Найденыш 14. Охота за тенями

Глава 10

Петербург-Бухара-Багдад, декабрь 2016 года

Борис Волынский очень хотел остаться в столице на праздники, прекрасно понимая, что ещё долго не увидит буйство радости, улыбок, кипящего водоворота ночных развлечений, великолепных нарядов красавиц, еженощных фейерверков. Он никогда не был на далёком, загадочном, до сих пор живущем по древним канонам Ближнем Востоке и в Аравии; предстоящая поездка его напрягала, пугала и в то же время заставляла мобилизовать все душевные силы. Барон Абрамов предупредил, насколько тяжело придётся доказывать местным богачам, что поиски артефактов не связаны с желанием навредить в первую очередь им. Поэтому нужно выбрать правильную тактику, чтобы никто не заподозрил молодого княжича в лукавстве и корысти.

— Приглянешься какому-нибудь каймаку, паше или вали[1], то и проблем не будет, — говорил ему перед отлётом Абрамов. — Люди сами понесут тебе ценности, успевай только отсеивать дерьмо от золота.

Летели на двух самолётах. Барон для перевозки оружия и автомобилей Волынского зафрахтовал грузовой «Сикорский», а сам принял предложение княжича разделить с ним тяжесть полёта на родовом бизнес-джете «Сокол». Отец всё же сжалился и выделил один из личных самолётов для сына. С ними летели двадцать человек охраны и двое волхвов «воздушной» Стихии. Их функция сводилась лишь к безопасности полёта, и брать их с собой в дальнейшую поездку Борис не планировал. Считал, что сам справится с бандитами, если таковые водятся в тех местах и захотят помешать его планам.

В Бухаре, куда Абрамов вёз часть груза, к ним должен был присоединиться человек, который будет вести переговоры с местными набобами.

— Я уже забыл, когда в джетах путешествовал, — с комфортом устроившись в кресле, Абрамов потягивал коньяк. — Почти всю дорогу на транспортниках. Сидишь себе в кабине для пассажиров, наушники на голову — и слушаешь музыку. Хоть как-то отвлекает от гула моторов.

— Поставили бы купол защиты, — посоветовал Борис. Чтобы составить компанию барону, он открыл бутылку пива и периодически прикладывался к ней.

— Раскрытая магоформа в салоне самолёта имеет свойство менять полётные характеристики, — пояснил Пётр Дмитриевич, снисходительно глядя на молодого попутчика. — Как вы думаете, княжич, почему штатные волхвы в авиакомпаниях никогда не вмешиваются в работу пилотов во время инцидентов, если нет опасности неконтролируемого падения?

Волынский пожал плечами. Он над такими вещами никогда голову не ломал. Положено в дальнемагистральном самолёте иметь двух «воздушников» — значит, на то есть причины. Ясно, что им поставлена задача не дать свалиться падающему лайнеру в пике, или, к примеру, поставить «пробку» в момент разгерметизации.

— Пока нет явной опасности и приказа первого пилота, волхвы никогда не будут рисковать, — Абрамов усмехнулся. — У них разные компетенции.

— А у вас есть свои «воздушники»? Как-никак, товар тянет на несколько миллионов.

— Вы же сами и ответили, княжич, на свой вопрос. Но, в первую очередь, я беспокоюсь о людях и себе. Когда с пятикилометровой высоты грохнешься в разваливающемся железе, приятного мало.

Слушавшие этот разговор «воздушники» переглянулись между собой и снова уткнулись в планшеты. Полёт протекал без проблем, можно и расслабиться.

Через несколько часов в иллюминаторах замелькали серо-коричневые пятна возделанных полей, аккуратные квадраты кишлаков, тонкие прожилки арыков. Бухара встречала их блеском минаретных куполов, нестерпимыми отсверками солнца на окнах высотных зданий. Ожидая, пока грузовой «Сикорский» сядет на выделенную для него полосу, «Сокол» сделал два круга, и получив одобрение, мягко клюнул носом и направился вниз.

— Сколько у нас времени? — поинтересовался Борис, разглядывая суету аэродромных служб.

— Пять часов, — уверенно ответил барон. — Я забронировал номера в гостинице аэропорта. Отдохнём, пообедаем. А я позвоню Шавкату — это ваш сопровождающий в мире торговли и оценки артефактов.

— Ну да, разумно было не заставлять его ожидать вашего прилёта, — княжич встал, одёрнул пиджак и обратился к мужчине в рубашке с короткими рукавами, сидевшему в одиночестве в самом конце салона с книжкой в руках. — Валдис, дай мне пяток ребят, а остальные пусть остаются здесь, присматривают за птичкой. Под твоим командованием.

— Понял, Борис Леонидович, — назначенный старшим группы телохранитель сам выбрал для сопровождения бойцов.

Волынский вместе с бароном и группой сопровождения спустились по трапу на продуваемую холодным зимним ветром полосу и заторопились к аэровокзалу. Пусть плащи были с подкладкой, но дискомфорт всё равно чувствовался.

— И это юг? — удивлённо спросил Борис, когда они очутились в здании.

— Как ни странно, иногда зимы бывают и такими, — рассмеялся Абрамов. — Вот почему я советовал вам взять хотя бы плащ. Но ничего, когда прилетим в Багдад, можете спокойно разгуливать в лёгкой одежде.

Они прошли по «зелёному» коридору, только предъявив паспорта пограничникам. Русский военный контингент, стоявший в Бухаре, давал возможность гражданам Российской Империи не заморачиваться с визами по взаимной договорённости с местным эмиром.

— А ваши люди справятся с разгрузкой? — поинтересовался Борис, когда они уже оказались в холле гостиницы.

— Зря я им, что ли, жалование плачу? — удивился Абрамов, получая ключ от своего номера. — Вот совсем не переживаю. В моей команде хватает специалистов, а я только важные переговоры веду.

Княжич тоже взял ключ и вместе с охраной поднялся на лифте. Их номера находились рядом друг с другом, поэтому Борис в качестве доброго жеста дал задачу парням охранять и барона Абрамова.

— Как только Шавкат подъедет, я подойду к вам с ним, Борис Леонидович, — предупредил оружейный барон.

Этот загадочный Шавкат оказался сорокалетним мужчиной с обязательными для Востока густыми чёрными усами и гладко выбритым подбородком. Смуглое, чуть округлое лицо излучало столько доброжелательности, что Борису показалось наигранным. Но потом, когда они пообщались, это ощущение пропало. Человеком он оказался простым, «оценщиком широкого профиля», как сам выразился с улыбкой, но с капелькой Дара, позволявшего ему делать правильное заключение по каждому магическому артефакту.

В белоснежном костюме, под которой была надета чёрная рубашка, с кожаным кейсом в руке он больше походил на адвоката или консультанта-страховщика. На вопрос Бориса, уведомлён ли он о своей работе и рисках, которые могут случиться во время продолжительного вояжа, Шавкат сразу же заявил, глядя на заказчика глубокими бархатистыми глазами:

— Пётр Дмитриевич мне всё обстоятельно рассказал. С условиями я согласен, но хотелось бы закрепить наш договор контрактом и обговорить сумму.

