство началось с этого.

— А может, всё к лучшему? — с надеждой спрашиваю я, — зато, когда он очнётся, он признает во мне бойца, а не хулигана.

— Будем надеяться, — не очень уверенно отвечает та.

Коисо Хэйдзо открыл глаза и уставился в знакомый потолок своего додзё. Сильно болела голова. Нокаут, понял Коисо. Он пошевелился и обнаружил, что всё остальное тело тоже болит. Зато ничего не было сломано, это плюс. Но он не помнил, что произошло, это минус.

Хотя, нет. Кое-что помнил. Наглого хулигана, который не только посмел заявить, что будет чему-то учить его дочь, но ещё и показал, прямо в центре его додзё, богомерзкое боевое искусство китайских варваров.

Будучи правоверным японским патриотом, а значит, стосорокашестипроцентным националистом, Коисо, как и его предки, не задумываясь, называл китайцев, подаривших Японии её цивилизацию, варварами.

Цивилизацию эпохи династии Тан к ним занесли китайские чиновники, которых выслали из Поднебесной или они сами бежали от обвинений в коррупции. Причём обвинения были настолько серьёзные, что они бежали от самого гуманного китайского суда аж до японских островов. Те, чьи коррупционные преступления были не столь серьёзны, как правило, останавливались во Вьетнаме или в Корее, привнося в эти страны цивилизацию и связанную с ней, коррупцию.

Но Коисо о таких сложных материях не думал. Его мышление было построено согласно его боевому искусству. Он никогда не сомневался в своих решениях, всегда считал себя правым и собирался доказать это всем сомневающимся самым простым и прямолинейным способом. Силой. Правда, с дочкой это не срабатывало.

— Рёко!

Коисо пошатываясь и держась за все попадающие на пути стены, вошёл в дом и увидел дочь на кухне, занятую какими-то кухонными делами. Не то что Коисо совсем не умел готовить, он владел базовой теоретической частью этого искусства. Но за ненадобностью многое подзабыл. При необходимости он, возможно, мог бы сварить макароны. Или отварить? Тут уже начинались тонкости незнакомого мастерства. Но он точно был способен бросить их в воду. И посолить. Но последнее, неточно.

— Твоя простуда уже прошла? — он с облегчением сел за стол.

— Пожалуйста, отвечай, когда отец задаёт тебе вопрос, — не дождавшись реакции, обратился к стоящей спиной дочери.

— Рёко! Как ты смеешь игнорировать отца?!

— А как ты посмел использовать обратный удар с разворота? Если бы Китано-кун не успел защититься, ты покалечил бы его! Как я должна ему всё это объяснить?

— Я ничего не мог с собой поделать. Рядом с моей дочерью оказался до жути страшный парень!

— Не суди людей по внешности!

— Он сказал, что хочет помочь обучить тебя искусству боя!

— Это клуб боевых искусств! почему я не могу вступить в него?!

— Потому что он использует китайский стиль! Это неприемлемо!

— В Бойцовском клубе используют приёмы любых боевых искусств! Даже русского рукопашного боя!

— Тебе не хватает нашего семейного стиля?

— Не ты ли всегда говорил, что любое мастерство достойно уважения? И ты проиграл!

— Я поскользнулся!

— В воздухе?

— Да, я вышел из себя, и он этим воспользовался. Но то, что он обладает таким мастерством, делает его ещё более опасным!

— Почему?

— Да ты посмотри на него! Внешность человека, это отражение его внутреннего мира! А его лицо за пределами шкалы Рихтера! Он имеет внешность дьявола!

— Да ладно! Он не настолько страшен!

«Пф… — мысленно фыркнул Коисо, — глупая девчонка! Конечно же, внешность не главное. Но не до такой же степени! А ещё это кунг-фу, тьфу, — скривился, мысленно плюнув ортодоксальный японский мастер. — Может быть, у неё проблемы с оценкой мужчин? Всё-таки она воспитывалась отцом без матери…»

— Вот. — Рёко протянула задумавшемуся отцу какой-то листок.

— Что это?

— Уведомление о родительском собрании. Его Икуко принесла.

— Собрание… завтра…

— Тебе не нужно идти.

— Я так не думаю. У вас в школе происходят дикие вещи! Я пойду и во всём разберусь!

Так Коисо Хэйдзо принял решение, которое привело к тому, что позже назовут битвой трёх кланов якудз.

_________

* «Идиократия» — фантастический фильм о будущем американской демократии, при которой вся власть достаётся идиотам, а умные люди вымирают.