Не в этот раз

Глава 6

Первым уроком была геометрия. Я опять притащился раньше прочих и уныло сидел на своей задней парте, тщетно пытаясь уснуть. Или не уснуть. И был в этом не одинок — одноклассники уже расселись по местам, несмотря на то, что было ещё рано, но никто не бегал, не орал и не веселился. Так, пара очагов вялых разговоров, в основном между девчонками.

Математичка, зайдя в класс, напротив, выглядела отвратительно бодрой. И первое, что она сделала — нашла глазами меня и громогласно удивилась:

— Литвинов, а ты тут что делаешь?

— Что? Сижу. Починяю… — остаток фразы я, опомнившись, успел зажевать.

Никто меня не спалил, впрочем: сложно тут у нас с самиздатом, рабочая провинция.

— Я вижу, что не лежишь, — немудрёная шутка класс несколько взбодрила, раздались смешки. — В школу пришёл зачем, спрашиваю?

— Ну, как — буквы, там, писать… вычитать… умножать…

— Обижать! — гроулом рявкнул Димка с последней парты. Предпоследней, на последнем ряду только я сижу. И Димка — это не имя, а кличка, от фамилии Димков, а зовут его Толей, правда, собственное имя ему настолько не нравится, что любой озвучивший рискует незамедлительно огрести в глаз. Этот орёл — единственный в нашем классе второгодник, но не из-за тупости, а идейный — хулиган. Что в этой касте редкость — парень не злой, может, потому, что толстый? Правда, совсем уж травоядные хулиганы у нас не выживают, так что, выловить от него подножку или «толчок на борт» легче лёгкого — зевать не рекомендуется.

— НЕ обижать, — нейтрально уточнил я, не поворачивая, впрочем, головы. — А что такое, Светлана Ивановна?

— Ну так олимпиада же в эти выходные! У тебя дни самоподготовки! Тебе Лидия Антоновна не сказала разве?

А я и поверил как-то сразу. И бодрость откуда-то взялась! Я тут же вскочил и начал запихивать имущество со стола в сумку, обстреливаемый завистливыми взглядами одноклассников — им-то учиться целый день. Один из замков не застегнулся с первого раза — да и чёрт с ним! Двинул на выход, но был остановлен математичкой:

— Подожди, Гриша. Если тебе ничего не сказали, значит, точного решения по организации выезда ещё нет. Тогда давай на всякий случай договоримся, что ты придёшь в четверг, скажем, к двум часам, сюда. У меня будет окно, найди меня в учительской, я тебе скажу окончательно, с кем и когда ты поедешь в пятницу. Хорошо?

— А… не с вами разве?

— Нет, меня там точно не будет. Из нашей школы едешь только ты, поэтому сопровождать вас будет учитель из десятки. Скорее всего, оттуда вы и поедете, автобусом. Знаешь же, где десятая школа?

Я только фыркнул, дёрнув плечом.

К моменту, когда я оделся, звонок на первый урок уже дали, и толпы детей из коридоров уже успели рассосаться по кабинетам. На выходе, однако стояли дежурные по школе из старшеклассников, их снимали с занятий на весь день, так что, торопиться им было некуда. Зато опоздавшие огребали от них по полной, опаздывая в результате разборок ещё больше!

Завидев меня, оба дежурных — мальчик-девочка — замерли в явном предвкушении: салага пытается свалить домой прямо с первого урока! Они были так похожи на легавых в стойке на дичь, что я чуть не рассмеялся, но потом сообразил: смеяться-то мне рановато, у меня ж ничего нет! Ни записки от учителя, ни справки. Со стороны поглядеть — как есть лодырь, пытающийся слинять с уроков на шару. Устные объяснения насчёт олимпиады… то такое, вряд ли кто-то примет всерьёз. К математичке потащат, а то и к завучу…

Тут я сообразил, что меня явно тянет замедлить шаг, совершенно неосознанно, чтоб отсрочить момент встречи с дежурными и неминуемого скандала. И рассердился сам на себя! Да что мне эти сопляки, пусть они выглядят старше меня? Кто и с чего вдруг решил, что я что-то кому-то должен доказывать? Спросят — скажу как есть, и пусть только попробуют усомниться! И тут же, словно со стороны, бархатным ласкающим баритоном кто-то пропел: «А если что — у нас ведь ещё и Голос есть! Одно слово — и иди куда хочешь!».

