Не в этот раз

Глава 7

Поначалу я бодро дёрнул к озеру налегке. Но потом, оглянувшись, устыдился: дядя Витя с водителем нагрузили на себя оба ящика, лопату, ледобур, рюкзак и ещё пару каких-то тюков. «Жить они тут собрались, что ли?» — мелькнуло в голове, но, конечно, к тому моменту я уже пробежал половину пути назад. Попытался отобрать у дяди Вити хотя бы ящик, но тот не дал:

— Не надо, это мы сами донесём. Ты лучше лопатку у Лёши возьми и снег пока почисть — во-он, видишь где вешка торчит? Метра на три радиусом. Осилишь?

Оценивающе глянув на тяжело дышащих взрослых, по колено провалившихся в снег, я в кои-то веки порадовался тому, что я-то мелкий и лёгкий, могу бегать по насту. Без груза. А вот если на меня такой рюкзачину навесить… Поёжившись, я ещё раз кивнул, схватил лопату и побежал к наклонившейся палке, на макушке которой вяло покачивалась промёрзшая красная тряпка.

На льду я взял с места в карьер — хотелось закончить до того, как взрослые доползут. И так раздухарился, отбрасывая снег, что в какой-то момент взопрел и скинул пальто. О том, что старшие уже подошли, я узнал не глядя, на слух:

— Гриша! Ты что творишь⁈

Побросав груз прямо в снег, дядя Витя ссыпался на расчищенный клочок льда и, причитая, принялся меня одевать, а водитель, пряча улыбку, стал потрошить один из тюков.

— Ну что, хватит места? — не без скрытой гордости спросил я, когда, закончив процесс одевания непутёвого ребёнка, дядя Витя взялся за ледобур.

— А? Что? — оторвался он. — А, места. Да, с запасом. Давай, помоги Лёше палатку собрать!

Палатку? Это что-то новое. Нет, в будущем я не раз ловил по зиме не только из палатки, а даже из балка на полозьях, со столом, креслами и отоплением внутри. Но в восьмидесятые — это какой-то новый уровень комфорта! Тем более, что озеро почти окружено лесом, только небольшой прогал смотрит на дорогу, так что, особого ветра нет — смысл так заморачиваться?

Идею я, правда, оценил буквально сразу же, как палатку поставили поверх нескольких пробуренных лунок и зафиксировали снаружи снегом. Внутри удивительно быстро стало тепло! Ну не плюс, но точно гораздо лучше, чем снаружи — даже можно варежки снимать! Ненадолго.

Что я и сделал, успев собрать удочку и «кинуть» в одну из лунок, пока дядя Витя неразборчиво инструктировал водителя снаружи. Когда массивная фигура показалась в проёме распахнутого полога — дунуло студёным ветром — я торопливо похвалил, чтобы переключить тему с моего стриптиза:

— А как здорово вы лунки просверлили! Никогда б не подумал, что так быстро можно!

— Что? А, лунки… да нет, там прорубь была, её ребята с неделю назад поновляли. Если будет надо, можем вообще её целиком вырубить. Ну, если ты щуку поймаешь килограмм на пять!

Ага, подначивает меня, значит. Это хорошо! Так если подумать, то лучше бы мне побыть пока маленьким мальчиком. На всякий случай.

Дядя Витя устроился на ящике с другой стороны проруби, завозился со своими снастями. Удочки он собрал довольно быстро, одну — с блесёнкой — сразу опустил в лунку: ага, собирается в проводку пробовать. А вот вторую будет наживлять — я предупредительно протянул ему кулёк с мотылём.

— Вот же жадюги, — ругнулся сосед, выдернув наживку красными от холода пальцами. — Да тут опилок больше, чем мотыля!

— У нас всегда так, — пожал плечами я.

— Вот именно, всё у нас всегда так, — с непонятным ожесточением ответил дядя Витя.

Похоже, толку не будет сегодня — хоть бы раз тронуло! Жаль, не сообразил перед выездом на дым посмотреть — может, ветер северный? Хоть зимой это не так важно, конечно, да и для меня эта старая-новая дружба, похоже, куда ценнее любого улова.

Я искоса посмотрел на соседа, прикидывая, как бы половчее поднять тему про «негодный день», но он меня опередил:

— Да уж, не прёт нам сегодня: два часа сидим, и хоть бы килька какая мимо проплыла!

