Наномашины, Кошмар Академии! Том 10

Глава 18

Класс призыва.

Конфликт между ними шёл давно. Есть такой род прославленных магов — Розваль. Они всегда были военными и учились разрушительным школам, многие из них даже достигали тактического ранга силы! Женщины, мужчины, без разницы — все преуспевали, в роду было множество средств и заклинаний, чтобы выращивать машины уничтожения.

И потому, когда один из трёх детей объявил, что станет призывателем — это не понравилось совершенно никому.

Дочка. Та самая робкая девочка с колобком, к которой вчера пристал Максим. Это она. И сегодня к ней пришли два брата и друг семьи. Трое дуэлянты, трое гордые наследники своего рода… и двое из них стыдятся свою сестру.

— Сестра, у тебя есть шанс отказаться через неделю! — убеждал её старший брат, тоже в младшей группе.

— Просто иди к нам! — убеждал брат ещё старше.

— Д-да сколько можно! Отстаньте от меня! Я не хочу махать кулаками как вы все! Не хочу! — тряслась девочка от злости, — П-почему… почему мне нельзя жить как я хочу! Я люблю зверей! Я хочу им помогать! Я не хочу убивать людей!

Все молча на это смотрели. Остальные призыватели в этом потоке действительно были робкие и странные. Сюда шли исключительно из любви к фамильярам и бойцов здесь, наверное, даже и не было. По крайней мере по духу точно.

Но со вчерашнего дня здесь числится Максим, и он здесь был.

— Да отвалите вы от неё! — махнул он рукой, — Делать вам нечего что ли?

Словно шакалы на падаль, троица парней постарше на него повернулись. Они были уже почти подростки, но недостаточно взрослые, чтобы перейти в студенческую группу. Они как раз последний год в подготовительной — самые старшие и самые зрелые.

И, конечно, самые сильные, отчего и самоуверенные.

— Гляньте, герой. Жених прям! — хмыкает один из братьев, — Ты-то что здесь забыл, здоровяк? Я видел тебя на военке! Среди этих лошар что делаешь-то?

Класс молчит. Им неприятно, их обзывают прямо в лицо, но… они ведь правда лошары. Вот прямое описание. Они и кучкуются только среди своих, ведь остальные дети их крутыми не считают, а значит дружить не спешат.

Максим хмурится.

— Ну забыл и забыл. Нельзя что ли? — пробубнил он, — И… ничё они не лошары. Что у вас всех за мания оскорблять слабых… кто вас вообще воспитывал…

Троица вскинула брови, а одноклассники замерли ещё больше. Конечно, им было стыдно — их оскорбляли просто за их увлечения, безобидную любовь к магическим созданиям, но и ответить они боялись!

Но за них… отвечает другой?

— Погоди-погоди, ты РЕАЛЬНО не видишь, в чём проблема? — мотает головой брат девочки, — Не, у нас личное, у нас понятно — наша сестра связалась с позорищами, порочит род! Нашла какого-то забитого урода на помойке, и шастается везде с ним! — указывает на колобка, — Но ты ведь… ну ты чё, не видишь КАКИЕ они все⁈ Призыв? Да это смешно! Даже Карл Франш-Конте Иоганн — и тот не призыватель! Ты кроме индусов знаешь нормальных призывателей? Крутых? — он внимательно смотрит на младшеклассника, — Да ты хоть одного-то видел, которым хотелось восхищаться и брать в пример?

Максим хмурился всё сильнее.

Не таким его воспитывали. Не таким он рос. И ему правда нет дела до призывателей, и они правда все забитые лошары, судя по текущей реакции. Но… но…

— Не обязательно быть крутыми, чтобы что-то любить… — всё продолжал бубнить он, не понимая как решать такие ситуации.

Максим по своей простоте хотел просто отговориться, может даже убедить! Он правда был добрым парнишкой, обычным и простым.

Но жизнь сложна, и требует думать сложнее.

Троица парней нахмурилась ещё сильнее. Они его оценивали, и не могли понять, считать крутым и звать к себе, или причислять к лошарам, на фоне которых возвышались. И один из них, самый старший, мельком глянул на сестру — девочку в очках.

И заметил, как она смотрит на Максима. Пусть и со скрываемым… но восхищением.

