Прорвемся, опера! Книга 3

Глава 17

Оказывается, этот Сафронов меня уже знал.

— Лейтенант Васильев? — басом спросил он, всё так же пристально разглядывая меня. — Говорят, вы тут обо мне справки наводите? Позвольте узнать, зачем?

Надо же, какой вежливый.

— Товарищ старший лейтенант, — поправил я. — А что, у вас есть какие-то опасения?

— У меня никаких, но был бы рад развеять ваши, — Сафронов ответил вежливо, но глазами усмехнулся, и было в этой усмешке что-то хищное. — Но зачем тратить время впустую? Можно сыграть, — он показал на карты. — А попутно, глядишь, и обсудить, зачем оперуполномоченный уголовного розыска меня разыскивает. Прошу, вас. Коля, сдвинься, — грубо добавил кандидат в мэры.

Один из его охранников отошёл, даже слишком торопливо. Зато второй, парень с порезанными руками, остался на месте. Я сильно не всматривался в него, а то его пахан заметит мой взгляд и поймёт, что я срисовал его раны. Видно, что я оказался прав, и внешность обманчива — человек, сидящий рядом со мной, явно не прост, а хитёр и умён.

Мы сразу привлекли всеобщее внимание. Крупье, молоденький парнишка с красноватыми щеками — явно раздражение на коже после бритья — ловко тасовал карты, постоянно на кого-то оглядываясь, охрана что-то обсуждала в свои рации, да и универмаговские братки перешёптывались. Как им всем интересно, надо же.

— Вопросы у меня есть к вам, Аркадий… — я сделал вопросительную паузу.

— Можно без отчества, — отмахнулся он. — Если у вас есть вопросы, можете вызвать меня повесткой, и я приду со своим адвокатом. Но если просто поболтать о происходящем, — Сафронов усмехнулся. — Чего бы и не обсудить это за партией в блэкджек? Любезный, разложи-ка нам, — бросил он крупье.

Он сдвинул одну из фишек, лежащих перед ним, и выжидательно посмотрел на меня.

Сразу вспомнилось предостережение Турка, чтобы я не играл. У меня несколько вариантов, и вариант с игрой самый опасный, потому что это поле Сафронова. С другой стороны, если задавать вопросы напрямую — он может встать в позу. Конечно, можно попробовать его развести на разговор, но мы не в моём кабинете, чтобы давить на него. А тут он как рыба в воде, чувствует себя в безопасности.

И вот именно на этом можно тонко сыграть.

Мой ход — может, уделать Сафронова его же оружием? Надо только посмотреть за обстановкой внимательнее. Вокруг что-то явно происходит, за внешней игровой движухой кроется нечто большее…

В зале показался сам Кросс, мрачный, с кругами под глазами, а когда-то сшитый по его меркам костюм был ему сейчас явно маловат. Что-то его спортивная форма куда-то уходит, он располнел — наверное, заедает стресс после всяких неприятностей, подсел на алкоголь с хорошей закуской.

Кросс дал поручение одной из своих шестёрок, и меньше чем через минуту у нашего столика уже стоял другой крупье, не тот молодой пацан с прыщами на моложавой кожице, а щуплый морщинистый мужик, похожий на алкаша, но чистый, в чёрной жилетке и белой рубашке. Вот только карты в его руках стали прыгать, как живые, быстро и неуловимо, одни рубашки мелькали и раздавался треск.

Это явно шулер со стажем. Но для чего это нужно? Хотя вопросы стоит задать другие, сформулировать их правильно, и ответ будет очевиден. Почему этот Сафронов ломает и убивает барыг, ходящих под Кроссом? Почему он завёл банду в городе — и никто из местной братвы его не осадит? И теперь сидит в казино с таким видом, будто он здесь хозяин. И почему он зашёл на территорию самого Кросса, выдвинувшись ему соперником на выборах?

Договорняк? Нет.

