Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1

Глава 2 Луна за грозовыми облаками

– Посмотрите на молодую госпожу Фэн Мэйфэн, она выросла такой красавицей! – воскликнул мужчина в бордовом платье чиновника и поднял над головой чашу с вином, отчего его шёлковая шапочка сползла назад, приоткрывая блестящую лысину. – Говорят, все женщины клана Фэн были прекрасны, и мы имеем честь лицезреть эту редкую красоту своими глазами! Как жаль, что с вашей семьёй случилось такое горе. – Он ткнул в плечо своего полусонного соседа.

– А? Что? – Второй мужчина в таком же одеянии очнулся от забытья и выкрикнул: – Давайте выпьем за молодую госпожу Фэн Мэйфэн и за то, чтобы она смогла отомстить убийцам, которые безжалостно вырезали всех жителей пика Юнфэй вместе с учениками школы Дафэн![16] Пусть справедливость восторжествует, а виновные будут наказаны!

Дальних родственников семьи Ван, состоящих на службе при императорском дворе, на семейные праздники либо не приглашали вовсе, либо всегда сажали у выхода, за самые неприметные столики. И причина была не только в непреодолимой пропасти и недоверии между кланом и императором, но и в неумении людей из столицы пить в меру.

Шум сразу же стих, и взгляды всех присутствующих на торжестве устремились туда, где сидели раскрасневшиеся от вина чиновники. Мэйфэн медленно выдохнула и прикрыла место ожога длинным чёрным рукавом своего платья: кожа на правой руке горела, хотя увечье она получила ещё десять лет назад и раны давно затянулись. Боль иногда возвращалась, истязая тело и разум наследницы павшей школы Дафэн, но воспоминания о тех страшных событиях были словно скрыты за бумажной ширмой – Мэйфэн видела очертания, тени, но не могла собрать их воедино.

– Господа, я бы не хотела пить за месть, хоть никогда и не прощу тех, кто пролил кровь на моей земле, – сказала она, и уголки её карминовых губ дрогнули в попытке изобразить улыбку. – Но давайте сегодня не будем вспоминать прошлое, а лучше выпьем за господина и госпожу Ван и за всю школу Юэин. Вы моя семья, без вас моя жизнь уже давно оборвалась бы!

Она подняла пиалу с вином и, прикрывшись широким рукавом, разом осушила её. Главный зал наполнился возгласами: «Воистину, молодая госпожа Фэн очень умна и благородна! С днём рождения, наша дева Фэн!» – и гости присоединились к тосту, опрокидывая свои чаши.

– Девочка моя, – сказала сидевшая во главе стола вместе с мужем тётушка Ван Хуалин и крепко обняла Мэйфэн за плечи. – И когда только ты успела так повзрослеть?

– За тебя, наша названая дочь! – произнёс тост глава школы Ван Шэнхао и тоже поднял чашу с вином, направляя белые зрачки в пустоту.

– Всё благодаря вам! – ответила Мэйфэн и уже хотела сесть обратно на мягкие подушки, как в дверях появился молодой мужчина в янтарном праздничном одеянии с бежевыми узорами в виде перьев феникса.

Над столами пронёсся шёпот восхищения: в освещённом свечами и бумажными фонарями зале кожа этого молодого господина сияла подобно белому нефриту, а лицо с утончёнными чертами излучало ускользающий от глаз мягкий свет. Длинные волосы цвета зрелой пшеницы, украшенные золотыми шпильками и подвесками, были аккуратно уложены в высокий пучок, а часть прямых прядей ниспадала на спину.

«Кто этот прекрасный молодой господин?»

«Кажется, он из школы Шэньгуан, юноша по фамилии Гэн. Поговаривают, что на войне он являлся правой рукой Принца Ночи».

– Гэн-гэгэ… – прошептала Мэйфэн и направилась к гостю, пройдя между рядами низких столов, за которыми пировали приглашённые родственники. – Гэн-гэгэ, я так рада тебя видеть! Ты только приехал?

