Кречетов, ты не наследник! Том 4

Глава 11 Ханский гладиатор

Я упал на землю, потеряв свой меч. Мой язык был прокушен, и я чувствовал во рту вкус собственной крови. Затуманенным взглядом увидел, как дракон поднялся в воздух менее чем в пяти метрах от меня. Он медленно взмахивал своими длинными крыльями, и звук напоминал вращение лопастей гигантской ветряной мельницы.

[Боль и первобытный страх смешались во мне. Из-за занавесок доносились звуки: звон золотой монеты, вылетающей из руки мёртвого короля, плач ребёнка и запах серы в спальне.

«Драконы Мендеру… Тарлас и милая Авинет», — сказал он, а затем прозвучал почти оскорблённо — «У меня есть её отпрыск! Зачем ты мне нужен?»

«Лучший вор», — фыркнула сестра. — «Гордиться нечем».]

— Проверь свои карманы, — сказал мне человек-дракон.

[Воспоминания прояснялись. Обжигающий бриз пришел с Мелководного моря.

«Не открывай записку сейчас», — сказала Дана. — «Только если со мной что-то случится».]

Дракон пристально смотрел на меня. Время остановилось.

— Арраввин Нуар… — выдохнул я древний приказ, и время снова двинулось вперёд.

Огромная голова Гидры остановилась надо мной, почувствовав неладное. Позади нее глаза дракона вспыхнули, как факелы. Внезапно послышался вой ветра в глубоком туннеле, перекрывший все остальные звуки вблизи и вдалеке. Отдалённый грохот воды, падающей в озеро. Шипение и вопли Гидры. Стоны боли раненых. Горестные рыдания Даны и биение моего сердца.

Затем раздался ужасный грохот.

Длинная шея дракона засветилась и расширилась, чёрная чешуя на мгновение стала прозрачной, показав горящую лаву под кожей. Чёрная пасть широко открылась, а затем из неё вырвался поток огня. Огонь ударил Гидру по морде. От огня исходил такой сильный жар, что туман растворился вместе с половиной морды зверя.

Дракону потребовалась всего секунда, чтобы полностью зажарить голову Гидры. Затем эта гротескная голова взорвалась, когда её мозги превратились в жидкие газы внутри черепа, разбросав куски кожи, клейкую варёную плоть и фрагменты костей в радиусе десяти метров.

С отчаянным воплем боли Гидра поползла к озеру, используя четыре короткие лапы, похожие на плавники. Её массивное тело размером со слона теперь имело только одну оставшуюся голову и была хорошо видна, поскольку туман тоже отступил.

Дракон погнался за ней, всё ещё извергая повсюду яркий золотисто-красный огонь из своей пасти. Он сжигал дотла всё, к чему прикасался. Грязную землю и мёртвых. Скалы и даже воды озера, которые в панике отступили.

Дракон поймал Гидру посреди кипящего озера и заживо поджарил её массивное тело. Пламя разгорелось над водой, температура резко поднялась. Дракон развернулся, когда резко закончил полёт над водами озера, и вернулся к дымящемуся берегу, его крик стал более зловещим. Звук, начинающийся с шипения, похожего на звук рога, как будто он насмехается над поверженным противником.

— РРРРРРИ!

Дракон неестественно завис в метре над поверхностью озера, глядя на людей, медленно отходящих от его горящих берегов. Громко фыркнув, он снова невероятно широко открыл рот, отчего свечение стало вдвое ярче, и из него вырвался поток огня, нацеленный на берега озера.

И на тех, кто всё ещё стоял там.

— О, чёрт, — я в ужасе выругался и отчаянно попытался подняться на ноги, видя приближение катастрофы.

— Эврирекс! — вскричал я, и дракон тут же захлопнул пасть и уставился на меня. Я медленно приблизился и приземлился перед раненым братом Даны. Вокруг нас всё пожирал огонь, земля почернела и дымилась.

Я чувствовал жар, исходящий от тела Эврирекса, который стоял на задних лапах почти три метра высотой. Он опустился на четвереньки и придвинул свою рогатую чешуйчатую голову к моему лицу, издавая низкое гортанное рычание, от которого вибрировала каждая косточка в моём теле.

Протянув дрожащую руку, я коснулся обжигающе гладкой кожи Эврирекса и почувствовал горячее дыхание зверя на своём потном лице. Пахло серой и горящим углём.

— Ррррррр, — прорычал он.

— Всё кончено, — сказал я ему. — Они не представляют угрозы, — добавил я. — Они не представляют угрозы, — повторил я, придерживая дракона, чтобы он точно понял.