— Разве оплата за услугу вас не устраивает? — нахмурился Борис.

— Услуга — это то, ради чего меня наняли, — пояснил Шавкат. — Помимо этого существуют различные бонусы. Например, удачная сделка, оценённый артефакт, отбраковка подделок — это ведь тоже работа, которая приносит мне кусок лепёшки и миску плова. Образно, если вы понимаете, светлый княжич.

Говорил бухарец по-русски почти идеально, если не прислушиваться к присутствующему акценту, от которого восточному человеку трудно избавиться. Скорее всего, Шавкат жил долгое время в России, а может, имел постоянные контакты с носителями языка, вот и поднаторел.

— Мы успеем? — Борис посмотрел на часы. — Или обсудим контракт в самолёте?

— Успеем, — успокоил его Абрамов, развалившись в кресле. Он своё дело сделал, теперь пусть княжич сам выкручивается. Шавкат Шарыпов сам себя уважать перестанет, если не выжмет с клиента пару лишних тысяч.

Бухарец щёлкнул замками кейса. Поверх вещей лежала кожаная папка, которую он открыл и вытащил несколько листов с отпечатанным текстом.

— Пожалуйста, ознакомьтесь, — подал он их княжичу.

В контракте было не больше пятнадцати пунктов, поэтому Борис довольно тщательно изучил их, поражаясь про себя здоровой наглости «консультанта». За свои основные услуги он требовал не так много, можно сказать, вообще собирался работать даром, но вот за всё остальное, что касалось оценки товара и рисков (какие риски могут быть при обычном назначении цены артефакта?), услуги взлетали чуть ли не до небес. Естественно, что княжич задал именно этот вопрос.

— На Ближнем Востоке до сих пор находят очень древние вещи, сделанные первыми магами этих земель, — пояснил Шавкат. — И не все они милые безделушки для домашнего пользования. Когда в ваших руках окажется такой предмет, я обязан досконально его изучить, прежде чем из него вырвется какая-нибудь гадость. Поверьте, светлый княжич, я знаю, что говорю.

Барон Абрамов только кивнул, подтверждая сказанное.

Борис, тем не менее, решил торговаться. Отец ничего не говорил о лимитах, поэтому деньги на его личном счету были. Но хотелось проверить, насколько ловок в отстаивании своих интересов бухарец. Спорили долго, до хрипоты. Шавкат в каких-то моментах уступал позиции, но забирал их с лихвой в других. Насчёт премиальных у него был твёрдый тариф, от которого он не собирался отступать. Плохо зная специфику оплаты по артефактам, Борис вынужден был согласиться на ту цену, которую озвучил Шавкат. Но подённую оплату он решительно снизил с пятисот рублей до двухсот. А то губа не дура! Сколько им придётся мотаться по загранице? Не меньше полугода по самым скромным прикидкам. Этак Волынские только на бухарца и будут работать.

Сделав пометки карандашом на контракте, ничуть не расстроенный Шавкат сказал:

— Если не возражаете, светлый княжич, мы можем прямо здесь заново отпечатать контракт и подписать его. При гостинице есть адвокатская контора. Это не займёт много времени. Пётр Дмитриевич, засвидетельствуете?

— Охотно, — кивнул барон и посмотрел на часы. — У нас есть ещё время, пока с аэродрома не звонили.

С формальностями управились, на удивление, быстро. Местные адвокаты, поднаторевшие в подобных ситуациях, внесли изменения в контракт и дали на подпись двум сторонам. Борис, конечно, тщательно проверил оба экземпляра. Мало ли там какие хитрые изменения внесены. Нет, всё нормально. Кивнув, Волынский размашисто расписался, про себя тяжело вздохнув. Если он не привезёт джинна, отец с него десять шкур снимет за растраты. Чем дальше княжич уезжал от родного дома, тем чаще у него мелькала мысль о безумности идеи найти то, не зная чего. Популярные одно время «Сказки тысячи и одной ночи» давали лишь толику подсказок, где эти твари живут. Вряд ли сохранилось столько кувшинов или ламп.

— Шавкат, а что ценится на Востоке из магических вещей? — поинтересовался Борис, когда «Сокол» взлетел и пристроился вслед за транспортником. Абрамов, чтобы не мешать разговору, пересел на другое кресло, и нацепив мягкие наушники, стал работать с документами.

— Ну… категорически утверждать, что какой-то предмет важнее другого, я бы не стал, — бухарец переплёл пальцы рук и сложил их на животе. Удобная и мягкая спинка кресла, обтянутого кожей бежевого цвета, настраивала на комфортный полёт. — Всё зависит от Силы, которую в него напитал создатель, ну и от многовековой подпитки, если предмет лежит в эпицентре магической энергии. И всё же, на первое место я бы поставил кольца и перстни Аль-Мансура. Очень сильные артефакты. Вообще, Аль-Мансур считается самым знаменитым создателем магических вещей. Поэтому любая из них оценивается по высшей категории. Тафтани и Нефанди тоже очень ценятся. Утверждается, что это два зороастрийских мага, два антипода, живших почти в одно время, — Шавкат улыбнулся, — Но всё сложнее. Это название двух противоборствующих группировок. Маги-зороастрийцы Тафтани с помощью союзников-батинитов[2] наладили подготовку воинов-убийц с магическими задатками, и развивали Дар с помощью талисманов, амулетов и зелий. Нефанди, чтобы противостоять врагам, стали создавать особые артефактные вещицы, с помощью которых наёмники их группировки проникали в лагеря врагов через Изнанку. Вы знаете, что это такое?

— Инферно?

— Нет. Изнанка — мир теней и смерти. Если в Инферно, или, как его называют арабы — джаханнам, ад — можно выжить благодаря сноровке и Силе, то Изнанка не даёт ни малейшего шанса, — бухарец отхлебнул свежеприготовленный стюардессой кофе из миниатюрной чашечки. — Там гарантированно умрёт даже самый сильный маг, если задержится на лишнюю минуту. Потому что Изнанка — это ещё и зеркальное отображение живого мира. Есть Бухара цветущая и солнечная, а есть мрачная, подвергшаяся тотальному разрушению, где плесень, мрак и ужас царствуют безраздельно. Проще говоря, Изнанка — это сгусток отрицательной энергии. Там властвует смерть.

— То есть артефакты, помогающие пересекать Изнанку, тоже в цене? — задумчиво спросил Борис. А если вместо джинна привезти артефакт Нефанди? В таком случае можно незаметно подкрасться к Назарову и нанести смертельный удар.

— Да. Но опять же, всё относительно, — Шавкат взглянул на молодого княжича. — Очень ценные магические вещи уже давно в коллекциях шейхов. Вряд ли вам удастся найти нечто уникальное.