Вздрогнув, я поморщился: не хотелось бы. Не та ситуация, чтоб применять навык, так и не протестированный достаточно надёжно. Ну подумаешь — к завучу сходить, как максимум неприятностей? Ерунда. Но лучше до этого не доводить, конечно. Я ведь прав? Я ведь не просто так иду? Ну и всё, морду кирпичом — и вперёд!

Получилось. Я с идеальной уверенностью танком пропёр мимо немного обалдевших дежурных, даже не замедлив шага. Парень попытался пролаять что-то вроде «а куда это…», но остаток фразы он говорил мне уже в спину, а в ответ я бросил железобетонно тяжёлое «самоподготовка!», даже не поворачивая головы. Вопросов нет, могу быть довольным собой.

А приятно это — неспешно идти домой, когда все нормальные школьники учатся! На самом деле, если бы меня отправили «самоготовиться» не с первого урока, то дети на улице вполне бы попадались: вторые смены никто не отменял. Но 9 утра — это для них слишком рано. Я и сам спал минимум до одиннадцати, когда учился во вторую. Вообще, даже жаль, что классов в нашей параллели мало, и мы все теперь в первую. Вторая лучше: нельзя детей после уроков задерживать, поздно! А вот на каток после школы — вполне можно, если коньки с собой взять. И при этом — вся первая половина дня свободна! А первая смена, если день в целом считать, переносится тяжелее. Успеваешь-то, может быть, и столько же, но вот вставать приходится чёрт-те когда, это даже мне, жаворонку, непросто.

В подъезде я столкнулся с соседом с первого этажа, поздоровался отчётливо и радостно — мы дружим, насколько это возможно, учитывая разницу в возрасте. Причём, дружим именно мы, я и он, никакие другие люди тут не участвуют. У дяди Вити есть жена, которая неплохо ко мне относится, но не более. Может быть, на градус-другой теплее обычного здесь отношения нормальных взрослых к нормальным детям: накормить при случае. Протянуть из окна стакан с водой, если попросили попить, и в результате терпеливо поить обе команды с дворовой коробки. Устроить дома в тепле, если почему-то нет ключа, и ребёнок ждёт родителей в подъезде. Вступиться перед шпаной на улице. Добавить совершенно незнакомому ребёнку 10 копеек, если тому вдруг не хватает на кассе. Да много чего… сейчас это привычно и не вызывает удивления.

Мои родители тоже взаимодействуют с ними, как со всеми прочими соседями, «здрасте», «до свидания», «с наступающим», всё на этом. А вот мы с дядей Витей общаемся на отвлечённые темы, играем в шашки, вместе ходим на рыбалку и обмениваемся снастями. Ну, как «обмениваемся» — чем там особо обмениваться пацану? Хоть я всегда и старался соответствовать, но больше чем-то из добычи: живец, мотыль, особо удачный кусок коры для поплавка. А вот у дяди Вити всегда водились какие-то до зарезу нужные мне остродефицитные вещи: мелкие крючки, тонкая леска, даже импортная иногда… В магазинах такого я сроду не видал, ни за какие деньги, а вот сосед периодически мне что-то подкидывал.

Вот и сейчас, дядя Витя радостно улыбнулся, подал руку и весело спросил:

— Ну что, как дела, прогульщик?

— А чего сразу «прогульщик»? — я наигранно свёл брови и прижал дядивитину руку посильнее. — Может, у меня уважительная причина есть? Вторая смена, например!

— Ага, понимаю. Вся вторая смена именно так и ходит с уроков — в 9 часов утра! — захохотал сосед, запрокинув голову.

Отсмеявшись, он вдруг спросил с беспокойством:

— Или ты заболел?

Пришлось колоться:

— Да не, всё в порядке. Просто у меня олимпиада в выходные, в Свердловске, в школе дали дни самоподготовки. А чего там самоподготавливаться? Умнее я уже не стану. Но и на уроках сидеть, бубнёж этот нудный слушать, тоже понта никакого!

— Никакого, — с готовностью подтвердил дядя Витя. И вдруг предложил: — Слушай, раз такое дело — поехали на рыбалку! Тут недалеко озерцо одно… Слегка, пристрелочно, после обеда дома будем. А в выходные, по разведанному — уже капитально! Едем?

Колебался я недолго.

