На чужой войне 2

Глава 8

Глаза лихорадочно блестят, грудь взволнованно вздымается, руки нервно перебирают ткань платья- моя невольная гостья явно не в своей тарелке. И с трепетом ожидает моих слов и моего решения… Сегодня она особенно красива, даже и непонятно мне- и отчего я раньше как-то сего не замечал. Потому что волнуется? Но это не точно… А может этот непонятный, окутавший меня внезапно романтик- всего лишь последствия вынужденного воздержания и долгого- слишком- отсутствия рядом противоположного пола. В таких условиях, мы- мужики- обычно становимся очень жёсткими, прямо как мясо умершей от старости коровы, и агрессивными. Не каждый из нас сможет совладать с накопившимся от жизненных передряг стрессом, и его следствием в виде неконтролируемых порывов души, способных, в конечном счёте, привести к психическим отклонениям или криминалу. Подсознательно ищем выход, который часто и находим в чьих-то мягких объятиях… Или не находим… И так может быть. Впрочем, не о том я думаю…

Я опустил голову и спросил себя- а нужна ли мне она здесь в качестве пленника? И тут нету какого-либо эротического подтекста, а только рациональное зерно: принесёт ли подобное стабильность и безопасность, так необходимую моему отряду на данном этапе, или же наоборот- усугубит нынешнее положение. И пока что не вижу никакой выгоды- разве что кроме денежной, но и это ещё вилами на воде- в её нахождении в моём плену, — которое наоборот, вполне может привести к очередному противостоянию. Теперь, за отбытием на тот свет супруга присутствующей здесь дамы, такую роль может примерить на себя какой-нибудь брат… троюродный, или такого же уровня родства дядюшка. Или ещё кто-нибудь… Пока имеется в наличии хоть один представитель мужского пола этого рода, я буду находиться под ударом. Оно нам надо? Нафиг… И, кстати, о муже- надо бы как-то помягче сообщить девушке о постигшей её утрате…

Между тем, сеньора, не дождавшись от меня вразумительного отклика и терзаемая неизвестностью, решилась на самостоятельный диалог:

— Ваша Светлость, могу ли я рассчитывать, что вы будете обращаться со мной согласно моему положению в обществе?

Моя левая бровь слегка изогнулась, придав лицу недоуменное выражение- мол, о чём это она? Вроде как я ничего подобного…

— Что вы имеете в виду, сеньора?

— Вы ведь не посадите меня туда, обратно, в эти ваши…

— О, сеньора, как вы могли так подумать обо мне! — Я даже руками от неожиданности её предположений всплеснул- действительно, даже если решил бы оставить девицу в замке в надежде на выкуп, подземелье- это последнее место, куда следовало, по моему мнению, её поместить. — Вы можете быть благонадежны, темница- это место точно не для вас… И, собственно, почему вы решили, что я обязательно должен посадить вас в узилище?

— Но как же, сир, ведь ныне я ваша пленница?

Нормальная логика, если пленник, то обязательно должен помучаться, но таковы нравы…

— А вот тут вы ошибаетесь. Впрочем, как и некоторые из моих людей, — и искоса глянул на удивлённую физиономию Марка, — Вы не в плену, а вовсе даже наоборот- в гостях.

Она удивилась, а после, по мере понимания ситуации- её глаза набухли счастливыми слезами. Она подалась чуть вперёд, сжимая руки в кулачок на груди, и тихо, почти прошептала:

— Спасибо…

И тут же устыдившись своему порыву, опустила голову. А я продолжил демонстрировать благородство, которого, к сожалению, в себе совсем не ощущал… Но это же не повод огорчать милое создание.

— Что вы, сеньора, это мой, как благородного человека, долг- защищать слабых…

Наплел, конечно. И про мнимое дворянство вспомнил, и про рыцарский лозунг, который, надо сказать, эти самые рыцари и не думают претворять в жизнь- ничего не меняется в этом мире- но мои слова девушке, судя по заалевшим ямочкам на ланитах- весьма понравились.

В такой момент вспоминать о ещё не упокоенном шевалье совсем не хотелось, и я, малодушно отсрочив эту тяжкую необходимость на некоторое время, продолжил общение в выбранном ключе:

— Вам будут предоставлены наилучшие среди имеющихся в замке покоев- по вашему выбору. А если вы пожелаете отъехать в свои владения, я предоставлю лошадей и соответствующее вашему положению сопровождение.

Ооо! — дама де Люньи в восхищении- именно это выражение я прочитал в распахнутых очах прекрасной сеньоры. Повернулся в сторону стоящего в ступоре Марка и добавил:

— Распорядись!

— Но…

Я глянул так, что он сразу закашлялся и закивал головой:

— Конечно, Ваша… Хорошо. Я… непременно.