— Точно! — с готовностью кивнул я.

— Раз такое дело — может, перекусим пока? Я тут чаю прихватил с бутербродами.

Чай, налитый из красного китайского термоса, изрисованного причудливыми узорами, был крепким и сладким, и я с наслаждением обхватил алюминиевый стакан руками в тонких перчатках.

— Ты не обожгись там, — тревожно сказал дядя Витя, с треском раздирая пакет с бутербродами.

— Не, я в перчатках же.

— Ну не будешь же ты бутерброды в перчатках есть?

Я сдавленно хрюкнул, представив, как я пытаюсь откусить сэндвич, надёжно упакованный в кожаную перчатку, но говорить ничего не стал, просто помотав головой.

Некоторое время мы сосредоточенно ели, причём, я явно вырвался вперёд — как-то незаметно проголодался, хоть пирожки с маком вроде и были не так уж давно. Заметив, что я притормаживаю, дядя Витя махнул рукой:

— Да не стесняйся ты, я не хочу. Тем более — последний остался, не везти же его назад. Доедай!

Ну ладно, кочевряжиться не будем. Тем более — это ж рыбалка, мы тут друг друга во всяких видах видали. А бутеры-то — зачёт! Вот она, та самая пресловутая «копчёная колбаса», даже думать неохота, где её взяли. Уж точно не в магазине — даже если забежать вперёд и повспоминать всю мою жизнь в Кедровом (да и в других местах в 80е), в продаже я копчёной не видел вообще ни разу. И не так уж она и плоха, хотя на притязательный вкус, испорченный изобилием постсоветской России, даже средней её не назвать — так, что-то дешёвенькое, не более того. Но моим вкусовым рецепторам до российских ещё очень далеко, так что, бутеры пролетели просто на ура.

— Хорошо, что выбрались, правда? — с какой-то затаённой грустью спросил напарник. — Жаль, что рыбы поймать не получилось только…

— Да чёрт с ней, рыбой, — решительно махнул рукой я. — Главное в рыбалке что? Общность душ! А рыбу — в следующий раз поймаем.

Дядя Витя усмехнулся: эта вот «общность душ» — это наш почти пароль. Мы с ним так когда-то познакомились на реке: я ему подарил здоровенного окуня чуть ли не в килограмм весом. Я просто умудрился выловить на живца аж трёх таких и был готов обнять весь мир, а он выглядел таким несчастным, не поймав совсем ничего… Было немного странно видеть, как взрослый солидный мужчина буквально по-детски потерялся, когда я без раздумий впихнул ему в руки один из своих трофеев, вот и вырвалось про «общность», от неожиданности. Не знаю даже, откуда я это взял — может, прочитал где у Сабанеева или Аксакова?

Уже потом я узнал, что он в тот день тестировал новый спиннинг, и ему до зарезу требовался трофей для «отчёта» жене. Смешно, но то, что мы живём в одном подъезде, я осознал только через пару месяцев и несколько случайных встреч у воды. Но с тех пор хоть раз, да помянет кто-нибудь ту самую «общность душ» на каждой совместной рыбалке.

— Ещё чай будешь? — дядя Витя наклонился долить мне и между делом заметил: — А вот с рыбалкой теперь станет сложнее — я ведь уезжаю.

Внутри у меня что-то оборвалось.

— Далеко?

— Не так, чтобы очень… в Свердловск. Но вот так резко уже не сорваться, сам понимаешь.

— Что-то случилось? — осторожно спросил я.

— Случилось… — дядя Витя вдруг изменился в лице — повеселел глазами, но натянул маску напускной суровости: — Что за вопрос? Как советский пионер может не знать, что у нас в стране случилось?

Я наморщил лоб.

— Это вы про… — я потыкал пальцем в потолок палатки, на что дядя Витя утвердительно кивнул.

— Вот видишь — сам всё понимаешь.

— Ну, так а вы тут как…

— Ну — как… Первый же в Москву уходит. Ушёл уже, точнее, — тут он взглянул на меня остро и коротко предупредил: — Только не трепи, ладно?