Собрался тоже в момент. В те времена сборы особенно долгими быть и не могли: у меня попросту не было вариантов. Зимняя одежда — один комплект. В принципе один. Спортивная есть, для лыж-коньков, но сидеть часами на льду я в ней замёрзну. А пальто одно. Только штаны надел спортивные «с начёсом», да ещё и на треники. Носки тоже шерстяные, толстые-колючие, поверх обычных. Ящик со снастями у меня всегда собран стоит, хоть в этом году я ещё ни разу не сподобился — позор на мою коротко стриженую голову!

А вот дяде Вите потребовалось больше времени. Когда я зашёл к ним, тётя Лена вполне ласково — чуть ли не как мама! — мне улыбнулась и шёпотом предложила:

— Он собираться и не начинал ещё, по телефону говорит. Может, пока чаю? Я пирожки с маком испекла, горячие!

Хм. А может, теплее и не на градус.

Пирожки были замечательные — впрочем, я всегда любил свежую выпечку буквально до одури. Именно пирожки! Не булки, где мак — так, для виду больше, а прям пироги: довольно тонкая оболочка из нежного сдобного теста вокруг щедро бухнутой начинки из перемолотого мака. И чай — уж теперь-то я различаю, точно лучше того, что у нас дома. Кое-как поддерживая беседу про мои школьные дела — с набитым ртом это довольно трудно — я прислушивался к разговору из соседней комнаты. Дядя Витя там ругался с кем-то, довольно безапелляционно требуя что-то перенести.

— Ничего страшного, приедет завтра! Сегодня пусть идёт в трест и договаривается с ними, чтоб на бюро с уже готовым проектом решения выходить. А мне это неинтересно, пусть как хочет, так и мотивирует! Ему было чётко сказано: закрыться надо декабрём, в новом году трест резерв снимет. Он решил, что самый умный? Ну и прекрасно, пусть сам выкручивается теперь. Короче, Сергей, ты со мной спорить решил? Совещание переносится на завтра, я сказал! — и грохнул трубку.

Ничего себе. Даже всплывает вопрос: сегодняшняя рыбалка точно запланирована заранее? И вообще: тогда, в детстве, я ничего не понимал, а вот сейчас задумался: с каких таких доходов и возможностей вот это всё? Квартира у дяди Вити такая же, как у нас — большая трёшка. Они, собственно, и живут под нами, мы на третьем, они на первом, планировка одинаковая. Но у меня папа — крупный строитель, которым всегда было легче с жильём, плюс у нас прописана бабушка, которая сейчас гостит у моей тётки, помогает ей с маленьким ребёнком. А у дяди Вити с тётей Леной детей нет, и никогда не было. С чего вдруг такая щедрость у советского государства? У нас в городе с жильём ситуация напряжённая, чтоб не сказать больше, и в бараках люди живут, с печным отоплением, и в коммуналках. Чего далеко ходить, оба моих «друга» — из именно таких семей. Простых, рабочих. Жильё у них, по меркам 21 века, просто ужасное, деревянные дореволюционные «дома» на несколько семей, но сейчас это просто уровень ниже среднего — таких полно, и даже хуже бывает. У них хоть квартиры отдельные, и «удобства» внутри, пусть и в конце коридора, системы «дырка в полу», а ведь и уличные скворечники не редкость. К примеру, в моей самой первой школе именно такой, уличный, холодный, мальчики налево, девочки направо. И да, учителям тоже туда.

Но вот есть, оказывается, и такие, как дядя Витя! У меня даже ворохнулось что-то внутри — неприятие какое-то, что ли. Захотелось вдруг отказаться от рыбалки, больше того — вернуть снасти! А он мне, насколько я помню, через год ещё и часы на день рождения подарит, наручные… «Ага — и пирожок выплюнь!» — ехидно посоветовал внутренний голос.

Я сразу остыл. Действительно — чего это я? Может, им от родителей квартира досталась, например? Надо сначала всё разузнать как следует. Так-то человек, безусловно, хороший! И ко мне относится отлично. Наоборот — надо пользоваться! Если, конечно, чего-то совсем уж неприличного не нарою. Но это вряд ли, судя по разговору, дядя Витя — просто какой-то неслабый начальник. «Договариваться в тресте» можно только с папой, трест у нас один. И он областного значения, а совещание явно местное, то есть, районного уровня. Уж не в райкоме ли дядя Витя трудится? Причём, чтоб вот так мимоходом отправлять кого-то разговаривать с трестом, ему надо быть кем-то из верхушки, простые начальники отделов у местных биг-боссов смирно в приёмной сидят. О-хо-хо.

