Мой муж - инквизитор, или Только не ведьма!

Глава 28

Открылась дверь, раздались тихие шаги.

Я знала, что это был он.

Сердце готово было разорваться в груди, но я даже не шелохнулась. Не обернулась.

- Как тебе это удавалось? - глухо прозвучал его голос.

- Что именно? - отозвалась я.

- Дурачить меня все это время. Скрывать, кто ты такая. Как тебе удавалось прятать свою сущность?

В глазах все-таки защипало от набежавших слез. Все именно так, как я и думала. Глен ненавидит меня. Считает предательницей.

- С какой целью ты вышла за меня замуж? Истинная причина? - за холодным тоном слышалась боль. - Ты, вообще, точно из другого мира? Или и тут обман? Что во всей этой истории правда, Анна?

- Все. Почти все правда, - я не смогла произнести это громко, с достоинством, получился лишь сдавленный шепот. Все душевные силы уходили на то, чтобы не заплакать.

- И в чем же эта правда?

- Правда, что я из другого мира. Правда, что я не была ведьмой, когда заключала с тобой брачный договор, - начала я. - Правда, что я не обманывала тебя до тех пор... Как ваши ведьмы без моего ведома сняли с меня блокирующую печать, которую, как оказалось, поставила на меня моя бабушка. Я не знала, что она ведьма. Не знала, что она из вашего мира. А они сразу стали подозревать, что у меня есть дар. Он мог проявиться в любой момент, ведьмы просто ускорили это. А потом я уже не могла сказать тебе правду, потому что... боялась тебя. Боялась твоей ненависти. Твоего презрения. Я оказалась связанной по рукам и ногам этой вынужденной ложью. Ведьмы, чтобы обезопасить меня от тебя и всей инквизиции, поставили новую печать, маскирующую.

- Они заставили тебя шпионить за мной? - Теперь от Глена повеяло еще большим холодом. А мне стало еще больнее.

Я ответила не сразу, подбирая слова. Но все казались фальшивыми.

- Думаю, ведьмы не отказались бы от этого, - произнесла наконец. - Но у них ведь была своя правда. Они рассказали мне, что именно произошло на самом деле сотню лет назад и как поступил твой прадед с их предводительницей Беатрис. - На языке еще вертелось, что эта самая Беатрис ко всему прочему и моя прабабка, но я оставила этот гвоздь в крышку своего гроба напоследок. - Ты ведь тоже знаешь это, так?

Ответом мне было красноречивое молчание. Знак согласия.

- Можешь не волноваться, я не рассказала им о тебе ничего такого, о чем бы они сами не были в курсе. По-моему, ведьмы знают о тебе куда больше, чем я, - я усмехнулась с горечью. - Я даже узнала от них, что мы едем в столицу, раньше, чем сообщил мне об этом ты. Правда, о том, что Великий инквизитор - твой отец, умолчали. Для меня это было действительно неожиданно.

- И зачем они тебе сообщили об этой поездке?

- Им нужен был амулет твоего отца. Они хотели вернуть силу Беатрис. Ты хочешь знать истинную причину моего обморока на балу? Я пыталась коснуться амулета твоего отца, но не смогла. И теперь подходим к главной правде обо мне: ко всему прочем); что могло со мной произойти, оказалось, что я... правнучка Беатрис. И это из-за меня активировалась ее сила в амулете. Возможно, из-за меня амулет убил твоего отца. И из-за меня теперь он сводит тебя с ума и тоже хочет убить, - из меня вырвался нервный смешок, похожий на всхлип. Я прижала ладонь к губам, чтобы не позволить этому повториться.

- Сюда ты тоже поехала по поручению ведьм? - его отчужденный голос убивал меня.

Я все так же с зажатым ртом замотала отрицательно головой.

- Они вообще не знают, что я здесь, - выдавила наконец из себя.

- Тогда зачем?