Дракон фыркнул и ткнул меня лбом в грудь, туда, где были мои доспехи. Это был шутливый удар, но боль от сломанного ребра чуть не сбила меня с ног. Я отступил на шаг и уставился на его морду, на которой появилась нервирующая улыбка.

«Услышал тебя с первого раза, — телепатически передал Эврирекс удивительно богатым баритоном. — Но я голоден, Хардир О’Нир и мне нужно подлечиться.»

У меня отвисла челюсть от его слов.

— Подожди… что за чушь? Какой еще Хардир О’Нир? — прохрипел я.

— «Хардир О’Нир» в переводе с драконьего «Драконий Всадник». Твоя жена бормочет это во сне всё гребаное время, пока трогает себя.

Что?

— Нет, это просто имя, — тупо настаивал я.

Эврирекс задумчиво посмотрел на меня. Это нервировало.

— Разве ты не выдумал это дерьмо прямо на месте? — наконец спросил он с ворчанием, манера речи сильно заимствована из моего словаря.

— Откуда ты знаешь?

— Я читал твои воспоминания.

Эээ.

Правильно.

Я медленно потёр затылок, ошеломлённый этим новым развитием событий и всё ещё испытывающий слишком сильную боль, чтобы осознать его. Тема разговора сбивала с толку. У меня также что-то застряло на языке, что очень беспокоило.

— Ну, ты не можешь есть людей, — наконец пробормотал я, находя крошечного виновника и выплёвывая его. Часть зуба, оставленная дырка всё ещё кровоточила у меня во рту.

— Хахаха! Конечно, могу! — расхохотался Эврирекс, его слова превратились в рёв. — Посмотри на всю эту прекрасную еду! — Он огляделся вокруг и заметил всё ещё горящие трупы. — Еда, — благоговейно повторил он, напомнив мне о Велесе.

Таких вокруг полно.

Я отступил на пару шагов, не ожидавший внезапного рёва, пытаясь унять сердцебиение.

— Нет, — строго сказал я, стиснув зубы, после того как мне удалось взять себя в руки.

Дракон моргнул своими большими бордовыми глазами, прозрачное веко поднялось и опустилось, а не наоборот.

— Да, — ответил он после минутного раздумья, поддерживая зрительный контакт.

Я вздохнул и опустил голову.

— С каких это пор ты разговариваешь? — спросил я, слишком уставший, чтобы решить это прямо сейчас. Чувствовал себя совершенно опустошённым.

— Я никогда не останавливался. Не моя проблема, что ты не смог этого понять, — ответил Эврирекс, затем сделал паузу и неуверенно прищелкнул раздвоенным языком. — У тебя припрятано какое-нибудь печенье? Плоть той змеи была отвратительной или что-то в этом роде. Она была невкусной, но я должен был попробовать. Верно?

Я, прихрамывая, вернулся к выжившим из двух групп. Кто-то сейчас ухаживал за хмурым Афалоном. Задумчивая Мэриэль стояла на коленях рядом с телом полуночника и склонялась над плачущей Даной. Некоторые из культистов, переживших атаку Гидры, были сожжены Эврирексом заживо. Те, кто избежал гибели, пытались прийти в себя, и лишь немногие из них не пострадали.

Я заметил культиста, который шел спотыкаясь. У него была повреждена рука и колено, а сломанные кости виднелись под кожей и одеждой. Я направился к нему, стараясь не столкнуться с Даной.

Всё же мне пришлось обойти её, чтобы добраться до них. Она снова спасла меня. Дана делала это и раньше, на острове и на корабле. Снова и снова она рисковала своей жизнью ради нас, ради своей семьи. Она тоже теряла людей, и я чувствовал ответственность за это.

Фэралинь вышла из группы людей, которые не носили оружия. Она медленно подошла к остаткам культистов. Большинство из них были тяжело ранены или мертвы, и я насчитал их более пятнадцати. Другой следовал за ней на расстоянии.

Фэралинь добралась до одного из них и остановилась, чтобы посмотреть на него.

— Где он? — спросила она на наполовину обычном, наполовину имперском диалекте, на котором они разговаривали. Я постепенно начал понимать этот язык. — Где ваш лидер?

Я не видел лидера культистов с тех пор, как этот жуткий ублюдок вызвал Гидру, и направился к ним, морщась при каждом шаге.

Культист помассировал свою окровавленную челюсть и ухмыльнулся мрачной женщине, обнажив зубы. Один из его глаз был залит кровью.

— Он сбежал, хе-хе, — сказал он. Я заметил, что Фэралинь держала в правой руке большой камень так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Если он доберётся до Змеиной горы, то птица достигнет моста меньше чем за неделю. Тогда придут многие.

