Murdoc | Мёрдок. Lvl 3: Двойник. Part 2

TRACK_05

Репали мы уже по традиции в кабаке, днём, задолго до «часа-пик». Народу нет, а если кто сдуру и забурится — так он обычно не возражает.

Пацаны поначалу нервничали, когда левые люди заглядывали во время репетиции, а потом привыкли. Чё стеснятся-то? Муза́— атомная. Я вообще предложил Сандре замутить платные репетиции. В смысле, чтоб народ приходил за деньги смотреть, как мы оттачиваем свои хиты до безупречности.

Однако Сандра чего-то сразу начала источать упаднические настроения. Мол, такими вещами группы занимаются, когда они уже как творческие единицы выдохлись напрочь и начинают лихорадочно соображать, как бы вы**нуться. Платные репетиции, выступления с симфоническим оркестром, прочее говно...

Так-то права, конечно.

— Сто-о-оп! — заорал я в микрофон, после чего воцарилась тишина.

Творческий коллектив взирал на меня в ожидании указаний.

— Иствуд, — решил я до**аться до басиста, — у тебя х*й в басуху упирается, она меняет плоскость, и звук плывёт! Хорош вы**ываться, иди и трахни кого-нибудь. Перерыв пять минут.

Но ковбой был хитёр, он не попался в мою дьявольскую ловушку.

— Мёрдок, какого чёрта тебя так беспокоит моя половая жизнь?

— Стебёшься? — уставился я на Иствуда. — Ты ж в моей группе, ты мне как брат родной... Хотя нет, херовая ассоциация, брата-то родного я вертел известно на чём... Но ты, в общем, понял. Твои проблемы — это мои проблемы. Наши проблемы! Ромыч, Вивьен, вы поняли? У нас проблемы!

— Чё? — не отдуплил Ромыч.

А Вивьен, умница, сразу всё поняла и начала изобретать пути решения:

— Иствуд, я могу тебе помочь, если Рома не будет против. Всё для группы, всё для...

— Слышь?!! — заорал Ромыч, всем своим видом давая понять, что он будет против.

Вивьен заткнулась. А Иствуд, мучительно позеленев, процедил сквозь зубы:

— Я очень рад, что все вы осознали свои проблемы. Но, увы, у меня проблемы — нет! По крайней мере, проблемы в сфере отношений...

— Тьфу, ковбой, ты не выражайся! — вздрогнул я. — Кому вообще нужны отношения? Я тебе про секс говорю! Отношенцем можешь ты не быть, а трахать бабу ты обязан. Ну или хоть что-нибудь. Помимо кулака. Ты... Ты отдупляешь, что ты портишь имидж группы?! Что это за рок-н-ролл, когда бас-гитарист ведёт монашеский образ жизни?! Сандра, скажи ему!

Сандра сидела за стойкой с чашкой чая и благосклонно наблюдала репетицию. Она за месяцы своего менеджерства привыкла уже ко всему и знала, что какую бы херню я ни творил — в конечном итоге всё для дела пригодится, всё в варенье попадёт. На худой конец, сгодится для вдохновения. Хотя откуда у нас в группе худые концы — недоумеваю.

— Иствуд пьёт и иногда курит, — сказала Сандра. — На монаха он не сильно похож. Я бы не волновалась за имидж.

Вот предательница злая! Ладно, мы с тобой ещё поквитаемся. Как-нибудь, придумаю потом, как.

— Ладно, — вздохнул я. — Давайте с начала.

— Ту же самую? — спросил Иствуд. — «Кто я?»

— Ну а чё, ты хочешь сказать, что ты её уже охренеть как отрепетировал, даже придраться не к чему?

— Просто спрашиваю.

— Ты б так просто баб трахал, как спрашиваешь.

Грянули.

Старый материал, который мы записали на альбом, репетировать больше смысла не было. Хватало того, что мы его исполняли на концертах. Все аккорды, ритмы и гармонии уже на подкорке прописались.

Но почивать на лаврах я не собирался, потому упорото работал над новым материалом.

Вейдер был послан нахер. Он об этом, правда, не знал. С тех пор, как к нему вернулась Даниэлла, он вообще ни о чём не знал, его никто и не видел толком. Но вот если бы он ко мне приполз на коленях, умоляя купить за копеечку его гениальные тексты — я бы его послал нахер.

Потому что Сандра была права. Это — моя группа, и песни должны быть — тоже мои. Пусть я и не поэт ни разу, зато — от души. От своей.

Сандра помогала. Мы с ней проанализировали первый альбом, он же основа нашего концертного репертуара, и обнаружили, что там всё — абсолютно забойное. То есть, такое, чтобы просто таращить на нас глаза, прыгать и орать.

А людям, между прочим, охота иногда и просто посидеть, выпить не напрягаясь.

На концертах это решалось до поры довольно просто. Время от времени группа удалялась на перекур, а я садился на табуреточку с гитарочкой и играл пару-тройку своих песен. Они все были, как на подбор, медленные и мелодичные.