Сафронова точно боятся, у него что-то есть, из-за чего универмаговские не могут его грохнуть или просто осадить. Компромат? Скорее всего. Но если у него что-то есть на Кросса, и тот вынужден мириться с его существованием, это не значит, что Кросс искренне любит выскочку — нет, он явно не упустит шанс ему подгадить. И чего бы не опозорить недруга перед ментом? Ведь не просто же так морщинистый шулер встал на место крупье.

Ладно, Гришаня, что бы ты ни говорил, я доверюсь своему опыту и рискну.

Я достал из кармана несколько фишек.

— Ставка-то не маловата? — спросил я. — Может, по-взрослому?

— А откуда у честной милиции такие деньги на казино? — Сафронов оскалил зубы. — Думал, у вас зарплату не платят.

— На жизнь хватает, — я отмахнулся. — Иногда и на игру… Но если боитесь играть, сразу бы и сказали, чего время тратить, я бы вас вызвал повесткой.

— Да чего бояться? — он не глядя подобрал несколько фишек. — Погнали.

— Погнали, — я кивнул и добавил. — Странный выбор города, чтобы стать мэром. У нас не столица… И потом, приезжих здесь не жалуют.

— Я в этом городе родился, — не моргнув глазом, начал врать Сафронов. — И где мне быть мэром, если не здесь? Душа болит, так сказать, за родные просторы. Переломное время сейчас, лейтенант.

Я многозначительно пожал плечами, будто согласен с его байдой, а про себя подумал, что рвётся в мэры он вовсе не из патриотических соображений. Бандит в администрации города — в девяностые совсем не редкость. Потому что власть — это защита и возможности.

Заняв тепленькое кресло мэра, он будет не мишенью, а законом, решающим, кому существовать, а кому нет. Из кабинета мэра он сможет легализовать бизнес, перераспределять бюджет, крышевать официально и убирать конкурентов — не пулями, а бумажными постановлениями.

Он хочет стать хозяином города, где милиция, чиновники и даже бандиты будут ходить по его правилам. А ещё он понимает: если не он, то мэром станет кто-то другой, кто не будет с ним церемониться. Может, он даже верит, что наведёт порядок, но этот порядок будет по его особым понятиям.

Тем временем крупье сдал мне две карты, король и дама. Итого двадцать, если я не путаю правила и в этом казино играют именно в блэкджек, а не в «очко», где карты — валет, дама и король — не равны десяти баллам. Но колода у нас толстая, с двойками, тройками и прочей швалью.

— Правила блэкджека, — озвучил крупье, будто прочитал мои мысли.

— Хватит, — сказал я.

Две карты легли на стол и перед Сафроновым. Он их подобрал и заулыбался.

— Ещё! — произнёс он. — Ещё! Ещё и… перебор.

Сафронов бросил карты перед собой. Крупье сдал и себе, остановился на 17 баллах, и фишки перешли мне.

— А любопытный предвыборный лозунг, — сказал я, делая новую ставку. — Очистить город от выродков. Но кто, по вашему мнению, в данном случае выродки?

— А вы не знаете? — он хмыкнул. — Каждый день с ними боретесь. Но ничего, когда я стану мэром… Хорош, — он поднял руку и положил карты перед собой рубашкой вверх.

Карты выдали мне, туз и король — двадцать одно. Снова фишки перешли мне.

Сафронов начал хмуриться, я поставил меньше, и в этот раз выиграло казино.

— Когда я стану мэром, — продолжал он, — в городе сразу станет чище. Не будет всех этих бандитов, торговцев дурью, торчков и шлюх. И на рынках будут торговать только русские люди.

— Интересно… А какая у вас программа, — протянул я, заглядывая в свои карты. Валет, пять и четыре. — С виду очень амбициозная. Хорошо, а что вы делали вечером третьего и четвёртого ноября?

— А откуда я помню, — тот пожал плечами. — В казино, вроде бы, играл или в сауне был.

— А кто может подтвердить?