Она поклонилась молодому мужчине, сложив руки перед собой: всё же мероприятие было торжественным, и гости внимательно следили за поведением Мэйфэн, оценивая ее как возможную жену для своих знатных сыновей.

– Мэймэй![17] Нет, я приехал ещё в час Крысы[18] и всё это время провёл с Ван Юном. Извини, что не пришёл поздороваться раньше. – Он ответил на поклон, изящно скрыв руки в длинных рукавах, и достал оттуда небольшую чёрную коробочку, украшенную узорами из лунного камня. – С днём рождения, мэймэй!

Когда она услышала имя наследника школы Юэин, искренняя улыбка сменилась поджатыми губами, и Мэйфэн отвела взгляд в сторону.

– Не стоило, гэгэ. Ты приехал, и это уже радость.

– Надеюсь, ты примешь подарок, я лично выбирал его для тебя.

Мэйфэн не любила такие знаки внимания, но не хотела расстраивать Гэн Лэя, поэтому всё же улыбнулась и взяла протянутую коробочку: внутри лежала шпилька с полумесяцем из белого нефрита, который окружали распустившиеся пионы, вырезанные из благородного камня настолько искусно, что на листочках виднелись прожилки. Украшение утопало в чёрном шёлке, напоминая ночь в Лунной роще, когда поляна покрывалась белыми цветами, стоило только серебряному свету коснуться их лепестков.

– Она такая красивая, Гэн-гэгэ, я обязательно буду носить её и вспоминать об этом дне! – Мэйфэн взяла шпильку и немного подержала на ладони, наслаждаясь гладкостью нефрита, а после воткнула подарок в свою высокую причёску.

Кто-то из гостей, сидевших за самыми дальними столами, ахнул и выкрикнул:

– Дева Фэн прекраснее всех! – И другие пирующие с радостью поддержали этот возглас, снова наполняя чаши вином.

– Ты так выросла, мэймэй, – сказал Гэн Лэй и окинул Мэйфэн оценивающим взглядом. – С нашей последней встречи ты и правда стала прекраснее цветов и красивее луны. Белая кожа, прямо как у придворной красавицы, да и лицо уже не такое пухленькое, как раньше. – Он легонько ущипнул названую сестру за щёку, давая ей понять, что между ними ничего не изменилось.

– Говори потише, стыдно же перед людьми, – проворчала Мэйфэн, перейдя на дружеский тон.

– Прогуляемся по саду? Я так давно не был в доме семьи Ван… Здесь каждая дорожка навевает воспоминания о прошлом.

– Приятные ли воспоминания? Я вот помню, как вы с Ван Юном только и делали, что грызлись и без разрешения устраивали поединки у каждого камня, а теперь вдруг слились, будто вода и молоко[19]. Что между вами произошло?

Гэн Лэй лишь пожал плечами и сдержанно улыбнулся, отчего любопытство Мэйфэн разыгралось ещё больше, но она не стала расспрашивать: долгая разлука всё же не прошла бесследно, и былые тёплые отношения между ними невозможно было восстановить за одну встречу.

Она оглядела гостей – здесь о ней уж точно не вспомнят до самого утра: все веселились, увлёкшись разговорами и вином, и дошли до того состояния, когда трудно вспомнить повод торжества, а значит, можно было уйти незамеченной. Кивнув госпоже Ван Хуалин, Мэйфэн взяла старого друга за край длинного рукава и повела к выходу из зала.

– Какой прохладный ветерок! – протянула она и с шумом вдохнула. – Эти тяжёлые праздничные одежды невыносимы, а пояс просто не даёт дышать! – Мэйфэн попыталась ослабить плотно завязанную под грудью юбку, но та не поддалась.

Гэн Лэй улыбнулся, прикрыв нижнюю часть лица длинным рукавом.

– Ты не меняешься, мэймэй, до сих пор предпочитаешь свободную форму учеников школы Юэин красивым платьям?

– Конечно. Чем неприметнее цветок, тем приятнее его аромат, ты разве не слышал? – Мэйфэн перестала держать спину и руки, как того требовал этикет, и потянулась, задевая пальцами ветку сливы, с которой посыпались высохшие от долгой засухи листья.