И все были категорически непригодны для группового исполнения.

Вот мы с Сандрой и засели разрабатывать более спокойные песни.

Ребята к этому времени уже достаточно прокачались, как музыканты, и смена стиля далась им легко. Даже более того — как только мы начали репетировать новое, у всех с усиленной интенсивностью попёрли вверх цифры уровней и уровней навыков, и, может, даже уровней уровней навыков.

В общем, если поначалу я относился скептически к такому ходу, то спустя пару недель репетиций привык и понял, что то, что мы делаем — хорошо.

А тексты вообще без проблем писались. Вот, например, «Кто я?» — отличная, прям сел и написал. По совету Сандры только пару матов заменил на приличное. Чтоб дети могли альбомы покупать и на концерты ходить.

Кто я?

Ответь, холодное небо!

Кто я?

Был я живым или не был?

Кто я?

Скажи мне, убитая сказка

Кто я?

Сорви с меня мою маску!

Вот вместо «сорви с меня мою маску» изначально было «говори, пидараска!», но Сандра забраковала. В общем, тружусь я под чудовищным гнётом цензуры, вот.

— А когда мы будем с этим выступать? — спросил Ромыч во время очередного перерыва.

— Сэнди, когда там день икс? — повернулся я к стойке.

Сандра уже в одну каску продолжала встречаться с Палычем или ещё с кем — я не вникал. В общем, она успешно занималась организацией концерта в реале. Вернее, в реале занимались реальные люди, а Сандра систематически давала им п**дюлей, чтобы они всё делали правильно.

— Конец мая, — сказала Сандра. — Пока ориентировочно — двадцать восьмого. У нас больше месяца.

— Ответ услышал? — посмотрел я на Ромыча.

Тот побледнел.

Они вообще постоянно бледнели, как про концерт слышали. Что Ромыч, что Иствуд. Только Вивьен, как всегда, была за любой кипиш, кроме общества трезвости. Она ждала концерта с радостью. Для неё это вообще была единственная возможность позырить в реал, про который она столько слышала.

— Может, имеет смысл сначала опробовать на небольшой аудитории? — пролепетал Иствуд.

— Неа, — мотнул я головой. — Вопрос энергетики. Я не хочу, чтобы на большом концерте мы вышли, все такие подготовленные и уверенные. Я хочу, чтобы это была война. Мы — против зрителей. Эта охеревшая толпа потребителей-контентофагов, и — мы. Живая сила искусства. Титаны музыки. Рыцари творчества, чьи яйца настолько огромны и сверхмассивны, что освещают целую соседнюю галактику! Три соседних галактики. Иствуд, к слову, тебе нужно сбросить чутка фотонов, иначе скоро твои яйца коллапсируют, превратятся в чёрную дыру, и целой галактике п**дец.

— Со здравым смыслом такое решение не имеет ничего общего, — сообщила Сандра. — Однако переспорить Мёрдока удаётся раз в год. А в этом году я уже убедила его убрать маты из песен, так что... — Она развела руками и попросила у неписаной красавицы ещё чаю.

— Мамке с батей перелёт оплатят, — сказал Ромыч. — Типа, на концерт...

— Не ссы в трусы, всё будет круто, — сказал я. — Видишь, хоть какая-то от тебя польза. Родители в кои-то веки на самолёте покатаются, Штатов посмотрят, бирюлек каких-нибудь купят. Иствуд, твои-то кто-то прилетят?

— Нет, я ушёл налегке, — покачал головой Иствуд. — Мы уже достаточно отдохнули? Может, продолжим, а то скоро посетители начнут заходить.

Мы прогнали «Кто ты?» ещё пару раз. Потом я показал пацанам следующую песню, как я её вижу. То есть, просто спел под акустику и велел думать над аранжировкой, строго-настрого наказав не превращать в боевик. Нам нужна разбивка.

И вот когда все уже потырили в инвентари инструменты (Ромыч, как настоящий рыцарь, таскал у себя клавиши Вивьен), в кабак вошёл неожиданный посетитель.

— Да ну на**й! — заорал я. — Вышибалы! Вышвырните его нахер отсюда, чтобы ноги этого мудака здесь не было!

— И тебе здравствуй, Мёрдок.

— До-о-онни! Как жизнь, мудила ты грешный?

— Потихоньку, управляю. Сам как? Смотрю, кабак пока стоит, значит, всё неплохо.

— Кручусь-верчусь. По пивку, что ли? А то как будто зря зашёл.

— Крутишься, значит? — Дон задумчиво посмотрел на вертящегося безмолвно осла. Кивнул каким-то своим мыслям и забил на осла болт.

Дон охотно согласился раздавить по пивку. Никто к нам не присоединился, да я на это и не рассчитывал. Ромыч потащил Вивьен домой — очевидно, трахать и жаловаться, какой я плохой. Иствуд ломанул на конюшню. А Сандра, закончив чаепитие, сказала, что ей нужно вправлять Палычу мозги — и тоже свинтила.