Я еле удержался от изображения очевидно неуместного жеста «рот на замке». Тут, конечно, молнии есть, но уж точно не настолько распространены, чтоб показывать такое всем подряд. Скорее уж зэков припомнят с зашитыми ртами, а это ассоциация в моём положении точно негодная.

— Ну вот. Борис Николаевич уже, считай, в ЦК, вместо него первым Петров, Юрий Владимирович.

— Как Андропова? — пошутил я, язвительно усмехаясь, на что дядя Витя только погрозил пальцем и продолжил: — А меня двигают в обком, секретарём.

— Вторым? — в восхищении выдохнул я.

— Ну ты прям махнул! — рассмеялся дядя Витя и легонько щёлкнул меня по лбу. — Не всё сразу. Квартиру тут я, правда, могу и не сдавать… — он отвёл взгляд и о чём-то задумался.

Я не стал его трогать — мне тоже стоит навести хоть какой-то порядок в голове. Как-то я совершенно забыл, что Ельцин уехал в Москву настолько задолго до развала Союза. Мне почему-то казалось, что это произошло уже в разгар перестройки, где-то в районе партконференции, той самой, где Лигачёв произнёс своё «Борис, ты не прав!», ну, может, за год до неё, но он, оказывается, уже там. Интересно, это отличия от моего «старого мира», или у меня просто память ни к чёрту? Впрочем, не суть важно: все мои планы «подобраться» к будущему президенту идут прахом — конечно, в Москве у него на глазах сколько-то часто мелькать не получится, тут хоть раз бы выбраться просто поглазеть — и то был бы в школе героем месяца.

Зато, похоже, есть шанс заиметь в друзьях секретаря обкома. Не так круто, как член ЦК, конечно, но на ближайшие пять лет — даже и перспективнее может оказаться влёгкую, учитывая «американские горки», по которым карьера Ельцина каталась до девяностых. Тем более, что и знакомство с дядей Витей у меня отнюдь не шапочное, ничего придумывать для «мелькнуть на глазах» не придётся.

Снег вокруг палатки за эти несколько часов замёрз, и высвободить её оказалось непросто: стоило потянуть посильнее, и ткань начинала опасно потрескивать, не двигаясь при этом ни на миллиметр.

— Придётся откапывать, — сокрушённо констатировал дядя Витя, хватаясь за лопату. — А ты сбегай пока за Алексеем — мы с тобой всё равно это всё вдвоём не утащим.

К моменту, когда я прискакал назад, снег уже был откинут по всему периметру, но собирать палатку дядя Витя не стал, пакуя барахло внутри. Иногда порывы ветра приподнимали яркий синий кубик, и тогда из-под полога слышался забористый мат, непривычный в таком исполнении — при мне-то сосед всегда выражался предельно корректно. Пряча на всякий случай улыбку, я преувеличенно громко захрустел снегом на подходе, и дядя Витя услышал, выглянул, сначала нашёл глазами меня, а потом смешно вытянул шею, высматривая прилично отставшего водителя.

— Ну что там он, как — вытащил машину?

— Ой! Не спросил… — повинился я.

— Не страшно — сейчас всё из первых рук узнаем.

Узнали. Не вытащил. Из сбивчивых объяснений водителя я понял, что мимо за всё это время не проехало ни одного грузовика. Да уж — так себе перспективка. И ведь скоро начнёт темнеть! А холодает — так это прямо уже. Кинув косой взгляд на водителя, я убедился в том, что он выглядит порядочно замёрзшим — неужели заглушил? Или просто толокся всё это время снаружи, чтоб грузовик не пропустить? Вот это преданность делу, так сказать.

Пока взрослые укладывали вещи в багажник, я дёрнул к дороге — ну да, похоже, похоже. Укатанный снег кое-где был переметён пусть неглубокими, но всё же сугробами — здесь явно никто не ездил в ближайшие несколько часов. Вот это мы красиво забрались в глухомань! По нынешним временам это нормально, правда, удивляться нечему, трафик почти отсутствует. Дети запросто играют в футбол-хоккей прямо на дороге даже в городе, чего уж говорить про какой-то просёлок в тайге?

— Тут с утра никто не проезжал, — объявил я, вернувшись к машине. — Спасать утопающих придётся нам!

Почему-то никто не засмеялся.