– Но и прекрасные цветы порой источают тонкий аромат, как мэйхуа[20] весной, – ответил Лэй, вынимая листочек из причёски Мэйфэн. – Ты скорее похожа на сливу, чем на неприметный цветок.

– Твои бы слова да какой-нибудь богатой наследнице, а не девушке из угасшего рода, у которой на уме только путь Лунной тени.

– Не будь так строга к себе. – Он убрал руки в широкие рукава перед собой и взглянул на небо – над изогнутым краем крыши висел жёлтый растущий месяц. – Ты уже несколько лет обучаешься в школе Юэин. Как твои успехи?

Мэйфэн взглянула на друга так, словно умоляла его придумать какой угодно вопрос вместо того, который прозвучал и разрушил непринуждённую беседу. Но Гэн Лэй ждал ответа.

– Не хотелось бы навлекать позор на школу своими скудными достижениями, но раз ты хочешь об этом поговорить… После того как дядя Ван потерял зрение и перестал меня обучать, я начала заниматься с остальными учениками в храме Юншэн, но так и не смогла догнать их: первая ступень[21] совершенствования тела даётся мне нелегко, но я не так плоха, как ты можешь подумать. А о второй ступени даже упоминать не хочется. – Она посмотрела на своё левое запястье, украшенное браслетом с отражающими свет фонариков чёрными камнями, и продолжила: – Мне не подчиняется лунная ци, мой цзюань до сих пор не наполнен и наполовину.

Гэн Лэй еле слышно вздохнул и медленно пошёл вдоль сливовых деревьев, растущих во дворе семьи Ван.

– А что же Ветер, ты так и не смогла им овладеть? Всё же это твоя стихия по праву рождения.

Мэйфэн направилась следом за ним, приподнимая цепляющиеся за кустарник чёрные и серебряные юбки, и, когда поравнялась с мужчиной, тихо ответила:

– Ты же знаешь, что это бессмысленно. Я бесчисленное множество раз медитировала на вершинах всех холмов в округе, но Ветер не откликнулся на мой зов. Хоть я и родилась на пике Юнфэй и по происхождению должна принадлежать школе Дафэн, это уже в прошлом. Кажется, наш небесный покровитель, Приручивший ветер, больше не обращает свой взор на землю.

– Мэймэй, я слышал, что такое случается, когда заклинатель не может достичь гармонии в своей душе. – Он посмотрел на неё с беспокойством. – Думаю, всё дело в том дне, когда на пике Юнфэй случилась трагедия. С тобой тогда произошло нечто ужасное, и наверняка тёмная ци до сих пор препятствует твоему совершенствованию.

– Не знаю, так ли это… – протянула Мэйфэн, перебирая пальцами шёлковый подол платья. – В конце концов я отчаялась и решила получить благословение Последней небожительницы Юэлянь, но сделала это слишком поздно. Теперь мне уже семнадцать, цзюань наполнен лишь на треть, и я даже не могу назвать себя заклинателем из школы Юэин, ведь моё ничтожное развитие не сравнится с успехами сверстников.

– Не говори так. Я уверен, ещё можно что-то сделать! Мы обязательно подумаем об этом после торжества. Теперь я здесь, и ты больше не будешь одна…

Ночь стояла тёплая, и в воздухе разливались сладкие ароматы цветов. Рядом с небольшим прудом в траве щебетали зимородки, а из главного зала доносились крики и звонкий смех. Слова Гэн Лэя ещё звучали в ушах, и Мэйфэн показалось, что теперь, с возвращением двоих её друзей детства, всё и правда изменится.

По одной из дорожек прогуливались приглашённые на праздник девушки-ученицы, они размахивали веерами, пытаясь спастись от духоты, и прикрывали ими лица, когда смеялись. Увидев издалека заклинателя в дорогих одеждах цвета янтаря, они громко ахнули и поклонились, позволяя Мэйфэн и Гэн Лэю пройти мимо первыми.