— А вот джинны… Это же целая армия в одном лице, — закинул удочку Борис. — Неужели никому из высших аристократов не хочется приобрести в собственность жуткую тварь, уничтожающую целые города?

— Джинны делятся на четыре вида, — пояснил бухарец. — Огненные — это ифриты, водяные — мариды, гули водятся под землёй. Склочные и трудно управляемые твари, кстати. Силаты управляют воздухом и более безобидные, чем те же ифриты и гули. Та же самая Стихийность, что и в западной магической культуре. Поверьте, Борис, знающие люди с опаской относятся к подобным Слугам. Приручить их может только могущественный халиф или падишах. И подозреваю, в коллекции этих восточных аристократов джинны присутствуют.

— То есть, если я хочу найти марида, мне нужно ехать на побережье?

— Не обязательно. Марид может жить в колодце или маленьком озерке.

— В кувшине?

Шавкат рассмеялся и зачем-то выставил перед собой ладони.

— Опасное заблуждение. Вот что такое ифрит? Это же всего лишь базальт, бронза и расплавленная магма, лава. Тварь создаёт тело с помощью какой-то магии, уплотняется и превращается в антропоморфную фигуру, имеющую все признаки огненной Стихии.

— Значит, достаточно найти кусок остывшего базальта? — улыбнулся Борис, а сам лихорадочно вспоминал, где же на территории Ближнего Востока есть действующие или потухшие вулканы.

— Если идти по пути наибольшего сопротивления — то можно перерыть все базальтовые залежи. Но я бы предпочёл расспросить старейшин. Вдруг кто-то вспомнит, что в малозаметном озерце лежит кувшин эпохи Сасанидов, к примеру.

— Довольно интересно, — хмыкнул Борис, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Очень интересно и опасно, — подтвердил Шавкат. — Помимо обычных и увлечённых коллекционеров мы можем столкнуться с бандами «чёрных поисковиков». Если большинство стараются не портить отношения с законом, то этим на всё наплевать.

— Хотите сказать, господин консультант, что мне позволено поступать с ними так же, как они — с честными археологами и коллекционерами? — поинтересовался Волынский, заметив, что барон Абрамов только делает вид, что оградил себя от посторонних звуков. Он явно прислушивался к разговору.

— Ситуация двойственная, конечно, — бухарец задумчиво сложил ладони лодочкой у груди. — Закон позволяет наказывать бандитов, даже существуют конторы по выплате премии за головы разыскиваемых преступников. Но вы из России, чужак. Если каждому иноверцу позволить лишать жизни своих сукиных детей, то это негативно скажется на репутации государя. Довольно странно, и тем не менее, так есть.

Абрамов едва слышно фыркнул и что-то пробормотал про себя.

— Но как же право на самозащиту? — воскликнул князь.

— Нанимайте местных, пусть вас охраняют.

— Вы серьёзно?

— Серьёзней некуда.

— У меня есть свои люди.

— Пожалуйста, никто не запрещает вам привезти с собой личную охрану, но для самообороны вы должны нанять профессионалов.

Борис едва не застонал. Идея привезти с далёкого Ближнего Востока супероружие в виде джинна становилась дурацкой. Неужели невозможно расправиться с Назаровым иными методами? Можно ведь было намекнуть отцу, что и в Европе есть много интересных артефактов, которые гарантированно отправят выскочку-барона туда, откуда он внезапно появился. Кажется, Албазин? Вот, пусть туда и отправляется обратно.

— Пётр Дмитриевич, а вы что-нибудь знаете о подобных законах? — спросил княжич, обратившись к Абрамову. Хрен его знает, этого Шавката. Заливает, наверное, и глазом не моргнёт.

— В Багдадском Халифате подобная практика существует, не отрицаю, — ответил тот, сняв наушники. — Я первое время был вынужден нанимать местную гвардию для поездок, но потом завоевав доверие халифа аль-Саффаха, перестал кормить коррумпированную полицию. Только для этого пришлось покупать лицензию «охотника за головами». Но хотя бы ни одна посторонняя собака не крутится у меня под ногами. А как в других странах, я, честно говоря, не знаю.

— Ладно, разберёмся, — вздохнул княжич, мысленно приплюсовывая к наметившимся расходам ещё некую сумму.

В Багдаде садились глубокой ночью. Борис с интересом смотрел на сверкающий многочисленными огнями город, на подсвеченные купола минаретов и ниточки улиц, заполненных автомобилями. Казалось, внизу течёт река расплавленного золота. Джет «Сокол» недолго оставался в воздухе, что ещё больше упрочило мысль младшего Волынского о значимости барона Абрамова в этой стране. Здесь его, а вернее — оружие, ждали с нетерпением. Поэтому и давали приоритет в посадке. Обида ворохнулась в сердце, а потом отпустила. Глупо раздражаться из-за восточного менталитета. Он здесь никто, и надо настраиваться на такое отношение, что его могут игнорировать довольно много и часто.

«Сокол» приземлился, стюардессы быстро опустили трап на бетонную полосу, и с улыбками желали удачи пассажирам, а особенно — молодому княжичу. Борис рассеянно кивнул на прощание. Самолёт завтра утром отправится в Петербург, а он застрянет здесь надолго.

На него обрушилась плотная жаркая завеса неподвижного воздуха. Бархатное небо, засвеченное городскими огнями, сгустилось над головой. От неожиданности, что здесь так жарко, Борис даже захотел снять плащ, но передумал. Абрамов тоже не торопился скидывать с себя верхнюю одежду.

Их прилёта ждала целая кавалькада машин, большей частью грузовых, но были и два микроавтобуса и пара «мерседесов». К барону подбежал какой-то мужчина в белой рубашке и что-то стал говорить, размахивая руками. Волынский остановился неподалёку, не зная, как быть дальше. Пётр Дмитриевич, вроде бы, обещал устроить встречу с одним местным набобом, но это завтра.

Абрамов дал необходимые указания и подошёл к Борису и Шавкату, чтобы поделиться планами:

— Сейчас едем в гости к одному моему другу. Он местный, но хорошо говорит по-русски, не переживайте. А завтра навестим господина Тарифа аль-Фарра.

— Кто это? — полюбопытствовал княжич.

— Командующий дворцовой гвардией, троюродный дядя халифа аль-Саффаха. Влиятельный человек, очень интересуется древними культурами, так что общий язык вы найдёте, — Абрамов подошёл к одному из «мерседесов», и водитель, выскочивший наружу, распахнул заднюю дверь. — Садитесь в эту машину, а я поеду в соседней. Саня, если тебя гости будут спрашивать о чём-то, не молчи. Разрешаю говорить, но в обозначенных пределах.

Саня, водитель с самой обыкновенной рязанской рожей, ухмыльнулся в ответ и дождавшись, когда Борис с Шавкатом усядутся в авто, аккуратно закрыл дверь, после чего занял место за рулём. Но не торопился ехать, поглядывая в зеркало, словно ожидал сигнала.

— Жарко тут у вас, — Борису было страшно открывать окно.