Здорово быть ребёнком, сложные далеко ведущие мысли сами вылетели из головы с потрясающей лёгкостью, и из подъезда я выскочил вприпрыжку, предвкушая скорую рыбалку. Однако, увиденное оные мысли тут же вернуло обратно: нас ждала Волга. Чёрная. Новая, красивая и блестящая, хотя ручки старые — с кнопками. Или сейчас других нет ещё? Когда там 2410 в серию пошла? Убей, не помню. Но у меня потом, в девяностых, была уже рестайлинговая, с новыми ручками и движком, 88 года выпуска.

Но сейчас и такое — за гранью. Даже у моего отца служебной Волги нет, обходится разъездной буханкой. А папин приятель — муж зам. главы горисполкома — и вовсе возит её на работу на личном мотоцикле с коляской, даже зимой. У нас в городе служебных Волг штуки три-то хоть наберётся, интересно? Хотя — три-то точно есть: у директоров обоих крупнейших заводов и вот эта. Моя картина мира как-то очень резко обогатилась новыми красками. А ведь я каким-то странным образом ничего этого умудрялся не замечать много лет! Тут свою роль сыграло, конечно, и то, что я после школы уехал в Москву, учиться, и больше не интересовался жизнью малой Родины. А зря! Сейчас куда легче бы было.

Теперь, вооружённый пятидесятилетним опытом, я видел все те малозаметные штрихи, которые в детстве не значили ровно ничего, но сейчас говорили о многом. Водитель при виде нас чёртиком выпрыгнул из машины — да даже папин порученец Юра сроду так не делает. Дядя Витя подошёл к машине сзади, взял у меня ящик со снастями и поставил его на снег, освобождая руки, но сам тянуться к багажнику и не подумал, подождал, пока ему водитель откроет. И закроет! И откроет дверь! Заднюю, разумеется. Ничего себе. Ну, уж я сам-то дожидаться не стал, невелик боярин, залез тоже назад, но с другой стороны. Для ребёнка тут места — навалом, кажется — хоть в полный рост становись! Но вот ремней не предусмотрено в принципе, тут недоработочка. Хорошо, я не стал их искать по привычке!

— Только у меня наживки никакой нет, — спохватившись предупредил я. — Взял на всякий случай манки и хлеба но…

— Манка — это не наш метод, — согласно кивнул дядя Витя и коротко бросил в сторону шофёра: — У «Охотника» останови, — опять повернулся ко мне: — Выскочишь быстренько? Ты же там лучше всё знаешь. Чтоб нам время зря не терять?

Конечно, я кивнул. «Охотник» — это магазин на нашей улице, в следующем от Коопторга доме. Там не только разные охотничьи припасы, но и всё для рыбалки, и даже есть маленький тир с пневматическими винтовками. Понятно, что все пацаны роем вились вокруг в любое время года, даже действовало что-то вроде «водяного перемирия» — внутри можно было не опасаться выхватить от «чужих». Одно останавливало: удовольствие было не из дешёвых. Вроде, не так и дорого — по 2 копейки за выстрел, но уходили эти копейки влёт, заметить не успеешь, как просадишь деньги, выданные мамой на неделю школьных обедов…

Когда мы подъехали к самой двери тира, для чего водитель — без малейшего смущения — лихо повернул через встречку, дядя Витя протянул мне рубль:

— Пусть на всё насыплют, ладно?

Я посмотрел не без некоторого скепсиса — ох, не факт, что там что-то ещё получится. Стандартная порция — 42 копейки, тут сдачу-то бы пацану не зажилили. Вот если бы он сам пошёл — тогда да, а так… Но вслух, ясно, озвучил ожидаемое:

— Конечно, дядь Вить!

Впрочем, продавец без всяких напоминаний черпанул мотыля с отменной щедростью — уж никак не меньше трёх стандартных порций. Может, просто увидел непростую машину в окно? Как-то раньше я за ним такого не помню: рулил «Охотником» здоровенный угрюмый мужик, заросший тёмным волосом чуть ли не по самые глаза, этакий натуральный медведь. При ходьбе он очень заметно хромал, говорил довольно невнятно, будто жевал кашу во рту. Детишки его побаивались, хоть он вроде никогда не давал повода именно бояться, но и рассчитывать на какое-то особое отношение у меня оснований тоже никогда не было.

Город мы пролетели мигом. Логично, в принципе — что там того города? Тем более, что дороги практически пустые. Потом водитель уверенно направился куда-то в леса, и ориентацию я потерял. Самое время потрепаться ни о чем? Тем более, и попутчик мой, оказалось, думал так же.