– Гэгэ, ты, наверное, помнишь их ещё совсем девочками, позволь представить моих близких подруг: дочь нашего второго шифу[22] – Хэ Сюли и Ань Иин из семьи целителей Ань, – сказала она, остановившись напротив учениц.

Девушки ещё раз поклонились и пролепетали:

– Нам очень приятно встретиться со знаменитым заклинателем школы Шэньгуан!

– Надо же, вы и правда очень выросли за эти годы, а ведь были такими малютками, когда я уезжал! Время летит слишком быстро.

– Говоришь прямо как старый лаоши![23] – хмыкнула Мэйфэн и поймала на себе любопытные взгляды подруг. – Хотите прогуляться с нами?

– Нет, нет! Мы не смеем отвлекать вас от беседы, всё же вы с гэгэ так долго не виделись. Пожалуй, мы лучше вернёмся в зал!

Они настолько быстро засеменили по садовой дорожке, что Мэйфэн успела только вздохнуть и посмотреть на Гэн Лэя, которого, кажется, позабавил этот неловкий разговор.

– Что с ними опять? Я же столько раз им говорила, что ты мой самый близкий друг, а не возможный жених! Гэн-гэгэ, может, уже хватит ухмыляться?

На лице мужчины появилась такая улыбка, будто он задумывал какую-то шалость. Придержав широкий рукав, Лэй протянул длинные изящные пальцы к нежно-розовым пионам, растущим у самой дорожки, и сорвал один из них.

– Смотри, что будет, если я подарю тебе цветок, – сказал он и отдал пион Мэйфэн.

Из-за небольшой беседки, стоящей неподалёку, сразу раздались тихие женские возгласы.

– Гэгэ! И где ты только научился так играть девичьими сердцами? Насколько я помню, раньше ты подобным не занимался. – Мэйфэн подавила смешок и взяла подарок, вдыхая его приятный аромат. – Правду говорят о пионе, сто роз в одном цветке.

Она украдкой бросила взгляд на своего спутника и впервые заметила, насколько же он был красив. За годы службы Гэн Лэй заметно повзрослел, и это придавало его образу некую строгость, но ничуть не портило возвышенную красоту: в лунном свете волосы чуть отливали серебром, а лицо выглядело по-настоящему утончённым, словно принадлежало небожителю. Неудивительно, что молодого господина Гэн считали завидным женихом империи Чжу, а девушки из благородных семей тайно вздыхали по нему.

И всё же мыслями Мэйфэн была совсем не здесь, а потому нарушила тишину и спросила сбивчиво:

– Честно говоря, я хотела узнать у тебя, где сейчас Ван-гэгэ? Почему он вернулся домой, но даже не посетил мой праздник? С ним что-то случилось… там?

– Он… он просто устал с дороги, да и отвык за пять лет от ночной жизни, поэтому ушёл в свои покои. – Гэн Лэй посмотрел на названую младшую сестру, и в его глазах цвета тёмного мёда отразился свет алых бумажных фонарей. Лёгкая рука легла Мэйфэн на макушку и несильно потрепала волосы. – Ван Юн и правда изменился, но не будь к нему так строга, дай ему время. Он многое пережил.

В воздухе повисла неудобная тишина. Мэйфэн вздрогнула и коснулась ладонью своего правого запястья, перевязанного сегодня белой шёлковой лентой, которая скрывала шрамы от ожогов. Она хотела расспросить обо всём, что произошло за эти пять лет, но не смогла подобрать нужные слова и лишь опустила голову, продолжая идти вслед за Гэн Лэем.

Тень горного храма Юншэн виднелась на фоне безоблачного ночного неба. Величественная постройка возвышалась над обрывом, а её двухъярусная крыша со смотрящими вверх краями притягивала лунный свет, образуя серебристое мерцание вокруг здания. В деревне Юэ, что расположилась у подножия горы, бытовала легенда: покуда виден тёмными ночами светящийся ореол храма, будет живо и учение школы Юэин.