Надо что-то делать. Так она точно здесь останется, и они точно получат выговор от отца!

— А-а, а я тебя знаю. Точно. Друг Михаэля! — сказал он, — Тот самый вечный друг главного героя. Ты за ним сюда пришёл?

— Ч-что? — не понял Максим, — Нет, я…

— Ну теперь понятно, что ты здесь забыл! — с улыбкой покачал парень головой, — Сам не придумал, решил повторить за главой своей компашки. Как и все его друзья! Вы же сюда как хвостики за ним пошли! Ты ведь всегда за ним как собачка. Своего то характера нет. Уверен с самого детства даже! М-м-м… с садика?

Внутри Максима начинало гудеть. Вот это… вот уже ЭТО его сильно оскорбляло.

Со стороны и правда может показаться, что у Максима синдром друга главного героя. Но ведь нет! Он в призыв пошёл сам и первый, хобби у него совершенно иные, вкусы иные, характер другой!

Он не хвост к Михаэлю! Если разобраться — это совершенно не так!

Но эти слова ему обидны, потому что это правда со стороны так и кажется. Он НЕ хочет, чтобы так думали, но и что с этим делать, как с этим справиться — тоже не понимает.

Зато понимает, что ровно так все и думают.

— Я… я не…

— Может Михаэль и крутой, но ты-то… ты ведь просто дополнение к нему! И попал к лошарам! И мало того… хах, мало того, что пошёл куда сказали, так ещё и причислился к этим ботанам и задротам! — машет он на класс.

— Замолчи, — процедил Максим, сдерживая гнев, — Прекрати нас оскорблять…

— Замолчи? — усмехнулся старший брат, подходя ближе. — И что будет, если не отвалю? Ты нас побьёшь? Или, может, твой дружок-кумир придёт тебя спасать? — они нашли жертву, и его реакция их только подначивала.

Класс затих ещё сильнее, напряжение нарастало.

Максим, который выступил героем и защитником — теперь стремительно опускается к изгоям.

— Да он просто любит внимание! — ехидно вставил их друг, — Ты ведь всегда таскаешься за своим приятелем, верно? Удобно, наверное, быть его подстилкой и ловить крохи славы? — говорили они очень складно и умно, будто по сценарию и заранее написанную фразу.

Максим почувствовал, как его кулаки сами собой сжимаются сильнее.

— Не называй меня так, — прошипел он.

— А как ещё тебя назвать? — ухмыльнулся старший брат, — И чего ты кулачки свои сжал? Знаешь что будет за драку без дуэли? Вылететь хочешь? Ну давай ударь! Может ты и аристократ, но точно не какой-нибудь принц, чтобы тебя тут держали, ха-ха! Или вызовешь на дуэль? А-а-а, я забыл — ты же не пробудился! Даже тот ваш второй очкастый друг — даже у него положение лучше! Ты вообще в самом конце плетёшься, ха-ха!

— Заткнись, — Максим с трудом выравнивал дыхание.

Его сердце колотилось. В груди тянуло какое-то волнение, но это было не оно. Там что-то закручивалось, пытаясь запуститься. Нагревалось!

А шакалы всё продолжали. Максим не мог скрывать, что их уколы работают. Они нашли его рану, и всё ковыряют, ковыряют и ковыряют. Этот комплекс, этот… страх. Да. Страх.

Страх, что… быть может он действительно лишь дополнение к Михаэлю. Лишь его придаток.

Ведь… не просто так все видят именно это?

— Что, правда глаза режет? — вмешался младший брат, — Так давай, дай сдачи! Ты же чему-то учился в отрыве от своего дружка? Или ждёшь пока он придёт и защитит, как обычно? Ты сам-то за себя постоять можешь? Нет? А чего тогда встрял⁈ Сидел бы и помалкивал, ждал «взрослых»!

— Ага, — оскалился второй брат, — Ведь ты же просто…

Максим поднимает глаза. Задира заканчивает фразу:

— Придаток.

И Максим выдыхает.

«Прости, Миш. Но наверное… они правы», — он расслабляет левый кулак, напрягая правый, — «Я и правда лишь твой придаток», — задирает кулак, — «И чтобы им не быть, я должен решать всё сам».