— Это с непривычки, — откликнулся из уютной темноты салона водитель. — Через неделю на улицу без тёплого халата или плаща не выйдете. Зимой здесь максимум двадцать градусов бывает, с плюсом, конечно. Ночи прохладные.

— А вы здесь живёте, Александр? — Волынский не собирался раскрывать свой статус, если даже Абрамов промолчал. Как ни странно, ему было удобно сохранять инкогнито. — Даже удивительно, что русских встретил.

— Так у Петра Дмитриевича представительство в Багдаде, — с гордостью ответил Саня. — Персонал и охрана из России, обслуга местная. Мы здесь по году живём, потом нас меняют. Едем домой, отдыхаем два-три месяца, и снова за работу. Только уже на родине-матушке.

— И через год обратно сюда?

— Ага, — довольно откликнулся Саня.

— Весёлая у вас жизнь, — сделал заключение княжич и откинулся на спинку дивана. Шавкат, казалось, уже дремал. Перелёт — дело утомительное, и поспать в джете, хоть и комфортабельном, удаётся не всегда.

Заурчал мотор. «Мерседес» плавно развернулся и пристроился следом за своим двойником, где сидел Абрамов. В сопровождении трёх солидных внедорожников они выехали за пределы аэропорта и прибавили скорость. Ночной Багдад был куда пустыннее в это время, чем никогда не спящий Петербург. Людей, конечно, хватало, но в основном, молодежи, толпящейся возле клубов. Борис заметил, что женщин там почти не было. Саня пояснил:

— Такое себе позволить могут только дамы из знатных Семей, да и то возле них целый взвод телохранителей. Никакого удовольствия.

Кавалькада пронеслась по широкому проспекту, свернула на полутемную улицу, проскочила её насквозь и оказалась в районе новостроек, большей частью состоящей из богатых вилл с полуарками, внутренними двориками, широкими панорамными окнами. Княжич подозревал, что там и бассейны есть.

Наконец, машины остановились возле высоких металлических ворот, глухих и мощных, как и сама стена из светло-бежевого кирпича. Наружу вышли двое широкоплечих мужчин в костюмах, демонстративно распахнутых. Борис заметил тактические ремни поверх рубашек. Расслабленность охранников была понятна. Скорее всего, они уже знали, кто подъедет, поэтому переговорив с кем-то по рации, закивали.

— Можете выходить, господа, — сказал Санёк. — Вас ждут, а мы возвращаемся в представительство.

Колонна уехала, а Волынский вместе с бароном и Шавкатом зашли во двор, огромный, покрытый узорчатой плиткой. Вдоль дорожек тянулись пушистые вечнозелёные кусты, аккуратно подстриженные и ухоженные. Круглые клумбы с яркими цветами разбросаны в хаотичном порядке, но в целом они придавали живописность двухэтажной вилле с открытыми террасами на обоих уровнях.

На входе их ожидал мужчина с короткой бородкой, и почему-то в домашнем халате, расписанном ярким орнаментом. Он раскинул руки и шагнул навстречу Абрамову, трижды приложился щекой к его лицу.

— Петя, дорогой! — негромко воскликнул хозяин виллы, причём, по-русски, и с неподражаемым акцентом. — Я сначала не поверил, когда узнал, что ты сюда едешь. Сколько мы не виделись?

— Полтора года всего, Самир, — засмеялся барон. — Неужели соскучился?

— Лучший друг никогда не в тягость! — с лукавой улыбкой ответил мужчина и только теперь обратил внимание на стоявших неподалёку Бориса и Шавката. — Ты с гостями, Петя, почему не представляешь?

— Восточный человек, по-другому никак, — Абрамов усмехнулся. — Я же тебя предупреждал, с кем приеду. Это княжич Борис Волынский, охотник за старинными артефактами. Он ещё неопытный, поэтому моя просьба и была такой странной. Шавкат — его сопровождающий, переводчик и консультант.

С княжичем и бухарцем хозяин поздоровался обычным рукопожатием, не проявив никаких эмоций, что перед ним высокородный. Но улыбался открыто.

— Друзья моего друга — и мне друзья, — он широким жестом показал на дом. — Заходите, дорогие, посидим за столом, выпьем по чашке чая. Долго не задержу, понимаю, что вам отдохнуть надо.

Спать-то как раз Борису и не хотелось. Здесь ему было интересно. Чужая культура, антураж, странные и незнакомые запахи, витающие буквально везде, и тёплая южная ночь с мягким бархатистым небосводом, будоражащая все чувства.

Самир Дауд оказался хлебосольным хозяином. Он, оказывается, уже знал о приезде Абрамова, поэтому стол был накрыт заранее. Жареные и маринованные овощи в пиалах, кусочки жареного мяса и рыбы, различные соусы, пресные лепёшки и зелёный чай — по мнению княжича для ночной трапезы это было слишком, но увидев, что ему подмигнул барон, решил всё-таки поесть. Он понимал, что есть пища и посытнее, поэтому под одобрительным взглядом хозяина стал пробовать всё подряд.

Оказывается, Самир был старшим офицером полиции Багдада, у него в подчинении находился один из участков, на котором он следил за порядком. Самое интересное, Тариф аль-Фарра, с которым завтра предстояла встреча, приходился ему дальним родственником через третью жену.

— В моём доме ещё никогда не было такого высокого гостя, — разливая чай по пиалам, добродушно пояснил хозяин. — Как долго планируете пробыть в Багдаде?

— Не уверен, что долго, — усмехнулся Борис. — Я даже не представляю, куда заведут нас поиски.

— А что вы конкретно ищете, если не секрет? Вдруг я смогу помочь?

— Я больше по магическим артефактам… кхм, специализируюсь, — княжич улыбнулся и поднёс пиалу к губам, давая возможность Самиру обозреть родовой перстень с запитанной в нём мощью родовой Стихии, ну и пару «простеньких» колец.

Хозяин рассмеялся.

— Боюсь, в нашей стране уже всё выгребли! Конкуренция даже среди местных искателей невероятная.

— А где лучше всего искать?

— Я лучше скажу, где их не нужно искать, — Самир переглянулся с Абрамовым. — Гирсу, Лагаш, Ур, Эриду, Вавилон… это все те места, которые находятся под плотным контролем нашего достопочтимого халифа Аль-Саффаха, да продлит Аллах его годы!

— А другие места, где нет сложностей с доступом? — нажал Борис.

— Петя, друг, ты рассказал молодому человеку, какие трудности могут возникнуть при самостоятельном поиске?

— Он знает, — кивнул Абрамов. — Шавкат уже бывал здесь, с местными реалиями знаком.

— Хорошо, тогда я могу назвать пару местечек, где можно покопаться, — хитро прищурился Самир. — Езжайте от Багдада на север до озера Тартар. Это искусственный водоём, создан для ирригации. По легенде на его дне находятся развалины того самого древнего города Тартар. Его затопили, якобы, из-за джиннов, что обитали там в незапамятные времена. Решили таким образом оградить людей от ошибок и глупостей, ну и пользу сельскому хозяйству принести. Мало ли что можно обнаружить за стенами этого города? Я думаю, в окрестностях можно найти интересные артефакты. Только под воду не лезьте, ха-ха!