— Ну, да любой… мать его, — Сафронов бросил карты на стол и зло зыркнул на крупье. — Чё за хрень ты мне сдаёшь⁈

Перебор у него снова, причём серьёзный. Бандит занервничал, а я на него наседал, и ему это не нравилось. Но сейчас целью будет не он, а его подручный.

— А чем занимался ты? — спросил я у парня с порезанными руками и добавил с нажимом: — Помню, пятого вечером ты был у своей сестры, выпивал ты там с моим другом.

— Ну да, — он вытер лоб рукавом, а потом глянул на руку и вздрогнул. — Вы же меня видели.

Парень убрал руку с барсеткой за спину, а вторую в карман, думая, что я не увидел порезы.

— Чего? — протянул Сафронов. — Откуда он тебя видел?

— Да я тут был в гостях, видел его, — пояснил я вместо парня. — Вот и спросил. А вот где ты был за день до этого? Хорош, двадцать одно! — я положил карты на стол.

Горка фишек стала больше. Сафронов уже явно занервничал, оглядывался по сторонам, воды на него капни — зашипит сразу. А вот парень испугался.

— У сестры был! — выдавил из себя он и сглотнул.

— Вот и спросим у неё. Но мне интересно… — я взял две новые карты.

Кажется, сейчас будет поражение. Когда я ставил мало, то проигрывал, вернее, это крупье мне подыгрывал, чтобы Сафронов ничего не заподозрил.

— Так, перебор, — я бросил карты на стол. — Мне интересно: вот частный дом, хозяин дома встречает кого-то с квитком почтальона, запускает домой…

Лоб у парня заблестел от пота, с виска скатилась капля, значит, надо давить дальше, дожать. Но и Сафронов понял, что к чему.

— Миша, сходи, сигарет мне возьми, — пробурчал он. — А если у старшего лейтенанта вопросы конкретные, пусть вызывает повесткой.

Впрочем, провокация удалась, сейчас Сафронову придётся что-то делать, чтобы выкрутиться. А раз забегал, то, как говорил Турок, и правда рыльце в пуху. Я бы даже сказал, в стекловате.

— Обязательно вызовем, — пообещал я. — Двадцать одно! — я положил карты на стол.

— Вот и вызывай, — уже без былой вежливости бросил Сафронов, поднялся и пробурчал: — Хрень какая-то сегодня, масть не прёт. Во невезуха-то…

— Бури магнитные, — хмыкнул я. — Ну или фарт ушёл…

Так, надеюсь, микрофон у меня под рубашкой не сбоил, и смежники услышат всё, что здесь было. Цели своей я добился, душевный покой им нарушил, а универмаговские довольны, что унизили Сафронова. А у меня… так, и сколько теперь у меня фишек?

Было двадцать по 50, сейчас к ним добавилось ещё столько же, причём по 50 и 100. Итого: плюс 1200 долларов. Так что Турку я верну то, что брал, а остальное… ну, оставим, получку-то в октябре не платили, а жить на что-то надо. Да и в работе пригодится.

Финансирование милиции сейчас оставляло желать лучшего. Даже бумагу для отчётов мы на свои кровные покупали и на своём бензине частенько ездили по служебным делам. Но это мелочи, были расходы и покрупнее… А работать я привык с душой, и не хочется себя в этом ограничивать по мелочным денежным соображениям.

Я собрался было идти на кассу, но дорогу мне преградил охранник казино.

— С вами хочет поговорить Иван Андреевич, — сказал тот, — у себя в кабинете.

Я на автомате хотел было отпихнуть его плечом, но услышав имя того, кто хочет со мной побеседовать, передумал.

— Ух ты. Ну веди.

Оказаться в кабинете Кросса, куда он не пускал вообще никого постороннего? Почему бы и нет? Вряд ли он что-то мне скажет дельное, но я и сам смогу чего-нибудь выведать. Или… может, он захочет, чтобы я вернул деньги, которые я, по сути, при его пособничестве выиграл. Ну, пусть попробует.