Хорошо, что хотя бы машина завелась с полтычка, однако, на этом наши успехи кончились. Мы попробовали всё: и откапывали, и подсовывали под колёса ветки, и толкали, и «дорожку» накатать пытались — ноль эффекта. Ещё и водила оказался не шибко продвинутым — «выкачивать» он явно не умел, через раз попадая своими рывками в противофазу нашим с дядей Витей усилиям. Да он ещё и руку постоянно с рычага КПП на руль дёргает, как будто на занятии сидит в автошколе! В какой-то момент я не выдержал, психанул, обошёл соседа, глубоко проваливаясь в размолоченный нашими стараниями снег, открыл водительскую дверь и потребовал:

— Вылазь!

Обалдело уставились на меня оба, но голос подал только старший:

— Гринь, ты чего⁈

— Да не умеет он ни хрена, дядя Витя! Кто ж так машину выдёргивает⁈ Я и то лучше справлюсь! — и, перекрывая обиженное бурчание шофёра и удивлённое — соседа, пояснил: — Я сто раз пробовал! Меня дядя Юра научил, на буханке!

Сосед отвесил мне оценивающий взгляд, а потом безапелляционно приказал:

— Алексей, иди сюда.

Сиденье, конечно, пришлось пододвинуть — маловат я пока ростом, маловат… А в остальном — всё знакомо, была уже у меня-старшего такая машина. Ну, почти такая… но разница невелика, что та — барахло, что эта. Но здесь-сейчас — круче обрыва, да, я помню.

— Готов! Враскачку! — прокричал я, высунувшись в окно.

Раз-два… Первые несколько качков я даже не трогал мотор, приноравливаясь к ритму взрослых. Потом дёрнул разок газом без сцепления, а перед следующим циклом крикнул «давай!» и уже реально вложил все имеющиеся 100 лошадей. Или тут пока ещё только 95?

Впрочем, вполне хватило. То ли я действительно оказался более подходящим водителем, то ли Алексей от обиды толкал, что твой трактор, но на дорогу я вылетел, как пробка из бутылки, оставив попадавших в снег взрослых на середине дистанции. Водитель, поднявшись, сначала дёрнулся было за мной, но потом оглянулся на шефа и побрёл помогать ему подняться. Я же, пока они там вставали-отряхивались, ещё и борзо, с шиком развернулся, «махнув хвостом» в последней фазе. Дальше дразнить гусей уж не стал, поставил на ручник и вылез им навстречу.

— Ну ты даёшь! — с нечитаемым выражением протянул дядя Витя на подходе. — Да тебя инструктором надо подрядить в ДОСААФ! Ну или наш гараж хотя бы.

Кинув быстрый взгляд на водителя — вот уж с кем ссориться не хотелось бы — я напоказ засмущался:

— Да ладно вам, дядь Витя, какой инструктор? Я только и умею, что по прямой пять метров проехать. Меня и за руль-то сажали, чтоб все взрослые мужики толкать могли. Видели же, вы как вдвоём толкнули, так машина и выскочила сразу!

Сосед только хмыкнул скептически, зато у водилы взгляд явно потеплел. Вот и ладушки.

В город успели до темноты — так, ещё только сереть начало. Зато пошёл снег, мелкий, холодный, и мир сразу же подёрнулся белой пеленой. Пока ещё довольно прозрачной, но, судя по всему, вечером будет метель. Хорошо, что мы уже приедем домой — чего тут осталось-то…

Сглазил. Сам не знаю, зачем я решил посмотреть на дорогу через лобовое стекло, замолкнув на полуслове, но круглые жёлтые фары, стремительно приближающиеся прямо к нам, я заметил первым, поскольку издал невнятный звук «Ы!» задолго до того, как наш водитель успел среагировать. Дядя Витя тоже повернул голову вперёд, что-то мявкнул сдавленно, а потом вдруг рыбкой прыгнул на меня сверху, прижимая к сиденью. Его габариты крыли мои как бы не вдвое, поэтому, меня тут же сложило пополам и, словно зубную пасту, стало вдавливать в узкую щель между спинкой переднего и подушкой заднего сиденья. Силясь вдохнуть, я дёрнулся, что-то пискнул, но сосед сверху только пихнул меня вниз ещё сильнее.