Борис кисло улыбнулся, хотя в душе ликовал. Самир Дауд, не ведая того, выложил ему на блюдечке подсказку. Даже у Шавката глаза блеснули. Конечно, под воду лезть княжич не собирался, но почему бы не использовать свой Дар? Местных крестьян тоже не помешает поспрашивать, вдруг кто-то вещицу незамысловатую подобрал да так и оставил при себе? А в ней дух джинна. Почему бы и нет? Значит, решено. Они едут к этому озеру.

Петербург, декабрь 2016 года

Яркая иллюминация подсвечивала особняк Воронцовых, настраивая на приятное времяпрепровождение подъезжающих в дорогих автомобилях гостей. Свет из панорамных окон падал на заснеженную площадь и парковую зону, заставленную разнообразными ледяными скульптурами. Хозяин дома, пестующий «воду», сам без труда создавал их в течение двух недель, безудержно фантазируя на темы народных сказок. Иван-царевич стоял рядом с ледяным волком, возле избушки на курьих ножках замерла Баба-Яга с метлой, Жар-Птица распушила свой хвост, полыхая изнутри алым огнём. Глава Рода умудрился засунуть вредных огненных элементалей в лёд и заставил светиться, не расплавляя фигуру.

Машины одна за другой подъезжали к парадному крыльцу, покрытому красной ковровой дорожкой. Хлопали дверцы, слышались сдержанные мужские голоса, женский смех. Гости поднимались по лестнице, широкие зеркальные двери распахивались и пропускали их внутрь.

Никита искренне сочувствовал Петру Алексеевичу. Для Главы рода Воронцовых это было ещё тем испытанием принять огромное количество высокородных гостей будучи по статусу ниже петербургского истеблишмента. Ему пришлось заключить контракт с компанией, занимающейся подобными празднествами. Лоск, надёжность и безумное веселье — такой принцип устраивал Воронцовых. Глядя на чётко отрегулированное движение, когда десятки автомобилей могли запросто создать толчею возле лестницы и вызвать нервный срыв у многих гостей, Никита удовлетворённо кивнул. Скорее всего, хозяева справятся с Ассамблеей.

Император ещё не приехал, поэтому все торопились до его появления в главном зале поприветствовать чету Воронцовых и занять лучшие места, заодно перекинувшись парой слов с друзьями и знакомыми.

Длинный белый «руссо-балт», специально купленный Назаровым для семейных выездов, сейчас осторожно заезжал в ворота, привлекая внимание охраны и любопытствующих зевак, собравшихся у забора, чтобы как следует рассмотреть красочное представление русского и зарубежного автопрома. За рулём сидел Миша Шаталов, давно назначенный Главой клана начальником всего автомобильного хозяйства, и имевший право лично возить хозяина и его супруг на такие важные мероприятия.

Никита ещё раз окинул взглядом оживлённых девушек в лёгких шубках, под которыми у них были только нарядные платья, и переживал, как бы у гостей не случился шок, когда дворецкий объявит о появлении четы Назаровых. Шесть красоток, половина из которых — его жёны, а вторая половина — потенциальные невесты, могущие украсить любой Род, без сомнения, произведут фурор. Правда, никто не знал, что места счастливцев уже заняты. Он переживал за Анору, светившуюся от счастья, что, наконец-то, ей дано блеснуть красотой на самом высшем уровне. Девушка немного лукавила, ведь она какое-то время жила во дворце наследника престола и освоилась в высшем свете, заведя подруг среди молодых аристократок. И тем не менее, Никита хорошо читал на её лице нетерпение.

— Никита, расслабься, — толкнула его локотком Юля, сидевшая с ним на одном диване по левую сторону. — Ты выглядишь как статуя в парке Воронцовых.

— Я задумался, дорогая, — волхв положил на её колено руку. — Постараюсь отвлечься от всех мыслей, кроме развлекательных. Меня беспокоит, что за Анорой и Олей устроят охоту столичные ловеласы.

— А меня почему забыл? — возмутилась Настя.

— У тебя на пальце супружеское кольцо, — усмехнулся Никита. — Впрочем, на Ассамблеях всегда найдутся оторви-головы, которым плевать на всякие сигналы и символы.

— Не переживай, Настя, — откликнулась звонким голосом Анора. — Если начнут хаметь, Никита их убьет.

На такую детскую непосредственность девушки весело рассмеялись. Что ни говори, настроение у них было отличным, и Никите не хотелось его портить озабоченным выражением лица.

Михаил объехал круглую чашу фонтана, и дождавшись, когда из остановившейся «Ладоги-премиум» выйдет пожилая пара, аккуратно встал на освободившееся место. Из внедорожника охраны, которую возглавлял Слон, чуть ли не на ходу выскочили Лязгун, Москит, Нагаец и Мухомор. Они первыми распахнули дверцу и стали помогать девушкам встать на ковровую дорожку. Их лица осветились вспышками фотокамер. Аккредитованные журналисты успевали снимать самую загадочную семью, имевшую все шансы скоро затмить столичные светские тусовки.

Правда, никто не ожидал, что следом за племянницей императора, игравшей роль старшей жены, и двумя младшими супругами барона Назарова появятся ещё три девушки — тут у журналистов произошёл легкий шок, который они быстро преодолели, пока красавицы в шубках поднимались по лестнице. Никита про себя усмехался. Сегодня встряска обществу обеспечена. Воронцовы, конечно, были предупреждены, чтобы не возникло недопонимания.

Двери им открывали охранники Рода в строгих костюмах. Несмотря на мороз, они стояли на своём посту, согреваясь лишь тем, что беспрерывная работа руками помогала им окончательно не замёрзнуть.

В огромной парадной их встречал сам Воронцов с женой. Он в смокинге, она — в тёмно-бирюзовом платье в пол, придерживая супруга за локоть.

— Никита Анатольевич, сколько лет, сколько зим! — приобнял волхва как родного Глава Рода. — Совсем забыли стариков, глаз не кажете! Тамара Константиновна, Дарья Александровна, Юлия Николаевна, вы меня ослепили своей красотой!

— Какие же вы старики, дядя Петя! — улыбаясь, ответила Тамара, приобняв не только Анну Дмитриевну, но и самого хозяина. — Вы изволите лукавить.

— Есть маленько, — признался Воронцов, оценивающе глядя на остальных девушек, уже успевших отдать свои шубки снующим вокруг них горничным.

— Позвольте представить моих сестёр Анастасию, Ольгу и Анору, — выставил вперёд зардевшихся «родственниц» Никита.

— Наслышаны-наслышаны, особенно про Анору, — улыбнулась Анна Дмитриевна. — Девочка эта проявила невероятную храбрость, когда спасала цесаревича. Уже легенды ходят о восточной красавице.

