Последняя тайна Консорциума. Том 3

Глава 8

Торпеда стремительно нагоняла «Кицунэ». У одного орудия — слепая зона, второе не успевает развернуться. Вольфрам за пару секунд перебрал в уме десяток вариантов. Вредно так разгонять мозг, но приходится. Решение виделось только одно — ловить торпеду бортом. Лучше орудийным спонсоном — он прикроет основные отсеки, возьмет удар на себя. Осколочная боевая часть — это не прилёт «кинетики». Десяток мелких пробоин выдержать можно, к тому же «Кицунэ», как и все грузовики — большая и пустая. Её может насквозь прошить и не задеть ничего важного. Решено! Одно орудие из двух — не велика потеря. Приемлемо.

Вольфрам провел пальцами по сенсорной панели, разворачивая корабль… и понял, что лисичка решила показать свой норов. Корабль не слушался!

«Левый пульт — управление заблокировано»- подсказал борткомпьютер. — «Капитан у руля!».

Юми, чтоб её, перехватила управление! И непонятно что она там наманеврирует — при такой перегрузке ей даже пальцами шевелить тяжело. До удара торпеды осталось полсекунды с какими-то сотыми… четыре десятых… три десятых. Для Вольфрама время текло очень медленно. Но манёвр застал врасплох даже его. Юми… дала полную тягу на все три двигателя и слегка довернула корабль. Точнехонько кормой к торпеде. Движками. Выхлопом. Тремя струями плазмы и довольно сильным магнитным полем.

Торпеда, ярко блестя стеклянной полусферой оптического сенсора на носу, влетела в струю под небольшим углом, выскочила из неё с другой стороны, заложила вираж и ударила борт «Кицунэ». После чего закувыркалась и провалилась назад. И через пару секунд взорвалась далеко за кормой.

Тут Юми убрала тягу до терпимых 2G и, похоже, вернула управление левому пульту.

— Это был неоправданный риск, — сказал Вольфрам.

— Это был красивый ход, — тяжело вздохнула Юми. — Ну красивый же?

— Выхлопом сжечь торпеде матрицу оптики?

— И половину мозгов, они там рядом, — улыбнулась девушка.

— Неконтактный взрыватель мог быть отдельной системой… — начал Вольфрам.

— Да ну ты брось, — фыркнула Юми. — Привык к военным железякам, по которым хоть кувалдой бей. А это — гражданская самооборонная модель с «продвинутыми характеристиками».

Девушка изобразила пальцами «воздушные кавычки».

— Всё равно риск был большой, — проворчал Вольфрам. — Если бы повредило двигатели, ремонт съел бы всю награду за голову Шульца.

— Кстати о награде, — Юми указала на экран. — Разворачивается, гад!

Яхта Шульца всё это время разгонялась прямо, курсом на подъем орбиты. А «Кицунэ» сперва улетела вперед, потом разгонялась в обратном направлении, и затем крутилась как дурная, уходя от торпед. В итоге расстояние между кораблями сократилось. И, похоже, Шульцу это не понравилось — яхта резко отвернула в сторону.

— Автопилотом рулит, — усмехнулась Юми. — «Зенит» нажал.

«Зенит» — это в сторону от планеты, вертикально вверх. Тоже, в принципе, подходит, если хочешь быстрее прыгнуть.

— Нужно догонять, — сказал Вольфрам.

— Сделаю. Он больше пяти G не может, на семерке быстро догоним…

— Цель — артиллерийский бой. У него три торпеды, у нас — четыре. Так что прорвёмся.

— У тебя еще две вон дрейфуют, — напомнила Юми.

— Сейчас они пойдут в атаку вместе с нами. Выводи нас на дистанцию огня, но не в догон, а бортом к борту. Мне нужна наибольшая проекция цели.

«Кицунэ» вновь дала полную тягу и стала догонять. Было видно, что Юми держится с трудом — перегрузки для неё запредельные. Возможно, это самый тяжелый бой за всю её летную карьеру. Но Вольфрам не спешил забирать управление. Было в этой худенькой девушке с красивыми глазами что-то от валькирии, что напомнило ему сразу нескольких давних знакомых и вообще старые добрые времена. Больше века назад, когда все еще были живы, все вместе, и летали так, как никто во всём обитаемом космосе больше не мог.