Он знает, что будет. Его исключат. Он уже понимает — от этого удара человек отправится в больницу. Это нападение пробуждённого с использованием магии. Максим ведь правда не тупой — он читал и учил правила, он знает их даже лучше Михаэля.

Но он… он устал комплексовать. Он может это исправить.

Исключение из Академии этому только поможет.

*БАБАХ*, — громоподобный удар сотрясает весь класс!

Задрожали стены и окна, карандаши и тетрадки попадали с парт! Силовая волна хитинового кулака прошлась не только по классу, но и вышла за пределы, обдав и коридор!

И со сжатой от ярости челюстью, помутнённым от адреналина зрением, Максим видит…

Что кулак прилетел прямо в Михаэля, в последнюю секунду вбежавшего между ним и жертвой. Прямо в лицо. В челюсть.

В выбитую, висящую на соплях челюсть.

[Адаптация — Дробящий урон: 6/9]

Максим застыл с кулаком на моём лице. Он довольно быстро всё осознал, почти моментально — его раскрывшиеся глаза и рот показывали полный ужас от содеянного, а поднявшаяся тишина говорила о шоке всего класса.

У меня вылетела челюсть. Она буквально держалась только на одной связке. Как у зомби.

— М-Миша… — прошептал Максим, наконец возвращая разум, — Миша, Миша, ох бл*! — его рука задрожала от выброса энергии и эмоций.

Моё грёбанная челюсть свисала как на соплях!

Увидев это, девочка с колобком завизжала и поджалась.

— Ууууука… — промычал я.

Я понимаю, что дальше травмировать одуванчиков лучше не стоит, и отодвинувшись от застывшего Максиминого кулака, берусь за челюсть, рывком вставляю обратно и прямо ощущаю, как начинают срастаться связки! Адреналин, магия и подпитка раскрывшимися на правой руке Лозами Похоти начали делать своё дело. Даже послышался треск растущей плоти!

Все это видели и слышали. Как я регенерирую. Прямо на глазах. Ребёнок.

И больше всех глаза округлялись у трёх пацанов. Теперь они понимали — оказывается, можно и обосраться.

— Да что-ж… вы все такие мощные дуры… — прокряхтел я, убирая руку от хрустящей челюсти.

В глазах плясали звёздочки, в ушах звенело.

У меня ведь адаптация была… на пятой ступени… если бы не она…

Максим, да ты бы их убил! Ты бы. Их. Убил! Не покалечил, не отправил в кому — ты бы им голову в кашу превратил!

Но я этого ему не скажу. Ведь судя по ужасу в его глазах… он и сам всё прекрасно понял. Он сто процентов и близко не представлял, что его пробуждённый удар будет ТАКОЙ мощи! Не стоит его поучать — он и сам осознаёт.

И если бы не я — осознал бы ценой человеческой жизни.

— М-Миша, я… — ему даже слова нормально не давались.

— Да я понимаю, — качаю головой, пытаясь прийти в себя.

На его руке что-то было, и уже сошло на нет. Что это?

«Рой, выведи запись. Мы видели»

Наномашины показывают полупрозрачную запись перед тем, как я влетел головой между потенциальным трупом и рукой Макса. Я внимательно вглядываюсь и вижу, как она чем-то покрывается, словно чешуёй. Но это не чешуя. Это… хитин?

Да, это какая-то броня из множества мелких звеньев. Вряд ли он учил эту технику, иначе бы давно всем растрепал. Значит дар. Становиться жуком, что ли⁈ Братское слияние с Олегом? Да ну вряд ли, не поверю! Скорее…

Природный дар создавать броню?

Ладно, потом выясню.

Но факт тут в одном — Максимка пробудился. Наконец. Ещё и с Даром. И мощи в этой дуре стало навалом!

А ещё у нас же тут задиры никуда не делись. И если Максим у нас добряк, то я…

— Г-гляньте! — вякнул один из парней, — Папочка верну…

Я с разворота пробиваю ему леща! Раздаётся хлопок, и туша с грохотом летит вниз, вонзаясь в парту.

Все взвизгнули! Его друзья с ужасом попятились!