Анора потупилась, но тут же гордо вскинула голову. Ей было приятно слышать похвалу её профессионализму, в первую очередь, а не красоте. То, что она хорошенькая, ей было известно. Семён Фадеев каждый день напоминает.

Перекинувшись ещё парой слов с Воронцовым, Никита повёл свой «цветник» в большой зал, предвкушая, какая реакция сейчас будет.

— Барон Назаров с супругами и сёстрами! — рявкнул дворецкий, наряженный в серебристый фрак с вышивкой на рукавах, и шарахнул церемониальным посохом об пол.

Залитый электричеством зал зашумел как набегающая на берег волна. Никита усмехнулся. Молодёжь с неприкрытой завистью глядела на его женщин, старшее поколение с холодком, а то и с одобрением (в большей мере это относилось к мужской половине) оценивали сплочённую группу, наряженную в разноцветные шелка и атлас. Никита вёл Тамару по правую руку, отдавая дань её старшинству в доме, слева вышагивали, коротко кивая в знак приветствия знакомым, Даша и Юля. За спиной шурша подолами платьев в полуобморочном состоянии шли «сёстры».

— Никита, надо девчонкам выпить шампанского, — прошептала Тамара, прижавшись к нему. — Они сейчас в столбняк впадут.

— Понял, — волхв сразу изменил маршрут и направился к столикам, заваленным всякими разными лёгкими закусками. Они были расставлены вдоль стен, чтобы не мешать гостям передвигаться по залу и общаться.

По пути поймал официанта, ловко маневрирующего с подносом в руках, и чуть ли не насильно вложил бокалы девушкам в руки.

— Расслабьтесь, сёстры, — улыбнулся он. — Оля, ты же вращаешься в таких кругах, что вся эта публика тебе известна.

Тут на них налетел вихрь в светло-сиреневом платье с открытыми плечами и закрутил Тамару в объятиях. Никита с трудом узнал Катю Меньшикову, изменившую цвет волос. Теперь это была жгучая брюнетка со сложной причёской.

— Катька, коза! — ахнула Тамара и крепко обняла сестру. — Ты откуда? Вот сюрприз!

— Мы только вчера приехали из Берлина, — заявила младшая Меньшикова, теперь — виконтесса Разумовская. — Мужу дали отпуск на две недели, вот мы и решили в Петербург рвануть. Специально вам не сообщали, чтобы сюрприз был!

Никита откровенно был рад увидеть Семёна, поэтому после рукопожатия крепко с ним обнялся.

— Ну надо же, — хмыкнул он, удерживая молодого мужчину за широкие плечи, — не думал, что кабинетная работа настолько полезна для физического развития. Тебя куда распирает?

— Главное, не лениться, — загадочно проговорил Семён, оттаскивая Никиту от своей молодой жены, которая уже весело щебетала с девицами барона Назарова. Он зацепил с тарелки фруктовое канапе. — Прокачка каналов по методикам Рода делает чудеса. Это я просто ленился, будучи подростком, вот и потерял время. Теперь навёрстываю.

— Как вы там живёте? — Никита зацепил тарталетку с красной икрой. — Катя не скучает?

— Скучает? — рассмеялся Разумовский. — Мне кажется, она в Россию уже не сильно рвётся. Такая деловая, все местные будуары оббежала, с влиятельными немками — ну, влиятельными через своих мужей, конечно — познакомилась. Неугомонная. Глаз да глаз нужен.

— Заведите ребёнка, поменьше скакать будет, — усмехнулся волхв. — А то Константин Михайлович ворчит, что спихнула на старшую сестру обязанности продления Рода, а сама и в ус не дует.

— Я не хочу давить на неё, — смутился виконт и опрокинул в себя содержимое бокала. — Ты же знаешь, что Катька чутка к подобной тактике. Чуть перестарался — и сразу коготки выпускает, шипит как кошка рассерженная, а потом бежит на полигон выплёскивать злость.

— Странно, — пожал плечами Никита. — Наверное, ещё не нагулялась. Ладно, это ваше дело, не собираюсь жизни учить. Ты мне лучше расскажи, знаешь ли такую баронессу Стефанию Сегрейв? Она частенько в Берлине бывает. Вдруг да пересекались?

— Стефанию? — рассмеялся Разумовский. — Конечно, кто же не знает эту дамочку с невероятной страстью к коллекционированию? Её за глаза так и зовут: «бешеная белка».

— Почему?

— Ну, белки же любят делать запасы, вот и баронесса тащит всё, что считает ценным, в свою нору. Зачем ей картины импрессионистов рядом с расколотыми черепками древних амфор? Я понимаю, есть смысл собирать вещи в одном-двух направлениях, как марки и монеты, например. Но здесь… — Разумовский пожал плечами и взял новую шпажку с кусочками манго, ананаса, сочной дыни и вишни.

— А почему «бешеная»? — Никита улыбнулся.

— Да потому что одержимость её на аукционах зашкаливает. Она же перебивает любой лот! За ценой не стоит!

— Понятно. У баронессы есть спутник? Некий пожилой итальянец…

Семён задумался и взял с подноса проходящего мимо официанта ещё два бокала с шампанским, один из которых преподнёс Никите. Волхв посмотрел в сторону девушек, но они уже растворились в толпе веселящихся гостей. Тамара намеренно предложила сшить платья из ярких тканей, поэтому сейчас алые, лазурные, зелёные, лилово-серебристые и прочие цвета были хорошим ориентиром. Кажется, за Анору и Ольгу началась конкуренция. Ну да, девушки без супружеских колец — законная добыча местных ловеласов. Лишь бы границы не переходили в своих ухаживаниях, а то придётся наказывать.

— Признавайся, Никита, чем тебя заинтересовала Сегрейв? — оторвал его от созерцания Разумовский. — Ты же не просто так спрашиваешь.

— Да тянется за ней один следок, — нехотя ответил волхв. — Не хочу тебя впутывать в это дело. Вот кое-какую информация я бы охотно принял.

— Неужто аферистка? — Семён смешно задвигал бровями. — Ну, нет. Ты же не полицейский, не следователь, а волкодав. Точно дело серьёзное?

— Точнее некуда. Опасная дама. Почему-то её чаще всего видят в Берлине. Уже от которого человека слышу.

Дворецкий проорал фамилию Шереметевых. Прибыл Глава Рода с супругой, его старший сын Александр с молодой женой Антониной. Ну вот, Юле будет с кем языками почесать. Как-никак, подруги. Буквально сразу же началось оживление. Цесаревич Владислав с Софьей величаво вплыли в зал. К ним тут же выстроилась очередь для приветствий. Никита усмехнулся. Кажется, наследник постепенно осваивается в роли правителя огромной империи. Ему бы не помешало по стране поездить, оценить масштабы проблем, с которыми придётся столкнуться.

— И что именно ты хочешь услышать от меня? — отвлёк его заинтригованный Семён.