— Почему мост? — напряжённо спросила Фэралинь.

— Командование принял Ратомир. К нему стеклись Избранные, и он пользуется поддержкой. Прошли десятилетия. Ты жрица, ты жила уединённой жизнью.

— Лидер форта с печатью любовницы давно умершего короля, — прошипела Фэралинь. — Он разрешил это злодеяние?

— Акбарат — последний устоявший город. Не было зла, ибо твоя Богиня — злодейка. Ты покровительствуешь каннибалу, мерзкой суке и практикующей запрещённую магию. Слово Господа — закон в этих землях, и Священник — его друг, которому поручено принести…

Фэралинь со злостью ударила его по голове камнем. Я вздрогнул, услышав треск, но к тому времени, как я попытался схватить её, Фэралинь ударила его ещё раз, с удвоенной силой, и он растянулся без сознания.

Фэралинь прыгнула на него, схватила окровавленный камень обеими руками и начала бить им по голове и лицу.

Это была не просто ярость, а что-то неконтролируемое. Фэралинь начала бессвязно кричать, превращая голову в месиво. Остальные атаковали раненых культистов, следуя её примеру.

Дикость достигла пугающих высот, и мне пришлось отступить, когда Фэралинь голыми руками выковыряла сердце мёртвого из его разорванной груди и начала есть его сырым. Кровь текла по её челюсти и шее, глаза были дикими от горя.

Я уходил, прихрамывая, после того, как увидел, что сделали с побеждёнными культистами. Многим из них, пока они были живы, съели части тел. Не то чтобы они не заслуживали, но я никому не пожелал бы такой судьбы. Вид изувеченного тела Дана и его наполовину откушенного лица заставил меня задуматься о том, кто здесь настоящий зверь — кровожадные культисты или мы?

Я увидел, как Дана посмотрела в мою сторону, и её опухшие глаза заставили меня ещё больше усомниться в своих мыслях. Кто здесь прав?

— Это не сработает, — сказал полуночница, с надеждой глядя на меня. — Зелье Филимона. Нам нужно свежее.

Я не думал, что свежее зелье может собрать ее брата обратно. Гидра почти разрубила его пополам, и падение позаботилось обо всём остальном. Хуже всего было то, что он, который чудом всё ещё цеплялся за жизнь, казалось, был отравлен помимо всего прочего. Его кожа была тёмно-зелёной и лиловой, вся в кровоточащих волдырях, а кровь разбавленной и водянистой.

Я отвернулся, не желая сообщать ей плохие новости, и заметил Филимона, стоящего на краю озерной деревни, где заканчивался лес. У старика был опущен капюшон, постаревшее лицо, коротко подстриженные белые волосы, редеющие на макушке. Он ждал приближения высокой женщины. Она вышла из леса. Женщина шла грациозно, длинные ноги несли её без усилий, а ступни едва оставляли следы на илистой земле.

Женщина остановилась, чтобы нежно прикоснуться к лицу старого ассасина. Её взгляд переместился с нашей группы на зверства, творимые чуть поодаль, и дракона, блаженно пирующего на трупах. Её губы сложились в довольную улыбку, и она прошептала что-то очень эмоциональное Филимону, который кивнул головой.

Она подошла ко мне и, нахмурившись, остановилась, чтобы осмотреть раненого Дана.

— У тебя получилось, — прошептал я. Дан открыл свой единственный действующий глаз, услышав мой голос.

— Забавно, что наши пути не пересекались раньше, — вежливо ответила она. — Чем я могу быть полезна Хардиру О’Ниру?

— Ему нужно исцеление, — быстро сказала расстроенная Дана.

Женщина сказала:

— Я Энемриель. Дай мне посмотреть, — и опустилась на колени рядом с раненым вором. Большая часть кожи и плоти на его плече, а также часть лица были содраны. Всё просто растаяло.

— Божественность, — с трудом прохрипел Дан. Половина его рта была деформирована и не работала. Я отвёл взгляд, этот вид встревожило меня. Дана крепко обхватил себя руками и беззвучно заплакал.

— Как пожелаешь, — сказала Энимриэль. Я повернулся и увидел, как она наклонилась и поцеловала этот изуродованный рот. Она делала это довольно долго, не получая удовольствия. Когда она закончила и поднялась, на её губах снова появилась нервирующая улыбка, а Дан перестал дышать.

— Что случилось? — спросил я.

— Твой друг выбрал смерть, — просто сказала она. Афалон, который подошёл, несмотря на то, что был серьёзно ранен, сердито проворчал в ответ на её слова.

— Ты могла бы спасти его!