— Т-ты что творишь⁈ — едва не провизжал один, — Да ты хоть понимаешь, что с тобой…

— Да них*я мне не будет, — сказал я, ощущая гнев за все слова, которые услышал, пока сюда бежал, — Почему я скромничаю? Не пора бы пользоваться привилегиями⁈ Хер вы мне что сделаете, — шагаю в его сторону и хватаю за воротник, — Ну, кому пожалуешься? Директору? Пха, ну попытайся. Папочке? — бью ему пощёчину, — Да я просто вырежу всю твою семью, если сунетесь!

Его голову ведёт в сторону, он пытается вырваться, у него не получается, и округлёнными глазами он смотрит на меня, хватаясь за красную щёку. С ужасом. Обидой. Стыдом.

И смотрю я в эти глаза… на эти слёзы… и понимаю, что мне знакомо это чувство. Не его, нет. А то, которое сейчас испытываю я сам.

Во мне что-то начинает гудеть. Откликаться. Не просто на гнев, а… на акт террора, который я проявляю. И я это уже ощущал. Я чувствовал нечто подобное несколько раз, и последний — когда пробуждал ту третью, всеоблемлюющую сущность в Трезубце!

Нужно попробовать ещё. Я хочу… я должен копнуть глубже в свою суть.

— Ну, сделай. Давай. Тебе ведь нравятся унижения. Или в обратную не работает⁈

Снова бью по щеке! Громкий шлепок. Унизительный. И…

Ох, какой прекрасный!

— По-моему, вы забываетесь. Призыватели для вас это неудачники и грязь. Но вот я, призыватель, — задираю руку, — Давай, повтори. Что-ж вы все засунули языки в жопу, как только я пришёл⁈ Почему вы забываете, что вы… да вы же сами лишь песчинка, лишь тараканы под ботинком! Вы. Совершенно. Не лучше!

Шлепок! На его глазах выступили слёзы.

Гнев во мне ликует. Мурлычет. Эх, Соломон, видел бы ты меня сейчас! Как бы ты улыбался!

Я обожаю это делать. Я обожаю наказывать! Я обожаю доминировать! Ох, как же я обожаю праведное насилие!

«Пользователь, Гнев и Справедливость синергируют»

«Ну и это же замечательно! Авось огромному деду найдём святую бабку»

Но нельзя перегибать, а то и правда придётся семью идти вырезать. А я же только пугал!

— Кто послал? — спрашиваю я.

— Ч-что?

— Слишком много совпадений в моей жизни в последнее время! Вас кто-то посылает избавиться от нас. Я даже догадываюсь кто, но нужно знать точно, — бью по щеке и вижу, как дрожат губы парня, — Не ной, чмо. Отвечай!

— Д-да никто нас не…

Снова бью! Шлепок! Он сейчас разревётся. Правильно, он же всё ещё ребёнок. Да и не забываем рубцы Апатии — он с каждого удара не просто унижается, а ещё и ссытся. Чувствую, что скоро буквально.

Хм… а это идея!

— Хорошо, — я хватаю его за нижнюю челюсть, — Тогда я буду ломать каждую твою кость пока кто-то не скажет, кто вас надоу…

— Миша, стой! — я слышу голос Максима.

Я задираю бровь и поворачиваюсь. Мой друг стоял с вытянутой рукой, видимо планируя меня одёрнуть, но я оказался разумнее ожидаемого, и не стал ломать детские кости. Да и не планировал. Это-ж так, припугнуть. Снова.

Я вообще люблю кошмарить.

— Не надо… себе проблем наживать. Отпусти.

— Да ничего мне не будет, — пожимаю плечами, — Но-о-о… — внимательно вглядываюсь в его разумные глаза, — Окей.

Я отпускаю задиру и тот падает на жопу. Ноги его дрожат, щека красная, а в глазах влага. Ухмылку мне сдержать не получается — для меня это жалкое и забавное зрелище. Поглядите как быстро крутой задира превращается в такого же «лоха» которого только что унижал! Достаточно прийти задире уровнем повыше, ха!

Но, чувствую, на этом не закончится.

Правильно папа говорил — Академия это серпентарий и сборище ядовитых дебилов. Вся опасность и ценность этого места — в людях. Их тут много, и они тут важные, и из этого все проблемы.

Ну ничего.

В нас важности побольше. Да… Максим?

