Падение Башни Искушения

Глава 8 Мужун Цзялань: лежащий Будда

«Я надеюсь, что, столкнувшись с предательством, ты наконец осознал важность преданности».

Мужун Цзялань достала из основания белого нефритового лежащего Будды вышитую черными шелковыми нитями парчовую головную повязку и внимательно вчиталась. Статуэтку передала Цзялань служанка Амань – это все, что осталось от матушки.

– Тетушка Амань, неужели матушка ушла вот так, такой озлобленной? – Цзялань была безутешна и не могла найти слов. Ее мир только что рухнул.

Еще не прошло и месяца с момента, как она стала женой На Лояня, а на родную семью одно за другим обрушились бедствия. Батюшка оказался втянут в неудачный переворот Цао Гуя, а потому был вынужден выпить отравленное вино. Когда это случилось, матушка подожгла поместье Мужун и дотла сгорела вместе с ним. Младшая сестра Цзялянь бежала в горы Куньлунь, и с тех пор от нее не было никаких вестей. Старшая матушка госпожа Го с сыновьями была сослана на западную границу в Шу.

– Такова уж, видно, судьба ее! Когда сановнику послали отравленное вино, госпожа не пожелала бежать, не захотела она и жить без него. Может, такой конец для нее и впрямь наилучший, как бы то ни было, теперь она и сановник вместе, – Амань горестно плакала, опустившись на колени. – Госпожа наказала тебе сохранить этого лежащего Будду и позаботиться о третьей барышне. Когда ей придет срок выходить замуж, пускай эта статуя станет ее приданым.

Глаза Амань опухли от слез. Госпожа Цуй велела ей продолжать жить и вместо нее оберегать Цзялань и Цзялянь.

– Не похоже, что этот лежащий Будда принадлежал матушке, откуда он взялся? – Цзялань провела рукой по гладкой поверхности статуэтки. Сомнения не отпускали ее. Что матушка задумала, оставив ей этого Будду?

– Ах, я и не знаю, хорошо это или нет, но эта статуэтка Будды – подарок на сватовство к третьей барышне от Юйвэнь Сюна, старшего сына рода Юйвэнь. В тот же вечер, когда этот подарок прислали, сановник Цао пришел с визитом, а затем с господином Мужуном случилось несчастье, – Амань выложила все от начала до конца.

– Нет худа без добра, не будем преувеличивать и переживать по пустякам. – Цзялань чувствовала, что матушка не просто так оставила ей эту статуэтку Будды. Однажды та еще сослужит ей службу.

Цзялань, которой было всего четырнадцать, проплакала всю ночь, не в силах уснуть. Следующим утром она сразу села за туалетный столик. О еде она от горя даже думать не могла.

– Вторая барышня, Изумрудный Дракон, похоже, сошел с ума, целый день кричит. Сходите, взгляните, – попросила Чжаоюнь, встав на колени перед Цзялань.

Служанка была одета в простое белое траурное платье, к вискам были приколоты белоснежные искусственные цветы, а лицо измождено скорбью.

– Изумрудный Дракон? С ума сошел? – Мужун Цзялань внезапно очнулась.

Размяв онемевшие руки и ноги, она почувствовала, как возвращаются утраченные силы. Нельзя запираться в своем горе, так можно навеки застрять в нем. Мир не рухнул, у нее еще есть муж На Лоянь, есть превосходный конь Изумрудный Дракон.

– Изумрудный Дракон только вчера оказался в конюшне поместья На и впервые ел с другими лошадьми. Может, он просто еще не привык? – Цзялань убрала парчовую повязку в шкатулку, а заодно достала шпильку, украшенную цветами груши из белого нефрита, воткнула ее в собранные в узел волосы, а затем вместе с Чжаоюнь спустилась на улицу.

Со стороны могло показаться, что в поместье На все по-старому, однако Мужун Цзялань понимала, что, хоть мир и не рухнул, он перевернулся. Из-за ужасной участи, постигшей ее семью, муж На Лоянь и свекор На Цинчжао оказались впутанными в эту историю – их вызвали во дворец, чтобы высказать предупреждение.

Изумрудный Дракон громко фыркал, вытянув шею, и беспокойно бил копытами. Ему было очень непривычно в тихом и безлюдном поместье На.

– Еще вчера вечером все было в порядке, а сегодня как проснулся, так не ест, не пьет и просто вот так фыркает в сторону главных ворот. Он уже все утро такой, и хоть бы что, все не останавливается! – Чжаоюнь несла корзину, полную аккуратно нарубленной свежей травы, и размахивала свободной рукой, быстро шагая вперед.