Вообще-то я ожидал, что у него на самом верхнем этаже роскошные апартаменты, где прислуживают девушки в откровенных одеждах, столы ломятся от вина и дорогих деликатесов, а с потолка свисают сверкающие золотом люстры. Но вошёл я в небольшое помещение, размером с наш рабочий кабинет в ГОВД. Стол завален бумагами, в углу стоял игровой автомат со снятой передней крышкой, стулья — простые канцелярские. Окна закрыты тяжёлыми глухими шторами.

Но зато всю стену занимали мониторы видеонаблюдения, на которых просматриваются все залы, все закутки, а игровые столы снимались под разными углами. А учитывая ещё, что там была сложная система зеркал, которую игроки и не замечали, сразу становится ясным — казино обмануть не так-то просто. Любую хитрость увидят минимум с трёх ракурсов.

Короче, это почти обыкновенный рабочий кабинет управляющего, без всякой роскоши. Ну или есть другой, куда меня не позвали.

— Поздравляю с выигрышем, — сказал Кросс, сидя у себя за столом. — Сегодня обстановка немного нервная, у нас тут найдена целая команда шулеров. Конечно, заявление на них напишем, но, думаю, этим будут заниматься ваши коллеги, а не вы.

А может, и мы, если этих шулеров в процессе прикончили или покалечили. Впрочем, перед выборами Кросс старался не рисковать, и всех мошенников в своём казино просто сдавал в милицию без лишних действий.

— У меня своя работа, — я сел на стул. Он чуть скрипнул подо мной.

— Мои коллеги сообщили, что вы задаёте вопросы по поводу недавних убийств, — спокойно продолжал он. — Хочу заверить, что мы занимаемся легальным бизнесом, настолько легальным, насколько это вообще возможно в нашем государстве, и к этим убийствам отношения не имеем никакого.

— А что насчёт Сафронова? — спросил я.

— Он не мой человек, — отрезал Кросс.

— Да? — протянул я. — А ведёт себя здесь, как главный.

Он даже не дёрнулся, но я всё равно заметил, как ему такие слова не понравились.

— Он — игрок, потерявший осторожность, — медленно сказал Кросс. — Казино каждый вечер предлагает ему закончить с игрой, чтобы не проигрывал большие суммы, но он действует по-своему. Но мы за человека не решаем — он в своём праве.

— Но как-то же он с вами работает?

— Он наш деловой партнёр в прошлом, ныне у нас нет общих отношений. Он подался в политику, но, учитывая его связь с мошенниками, я бы за него не голосовал, — Кросс улыбнулся. — В наших и в ваших интересах голосовать за другого кандидата.

Он показал на бутылку, стоящую на столике. На ней был изображён сам Кросс в пиджаке. Такие бутылки уже продавались по всему городу.

— Я же знаю, как тяжело вам работать, поэтому, когда я стану мэром, в городе всё будет иначе, — произнёс Кросс. — Займусь преступностью, уже не будет внезапных разборок с битами, когда кого-то избивают на улице или раз — и пришьют прямо дома.

Та-а-а-ак, он явно говорит про эти два случая, буквально их и описал, да и выиграть мне дал он не просто так. Да и что ему моя победа? Деньги-то не его, а Сафронова, тот их проиграл. Но спросишь явно — сделает непонимающий вид и скажет, что без адвоката не выдаст и слова.

— Но не все кандидаты у нас честные, — сказал Кросс, хитро глядя на меня. — Кто-то связан с братвой, кто-то — с коррупционерами во власти, а кто-то — с отелями и гостиницами…

Но едва я хотел переспросить, что он имел в виду, как Гордеев поднялся, а дверь в кабинет открылась, внутрь вошёл охранник.

— Вас проводят, — Кросс показал рукой на выход. — Можем дать вам машину. Безопасность наших гостей — наш главный приоритет.

— Уеду на такси.