— Жизнь, полная страданий и насмешек. Как я и говорила. Он сделал свой выбор, — загадочно повторила она. — Он покинул это королевство счастливым.

Энимриэль кивнула мне после своего ответа, а затем грациозно удалилась, но не раньше, чем снова остановилась и фамильярно похлопала Афалона по потрескавшимся доспехам. Тот скривил рот в гримасе и хмыкнул.

— Что это было? — спросил я его, но ответа не получил.

Ослабленный и смертельно уставший, я решил оставить это дело в покое и заняться более насущными делами. Например, как помешать оставшимся убивать раненых культистов. К тому времени, когда я решил что-то предпринять, никто не дышал, и другие дела отвлекли моё внимание.

Никто на самом деле не знал, что творилось у меня в голове. Некоторым вещам я просто позволил случиться.

Двое степняков посмотрели на Радиона с юношеской дерзостью. По словам Ланисты, они были братьями. Им было около двадцати лет, и они казались опасными и полными энергии.

У обоих были светло-зелёные глаза, одинаковый рост и черты лица.

«В конце концов, они могут быть братьями», — подумал Радион.

— Тебе повезло, старик, что мы не попали в цель, — сказал один из них.

— Кто ты? — спросил Радион, оглядывая остальных гладиаторов, тренирующихся в своей части закрытой арены.

— Хатор, это мой брат Батор, — объяснил молодой гладиатор.

— Почему у тебя два меча, Батор? — усмехнулся Радион.

— Хатор, — ответил мужчина с гримасой. — Я гладиатор «Димахерус.»

— У тебя обе руки? — спросил Радион, потирая затылок.

— А… что это за фигня? — неуверенно спросил Хатор.

— Ты предпочитаешь обе свои руки?

— Правильно.

— Тогда покажи мне, как ты двигаешься левой, — сказал ему Радион.

— У тебя есть клинок? — спросил его Хатор, выходя вперёд.

— Да, но мне это не нужно, — небрежно ответил Радион. — Я дам тебе два шанса. Но с каждым разом я буду причинять тебе всё больше боли, так что помни об этом, прежде чем продолжать.

Его брат рассмеялся.

Хатор, одетый в рубашку и без доспехов, уставился на более высокого и гораздо более старого жреца Перуна. Радион был обнажён выше штанов и без оружия.

— Твой хозяин оторвёт мне яйца, если я причиню тебе боль перед играми, — возразил Хатор.

— Поверь мне, я могу с таким же успехом вообще не появиться на арене.

Хатор ухмыльнулся и уставился на Трояна.

— Не смотри на меня, мальчик, — сказал северянин, который привез Радиона на юг. — Я видел, как он сражался на играх. Я был там, когда ты сосал член своего брата.

Хатор сжал губы в тонкую линию, выронил один из своих мечей, схватил другой мускулистой левой рукой и на полной скорости бросился на Радиона с могучим рёвом.

Это лишило его той ловкости, которая была у него в этой руке.

Он сделал два быстрых шага и взмахнул клинком в сторону спокойно наблюдающего за ним жрец. В тот момент, когда молодой человек совершил нападение, Радион сделал шаг назад, и меч прошёл мимо его живота. Хатор хрюкнул от близкого промаха, наполовину развернувшись всем туловищем вслед за дугой своего клинка, и попытался отвести руку назад, но Радион вытянул правую руку, поймал его за запястье и ткнул мечом в грудь, лезвие почти выбило Хатору глаз.

Хатор попытался отклеить руку и меч от груди, но понял, что не сможет, и занёс кулак, чтобы сильно ударить Радиона по рёбрам и прямо под мышкой. Раз, другой. Его глаза округлились, когда он не добился никакой реакции от пожилого мужчины. Радион поднял левую руку после второго раза ударил Хатора прямо в правое ухо полной ладонью.

Непритязательный удар сокрушителен.

Хатор потерял равновесие, его глаза закатились, и он почти упал на колени, но Радион удержал его в вертикальном положении, после того как он подобрал меч и бросил его ухмыляющемуся Трояну.

— Дыши через нос, — посоветовал он слабому в коленях воину. — Дыши немного чаще. Это пройдёт.

— Что это, чёрт возьми, было? — сердито сплюнул Батор, и Радион уставился на него из-под густых чёрных бровей, в которых было много седины.

— Отныне твой брат должен пользоваться щитом, — пояснил он в своей знаменитой твёрдой и дидактичной манере. — И использовать только один меч.

Радион поморщился и посмотрел на невысокого хорошо одетого мужчину.

— Я намерен выиграть игры, Дон-дон Хан, — проворчал он.