- Потому что боялась за тебя. Думала, ты взял с собой амулет. И еще потому, что... ревновала тебя. - Я не видела его лица. И не хотела видеть в этот момент, поэтому зажмурилась.

И вновь тяжелое молчание.

- Теперь все, - сказала я. - Больше нет ни правды, ни лжи. Можешь делать со мной, что хочешь. Ненавидеть. Презирать. Арестовать. Разорвать брачный договор. Хотя... Это и так подразумевается.

Молчание - и следом удаляющиеся шаги. Он уходил. А я так и не смогла обернуться, чтобы на него посмотреть. Кусала губы и беззвучно давилась слезами. Почему правда - это всегда так больно? Ложь дает призрачную надежду на счастье, а правда ее убивает.

Хлопнула дверь. Кто-то сбежал по лестнице, приближаясь ко мне. Я затихла, боясь шевельнуться, поверить, а в следующий миг меня обняли сзади - так крепко, что стало трудно дышать. Глен уткнулся лицом мне в волосы, и так мы стояли бесконечное количество секунд, страшась спугнуть мгновение.

- Глен... - прошептала я первая.

Тогда он развернул меня к себе лицом и накрыл мои губы своими. А я чуть не разлетелась на кусочки. Слезы все так же текли по моим щекам, только теперь от облегчения и счастья.

- Я не могу тебя ненавидеть... - шептал он, целуя меня раз за разом. - Я не хочу тебя презирать... И договор разорву, только если ты сама захочешь...

Мы целовались так жадно, почти болезненно, словно на надрыве. Не в силах насытиться. Глен гладил меня по спине, рукам, плечам, целуя все глубже и настойчивее, со страстью лавины, сносящей все на своем пути, а я цеплялась за него, как за последнюю опору, и молилась, чтобы он только не отпускал меня. Иначе я перестану существовать.

***

Я не помню, как мы снова оказались в доме. Вошли туда уже вдвоем, разгоряченные, несмотря на вечерний холод, и слегка ошалевшие. Мы все еще избегали смотреть друг другу в глаза, словно боялась до конца поверить в то, что произошло. Но нас выдавали мимолетные касания, отрывистые фразы, обыденные на первый взгляд, но скрывающие за собой совсем иной смысл.

Глен помог снять мне пальто, потом торопливо застегнул платье на спине. За этим занятием нас застал Энджей. Я вся сжалась под его изучающим взглядом, по-прежнему ощущая себя преступницей.

- Вижу, вы решили все свои разногласия, - наконец протянул он.

- Решили, - коротко ответил Глен.

- Что ж, - Энджей перекатился с пятки на носок, - рад слышать. Я тут хотел сказать, что поздновато уже. Пора и честь знать. Вы со мной в Слоули или...

- Мы приедем завтра утром, - ответил Глен.

- Ох, только я же никого не предупредила, что уехала! - вспомнила я. - Нора, Вуд... Они, наверное, волнуются! Думают; что я куда-то пропала. Может, ищут везде...

- Я могу заехать к вам и передать, что с тобой все в порядке, - предложил Эндж.

- Это было бы хорошо, - ответил за меня Глен. - Спасибо.

- Ну, тогда я поехал...

- Эндж, - окликнул его Глен. - Надеюсь, ты ничего...

- Еще слово, - тот поднял вверх указательный палец, - и твоя ведьма тебе не поможет. Придется звать лекаря, понял? Фингал сводить.

Глен улыбнулся:

- Спасибо.

- Не задерживайтесь завтра, - Эндж тоже усмехнулся и открыл дверь. - Счастливо оставаться.

- Ты ведь ему расскажешь обо мне? - спросила я у Глена, когда Энджей вышел. - Правду. То, кто я, он и так уже понял, конечно, но все остальное...

- Если тебе это так важно, то расскажу, - кивнул Глен.

- Просто я не хочу больше недоговоренности. А Эндж... Мне кажется, он заслуживает доверия, - сказала я.