Но поностальгировать можно было и потом. Корабли сближались, Юми уже начала убавлять тягу. Следом неслись две торпеды. Сейчас у Шульца будет невеселый выбор.

Лазерными зенитками кораблю много ущерба не нанесешь. А торпед на яхте осталось ровно три. Угроз же две — корабль с пушками и торпеды. Значит, зенитки по торпедам, а своими торпедами — по противнику. Так хоть какой-то урон будет. И компьютер сделает именно так, он не умеет думать наперед.

— Цугцванг, Шульц, — тихо сказал Вольфрам, ни к кому не обращаясь. — Хороших ходов не осталось.

Торпеды он навел с таким расчетом, чтобы они заходили с одной стороны. Яхта не рискнёт работать одной зениткой, она развернётся. И подставит торпедный отсек — умница Юми с правильной стороны зашла. Оба орудия — огонь!

Вольфрам начал стрелять еще до того, как стартовали остатки «Роя». И торпеды, едва выйдя из отсека, попали под две очереди осколочных снарядов с программируемым подрывом. Врыв был яркий и страшный — похоже, что-то там взорвалось дополнительно, хотя по идее не должно было. Яхта, тем временем, успела сбить обе торпеды с «Кицунэ». Но это было уже не важно — стрелять-то нечем. Орудия уже выцеливали уязвимые места, и скоро по бортам яхты вырвались из разорванных шлангов два облака, ярко блестящих на солнце.

— Включаю спектрометр, — объявила Юми. — Так… это хладогент. Утечка из обеих лазерных зениток!

— Прогноз? — спросил Вольфрам.

— Мгновенный перегрев, если начнут стрелять.

— Корабль противника безоружен, — Вольфрам потянулся верхними руками и сложил их за головой. — Можем выстрелить по двигателям. А можем… Капитан, включайте связь и требуйте безоговорочную капитуляцию. Если что — я вызываюсь волонтёром в призовую команду.

Яхта не отвечала на вызовы. Но исправно выполняла команды Юми. «Выключить двигатели, лечь в дрейф» и «выдвинуть переходной коридор». Идея была в том, что борткомпьютер заблокирует главную тягу, чтобы коридор не отломился. И третьей пошла команда «не рыпаться». Юми, похоже, нравилось использовать командный голос. Вошла во вкус.

«Бедный Виктор», — мысленно усмехнулся Вольфрам. Он стоял в шлюзовой камере, примагнитившись ботинками к полу, и ждал окончания стыковки. По привычке надел свой старый плащ, чтобы скрыть вторую пару рук. И теперь плащ мотало из стороны в сторону в такт работе маневровых двигателей — «Кицунэ» швартовалось к яхте. Через минуту рывки закончились и наступила невесомость. Коридор уже заполнялся воздухом — можно идти.

Вольфрам на всякий случай проверил оба пистолета — военный и «уродца с глушителем» — вспомнил внутреннюю планировку яхты… и мысленно выругался. В старые-добрые времена он работал не так. А теперь, похоже, старый стал. Или расслабился. Или заразился от Виктора «тактическим рационализмом». Эффективно, но… скучно. Вкусовщина грозила повлиять на абордаж. Вольфрам сморщился, потёр переносицу и потопал магнитными ботинками по коридору к яхте.

С коридором всё было нормально, а вот шлюз на яхте выравнивал давление своими насосами. Причем в меньшую сторону. Явно утечка воздуха. Или шальной осколок в бою, или дурная привычка яхтсменов-толстосумов летать в открытыми внутренними люками. Могли вспомнить только в бою, и потерять часть атмосферы при взрыве обзорной палубы. Превращать абордаж в спасательную операцию очень не хотелось.

— Юми, я захожу к ним на борт, — сказал Вольфрам по радио. — Блокируй шлюз на «Кицунэ».