— Когда в Берлин вернётесь, посматривай за аукционами, — Никита стряхнул с пальцев крошки от съеденной тарталетки. — Вдруг там появится «бешеная белка»? Тогда от тебя нужен только один звонок. Мой номер телефона знаешь?

— Да, в базе есть.

— А чего не звонишь? — волхв шутливо толкнул его в плечо кулаком. — Ладно, пройдёмся, приглядим за девчонками. Как думаешь, сегодняшняя Ассамблея без дуэлей обойдётся?

— Не хочется хозяев расстраивать, — ухмыльнулся Разумовский. — Но мне кажется, уже кто-то нарывается.

Он кивнул в противоположный угол зала, где Анора с Ольгой и Дашей беседовали с группой молодых людей. Никита их не знал, поэтому счёл нужным приглядеть за компанией. Сегодняшняя Ассамблея раскрыла двери не только перед высокородными аристо, но и дала возможность очень богатым дворянским родам показать себя и наладить нужные связи. Кичившиеся независимостью от клановых, они объединялись в какие-то свои союзы и альянсы. Не верилось, что Меньшиковы упускали этот момент, скорее всего — знали и следили с помощью агентуры.

Разумовский увидел своих друзей, извинился перед Никитой и исчез в толпе. А волхва тут же перехватил князь Балахнин с супругой.

— Ольга Ефимовна, Алексей Изотович, — вежливо, с улыбкой приветствовал их молодой барон. — Давно не виделись.

— Никита, здравствуй, — жена Балахнина покосилась на князя. — Так получилось, что Ассамблея — единственный мой шанс на люди выйти. Супруг всё своими делами занят, да ещё смеет убеждать, насколько они важные.

— Оленька, ну хватит уже, — Балахнин, к удивлению Никиты, почему-то смутился. — Я же объяснил, что не надо семейные дела использовать для атак на мои исследования.

— Вы же политикой занимались, Алексей Изотович, — рассмеялся Никита. — А теперь даже не звоните насчёт идеи Кормчего.

— Да-да, я сам расстроен, что всё забуксовало, — развёл руки князь. — Но мы обязательно к этому разговору вернёмся.

— Никита, а вы намеренно эпатируете публику? — с извечным женским любопытством спросила княгиня. — Ваши женщины взбудоражили большую часть столичного дворянства. Мы-то привыкшие, а вот многие, получив доступ к Ассамблее, сейчас перемывают косточки так называемым родственницам. Почему вы их сёстрами называете?

— Так Ольга с Настей и есть мои сёстры, только дальние, — открыто улыбнулся Никита. — Просто случайно узнал, когда жил в Албазине. Бывает же такое!

— Ну да, ну да, — распахнув веер из тонких пластин с цветочным рисунком, Балахнина стала обмахиваться. — А милая девочка… она ведь не ваша наложница? Простите за назойливость, я лишь хочу успокоить саму себя. Глупых разговоров наслушалась…

— Оля! — предупреждающе воскликнул Алексей Изотович. — Я тебе уже говорил!

— Почему бы самому барону не поставить точку в сплетнях?

«Вот же муха назойливая! — продолжая улыбаться, подумал Никита. Княгиня Балахнина была дамой настойчивой и въедливой, ей до всего было дело, и поэтому ходили злые шутки, что князь Балахнин потому и погружён в политическую жизнь империи, что не хочет дома ночевать. — Дались ей эти слухи про Аню!»

— Ольга Ефимовна, — он с загадочным видом чуть-чуть наклонился вперёд и понизил голос: — Вы же прекрасно знаете, что Аня по договорённости между союзными Родами перешла под мою опеку. Теперь она является сестрой, но никак не наложницей или будущей женой. Не верьте вы слухам, которые бродят по Петербургу.

— Ну что вы, барон, — махнула веером княгиня. — Я подобные сплетни слышу по десятку за день, и дай бог один процент от этого окажется правдой. А насчёт Анечки не переживайте. Осажу любую курицу, которая захочет выразить своё «фи» подобным образом.

— Благодарю вас, Ольга Ефимовна, — кивнул Никита. — Могу ли я на пару минут забрать у вас супруга?

— Хоть на три, — улыбнулась женщина. — Всё равно ему здесь скучно.

Балахнин фыркнул, посмотрел вслед развернувшейся спиной княгине и с тревогой произнёс:

— После кошмарного теракта я очень плохо переношу такие массовые сборища. Никогда себя трусом не считал, а вот пробило… Надеюсь, такого больше в столице не повторится?

— К сожалению, мы втянуты в долгосрочную войну, — пожал плечами Никита. — Не переживайте, мы сделаем всё, чтобы она вас не коснулась. Я о другом хотел спросить: о ваших экспериментах. Как продвигается дело? Ведь не зря же вы так тщательно меня расспрашивали, а потом вдруг потеряли интерес.

— Ах, вот оно что… — Алексей Изотович прикусил нижнюю губу, как будто хотел сдержать то, что у него было на языке. — Создание Универсала — дело не одного года.

— Да я не об этом. Хотелось бы предостеречь вас от поспешного обвешивания ребёнка различными артефактами, — взяв под руку князя, Никита сознательно повёл того окольными путями, чтобы пока не сталкиваться с цесаревичем. Тот и так уже с любопытством и тревогой поглядывал в их сторону. — Если вы собрались искусственно подтянуть испытуемого до уровня хотя бы пятого ранга волхва, вынужден предупредить: полукровки очень чувствительны к подобным мероприятиям. А у вас нет опыта.

— Вы знаете гораздо больше, чем я предполагал.

— Представьте, недавно встретился с человеком, который имел аналогичную историю. Полукровка, но с хорошо прокачанными энергетическими каналами, — вспомнил Никита Аякса. — Он очень хорошо описал свои впечатления, когда его вытягивали на нужный уровень.

— Спасибо, Никита, я услышал твоё предупреждение, — сухо откликнулся Балахнин. — Извини, хочу с Шереметевыми полюбезничать.

Никита отпустил князя. Впервые князь не пытался идти на контакт, словно был одержим идеей переплюнуть Дар богов. Как бы не загубил ребёнка. Ему стало понятно, что кто-то из сыновей Балахнина заделал бастарда на стороне. Неспроста же Алексей Изотович задавал ранее вопросы по «созданию» Универсала. А просто так, с нулевой отметки Дар не развить. Он должен быть хотя бы в зачаточном состоянии. С другой стороны, Назаров испытал облегчение. Может, князь отстанет от него с идеей Кормчего. Теперь не до этого. За плечами Никиты теперь начала расти сила, которую нужно направлять в выгодное русло, чтобы ни Меньшиковы, ни остальные аристократические Роды не волновались.

В соседнем зале раздались мощные звуки от акустических колонок. Воронцовы не стали вызывать «живых» певцов, обойдясь наймом очень серьёзной музыкальной студии. Молодёжь, разогретая ожиданием и шампанским, бросилась туда танцевать. А Тамара, Даша и Юля подошли к нему в тот момент, когда цесаревич, наконец, приблизился с другой стороны. Никита подозревал, что такой манёвр затеяла старшая жена.