— Ты должен, я поставил на тебя хорошие деньги, — ответил Дон-Дон-Хан, удивив его.

— У тебя нет собственных гладиаторов? — спросил Радион, когда в комнату вошла девушка-рабыня с маленьким столиком, на котором стояли закуски. Она открыла бутылку медового вина и поставила перед ними два кубка.

— Мой брат считает, что лучше использовать способных рабынь в качестве охраны каравана или на рудниках, — ответил молодой человек, с интересом рассматривая глубокий вырез на платье рабыни и её маленькие груди.

— Не рановато ли для алкоголя? — поинтересовался Радион.

— Ах, я ещё не закончил свои ночные экскурсии, — объяснил ему Дон-Дон-Хан. — Я чувствую себя беспокойным в эти дни, — он улыбнулся рабыне, и она улыбнулась в ответ.

— Повелитель желает, чтобы я оставила чашу с мёдом здесь? — спросила она, бесстыдно флиртуя. — Возможно, он предпочитает добавить ещё в своё вино?

— Знаешь что? — Дон-Дон-Хан ответил ей улыбкой. — Сделай это для меня, милая.

Рабыня покраснела и вскоре покинула их.

— Внешность у неё неважная, — объяснил Дон-Дон-Хан хмурому Радиону, пробуя вино. — Приличное тело, но не более того. Хотя, если человек хорошо разбирается в плотских делах.

— С твоей стороны было любезно солгать ей, — насмешливо ответил Радион.

— Хах, это такое выражение, — усмехнулся Дон-Дон. — Научился ему у раба. Раньше он был охранником в Новгороде. Там так говорили наёмники.

— Раньше был? — спросил его Радион, отказываясь от кубка, предложенного ему Дон-Доном.

— Новгорода больше нет. Княжества тоже. Армия хана сожгла его дотла, — сказал Дон-Дон, и Радион поморщился от трагической новости. — Но прошло уже семь месяцев. Или девять? А, кого это волнует?

— Сколько рабов из Новгород? — спросил его Радион сквозь зубы.

— Много, но столько же людей погибло в пожарах и боях, — последнее слово Дон-Дон взял в кавычки. — У тебя там была семья? Некоторым удалось выбраться. Мой человек тоже сбежал бы, но он решил защищать мост, а не порт. Он предоставил это наёмникам и князю Новгорода. С его стороны это было не очень хорошее решение.

Радион положил тяжёлую руку ему на плечо. Дон-Дон попытался отступить, но сила хватки жреца была чудовищной, поэтому он сдался.

— Повелитель Новгорода? — Радион прошелестел устрашающим взглядом. Дон-Дон сделал глоток, а затем осушил свой кубок.

— Да, он пытался защитить свой город, но, очевидно, у них ничего не вышло. Этот человек мошенник.

— Как его звали? — немного разочарованно спросил Радион. На мгновение он поверил, что Ярослав выбрался из шахт, но в глубине души понимал, что это маловероятно.

— Господина? Да, он Кречетов, своего рода дворянин, но я был пьян, когда мне читали письмо, и, честно говоря, опустошён идиотизмом моего брата Сакен-Хана, — честно ответил Дон-Дон, с интересом разглядывая Радиона.

Радион разочарованно хмыкнул и отпустил его плечо. Ярослав не мошенник. Будь ты проклят!

Радион отступил в шоке.

— А ещё тот факт, что в их компании была полуночница. Ты не найдёшь много компаний, где есть такая, верно?

Радион кивнул, глубоко задумавшись. Дана выбралась из Новой Славы. Эта хитрая полуночница тоже выбралась из Новгорода? Зачем идти туда, служить какому-то господину? Какому-то другому князю? Зачем беспокоиться, если этот человек не Ярослав?

— Откуда ты так много знаешь об этом? — спросил его Радион.

Дон-Дон причмокнул губами.

— Этот ублюдок женился на моей сестре, — ответил он и небрежно швырнул свой кубок на маленький столик. — Затем увёз её в Золотой Рог. С тех пор они высасывают кровь из моего брата Лон-Лона. Мошенник, говорю тебе.

Сказал кретин, который только что потратил целое состояние, чтобы посмотреть, как девушка стонет, пока её трахают на глазах у тысяч людей.

— Золотой Рог? — Радион нахмурился, отметая остальную часть его бреда. — Почему Золотой Рог?

— Этот человек чудак, вот почему, — пожаловался Дон-Дон и, убедившись, что за ними не шпионят, добавил. — Путешествует с полуночниками и сумасшедшими домовыми… — он вздохнул, заметив ошеломлённое выражение лица Радиона, и продолжил. — И с гребаным драконом.