— Ну, будем! — сказал я, стукнувшись с Доном кружками.

И мы были.

— Что-то ты какой-то напряжённый, Мёрдок, — заметил Дон, когда нам подсвежили пивка.

— Да вот смотрю, думаю, трек этот новый — какой-то провальный. Ни тебе веселья, ни тебе забоя... Одно сплошное про жизнь. Вот как сольются с него все...

— Да и х*й на них, разве нет? — Дон похлопал меня по плечу. — Как это ты говоришь: меньше народу — больше кислороду. Непидарас не сольётся, а пидарасов не жалко.

Ух, как он все мои байки выучил, молодца, Донни.

— Я ж чего зашёл-то, — понизил он голос. — Слух до меня добежал, будто ты к психологу пошёл.

— Нынче утром и ходил, — не стал я отпираться.

Тайна — дело херовое. Когда она вылезет наружу — ты её уже не контролируешь. Потому жить нужно явно и чисто конкретно, как Маяковский завещал.

— Утром, да ещё и к психологу, — покачал головой Дон. — Не поделишься со старым другом? Беспокоюсь.

Я немного подумал, болтая пиво в кружке, потом поморщился:

— Не, Дон. Не хочу тебя грузить. Помочь — не поможешь, так что и ну его нахрен. Не боись, сильнее чем сейчас, с катушек не уеду.

— Да это и вообразить-то трудно.

— Вот. Но раз уж разговор зашёл, то тема всё-таки есть. Но сразу предупреждаю: вот чтобы никому, понял?! Просочится наружу — вы**ут всех.

— Так, — стал моментально в десять раз серьёзнее Донни. — Девочка, уйди-ка в подсобочку.

Я подождал, пока неписаная красавица удалится, убедился, что осёл висит далеко и занят вращением, и вполголоса заговорил:

— Короче, слушай внимательно, без охов и ахов, не в порнухе снимаешься.

— Да уж разберусь.

— Немца считаю нужным предупредить.

— Мёрдок, я тебя пристукну. Это стереотип! Это — оскорбительный стереотип!

— Ну вот, попёрли охи-ахи...

— Молчу. Излагай.

— Излагаю. Я живой.

— Эм...

— Не «эмкай» мне тут, Донни! И не п**ди, что не знал. Я ж помню, как ты моргалки свои прятал, когда ещё в первом томе проп**делся, что в этой педовне есть кто-то, кого живьём оцифровали! Но я оценил, что этого никто, кроме тебя, не знает, значит, молчать умеешь. В общем, из-за гомосячьих законов мой брательник теперь имеет права на всё моё творчество. Может концерт запретить. Или потребовать себе столько бабла, что п**дец-караул. Для корпорации теперь два варианта: либо встать перед ним раком, либо забить на меня болт. Ну, то есть, тренькает там какая-то херня на гитарке в компьютерной игрушке — и болт на неё.

— Ситуа-а-ация, — протянул Дон и задумчиво отхлебнул пива.

— Это ещё не ситуация, ситуация сейчас начнётся. Мне один добрый человек намекнул прозрачно, что есть секретная технология по прописыванию виртуального сознания в реальный человеческий мозг. До того, чтобы получить на такой звездец разрешение — лет сто, не меньше. Однако в эксперименте все крайне заинтересованы. Но, сам понимаешь, подопытную крысу достать непросто.

— Так, — тихо сказал Дон. — То есть, ты хочешь, чтобы тебя отсюда прописали в твой реальный мозг? Ты очнёшься в реале и лишишь своего брата всех прав?

— Мудрость в тебе, Донни. Великая мудрость. Только тут не всё так просто, понимаешь. Процесс сложный, и всё придётся делать с этой стороны. Всю сложную галиматью уже научились переводить на язык нашей педовни.

— Объясни человеческим языком.

— Пытаюсь, даже без мата. Ну, я — типа, инородное сознание. Мозг заточен под другое. Будет сопротивление клеток изменениям. Логично?

— Предположим.

— Для меня это будет выглядеть, как квест, где мне придётся побеждать всякую белогвардейскую сволочь. В конце — рейд-босс. Я его мочу, и путь открыт. Мёрдок открывает глазки. Так вот, я ж тебе зачем всё это рассказываю? Я ж в одну каску такой рейд не потяну. Что скажешь, Донни? Как в старые добрые времена, а?

Дон долго думал, я даже заволновался. Накапал себе в пиво полкружки успокоительных капель вискаря. Глотнул — успокоился. Подсвежил — опять вискарём. А что делать, если пивка налить некому! Не самому же через стойку лезть. Я в таком состоянии, что ещё и на пол грохнусь и усну, не достигнув цели.

— Помощь другу — святое дело, — сказал Дон. — Меня только одно тревожит, Мёрдок.

— Ну-ка?

— Ты очнёшься там, в реале. Значит, отсюда ты исчезнешь... Ведь став живым, ты не променяешь жизнь на виртуал?

Я поставил кружку на стол и закрыл глаза.

— Спроси чего полегче, Донни...