Фэн Мэйфэн опаздывала и теперь, словно десять тысяч коней[24], пронеслась через красные ворота, которые находились с северной стороны деревни и знаменовали начало пути к Юншэн. На них висела деревянная табличка с надписью: «Луна дарует нам свой свет», а с обеих сторон дороги стояли караульные, охранявшие проход день и ночь. Дальше предстояло преодолеть узкую каменную тропу, ведущую на самую вершину.

Мэйфэн взглянула на желтоватый месяц, рядом с которым кружила стая чёрных птиц, и ещё прибавила шаг. Острые камни впивались в пятки даже через войлочные сапоги и отскакивали в разные стороны, замедляя движение, – это называлось Путём Очищения. Каждый ученик был обязан отбросить всё телесное и мирское, поднимаясь к главному храму богини Юэлянь, ведь ничто не очищало лучше, чем боль.

В конце тропы, огибающей гору, показались ещё одни красные ворота с черепичной крышей, с краёв которой свисали мерцающие камни в виде лунного серпа. Мэйфэн добежала до округлого входа и в спешке поклонилась – дальше суетиться не разрешалось, и она медленно прошла вперёд, ступая на арочный мост, который вёл к храму.

Свежий ночной воздух наполнял грудь – здесь всегда дышалось свободно и тело напитывалось благодатной лунной ци. Землю на вершине горы покрывали лепестки вечноцветущих вишен, и при каждом дуновении ветра к небу поднимались нежно-розовые облака, создавая фигуры, напоминающие плавные изгибы туши, что оставляет на бумаге кисть мастера каллиграфии.

Мэйфэн бесшумно вошла в храм. Во внутреннем дворе уже построились в четыре ряда старшие ученики школы, а перед ними стоял, прислонившись к каменному постаменту, над которым возвышалась статуя богини Юэлянь, мужчина, одетый в чёрный чаошен[25] с узкими рукавами и широким серебряным поясом, с которого свисала длинная подвеска из нефритовых колец. Из-под плотной накидки выглядывал внутренний слой одежды с перекрёстным воротом, украшенным узорами в форме белых облаков, и столь тёмный образ казался настолько подходящим для этого сурового молодого мужчины, что от него было трудно оторвать взгляд.

– С каких пор в школу Юэин набирают всякий сброд? Посмотрите на себя, вам всем по сколько? По семнадцать лет? Кто-нибудь из вас уже назвал своё оружие именем, рождённым в бою? Ну конечно же нет… – он оборвал фразу и повернулся к Мэйфэн, которая встала на краю внутреннего двора, вложив левый кулак в правую ладонь[26].

– Эта ученица опоздала, разрешите присоединиться к уроку!

– Фэн Мэйфэн.

Она вздрогнула и посмотрела на того, кто назвал её имя таким ледяным голосом.

– Ван-гэгэ… – вырвалось у неё, и в рядах учеников послышались смешки.

– Для каждого адепта в этом храме я шисюн[27], ваш старший брат, а теперь и наставник, – сказал он и сложил руки на груди, всё ещё пронзая взглядом опоздавшую.

– П-простите, шисюн? – Извинение прозвучало как вопрос, и остальные ученики сразу зашептались. – Простите за опоздание, этого больше не повторится.

Она склонилась в поклоне, пытаясь понять, почему вместо прежнего шифу Хэ перед статуей богини Юэлянь теперь стоял Ван Юн, недавно вернувшийся с войны наследник клана Ван и школы Юэин.

Мэйфэн опустила голову ещё ниже и сказала сквозь зубы:

– Шисюн, можно ли мне пройти на своё место?

– Нет. – Губы Ван Юна расплылись в неприятной ухмылке, которая придавала его лицу демонический вид, а тёмные глаза заблестели, словно он увидел долгожданную добычу. – Перед тем как приступить к тренировке, ты сделаешь сто прыжков через шест. Хэ Сюли, поможешь своей соученице с этим заданием?

Из первого ряда вышла высокая девушка с миловидным светлым лицом и косами, закрученными в высокие пучки на макушке. Она поклонилась и произнесла:

– Да, шисюн.