И только в этот момент я ощутил сначала пробирающий до самой печёнки удар, потом явное скольжение заноса, ещё удар — теперь послабже, ещё… Фух, остановились! Перед глазами плыли разноцветные круги, лёгкие жгло огнём, потому я был готов благодарственно молиться каким угодно богам, когда дядя Витя пушечным ядром вылетел из машины, даже не потрудившись закрыть дверь.

Алексей сидел на своём месте и с недоумением смотрел на окровавленные руки, которые он держал перед собой, будто читая невидимую книгу. Взгляд направо — пусто, назад — ага! Машина, выскочившая на встречку, ударилась в дерево и съехала задом под откос, но дядя Витя уже выдернул оттуда водителя и поднял его наверх, на дорогу. И сейчас буйствовал, словно берсерк — да он его ногами пинает! Как бы не забил ненароком…

Я полез наружу, но дверь почему-то не открывалась. Я дёрнул раз, другой, и водитель, услышав, замычал что-то неразборчиво, повернулся ко мне… Да уж, красавец, ничего не скажешь. Бросив попытки справиться с заклинившим замком, я перелез на левое сиденье и выбрался из машины через распахнутую дядей Витей дверь. Задержался возле водителя, спросил через высыпавшееся стекло:

— Алексей, вы как? Помощь требуется? — и когда тот мотнул головой отрицательно, пошёл к месту драки.

Ухх! Чуть не попал под возмущённо засигналившую машину — в последний момент успел дёрнуться назад. Сосед даже отвлёкся, бросил метелить виновника аварии, хотя вообще-то тот уже успел очухаться, встать на ноги, и тут имеется вопрос: кто там кого сейчас будет бить — мужик ростом явно превосходил даже нашего Лёшу.

Но вопроса не случилось: машина, под которую я сдуру сунулся, оказалась милицейским козликом. Кстати, таким же, как и лежащий в кювете, только другой расцветки. Менты дядю Витю опознали влёт, он даже слова вымолвить не успел, никакие объяснения не потребовались. Откровенно «синего» жлоба из второго уазика моментально скрутили и запихали в собачник, нас отряхнули, осмотрели и наскоро перевязали. Единственным целым из заварухи вышел я. Алексей здорово ударился об руль, разбил нос и прикусил язык, а ещё ему посекло лицо крошкой бокового стекла. Дядя Витя глубоко рассадил левую кисть — подозреваю, когда метелил этого пейзанина. Ну, или когда вытаскивал его из машины — в нашей так травмироваться было бы негде.

А вот Волга, как ни странно, оказалась на ходу. Правой фары у неё не было как класса, левая сторона немного побилась о дорожные столбики, с которыми мы, видимо, встретились дважды, но ничего критичного не произошло: мотор крутил, колёса вертелись, и даже оптика, уцелевшая с левой стороны, освещала дорогу вполне прилично. Милиционеры, коротко посовещавшись между собой, выделили нам водителя, а Алексей сел на переднее пассажирское сиденье. И двинули мы, как нетрудно догадаться, совсем не домой, а в ЦРБ.

Перед входом в больницу, дядя Витя остановил меня:

— Может, поедешь домой? Чего тебе в травмпункте сидеть, ждать? Я попрошу ребят, — тут он кивнул головой на милицейский УАЗ, — они тебя завезут.

— Не. Уехали вместе — и приехать вместе должны, — отказался я. — Да и сомневаюсь я, что вам там ждать придётся.

Сосед только усмехнулся и подтолкнул меня к крыльцу здоровой рукой.

Шухер мы в больничке навели изрядный. Сначала-то всё было сонно и вяло, как всегда, из провала двери выкрикнули противным голосом «по одному заходим!». Дядя Витя, снова непонятно усмехнувшись, скинул дублёнку мне на руки, зашёл, а мы с Алексеем остались сидеть на обтянутой дермантином лавке. Однако, не прошло и пары минут, как из кабинета воровато выскользнула молоденькая медсестра и дунула что есть мочи куда-то вдаль по этажу. Мы с Алексеем обменялись кривыми ухмылками — и было с чего: коридор почти моментально наполнился гомоном, с обеих сторон побежали какие-то люди в белом, потащили блестящие никелем кюветы с инструментами. Алексея забрали тоже, сгрузив его куртёшку поверх дублёнки шефа, но мне это показалось уже слишком тяжело, и я свалил всю кучу одежды на лавку рядом. Под конец суеты ко мне подошла монументальная баба в белом халате, который сходился на ней еле-еле, нависла надо мной, закрыв свет, и жалобным голосом спросила:

— Мальчик, тебе что-нибудь нужно? Хочешь чаю?