— Уже. Как там обстановка?

— Давление снижено. Не критично, но заметно, — Вольфрам надавил кнопку открытия двери. — Бороться за живучесть Шульц вряд ли умеет.

— Тогда он бы уже бежал бегом по коридору и ко мне в шлюз ломился, — задумчиво ответила девушка. — Ты там, это… аккуратнее.

— Непременно, — ответил Вольфрам.

За дверью шлюза оказался вестибюль с каютами — на яхтах всё не так, как на грузовиках. Интерьер в светлых тонах, стенные панели с имитацией дерева, пара репродукций в жанре современного бессмысленного абстракционизма… а может и оригиналы, как знать. Диванчики вдоль стен, растения в кадках, всё чисто и культурно, как будто и не было боя. Хотя если вспомнить, яхта и не маневрировала особо. Двери в каюты, все закрыты, придётся проверять по одной. Лифт — прямо напротив, кабина на этаже, дверь открыта. И внутри плывёт в невесомости женская туфелька на шпильке.

— Интересно, где вторая? — сказал Вольфрам вслух.

Медленно прошел через отсек, остановился на пороге лифта, поймал туфельку двумя пальцами за каблук и повесил поближе к лицу — держать не стал, просто подтянул и придал вращение легким толчком.

— Какая изящная… — вздохнул Вольфрам. — Изящная… ловушка.

И поднял руки над головой.

За спиной открылась дверь в одной из кают, и оттуда вылетели двое. Явно без магнитной обуви. Мужчина и женщина, дыхание сбитое, пульс слишком частый. На нервах. Вольфрам продолжал стоять к ним спиной, подняв руки. Верхние, продетые в рукава плаща. Даже если знают, что рук у него четыре, инерция мышления — великая вещь. Сейчас начнут командовать. Интересно, кто?

— Даже не думай дергаться! — раздался женский голос.

«Та самая секретарша» мысленно улыбнулся Вольфрам. В записях «Кицунэ» было одно видео с этой особой, явно адресованное Виктору. А Юми аж дымилась от ревности. Что ж… интересно.

— В невесомости всё делают плавно, — ответил он вслух.

— Будешь выделываться — пристрелю! — добавила секретарша.

А вот и стало понятно у кого пистолет… Хотя в лифте висело зеркало, да и полированных деталей хватало. Обзор за спину получался неплохой. Вольфрам прищелкнул языком — эхолокация тоже полезная вещь — и спросил:

— А вы, я полагаю, господин Шульц?

— Да, я — ответил мужской голос. — Сказал бы, что рад знакомству, но… Эй, у него же четыре руки!

Это он уже своей секретарше. Или сообщнице? Партнёрше? Какова вообще степень её участия во всём этом? Конечно, пусть Виктор разбирается. Но познакомиться с хозяйкой туфельки поближе определенно стоило.

Итак, Шульц стоит в дверях каюты слева, держится за косяк. Секретарша — посередине вестибюля. С пистолетом в руке. Умница, даже знает, что в невесомости без опоры стреляют от бедра, иначе закрутит. Еще один повод для знакомства.

— Не оборачиваться, — сказала девушка грозным голосом. — Руки так чтоб я видела. Все четыре!

— Согласен, разумная предосторожность, — ответил Вольфрам.

Вытянул нижние руки в стороны, чтобы они показались из-под плаща. Не на всю ширину, лишь чуть шире дверей лифта. И резко хлопнул ладонями по стене, слева и справа от проёма. Магнитные ботинки уже были отключены, ноги ничто не держало, а сила удара оказалось такой, что Вольфрам буквально прыгнул назад и вниз, под ноги противнику. Грохнул выстрел, пуля прошла над ним и разбила зеркало в лифте. Вольфрам пролетел вдоль пола, оттолкнулся от него рукой, взмыл вверх… и схватил секретаршу.