Ван Юн кивнул в сторону места для наказаний, очерченного на песке, и дождался, когда ученицы приступят к выполнению.

– Палку выше, какая же это тренировка? Прыжок не засчитан! – крикнул он и тоже взял со стойки бамбуковый шест, положив его на плечо. – Повторю ещё раз для тех, кто не чтит один из главных постулатов школы Юэин: опоздание – это неуважение к храму, учителю и всем соученикам.

Он краем глаза взглянул на Мэйфэн: она молча прыгала через препятствие, с напряжённым лицом принимая позорное наказание, которое обычно применяли только к младшим адептам, и продолжил:

– Глава Ван попросил меня некоторое время побыть вашим наставником и подготовить вас к становлению полноправными заклинателями, которые с гордостью смогут носить знак Луны. Ваш прежний шифу господин Хэ ещё утром отбыл вместе со своим отрядом в столицу по поручению Великого и Благословенного Драконом Императора. Теперь за ваше обучение отвечаем я и монах Чан, а это значит, что заниматься вы будете дважды за ночь. Если вы не готовы отдавать себя полностью пути Лунной тени, то можете убираться из храма Юншэн прямо сейчас!

– Где тебя опять носило? – шёпотом спросила Хэ Сюли, поддерживая шест на той высоте, которую указал Ван Юн. – У нас здесь, как видишь, резкий ветер, сильный дождь[28].

– Может, обсудим это позже? У меня дыхание собьётся! – Мэйфэн не хотела рассказывать, что она снова тренировалась до изнеможения в Лунной роще, а потом бежала в гору, чтобы не опоздать, и сейчас с трудом справлялась даже с обычным заданием.

Ноги уже ослабли, но она, стиснув зубы, прыгнула ещё раз и задела носком сапога бамбуковый шест.

Послышался удар о землю и короткий стон. Хэ Сюли кинулась к подруге, но Мэйфэн оттолкнула её и поднялась без помощи, прикрывая лицо рукой. Она проехала подбородком по песку, и теперь сквозь пальцы текли струйки крови.

Ван Юн взглянул на эту картину, приподняв левую бровь, и качнул головой:

– Как видно, Фэн Мэйфэн – самая способная ученица среди всех. – Кто-то из адептов прыснул со смеху, но тут же замолчал, стоило шисюну продолжить: – Сюли, отведи молодую госпожу к монахам, остановите кровь и вместе возвращайтесь.

– Хорошо!

Она вложила левый кулак в правую ладонь в знак уважения, после чего взяла Фэн Мэйфэн за руку и под насмешливыми взглядами повела её к круглой зелёной двери в глубине храма.

– Ты ведь опять тренировалась одна? – шепнула Хэ Сюли и сильнее сжала запястье подруги. – Как будто прошлого раза было мало, когда ты свалилась без сознания прямо перед статуей богини! Тебя когда-нибудь точно отстранят, запомни мои слова!

Мэйфэн лишь отмахнулась от слов соученицы и пробормотала:

– Давай сегодня обойдёмся без твоих нравоучений.

Наследница клана Фэн вернулась во внутренний двор храма с большой ссадиной на подбородке, с содранными ладонями и с уязвлённой гордостью. Меньше всего ей сейчас хотелось появляться перед Ван Юном в таком виде, тем более казалось, что сегодня он всеми силами пытался заставить её чувствовать себя ничтожной. Да, определённо, так и было, и она никак не могла понять причину этой неприкрытой ненависти.

Заняв место в последнем ряду, где обычно стояли отстающие ученики, Мэйфэн наклонила голову как можно ниже, чтобы скрыть от нового наставника ссадины на лице, и принялась рассматривать завязки на своих сапогах. Почувствовав чьё-то пристальное внимание, она подняла глаза и тут же встретилась с колким взглядом Ван Юна. Сейчас он держался так, словно загнал в угол своего давнего противника, и явно был безмерно доволен этой победой, но вслух ничего не сказал и просто продолжил тренировку.