— Не так это надо решать… — прошипел он, глядя в глаза каждому из трёх задир, — Я не призыватель. Я здесь ради друга, ради Олега. И я отсюда скорее всего уйду — не моя это Школа! Но вы… вы оскорбляли всех без разбора и меня в том числе! И я этого не потерплю… — он указывает пальцем, — Я вызываю вас всех на дуэль! Честную и справедливую! — провозгласил он на весь класс, — Вы говорили, что я ничего не сделаю, потому что не пробуждён⁈ Ну вот, теперь могу! И как аристократ, как пробуждённый, как униженный вами — я требую ответа за ваши слова!

Я хитро улыбался.

Молодец Максим. Продолжа-а-ай.

— М-мы… — они испуганно озирались, — Ты один, а нас трое! Это невозмож…

— У меня есть два друга, они согласны. Один из них призыватель, и вы прямо оскорбляли его честь! — повышал Максим голос, — Вы думали, что уйдёте безнаказанными? Готовьтесь отвечать за слова, если у вас хоть капля чести есть!

Дуэлянты испуганно на меня поворачиваются. Я ехидно скалюсь.

— Т-ты… ты прекрасно знаешь, что Михаэль сильнее нас! Ты снова прикрываешься своим другом⁈ — он с ужасом рыскали они глазами в поисках спасения от меня, — Ты думаешь это честно⁈

Максим на меня посмотрел. Это правда. Это всё равно что звать своего старшего брата — хоть и логично, но очевидно, что мелких детей он перемелет, пусть они и сами напросились. Как-то неспортивно, что ли.

Но…

Хех.

— О-о-о, друг, не переживай, — помотал я головой, прикладывая руку к груди, — Я клянусь честью всего своего рода, что не использую НИЧЕГО кроме призыва, — обвожу рукой весь наш класс, замечая краем глаз забежавшего Абхея, — Я слышал, что ты говорил: «Призыватели ничтожны» Но мы… НЕ ничтожны. Призыватели НЕ слабаки. Мы НЕ мусор, — повысил я голос, — И ты имеешь право считать как угодно, но готовься, что придётся подтверждать слова на практике! — поворачиваюсь на троицу, — Я, Михаэль Кайзер — призыватель. И защищать свою честь я пойду исключительно как призыватель.

Повисла тишина. Я слышал, как громко бьются сердца всех вокруг от совершенно разных эмоций. Как мой Гнев и Справедливость стучали в унисон. И как что-то древнее во мне оживало.

Сразу обе древние части.

На удивление, текущая ситуация пробуждала все два моих воплощения.

— И от этого вызова у тебя отказаться не выйдет, — едва не рычу я, — Нужно. Было. Следить. За языком.

Правильно говорил Ярослав — тут есть групповые дуэли.

Три на три.

Осталось нам найти последнего. Кто же им будет?

На следующий день. Большая дуэльная арена.

— Вы надо мной издеваетесь⁈

Мы вскидываем головы и поворачиваемся на Лёню. Пришёл. Ну естественно. Хотя судя по лицу — без единой капли желания.

— Эм… — мы с Максимом переглянулись, натягивая дуэльные костюмы, — Мы защищаем нашу честь!

— А МЕНЯ-ТО ЗАЧЕМ ВТЯГИВАТЬ⁈

— Нам был нужен третий!

— Гра-а-а, вы полоумные кретины, дайте мне спокойно жить! — зарычал он и с яростью кинул спортивную сумку, очень яростно начиная натягивать личный дуэльный костюм, выданный на доп занятиях, — Вы вообще знаете, сколько там народа собралось⁈ Вы придурки⁈ Да я со всеми поладил на допах, а сейчас на меня как на палача пол академии пришло смотреть! Я не хочу ни с кем воевать!

Хайп. Это называется хайп. По адекватному — ажиотаж.

Я и так был уже на краю знаменитости, что само по себе множитель внимания.

Но текущая ситуация возвела это в степень.

Я не буду повторяться про репутацию школы призыва, все её знают — ужасна. А потому для студентов Академии, которые посвящают жизнь магии — мои слова, эта ситуация и ценность дуэли астрономически интересны.

Тут ведь решается ценность целой школы магии, нет? По крайней мере в рамках одного учебного заведения.

Здесь будут минимум все Индусы академии. Все призыватели. Здесь будет много дуэлянтов. Учителя. Всем интересно! Они все хотят увидеть, ибо все уже давно прекрасно знают в чём суть конфликта!