Их закрутило на месте — Вольфрам нарочно сместился в сторону, чтобы кинетическая энергия ушла во вращение. И аккуратно подхватил девушку, чтобы не улетела. Правой нижней рукой под колено, верхней — за руку, левой нижней рукой — за ствол пистолета. Хм, служебный, знакомая модель, жаль номер не видно… Чуть-чуть, буквально на три миллиметра, сдвинул пальцами кожух-затвор назад. В таком положении не выстрелит. Девушка, между тем, продолжала снова и снова давить на спуск — ствол был направлен на Вольфрама, и она еще на что-то надеялась. Вольфрам вспомнил, какой отвратный спуск у этих новомодных пистолетов, и поморщился.

Так они и кружились в невесомости, как в танце. Смертельном. Не каждый день партнёрша искренне пытается тебя застрелить. К слову, хороша. Босая — колготки не в счет — длинные стройные ноги, мини-юбка на грани приличия. Внушительную грудь Вольфрам тоже оценил и одобрил. А вот блузка оказалась застёгнута под горло даже в такой стрессовой ситуации. И грудь почти не колыхалась от центробежной силы в невесомости. Как надо себя не любить, чтобы так упаковываться?

Так прошло пять с половиной оборотов и около двадцати попыток всё-таки выстрелить. Вольфрам свободной рукой — оставалась верхняя левая — аккуратно поймал девушку за подбородок и стал разглядывать. Красивое лицо, умное, решительное. Черные волосы, несомненно, шикарны, но убраны в тугой пучок. Только одна прядь каким-то чудом освободилась и теперь придавала хозяйке чуть-чуть растрёпанный, но явно более живой вид. И еще глаза… было в них что-то, кроме паники.

— Ну что ж, — сказал он вслух. — Красива, в моём вкусе. Несомненно умна. Знает, чего хочет, думает что знает как этого достичь… Похвально. Но какая же… какая же ужасная гордячка. Это всё портит.

Потолок оказался ближе чем пол. Вольфрам оттолкнулся от него рукой, одновременно гася вращение, улетел вниз, включил магнитные ботинки и прицепился левой ногой к полу. Согнул её, как будто сел на невидимый стул. Правый ботинок закинул на левое колено, а сверху усадил секретаршу. Приобнял её обеими правыми руками, за талию и за бедро. Чтобы не улетела. Пистолет отпустил, но забирать даже не подумал. И в финале манёвра удачно оказался лицом к Шульцу.

Представитель аукционного дома всё еще стоял в дверях каюты — там было за что держаться. А вот ментально он держался не очень. Смесь восторга, ужаса, трепет коллекционера… и всё. Ни тени беспокойства за красавицу-секретаршу.

— Я жду, — спокойно сказал Вольфрам. — Вы утверждали, что хотите со мной встретиться, и мне стало интересно. К тому же, наш общий добрый друг Виктор был довольно убедителен. Так что я очень ждал этой встречи. Несмотря не несколько… досадных недоразумений по пути.

Обычно Вольфрам хорошо определял ложь. Но Шульца видел в первый раз, да еще и в весьма взвинченном состоянии. Так что ничего гарантировать бы не взялся. Придётся работать с тем что есть.

— Ты… Вольфрам номер четыре? — осторожно спросил Шульц.

— А были другие? — улыбнулся Вольфрам.

— На более ранних снимках ты с двумя руками…

— Прошел небольшую… модернизацию. Выдалась длинная командировка, двадцать лет в криосне, решил попробовать. Как видите, результатом доволен.

Он подтянул секретаршу чуть ближе к себе и одновременно погладил по бедру, всё — двумя правыми руками.

— Поразительно, — выдохнул Шульц.

«Думаешь о посторонних вещах в подобной ситуации» — мысленно усмехнулся Вольфрам. — «Маньяк, что с тебя взять…»

— Командировка, двадцать лет в криосне, — пробормотала секретараша.

Резко повернулась к Вольфраму, заглянула в глаза и отчетливо спросила:

— Ты был на «Шальной пуле»?

— Конечно же был, — улыбнулся Вольфрам.