Неужели младшая сестра собирается вернуться в столицу? В поместье Мужун Ночной Свет и Изумрудный Дракон ели из одной кормушки и всегда были дружны. Амань прислала Изумрудного Дракона и сообщила, что Ночной Свет сейчас с младшей сестрой. Женская интуиция подсказала Цзялань, что непонятное поведение Изумрудного Дракона, очень вероятно, связано с Ночным Светом.

– Изумрудный Дракон, поешь немного, не мори себя голодом. Ты же все-таки станешь моим верховым конем.

Мужун Цзялань взяла из рук Чжаоюнь корзину с травой и опустилась на колени, нежно поглаживая коня по носу. Тут она увидела, как из его изумрудно-зеленых, точно драгоценные камни, глаз вытекла прозрачная слеза. Конь понял слова своей маленькой хозяйки. Цзялань, с трудом сдерживая слезы, взяла в ладонь немного корма и протянула Изумрудному Дракону. Тот послушно склонил голову и принялся за еду. Время словно остановилось: Цзялань вспомнила, как точно так же кормила Изумрудного Дракона в доме Мужун, Ночной Свет баловалась, то и дело подбегая, чтобы ухватить и себе немного. Как же им было радостно вместе!

«Ночной Свет, Цзялянь, добрались ли вы до гор Куньлунь?» – обратилась Цзялань к оставшимся у нее родным душам, к ее единственной родной сестре.

Успокоив Изумрудного Дракона, Цзялань встала и распрямилась. Она подумала о муже и свекре – как его величество накажет тех, кто породнился с семьей предателя?

– Вторая барышня, господин просил вас не беспокоиться. Он постарается пораньше вернуться к вам. – Чжаоюнь передала Цзялань наказ На Лояня, который тот оставил перед уходом.

– Чжаоюнь, пошли людей седлать мне лошадь! Я желаю вернуться домой, почтить память батюшки и матушки. – Цзялань не выдержала горя от потери обоих родителей, ее глаза покраснели, а голос охрип.

– Боюсь, это невозможно, вторая барышня. Люди императора все еще там, выясняют, где найти третью барышню. Если вы сейчас туда отправитесь, то своими ногами придете к тигру в когти! – С болью на лице Чжаоюнь рухнула на колени и отчаянно вцепилась в ногу девушки, не желая отпускать ее.

– Батюшка и матушка умерли такой страшной смертью, а я, их дочь, ничем не смогла помочь. Да знаешь ли ты, как у меня сердце рвется? – Цзялань двумя руками схватила Чжаоюнь за плечи, впиваясь ногтями в кожу.

Служанка, стиснув зубы, перенесла эту боль. Разом потерять обоих родителей и не иметь возможности проводить их в последний путь – какой человек вынесет такое и не придет в неистовство?

– Вторая барышня, хотите плакать, так плачьте, не держите эту боль в сердце, только себе хуже сделаете. Положитесь на меня. – На плечах Чжаоюнь сквозь одежду проступили кровавые следы, боль была такая, что у нее слезы навернулись на глаза.

– Мне не нужна опора, да и не на тебя мне следует опираться. – Усилия Чжаоюнь принесли прямо противоположный результат.

Цзялань отпустила служанку. На ее лице появилась маска безразличия.

– Ох, какие же у вас ногти острые, у меня аж кровь пошла! – всхлипывала Чжаоюнь от боли, пронзавшей ее насквозь.

– У меня сердце кровью обливается, разве может боль твоего тела с этим сравниться? – холодно ответила Цзялань.

Чжаоюнь увидела, что молодая хозяйка переменилась в лице, а в ее голосе появилась черствость, которой раньше никогда не было. Это разительное отличие от веселой Цзялань из прошлого невероятно напугало ее.

– Вторая барышня, служанка оговорилась! – от страха запросила прощения Чжаоюнь, совершая один за другим земные поклоны.

– Бестолковая ты, Чжаоюнь, думаешь, ты просто оговорилась? Госпожа На убита горем, а ты задумала такое ей сказать, да еще и ведешь себя как капризный ребенок! Мы больше не в поместье Мужун, вторая барышня теперь госпожа На, – строго отчитала Чжаоюнь подошедшая Амань, тоже одетая в траур.

Род Мужун пришел в упадок, Амань была личной служанкой матушки, а потому ей некуда было податься, кроме как остаться при Цзялань в поместье На.