– Многие из вас совершенствуют путь Лунной тени уже несколько лет, а через год вам предстоит стать полноправными заклинателями, оставив позади звание учеников. Я хочу знать, каких успехов в обучении достигли подопечные шифу Хэ. – Он направил полую бамбуковую палку в сторону адептов. – Возьмите свои тренировочные шесты, и мы начнём с восьмого таолу[29] – Луна за грозовыми облаками.

– Есть, шисюн.

– Сейчас старайтесь показать мне всё, на что способны. Помните, каждое движение – это не просто сотрясание воздуха, это залог того, что вы останетесь живы на поле боя! – продолжил Ван Юн и протянул левую руку вперёд – на его ладони зажёгся серебристый огонёк, сотканный из лунного света. – Используйте всю свою духовную энергию, вкладывайтесь в каждый удар и отработайте на пределе возможностей. Докажите мне, что вы не деревенский сброд, а адепты великой школы!

– Есть!

Ученики поклонились и одновременно начали выполнять таолу, садясь в первую глубокую стойку, которая плавно перетекла в движения с шестом, напоминающие росчерки облаков на небе: адепты школы Юэин то заводили бамбуковые палки за спину, то прокручивали их над головами и резко ударяли дальним краем о землю, поднимая пыль. Каждый удар нёс в себе сокрушительную мощь, ведь в него вкладывалась не только простая сила, но и ци, способная сбить обычного человека с ног.

В конце Луны за грозовыми облаками ученики громко крикнули «Ха!» и одновременно рассекли воздух левой ладонью, сложив два пальца, указательный и средний, вместе. В сторону Ван Юна устремилась полупрозрачная магическая волна. Он направил руку вперёд, мгновенно возводя невидимый барьер, и колебания ци, созданные учениками, рассеялись быстрее, чем пар над тарелкой с лапшой.

Тёмные брови Принца Ночи сошлись к переносице, а бамбуковый шест с плеча опустился одним концом на землю, издав глухой стук.

– Очень слабо, но не так плохо, как я думал, – сказал он и медленно прошёл вдоль ряда тяжело дышавших адептов, словно кого-то искал. – А сейчас выйдите вперёд те, кто не применял во время выполнения таолу свою духовную энергию.

Ван Юн остановился напротив двух юношей, стоявших в четвёртом ряду, и указал шестом на Фэн Мэйфэн. Когда не выполнившие задание ученики оказались перед ним, наследник школы Юэин заговорил обыденным тоном:

– Что вы здесь забыли?

– Простите? – подал голос юноша с короткими волосами и безразличным взглядом, которого звали У Минли.

– Я спросил, – отчеканил Ван Юн, – что вы трое забыли в храме Юншэн? Вы не использовали лунную ци, хотя я сказал сделать это.

Мэйфэн стояла перед ним в компании учеников самого низкого ранга и смотрела на серый песок. Все знали, что эти юноши были не в состоянии использовать энергию Луны из-за слабых способностей, но глава школы до сих пор позволял им приходить в храм и тренироваться с остальными.

– А может, у вас и вовсе нет сил?! – Ван Юн схватил Мэйфэн за левое запястье и взглянул на её черный цзюань. – Так я и думал, к семнадцати годам заполнен еле-еле на треть. Убирайся отсюда, Фэн Мэйфэн, твоё место, как видно, на шёлковых подушках в доме богатого мужа, а не в храме, где совершенствуют путь Лунной тени! – Он грубо отпустил её руку и подошёл к двум оставшимся ученикам.

У Минли своё запястье тронуть не дал и, отступив на шаг назад, сказал:

– Шисюн! Мы с братом Каном и правда неспособны использовать духовную энергию, но зачем вы так с Мэйфэн? Да вы хоть знаете, кто она? – Он повернулся в сторону соученицы, которая теперь смотрела на Ван Юна каким-то стеклянным взглядом и сжимала кулаки. – Последняя из клана Фэн, наследница школы Дафэн!