Вновь обратив своё внимание к Маргарите, произнёс заключительную фразу сопровождаемую лёгким поклоном, как бы подводящим черту под аудиенцией:

— Сеньора…

И получил немедленный, с реверансом, и с нотками радости в голосе ответ:

— Ваша Светлость…

--

Сегодня был день сюрпризов, и не сказать, что все они были приятными. Ещё утром она радостно махала платочком мужественно улыбавшемуся, уходившему на смертный бой супругу, гордясь его величием и храбростью, а уже в полдень- пыталась, крича от охватившего её ужаса, вырваться из цепких неумолимых рук. И лишь спустя, как ей показалось, пропасть времени, раздавшийся крик-команда прервал эту страшную забаву. Руки исчезли, но оказалось, что это всего лишь прелюдия- её повели в тот самый замок, в подземельях которого она провела свои самые страшные дни…

Как подобное произошло, было понятно без слов: муж проиграл, разбит, и бог ведает где он ныне, а теперь пришла пора ей заплатить за его ошибки. Но одно дело понимать, и совсем другое- принять. Возможно, будь у Маргариты время, и она, поплакав, приняла бы новую реальность, но в условиях стресса, когда в голове вместо разума стучат молоточки страха помыслить о важном невозможно- остаются лишь инстинкты.

По дороге в замок Мерси- название, отдающее теперь сарказмом- она пыталась собраться и даже кое в чём преуспела, но не до конца. И представ, перед высоким рутьером, которого именовали принцем, а супруг-неуверенно- так как без доказательств- именовал самозванцем, высокородная дама де Люньи не смогла избавиться от нервной дрожи в коленках.

Но к её полному восторгу, разговор сложился совсем не так, как она страшилась. Его Светлость- настоящий благородный рыцарь, — решила она. И это своё мнение, она готова отстаивать даже перед мужем. Наверное- со смущением подумала Маргарита… “И, кстати”,- она обернулась на уже закрывшуюся дверь, — “Я же совершенно забыла про своего мужа". “Я плохая жена”- подумала сокрушённо. Но не возвращаться же… “Ничего не случится, если я спрошу попозже”. И, кивнув своим мыслям, поспешила вслед за- она ещё не определилась с его статусом- выделенным ей для помощи человеком.

--

День постепенно клонился к закату, предвещая очередную длинную и непростую ночь. В дверь постучали, и после моего разрешающего отклика Слизняк, оккупировавший в последнее время предбанник моих покоев-спал прямо на полу на какой-то тряпке (я было озадачился подобным аскетизмом, но меня убедили, что это вполне в реалиях времени, поставив в тупик вопросом- а где же слуга тогда должен находиться?) — после моему разрешения немедленно открыл, и в мои покои вплыла- ввиду её размеров и общей конфигурации другого определения её перемещениям подобрать сложно- дородная женщина лет тридцати по имени Мадлен. Мне тут намекнули, что после победы положен пир. Я ведь феодал- хоть и ненастоящий- и обязан следовать традициям этого сословия. Ну, надо, так будет… И с целью поспособствовать мне в этом непростом (действительно непростом) деле, уже сразу после победного для нас окончания прошедшего сражения в сторону Монбелье ускакал гонец за подмогой в один из расположенных там трактиров под названием “У одноглазый кабана”. Интересное название, да, но мало ли чудес на свете- а заинтересовало меня в этой забегаловке другое. Мне отрекомендовали его хозяина Пьера как самого наилучшего по этому делу в окрестностях, и уже не раз подряжавшегося на организацию подобных вечеринок. За отсутствием замковых слуг и поваров, нам срочно потребовались профессионалы, а этот человек- за разумную плату- готов организовать всё на высшем уровне, — как он его понимал. И эта, постучавшая в мою дверь, женщина являлась супругой Пьера, а также его миниатюрной копией. И пришла лишь с одной фразой:

— Всё готово!

На первом этаже донжона располагалась большая зала. Будучи подвергнувшись при предыдущих “хозяевах” варварскому разграблению, она нуждалась в обновлении, которое и было проведено в спешном порядке в качестве подготовки к сегодняшнему событию. Подключили деревенских жителей, и сейчас пиршественный зал было не узнать: вымыли полы и стены, вычистили всю грязь и мусор, на пол подсыпали свежей соломы, отчего стоял устойчивый запах овина, заместо утерянных экземпляров оружия по стенам развесили не совсем новые, но богатые образцы, а на люстре, потерявшей ранее почти все полагающиеся, обновили свечи, так что в данный момент она сверкала нестерпимым светом- я был не намерен экономить на этом мероприятии, — это мой триумф, и он должен запомниться всем присутствующим.

Спускаясь в своих наилучших- по мнению окружающих меня людей, ибо время пока не совсем для шокирования своим вкусом подходящее- одеждах по боковой лестнице вслед за Слизняком, ещё на подходе услышал гул довольных происходящим голосов. Слуга вышел в зал через специальную боковую дверцу впереди меня, и громко с пафосом- от которого он, по моему, находился в экстазе- провозгласил:

— Его Светлость принц де Рюс, сеньор де Мерси! — Сопровождая мой выход поклоном.