– Тетушка Амань права. Чжаоюнь, тебе следует по-другому называть меня. С этого дня в стенах Дундучэна более не существует рода Мужун, Правители Великой Пустыни исчезли. Тетушка Амань, ты, я и моя младшая сестра впредь должны опираться на поместье На, наши жизни зависят от него.

Этими словами Цзялань напоминала себе, что она уже более не вторая барышня дома Мужун, обожаемая батюшкой и матушкой. Теперь она осиротевшая госпожа На, в первую очередь она жена.

Чжаоюнь испуганно кивнула в знак согласия.

– Госпожа На, светлые очи его величества полны гнева, боюсь, что главнокомандующий На окажется втянут в это дело. – Лицо Амань опухло от слез, но она не изменила себе, спрятав горе в глубины сердца.

– Дела императорского двора не мне решать, я лишь тревожусь за Цзялянь. Бедная сестренка, ведает ли она, что за несчастье обрушилось на нашу семью? – Печаль вырвалась из души Цзялань, и она горько заплакала.

Амань подошла к Цзялань и обняла ее, похлопывая руками по спине, точно как госпожа Цуй в свое время утешала маленькую Цзялань.

– Главнокомандующий вернулся! – громко возгласила Чжаоюнь, ухватившись за возможность получить прощение после совершенной ошибки.

– Цзялань, милая! – На Лоянь подошел к жене, лицо его было мрачным.

– Супруг! – Мужун Цзялань утерла слезы и бросилась в его объятия.

Под покровом ночи Цзялань и На Лоянь, вдвоем сидя на Изумрудном Драконе, незамеченными подъехали к поместью Мужун и укрылись в роще неподалеку, чтобы молча попрощаться с его ушедшим блеском и великолепием. Когда-то роскошное поместье Мужун с павильонами и беседками, извилистыми дорожками в изумительном саду сровняли с землей и обратили в удушливый серый пепел.

– На Лоянь, батюшка и матушка умерли такой страшной смертью. Я… мы обязаны отомстить! – сжавшись в объятиях мужа, в очередной раз с ненавистью произнесла Цзялань.

– Отомстить? Но кому? – с отсутствующим выражением лица спросил На Лоянь. – Для мести необходима мишень.

– Однажды я обязательно выясню правду и на куски разорву тех, кто выдал тайну батюшки и погубил его с матушкой! – тихо поклялась Цзялань, глядя на пустынные развалины родительского дома.

«За потомков Цао Гуя тоже нужно отомстить», – подумал На Лоянь, но не осмелился произнести это вслух.

Молодая жена, съежившаяся в его объятиях, уже довольно настрадалась. Как ее супруг, он нес ответственность и не мог допустить, чтобы она еще больше скорбела и совсем утратила надежду.

– Лишь бы дом На не оказался втянутым во все это. – По дороге домой На Лоянь не выдержал и выразил свои тревоги.

– Его величество хочет наказать вас? Как? – Услышав это, Цзялань напряженно натянула поводья, ее голос задрожал от страха.

– Его величество отдал приказ лишить весь род На почетных титулов, сослать в пустоши на восточной границе и поступить в подчинение главнокомандующего Юйчи Гуна. Однако отец сказал, что у его величества характер переменчивый, у него часто семь пятниц на неделе. Мы должны придумать способ выкрутиться, вырваться из этого тупика. – На Лоянь нежно обнял молодую жену и, храбрясь как мог, выложил жестокую правду.

– Неужто совсем нет шанса на спасение? – Цзялань не отступала.

– Почему же? Государь питает слабость к красивым женщинам. Если мы найдем красавицу, которую можно будет подарить ему, да еще и подкупим приближенных ко двору богатыми подарками, чтобы те замолвили за нас словечко, то надежда еще есть, – тщательно подбирая слова, ответил На Лоянь, постепенно открывая истинное положение вещей.

– Если бы младшая сестра была здесь, мы бы тотчас могли уладить это дело. – Цзялань вспомнила, что отец долгие годы усердно готовил Цзялянь к роли императрицы его величества.

– А где же она? – На Лоянь натянул поводья.

– В горах Куньлунь, что за три тысячи ли отсюда. На Изумрудном Драконе дотуда три дня пути, – Цзялань думала наперед.

На Лоянь задумчиво кивнул и вернулся в привычное молчаливое состояние, глубоко погрузившись в мысли.

– Я потеряла родителей, теперь ты моя семья и мое небо, – плачущим голосом произнесла Цзялань, с силой сжав руку мужа.

На Лоянь нежно поцеловал ее в лоб и твердо заявил:

– Все так, я твое небо и твоя земля, твое надежное укрытие от всех невзгод, твой спутник на дороге из тьмы к свету.