Ладно, лучше передам всё Турку, это явно предназначалось для него, ну и отцу, он тоже может понять. Ну а я своей стороны точно уверен, что хитрый Кросс сдал мне Сафронова, пахан «Универмага» явно понял, что я пришёл не просто так, и увидел в этом шанс избавиться от чем-то опасного для него знакомого.

Я не стал задерживаться и, выйдя из кабинета Кросса, отправился на кассу. Работай я в РУОП, вгрызся бы в этом дело так, что не оторвали бы. Но у меня куча другой работы, и в первую очередь надо поговорить с тем пацаном с порезанными руками, пока его не угнали куда-то. Надо ехать к Толику.

Улыбающаяся девушка на кассе засунула стопку долларов в машинку, и та с шумом пересчитала все купюры. Я сразу разделил выигрыш на две части, чтобы вернуть тысячу Турку, а остальное оставил себе, только обменял полтинник на рубли, чтобы расплатиться с таксистом, и пошёл на выход.

Идти по ночи опасно даже мне, у казино всегда караулят победителей, чтобы поживиться с них чем-нибудь. Универмаговские, конечно, гоняли отсюда всякую шелупонь, но всё равно можно крепко встрять.

Я перешёл через дорогу, прошёл мимо «Форда», на котором сегодня приехал Турок, дошёл до дома, и там увидел хорошо знакомая мне белая «Газель» без номеров. Оттуда выглянул мужик в вязаной маске.

— Здорово! — бросил он. — Без Сан Саныча?

— Без него, он род продолжает, некогда ему.

ФСБшник громко засмеялся и скрылся в машине. Силовых оперативников я в лицо почти не знал, они чуть ли не всегда были в масках, но вот они меня запомнили.

— О, мы вас слушали! — воскликнул довольный Турок. Сегодня он не в костюме, а в бронежилете с разгрузкой. — Как ты Сафронова чуть до слёз не довёл, и как он выскочил, тоже видели. А потом — раз, и всё пропало! У Кросса в кабинете глушилки стоят.

— Кросс звал на рюмку чая, но ничего не налил, — пошутил я. — Взятку предлагал, но не дал, а ещё намёками бросался.

— Какими? — он перестал улыбаться.

— Говорит, кто-то из кандидатов связан с братвой, кто-то — с коррупционерами, а кто-то — с отелями и гостиницами…

— Оба-на! — Турок хлопнул в ладони. — Вот оно чё! Сдал с потрохами!

— Ну, значит, полезная инфа. Похоже на то, они друг друга не любят. Сафронов нарывается, ходит сюда, выделывается, а Кросс его побздёхивает за что-то. Возможно, есть компромат.

— Может быть, — Гриша почесал затылок. — Сафронов знал Каратиста, а того убили. Но если к покушению был причастен сам Кросс… ох, ну тогда понятно, чего он суетится. У Каратиста много друзей в банде осталось, они за это Кросса закопают.

— И что выходит? Можете уже брать Сафронова? — спросил я.

— Не, — Турок замотал головой. — Надо расследовать эту наводку, но тут мы сами. Благодарим за службу, Паха, ты нас выручил.

— Спасибо в карман не положишь, — я хмыкнул, протягивая ему его тысячу.

— Ну, что-то в карман да уйдёт, — с намёком произнёс он, убрал деньги, но взамен достал несколько сложенных листов бумаги. — Вот, кстати, как и обещал, созванивался с нашими экспертами, отправил им факс, вот они чё нарыли и прислали. Говорят, нихрена это не сатанисты, не сектанты. Вот что написано было на том фото.

Он показал мне моё же фото кровати убитого наркобарыги, где кто-то распотрошил курицу, и грубо выведенные надписи, которые почти невозможно было прочитать. Эти же надписи были переписаны внизу, на листке почти чёрной ксерокопии. Наверное, прислали по факсу.

— И что это? — я начал вчитываться.

Надписи на латыни, я понял это сразу, когда увидел, но сейчас кто-то это расшифровал и переписал более разборчиво. Trahea, pancres, ren, rectum, pulma.