Конечно, призывателей представляю здесь только я. Максим ничем связанным не владеет, он вообще скорее всего свалит с этих допов! Но всем уже плевать.

Все уже заинтересованы.

— Я просто хотел учиться. Просто диплом! — едва не матерился Лёня, поправляя постоянно спадающие очки, — Дайте пожить!

— Ну ты же хотел опыт дуэлей…

— Дуэлей, на которые я согласен! — крякнул он.

— Ну откажись и уйди… мы же не заставляем…

Он скорчил морду, сложил брови домиком и очень злобно на нас посмотрел. Что-то буркнул, крякнул, пукнул, и, матерясь под нос, продолжил натягивать костюм. Мы с Максимом переглянулись и улыбнулись.

Ну вот… наша троица снова в сборе — снова бить плохих.

Мы все оделись и принялись ждать сигнала для выхода. Повисла тишина. Мы были уверены в победе, но всё равно волновались — не привыкли же к такому вниманию. Ну и поэтому просто молчали, нервно смотря на табло.

И перед выходом, за минуту до звонка, до начала дуэли…

Да. Я чувствовал, что надо им сказать, и самому выговориться. Нечто очень важное как для меня, так, возможно, и для моих друзей.

— Парни… — прервал я давящую тишину, — Хочу поделиться советом, который мне дал текущий ТОП дуэлянт, Вальтер.

Они на меня молча повернулись.

Раз уж мы постоянно ввязываемся в проблемы, а эти проблемы решаются здесь дуэлями, то они обязаны знать.

— Мы победим. Тут нет сомнений — мы слишком опережаем сверстников. И потому Вальтер советует… обрести всем нам особую философию. Философию сражения, — хмурюсь я, — Та, которая будет ограничивать. Принципы, которые сделают из вас монстра, потому что вы сами ставите себе преграды и учитесь их пробивать. Это как… талант находить проблемы и пробивать их головой. Если все вокруг пытаются нас сдержать, построить вокруг стены… то почему нам самим не тренироваться их уничтожать?

— Философия сражения? — они глянули друг на друга, — Это как, Миш? Какая?

— Это хороший вопрос, с которым я вам не помогу.

— А у тебя какая?

— Это… тоже хороший вопрос, — я нахмурился ещё сильнее и начал вышагивать, окончательно определяясь с мыслями, — Вчера, когда я слышал, как нас поливают грязью, когда увидел этих самоуверенных задохликов я… я не мог понять. Почему? Почему мы, люди сильнее, правильнее, добрее, круче — в принципе должны поливаться говном?

Друзья хмурятся. Чувствую, как напрягаются. Но я не останавливаюсь.

— И тут меня осенило, — щёлкаю пальцами, — Они же просто не боятся. Они не видели страха, они… глупы, — шепчу, — Да. Люди глупы. Большие и малые, все они… ну, они просто не понимают. И как считаете, станет ли та троица вновь оскорблять непопулярную школу, если мы их прилюдно размотаем? Да нет конечно! Это урок на всю жизнь! И я думаю… я считаю… — поджимаю губы, будто борясь с этой мыслью, — Да. Я думаю, что хочу их всех научить. Научить, что говном быть очень больно, а плохим быть очень страшно.

Друзья вскидывают брови и распахивают глаза.

— Моими врагами будут плохие. И я хочу сражаться с ними по-особенному. С особой философией. Принципом. Как и учил Вальтер, — сжимаю кулак, — Я долго думал над его советом, и вчера пришёл к ответу.

Что-то шепчет внутри.

Давай.

Скажи.

Громко.

— Я не буду оставлять и шанса. Уничтожение. Полное и безоговорочное, используя всё что есть, если понадобится, — мой кулак скрипит, — Философия Террора. Абсолютная сраная Доминация.

И звенит колокол.

Пора выходить на арену.

— Скёль, Хати, Йор, — щёлкаю я пальцами, и три моих фамильяра, двое из которых получили имя лишь вчера, быстро приближаются, — Пошли показывать мастер класс.

В тот же момент. Академия. Комната Иоганна.

Теодор зашёл в гости к своему верному другу, и уже как час они сидели здесь и обсуждали недавние события.

А если быть точнее, ничего кроме одного конкретного события Теодор обсуждать не хотел.