— Ну что, как тебе машина? — спросил дядя Витя, и тут же, не дожидаясь моего ответа, похвастался: — Новьё! Только что получили, прямо с завода! ГАЗ-2410, даже у Дементьева такой нет.

Я еле удержал пренебрежительное «пфе». Но — удержал. Ещё чуть-чуть поднапрягся и удержал и последующее «да ладно, что я, 2410 не знаю?». Огляделся уже внимательнее — похоже? Да пожалуй. Сразу я, конечно, не внимания не обратил, но теперь вижу, что форточек в передних окнах нет. Салон — велюр, «высокая» панель от 3102 — ну точно, она, 2410! Точнее, даже улучшенная комплектация. «Полковничья» серия, попроще, чем «генеральская» 3102, на базе которой она и производилась. Но всё равно — круто для нашего захолустья до чрезвычайности! Один вопрос: ручки-то почему с кнопками тогда? Это же был первый признак! Неужели на заводе вот так сэкономили?

Спохватившись, что подозрительно долго молчу, я начал горячо восторгаться, гладить велюр обшивки и пытаться открыть окно. Взрослые так же наигранно хмурились, не одобряя моё самоуправство, но по глазам было видно, что дяде Вите приятно. Подозреваю, водителю тоже — в те времена крутизна машины и статус пассажира напрямую влияли на позицию в гаражной табели о рангах. Этот молчаливый молодой парень явно был в ней на самом верху.

Я посмотрел на нашего водителя по-новому, взрослым оценивающим взглядом. А ведь он непрост! Высокий, очень крепкий, шустрый и скоординированный — это я помню ещё по моменту посадки в машину. Блондин, приятные черты лица. Возраст — лет 25 от силы. Только из армии? Еле заметный шрам над бровью — уж не Афган ли? Шофёр заметил, что я пялюсь на него в зеркало заднего вида и, очень располагающе улыбнувшись, мне подмигнул. О-о-о! В момент переключения передачи — водитель пошёл на обгон лесовоза — я узрел прилично набитые костяшки на правой руке! Да это прямо очень интересно становится! Надо будет познакомиться поближе.

За разговорами с соседом и разглядыванием водилы дорога пролетела незаметно. Впрочем, вряд ли мы ехали больше часа. Я понял, что мы уже на месте, когда дядя Витя сделал мне знак подождать — я увлечённо рассказывал про какой-то случай на летней рыбалке — и спросил водителя:

— Ну что, нам выходить?

— Да подождите, попробую ещё проехать, вон до той площадки — там вроде укатано, водилы воду набирают… — сосредоточенно вцепившись в руль, ответил парень.

Идея оказалась неудачной — мы намертво сели на брюхо уже метров через десять. Выскочив наружу вместе со взрослыми, я оценил масштаб бедствия и, по привычке, выработанной годами путешествий по всем буеракам области на отцовской буханке, деловито спросил:

— Топор далеко? — подразумевая, что я, как самый мелкий и слабый (читай — в выталкивании машины бесполезный) иду в лес за жердями.

Взрослые взглянули на меня одинаково дико.

— Топор? — задумчиво протянул дядя Витя. — Не, топором тут не поможешь. Тут трактор нужен!

— Да уж прямо трактор? — усомнился я. — Грузовика хватит. Мы как раз обгоняли лесовоз, он подойдёт, если не свернёт куда. Только вот троса у него не будет, в лучшем случае — цепь… Трос есть у вас?

Взрослые переглянулись и засмеялись — ну понятно, пацан будет большим дядям лекции читать! Я отступил на шаг, прячась за высокой крышей и кляня себя за дурость, но вроде пронесло:

— Давай, Лёша, так поступим: тут недалеко уже, пойдём отсюда. А ты, как мы засядем, дождись какой-нибудь грузовик. Выдернете на гладкое, там найдёшь место, где встать. Или вообще езжай пока в Елизарово, мы часа на три-четыре, не меньше.

Водитель сзади завозился, доставая, по-видимому, наши ящики из багажника, а я дёрнулся вперёд, посмотреть на морду машины. И узрел чудо чудное: старая хромированная решётка соседствовала с новыми блочными фарами. Или это какой-то странный невиданный монстр, собранный с миру по нитке, или я не знаю, что и думать. Но в моей реальности такой машины точно не было.