— Выглядит, как заклинание, — сказал я.

— Нихрена это не заклинание! — бросил Турок. — Это кто-то органы человека на латыни от балды написал, с ошибками ещё. Почти везде ошибки сделаны.

— Или переписал откуда-то мудрёные слова, не понимая их смысла, — медленно произнёс я. — Или вообще начеркал смеха ради какой-то неграмотный медик, думал, менты тупые, не поймут.

— Возможно, — он пожал плечами. — Ещё есть профессор один из Москвы, но мне его номер пока не прислали, жду. Сразу тебе на пейджер сброшу, как пришлют.

— Кстати, раз Сафронова брать не будете пока, — я посмотрел на него, потёр лоб и оглянулся в сторону казино. — Один человек из его команды — подозрительный. Зовут Миша, носит барсетку за шефом, на обеих руках порезы… Вот если он вам попадётся, дайте мне знать. Мало ли что. Он как-то себя неуверенно вёл, всё ёрзал, когда я его спрашивал.

— Не вопрос, Паха!

— Тогда погнал я, у меня ещё работа есть.

— Пока, брат!

Мне срочно нужен Толик. Время позднее, и он может быть где угодно, наверняка развлекается у одной из своих подруг. Съезжу сначала к нему в общагу, а вот к той девушке пока соваться не буду, а то её брат напугается, что я за ним — он и так явно на шухере. Сначала надо всё разузнать про него.

Я добрался до телефона-автомата и набрал номер. Сосед Толяна на звонок не отвечал, скорее всего, его это уже просто достало, и он отключил телефон на ночь. Съезжу туда сам, надо ковать железо, пока не остыло.

Прошёл дальше, в сторону вокзала, и заметил бежевую шестёрку на том месте, где обычно стоят бомбилы. Ладно, скатаемся с ним, а то время позднее, а я почти не спал последние ночи. Раньше закончим — раньше лягу.

Еще и водитель оказался знакомый.

— Хрена себе! — я удивился, когда стекло опустилось. — Это ты, Генка?

— О, здорово, Паха! — тот был удивлён не меньше меня, но руку мне протянул. — Да вот, таксую помаленьку иногда. А то денег не хватает.

Гена Кобылкин, следак из прокуратуры, оказывается, иногда бомбил по ночам. Вот он чего вечно усталый и невыспавшийся. Вот и сейчас сидел в старой куртке и вязаной шапке, а красные от недосыпа глаза смотрели на меня с некоторым удивлением.

— И когда успеваешь? — я сел к нему впереди.

— Так вот, работаю по двадцать пять часов в сутки! — он громко заржал конским смехом. — Встаю на час раньше и работаю! Как в кино! Да я редко, на самом деле, вот, пару человек подвезу, заработаю малян — и домой. Сегодня в посёлок бабу увёз, пятьдесят тысяч дала. Ещё кого-нибудь ждал, да не судьба, домой ехать. Завтра дел — выше крыши. Хоть и праздник, а работаем все.

— Ну и дела, ты первый следак на моей памяти, который таксует. Наши из дежурки и кто посменно работает, те часто таксуют после смены. Это, конечно, запрещено формально, но глаза закрывают обычно.

— Время такое, крутиться надо, — он завёл двигатель. — Куда, Паха?

— К общаге у радарного. Надо Толика поднимать, есть у меня мысль, кто на самом деле убил барыгу в доме, и второго тоже.

— Не знаю насчёт второго, — Кобылкин насупился, — но бабу и мужика того толстого, наркобарыгу, убил наш Крюгер, Кащеев, падла такая.

— Не, вот насчёт медсестры надо копать, а вот…

— Признался он, — отрезал следак. — Сегодня признался мне на допросе, и что бабу ту задушил, и что мужика того придушил, и ещё, что одну убил, а тело спрятал на пустыре. Завтра поедет показывать, где именно.

Ну и дела. Снова всё перевернулось с ног на голову. Я повернулся к Кобылкину, ожидая пояснений.