Присутствующие гости встали и тоже склонились, а я довольным взглядом окинул получившуюся картину-всё, как в миниатюре из учебника истории: два длинных накрытых белой скатертью стола вдоль стен заставлены разнообразными яствами и напитками, и ещё один- небольшой- венчавший собой перекладину в образованной столами букве П, расположенный на возвышенности у противоположной от главного входа стены. И, одновременно, ближайший ко мне- к нему я и направился.

Около этого столика уже находилась моя вынужденная гостья- Маргарита де Люньи. Всё-таки это действо-празднование победы над её мужем- не является приятным событием, и я, с сообщением о предстоящем пире, предоставил ей и выбор- присутствовать или нет. И вот- она здесь. Неужели до сих пор опасается, что я передумаю и определю ей в качестве местожительства минусовые этажи? Не поймёшь этих женщин… Внимательно вгляделся в её нежные черты, но увидел лишь смущение от такого пристального разглядывания. Она вспыхнула как маков цвет, оттого невероятно похорошела- хотя куда уж более? Внезапно и мне стало не хватать воздуха… Чтобы скрыть неожиданную обоюдную неловкость мы одновременно спрятались за этикет-опустив взоры долу и раскланявшись. Хотел было поухаживать за дамой, стул подвинуть для начала, но наткнувшись на внимательный взгляд стоявшей у неё за спиной служанки, отказался от этой идеи- не принято подобное, а следовательно, — могут неправильно понять. За нравственностью здесь следят не в пример будущим временам более пристально, очевидно, по причине больших последствий для неуследивших, но надо сказать-столь же безрезультатно. Человеческую природу не переделать: грешили, и грешить будут несмотря на все запреты…

Расположились за столом, следом опустились на выделенные для них места и присутствующие. Здесь так положено: место каждого определяется по его происхождению, возрасту и полу- за стол для господ никогда не посадят простолюдина, — обратное тоже невозможно. А если бы кроме моей личной гостьи на этом пиршестве присутствовали ещё какие-нибудь дамы, то в этом зале стало бы на один стол больше. Можно, конечно, наплевать на сословные заморочки, но тогда придётся примерить на себя судьбу Дон-Кихота, воююя с ветряными мельницами. Не пришло ещё время для революций…

По залу забегала прислуга наполняя салернским бокалы господ и прочих дворян, и вином попроще или сидром- кубки простолюдинов. Дождавшись, когда все сосуды наполнятся до краёв, я встал и, подняв свою чашу повыше, громогласно провозгласил тост:

— Пью эту чашу за воинов храбрых, в бою устоявших. За преданность вашу и крепость руки.

Радостные крики и поднятые сосуды были мне ответом… А после все накинулись на постоянно разносимые по залу яства: нет, здесь не было запечённых на серебряном блюде павлинов или лебедей, отсутствовали и изыски в виде наполовину жареных, а другой половиной- варёных, поросят, как и многого другого, принятого в качестве гастрономии при каких-нибудь вельможных дворах, однако чего попроще- мясного и рыбного- было вдоволь, но ведь и контингент, собравшийся ныне очень сильно отличался от присутствующего обычно на великосветских тусовках- люди здесь были, за небольшим исключением, сплошь ломаные и рубленные, с дворцовыми заморочками мало что имевшие общего. Потому очень быстро действо перекочевало в банальную пьянку, и наши стройные ряды постепенно стали редеть- пока, к счастью, мирным путём: кто-то увлёкся вкусным блюдом и уснул, нырнув туда с головой, кто-то расположился, захрапев, прямо на скамье, а кое-кто, не выдержав земного притяжения, и под ней.

Я выдержал несколько тостов: за победу, за славного вождя- это был голос из зала, за присутствующую в зале в единственном экземпляре даму- а это уже была моя идея, которая моим пьяненьким соб… эм, соратникам пришлась весьма по вкусу. И после, почувствовав некую слабость в ногах- и это несмотря на разбавленное вино- предпочёл покинуть разошедшихся бойцов по-английски, — не прощаясь. Но прежде осведомился о намерениях дамы де Люньи, которая- вот неожиданность- пожелала того же.

Мы дружно поднялись из-за и проследовали- за моим распорядительным слугой- прежним маршрутом наверх, — на второй этаж. И, быть может, тому был виной алкоголь, меру которому в своём организме оценить правильно не смог, или я настолько расслабился от благодушия обстановки- иначе оценить произошедшее очень трудно, но моя рука, как бывало ранее- ещё в других временах- когда случалось провожать красивую девушку, совершенно естественным движением перебралась на её талию. И даже- чуточку ниже…