Глен снова кивнул и протянул мне руку.

- Пойдем проведаем Аделин.

Я улыбнулась и вложила свою ладонь в его.

Когда мы зашли в спальню девочки, та безмятежно спала. Я с облегчением отметила, что нездоровая бледность окончательно ее оставила.

- Кажется, ей лучше, - тихо проговорила я.

- Намного, - ответил Глен и сжал мою ладонь. Потом порывисто притянул меня к себе и поцеловал в макушку - Спасибо тебе.

- Я рада, что мне удалось помочь. - Я крепче прильнула к нему.

Аделин во сне зашевелилась и перевернулась на другой бок.

- Давай не будем ей мешать, - шепнула я.

- Да, пойдем отсюда. - Глен, приобняв, вывел меня из комнаты сестры. - Ты, наверное, голодна?

- Не знаю, наверное... - Я растерянно прислушалась к себе. Столько произошло всего, что я и забыла, когда последний раз ела.

- Идем поищем Крис, я тоже не откажусь от позднего ужина, - усмехнулся Глен.

Крис оказалась та самая женщина, что я видела в окне. Глен представил меня своей супругой, и та засуетилась по кухне с особым энтузиазмом, гремя кастрюльками и тарелками. Потом она заговорила о выздоровлении Аделин, и глаза ее сияли неподдельным счастьем, при этом Крис постоянно поглядывата на меня, но напрямую ничего не спрашивата. И я была этому только рада.

После сытного ужина, которым она нас накормила, мы еще долго пили чай и разговаривали на отвлеченные темы. Крис заинтересоватась моим магазином, особенно когда узнала, что свечку, которую Аделин привез Глен, сделала я.

- Сестре понравилась она? - поинтересовалась я у Глена.

- Очень, - усмехнулся он. - Но думаю, завтра она изучит ее еще лучше и наверняка опробует.

Крис куда-то вышла, и тогда Глен накрыл мою руку своей.

- Значит, ты ревновала меня? - На его тубах заиграла улыбка. - Решила, я повез твою свечу в подарок другой девушке?

- А почем); думаешь, я тут? - отшутилась я. - Решила разоблачить неверного мужа.

- И нашла себе сообщника в лице Энджея, - хмыкнул Глен.

- Он сам себя предложил в таком качестве, вообще-то!

- О, не сомневаюсь, - отозвался Глен. - Энджу только дай за кем-то проследить. Я вообще удивляюсь, что он не сделал этого раньше.

Глен говорил со смехом, и я понимала, что он не сердится ни на меня, ни на Энджея.

- А я вам комнату подготовила, - вернулась Крис. - Постелила в самой дальней. Она маленькая, но кровать там нормальная, как раз для двоих.

При упоминании кровати для двоих внутри меня вспыхнул жар. Я лишь украдкой глянула на Глена и заметила в его глазах такой же огонь.

- Что ж, спасибо, Крис, - сказал он, поднимаясь. - Ты тоже иди отдыхай. Сегодня все устали.

- Спокойной ночи, - пожелала нам женщина напоследок.

- Спокойной ночи, - ответила я за двоих, и мы покинули кухню.

Комната и правда оказалась совсем маленькой, и кровать занимала почти всю ее площадь.

- Глен, - я отвела от нее взгляд и посмотрела на мужа, - нам надо решить, как быть дальше. Все слишком усложнилось, и невозможно закрывать на это глаза...

Он подошел ко мне вплотную, нежно коснулся щеки.

- Мы все решим завтра. Обещаю. А на сегодня забудем, кто мы есть. Сегодня ты только моя жена, и больше мне ни о чем не хочется думать.

А потом я просто утонула в его поцелуе, растворилась в его объятиях и ласках.

Глен был прав. Пусть хотя бы этой ночью мы будем только мужем и женой. Без всяких договоров. Душой и телом.