Я задумался ненадолго, потом внутренне махнул рукой — ну когда ещё такой случай выпадет? Надо же попробовать, каким чаем секретарей обкомов в больнице поят!

— Да, чай — это прямо то, что надо. Только давайте сразу три стакана. И сладкий!

Женщина-гора с готовностью кивнула и укатилась, а я приготовился ждать. Особенно заскучать не успел, впрочем: из кабинета задом выпятился Алексей, несвязно кого-то благодаря и прощаясь.

— Что-то вы быстро, — спросил я, оценивающе оглядывая лицо водителя.

— А! — махнул тот рукой. — Чего мне будет? Ну нос… ну язык… это ж не лечится. Само пройдёт. Да не так и сильно разбил — вон не течёт уже совсем. И на лице царапины только. А вот Виктор Владиславовича шьют, капитально он руку порвал.

Я поёжился, вспоминая: рана дяди Вити впрямь выглядела страшновато — длинная, глубокая, тёмная кровь сочится… Водила понял меня неправильно:

— Да, не жарко тут. Может, накинешь дублёнку шефа пока? Куртку свою не предлагаю — я и сам что-то озяб.

— Сейчас чай принесут, — похвастался я.

— Да? Чего это они так расщедрились, интересно…

Ответить я не успел: из-за невидимого угла вывернулась давешняя тётка с эмалированным медицинским судком, в котором парили три стакана чая. Даже с лимоном! Вот чёрт — выходит, чего-то я о родном городе не знаю. В моей картине мира никаких лимонов тут сроду не бывало! Ну, может, раз в год, по случаю… Впрочем — надо пользоваться моментом:

— Третий в кабинет занесите, пожалуйста, — попросил я, сняв два стакана с подноса.

То ли врачи столкнулись с непредвиденными трудностями, то ли решили зашить важного человека понадёжнее, но ожидание наше порядочно затянулось. Чай давно кончился, и я даже подумывал о том, чтобы набраться наглости и попросить ещё. А потом сообразил: зачем мне когда-то потом просить дядю Витю о содействии, если я всё могу сделать прямо сейчас, сам?

— Алексей, а вот эти мозоли на пальцах… это же то, что я думаю?

— Смотря что ты думаешь, — хмыкнул сосед по лавке, правда, вполне охотно — сидеть молча ему явно надоело тоже.

— Ну — кинтуса набиты…

— Даже интересно, откуда ты это слово знаешь, — Алексей повернулся в мою сторону, глядя вполне доброжелательно.

— С людьми разговаривал, — пожал я плечами неопределённо. — И вот шрам у вас ещё — это не из Афгана ли, случаем?

— Шрам… Шрам — не показатель, вот ещё парочку добавило теперь, без всякого Афгана. Но ты прав — было дело. Три календаря за речкой, не баран чихнул. А ты почему интересуешься?

— Я бы позанимался с вами, — понимаю, что обнаглел, но удержаться уже не могу. — Видите, какой я тощий? Надоело — сил нет!

Парень скептически хмыкнул и явно собрался выдать мне полный и бесповоротный отлуп, но, видимо, вдруг вспомнил обстоятельства — и нашей встречи, и, возможно, аварии — всё ж, есть что вспомнить, пусть и знакомы один день всего…

— Что, так достали? — сочувственно спросил водитель.

— Ну, не так, чтоб прямо уж очень… Но, согласитесь, уметь — это всегда лучше, чем не уметь!

— Это точно, — хохотнул Алексей. И, помедлив, пообещал: — Я подумаю.

Но от меня так просто не отвяжешься!

— Спасибо большое! — горячо поблагодарил я. — А где вы занимаетесь? — и, поймав его настороженный взгляд, заверил: — Я — могила! У дяди Вити спросите!

— В седьмой школе, — вздохнув, неохотно ответил шофёр.

Ух ты! Я ж там учился когда-то! И не знал даже…