— Что-то ты, Никита Анатольевич, не шибко торопишься поприветствовать будущего императора, — куснул его с улыбкой Владислав, крепко пожимая руку зятя.

— Прошу прощения, Ваше Императорской Высочество, — улыбнулся в ответ барон, зная, что это всего лишь дружеская подначка. — Оказалось, что кому-то до меня есть дело, а я всего лишь хотел за своими женщинами посмотреть. Софья, вы прекрасны. Я рад, что вам удалось, наконец-то, выйти в свет.

— Благодарю, Никита, — щёки цесаревны заалели. — Мне казалось, все эти события никогда не кончатся, а сидеть в четырёх стенах стало очень утомительным.

В этот момент женская часть барона Назарова подошла ближе и после взаимных приветствий, которые были подкреплены поцелуями Владислава не только Тамары, но и Даши, и Юли, которая не ожидала столь бурных проявлений эмоций от наследника престола и слегка растерялась, девушки отошли в сторону щебеча как стайка нарядных птичек. Правда, напоследок, Софья бросила недвусмысленный и нахмуренный взгляд в сторону мужа. Дескать, шалить при мне не стоит!

Меньшиков вздохнул с облегчением и потащил Никиту в другую сторону. К столам с закусками. Взял тарталетку с осетровой икоркой, задумчиво зажевал выпитое шампанское.

— Ты что-нибудь разузнал про этих ублюдков? — спросил он с тревогой.

— Ради этого стоило ждать Ассамблеи? — рассмеялся волхв. — Позвонил бы, встретились. Здесь не самое удобное место для таких разговоров.

— Да я понимаю, просто душа не месте не лежит, — поморщился Владислав. — Казалось бы, всё прошло, а червяк сомнений гложет. Не может так легко закончиться чёрное дело. Это же Ордос поганый, всегда на перспективу работает.

— Не переживай, меры принимаются, — успокоил его Никита. — У Инквизиции осталось не так много спецов высочайшего уровня. Надо только отыскать их всех, а на это требуется время. Граф Сумароков не всесилен.

— Понимаю, — кивнул цесаревич и цапнул ломтик ананаса. — Святослав Бориславич аки паук. Умеет выжидать в засаде… Я слышал, у тебя был интересный вояж в Новохолмогорск.

Он с хитрецой посмотрел на улыбающегося Никиту.

— Да так, скатался на несколько деньков, отдохнул.

— Ага, без жён. И как Тамара тебя отпустила? Ладно, рассказать хоть что-то можешь? А то отец эту тему обсуждать не хочет.

— А что ты хочешь услышать? — пристально взглянул на него волхв.

— Ну… — неожиданно растерялся Меньшиков, — хотя бы то, что в будущем твой Орден не стал угрожать целостности Империи.

— Не переживай, этого не будет, — твёрдо ответил Никита. — На ближайшие десятки лет наши задачи стоят в плоскости внутренней безопасности. Когда расправимся с врагами, не знают даже боги.

— Я отцу так и говорил, — вздохнул с облегчением Владислав, выпивая до дна бокал. — Он же одной рукой даст тебе полномочия, а другой будет сдерживать.

— Да я в курсе, — рассмеялся Никита. — За нами вся ИСБ Новохолмогорска следила, но очень расстроилась, когда ничего не узнала.

— Ага, на две тысячи квадратных метров сплошной купол непроницаемости, — хмыкнул в ответ цесаревич. — «Птички» неожиданно падали, камеры внешнего и внутреннего наблюдения выходили из строя. Пробить общий «щит» оказалось невозможным.

— Всего лишь меры предосторожности, — склонил голову Никита, понимая, что Владислав завёл этот разговор с подачи императора. Он знал, насколько Александр опасается реанимации Ордена Гипербореев. Любое недопонимание разожжёт огонь войны внутри России. — Сам же знаешь, насколько обидчив Ордос. Моё «Гнездо» находится в приоритете его целей. Поэтому речь о безопасности Назаровых шла в первую очередь. Я же не могу создать боевое крыло, сопоставимое с княжескими.

Это был не укор, а простая констатация факта, но цесаревич задумчиво кивнул.

— Я просил императора пожаловать тебе хотя бы титул графа, — сказал он через минуту молчания и созерцания мелькающих женских и мужских нарядов. — Князя очень тяжело получить, слишком дискредитировали себя те, кто до прихода Меньшиковых владел Русью.

— Об этом мне известно, — улыбнулся Никита. — Я ценю твоё желание помочь мне утвердиться в титуле, Владислав Александрович. Но, поверь, бароном тоже неплохо быть.

— Главное — влияние, — усмехнулся в ответ цесаревич и дружески хлопнул волхва по плечу. — Поверь, ты его скоро завоюешь, когда переедешь в Петербург. Кстати, первый бал в честь этого когда?

— Сам не знаю, — Никита показал взглядом на смеющихся девушек. — Ты не переживай, Тамара такого случая не упустит.

— Ловлю на слове, — погрозил пальцем Владислав. — Как там Мишка, Полина? Про Юрку не спрашиваю, не дорос ещё.

— Дети как дети, — пожал плечами волхв, не желая распространяться на этот счёт. — Фрол Пантелеевич за ними присматривает.

— Ты не проворонь инициацию, — почему-то озаботился Меньшиков. — Всё-таки ты сильный в плане Дара папаша, да и сестрёнка моя тоже не обижена богами. Вдруг что-то да проявится сверх обычных Стихий.

— Ладно, ладно, — рассмеялся Никита. — Ужас какой заботливый. Пошли, потанцуем с девчатами. А то зыркают уже нехорошо в нашу сторону.

На самом деле ему было интересно узнать, как там обстоят дела со второй троицей прекрасного цветника. Ольга, Настя и Анора давненько пропали на танцполе и даже не собирались оттуда выбираться. Как бы не увели шустрые молодые дворяне.

В этот момент к ним подошёл Василий Воронцов с озабоченным лицом.

— Государь-наследник, приветствую вас в нашем доме, — тем не менее сначала он вежливо поздоровался с Меньшиковыми. — Прошу простить, но мне нужно поговорить с бароном.

— Вася, хорош паркет натирать, — поморщился цесаревич. — По глазам вижу, что-то произошло.

— Кажется, у нас проблема, — развёл руками Воронцов, при этом глядя на Никиту. — Там Анну один идиот провоцирует, едва девчонку до слёз не довёл. Как бы сейчас она половину особняка не развалила, к этому всё идёт.

Примечания:

[1] Каймак — представитель султана, вали — наместник, паш а – генерал или губернатор

[2] Батиниты — тайное общество, Орден, в недрах которого существовала школа ускоренного массового обучения воинов, в разработке методов которого ведущая роль принадлежало суфийским (преимущественно) обществам. Арабское «батин» — внутренний, скрытый, тайный, эзотерический