— Он и при мне показывал только силу, устойчивость и невидимость, — бормотал он, — Но это не может быть правдой! Не поверю! Есть что-то ещё… наверняка есть что-то ещё!

— Тео… с того момента, как Кайзер пришёл в Академию, ты только о нём и думаешь… — бормочет Иоганн, — Ты же на нём помешался!

— Потому что пока этот паразит рядом — я не смогу спать спокойно! И тебе бы не советовал, Иоганн, зная, насколько эта жадная скотина любит отбирать всё самое ценное!

Франш-Конте отвёл взгляд.

Ему это не нравилось. Ему всё это не нравилось! Чувство неправильного не утихало в нём ни на секунду, когда рядом появлялся Теодор. Образ мыслей друга, слова, планы… всё это было плохим и чуждым Иоганну.

Но Иоганн прекрасно понимал, что он был обособлен от общества долгое время, и может действительно не понимать в жизни. И быть может… Теодор прав? Быть может, Михаэль — то, от чего правда стоит избавиться? Какой-то эфимерный враг, что рано или поздно встанет на пути счастливой жизни?

«Что бы сказал брат…», — с грустью подумал Иоганн, — «Как же его не хватает…»

Главной опорой и учителем в жизни Иоганна был его брат — так же Иоганн. Но он погиб. Его убили. Отец молчит, хотя знает имя убийцы! Но он обещает рассказать, как только Иоганн-младший возьмёт проклятый меч под контроль, иначе…

С такой ненавистью к убийцам, мальчик просто достанет клинок из ножен и устроит бойню. Он никогда не простит тех, кто виновен в смерти брата.

«Ещё немного… Нужно тренироваться и дальше…», — Иоганн положил руку на ножны, и клинок ответил обжигающим жаром на ладони.

— Он записался на призыв… — всё бормотал Теодор, — Я там… пошаманил. Там должны были уже… да… там…

И тут… подумав о тренировках, о мести за брата, о проклятом клинке, что даст силу победить любого, он вдруг вспомнил…

Что его клинок ведь работает иначе, чем Миазма у Теодора.

Клинок Иоганна не развращает душу! Он сидит в ножнах, сподвигая себя достать, нашептывает, но по умолчанию — разум он не калечит. Он лишь берёт под контроль, если дать слабину!

Тогда как Миазма — это короткий меч постоянного воздействия. И что если…

Что если Теодор скрывает, обманывает и подделывает свои обследования, чтобы не показывать, что давно потерял контроль над Миазмой? Ведь все носители проклятых клинков уже давно научились видеть степень влияния артефакта, процент наполненности его энергией!

Вдруг…

Теодора уже давно и нет, и перед Иоганном не единственный друг, а проигравший носитель паразита?

— Тео… — тихо сказал Иоганн.

Теодор не обратил внимания.

— Т-Тео.

— Да что⁈ Я тут, я слышу. Что⁈ — резко обернулся ребёнок.

В его глазах вспыхнула ненависть. Не раздражение, а именно что-то темнее… хуже. Иоганн, только решившийся поднять эту тему, застыл.

Он с Теодором никогда не дрался, и даже никогда не ссорился! Только спарринговался. Да Иоганн в целом никогда ни с кем не дрался. И увидев такую ярость в глазах Теодора, вся смелость в Иоганне потухла.

Он боялся не драки — он боялся ошибиться и лишиться друга.

*Бип-бип*, — раздался звук телефона Теодора.

Он хмурится, достаёт его из кармана и, пару раз нажав и пролистнув, округляет глаза, при этом хмурясь ещё сильнее.

— Ч-что… ЧТО, ТВОЮ МАТЬ⁈ КАК Я ОБ ЭТОМ НЕ УЗНАЛ⁉ — зарычал он.

Иоганн хмурится, и Теодор показывает ему телефон. Это была прямая трансляция с арены. Как с одной стороны стояло трое неуверенных учеников подготовительной группы, а напротив из каменного прохода выходила другая троица.

Лёня, вокруг которого витали песчинки от волнений гравитации. Максим, чьё тело блестело от переливающегося тут и там хитина…

И Михаэль. Со змеёй на шее и двумя волками у ног: золотистым словно утреннее солнце, и тёмно-синим словно только опустившаяся ночь.