Свободной левой рукой провел пальцем по телу девушки, от живота вверх, вдоль всех пуговиц блузки, по шее, аккуратно поймал двумя пальцами подбородок и продолжил:

— А ты умная. Наблюдательная и с хорошей памятью. Но вы оба забыли одну важную деталь, — он резко повернулся к Шульцу. — Ответы нужны… мне. И вопросы буду задавать я.

— Но я столько всего хотел узнать… — пробормотал Шульц.

— И как вы распорядитесь этим знанием? Поставите на полочку, будете сдувать пылинки и тешить свое эго? Отвечайте, господин Шульц. Это был первый вопрос.

Шульц, похоже, оказался сбит с толку. Стресс, нагрузки, невесомость, сильное удивление — толку с него не будет. Хотя кое-что узнать всё-таки придётся, любым способом. А вот секретарша держится спокойнее. Думает, прикидывает расклад, стреляет глазами в разные стороны и всё еще сжимает в руке пистолет. Прелесть. Вольфрам не без удивления отметил, что рефлекторно гладит её нижней правой рукой по бедру.

— Может я… — Шульц вцепился в дверной косяк, будто боялся улететь. — Может рассказать тебе, как я нашел код маяка той системы? В простых документах, даже самых секретных, такого быть не могло…

— И вы гордитесь, что смогли это достать, найти иголку в стоге сена, один шанс из миллиарда, невероятную редкость и ценность, и теперь хотите поделиться ею с другим ценителем… — в голосе Вольфрама лязгнул металл. — Да ты же недоумок малолетний!

Шульц от испуга дернулся назад и чуть не улете в каюту. Секретарша вздрогнула, и кажется, вспомнила про пистолет.

— Этими «секретными» документами, — продолжал Вольфрам — Почти сто лет распоряжался слепой случай. Я удивлён, что до сих пор никто не нашел код маяка. И много чего еще. Значит или плохо искали, или они еще большие недоумки, чем ты. К слову, это не повод для гордости.

Шульц испуганно замер.

— А теперь, — Вольфрам указал на собеседника пальцем. — Отвечай! Что тебе от меня нужно, и зачем?

— А какая… разница? — осторожно спросил Шульц. — Неужели интерес для тебя пустой звук? Узнать то, чего не знал, найти то, чего ни у кого нет — это же высшее удовольствие в жизни!

Он явно почувствовал почву под ногами. А вот секретарша у Вольфрама на коленях вся извертелась. Ерзала, крутила головой и явно не знала, куда деть пистолет. Похоже, тоже перенервничала. Вольфрам давно уже вычеркнул её из списка угроз, и потому просто пересадил поудобнее, чтобы не улетела в невесомость.

— Ты настолько наивен? — удивился он вслух.

— Я простой коллекционер, — улыбнулся Шульц. — Ценитель прекрасного, собиратель редкостей.

«Тут — соглашусь» — подумал Вольфрам и погладил бедро секретарши. — «Коллекционер и есть. Бессмысленный и беспощадный».

— Рассказываешь ты гладко, — сказал он вслух. — Но пока я добирался на эту торжественную встречу, меня несколько раз пытались убить. По крайней мере, они искренне верили, что пытаются…

— Это всё недоразумение! — Шульц всплеснул руками, чуть не улетел и снова схватился за косяк. — Уверяю, и в мыслях не было! К тому же, доказательств нет…

— С доказательствами пусть Виктор разбирается. Он служит в полиции… Служил. А мне формальности не нужны, — Вольфрам потёр переносицу свободной рукой. — Ты, наверное, знаешь, что такое «пятый уровень допуска». С «правом инспектирования», разумеется.

Шульц нервно икнул. Явно знает. Однако быстро опомнился и затараторил:

— И тем не менее, это не повод для ссоры! Форс-мажорные обстоятельства менялись стремительно, а сейчас у нас уже другая ситуация, — он вздохнул и продолжил гораздо спокойнее. — Мне есть что предложить, и я готов урегулировать ущерб.

— Это будет сложно, — заметил Вольфрам.

— Это будет… легко! — вдруг воскликнула секретарша.

Вскинула оружие и выстрелила. В Шульца.