– Хватит, У Минли! – прервала она его и прошла вперёд, поравнявшись с новым наставником. – Я не просила за меня вступаться или оправдывать моё положение. Шисюн, я не могу оставить обучение, и вы знаете почему!

– Если ты хочешь снова рассказать мне о своей печальной судьбе, как тогда, пять лет назад, то я не намерен это слушать, – с усмешкой произнёс Ван Юн и прокрутил шест в руке, снова ударив одним концом по земле. – Ты уже всё доказала, Фэн Мэйфэн! Ты доказала, что неспособна собрать достаточно ци, чтобы следовать путём Лунной тени. Ничтожество навсегда останется ничтожеством.

Грубый голос эхом раздавался в стенах храма Юншэн, и даже монахи в серебристых одеждах вышли из своих келий, чтобы понаблюдать за сценой со второго этажа здания.

Мэйфэн схватилась за правую руку, кожа на которой была закрыта белыми бинтами от пальцев до самого плеча, и хрипло задышала.

– Если вы отразили все духовные удары, это ещё не значит, что вы можете быть нашим наставником! – выкрикнул второй юноша, У Кан, пытаясь придать своему от природы доброму лицу более серьёзное выражение, и с уверенностью положил ладонь на плечо Мэйфэн. – Мы не видели, как вы сражаетесь, а потому не признаём вас старшим братом и наставником!

Похоже, У Кан осознал всю серьёзность сказанного только после того, как слова прозвучали. Он побледнел и тут же втянул голову в широкие плечи, после чего, повинуясь внезапному приступу страха, шагнул назад, скрываясь за спиной Мэйфэн.

Ван Юн продолжал ухмыляться и вдруг щёлкнул пальцами.

– Справедливо, вы и правда никогда не видели меня в бою! – Он поставил деревянный шест к стене, украшенной узорами из белого нефрита, и поправил кожаные ремни на рукавах. – Я дам вам троим половину чашки чая[30], чтобы нанести по мне удары оружием или заклинаниями. Вы обучаетесь несколько лет, и ваши навыки уже должны быть на высоком уровне. – Ван Юн с издёвкой подмигнул Мэйфэн. – Если же вам не удастся пробить мою защиту, то по истечении этого времени я покажу вам, что бывает с теми, кто попадает в серьёзное сражение, но оказывается не готов к нему.

Его лицо вновь исказила неприятная демоническая улыбка: бровь и левый уголок губ поползли вверх, выдавая высокомерие Принца Ночи.

– Согласны! – выкрикнул У Кан и снова попятился.

– Это глупо, но если есть хоть одна возможность доказать вам, что мы тоже чего-то стоим, шисюн, то я буду биться до конца, – прошипел У Минли и поднял с песка свой бамбуковый шест.

Мэйфэн взглянула исподлобья на Ван Юна и без лишних слов взяла со стойки для оружия тренировочную палку. Её лихорадило: уши пылали, а в груди будто образовался тугой колючий комок, впивающийся в плоть при каждом вдохе, но она закрыла эту боль глубоко внутри себя и крепче сжала ладонями гладкий бамбук. Сейчас она не могла отступить.

Остальные не смели и слова сказать, ведь такой неслыханной дерзости в рядах учеников школы Юэин ещё никогда не видели: основой учения пути Лунной тени было послушание, уважение и почтение к старшим, а потому редкий адепт позволял себе подобные выходки. Теперь всем стало очень любопытно, чем же закончится это противостояние, а потому они бесшумно разошлись по краям внутреннего двора храма и сели в позу для медитации.

– Монах Чан! – крикнул Ван Юн мужчине, который всё это время стоял на балконе второго яруса. – Сможете отмерить нам половину чашки чая?

Монах кивнул и ударил в маленький звонкий гонг, который уже держал в руках. Мэйфэн ринулась вперёд, и в то мгновение, когда ей показалось, что шест вот-вот достигнет головы Ван Юна, она заметила краем глаза Гэн Лэя, стоявшего у серебристой колонны в тени храма. Он прятал ладони в широких рукавах и недовольно хмурил светлые брови.