Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога

6

Когда умирает надежда, чтобы сохранить себя и свои мечты, ухватишься за что угодно и за кем угодно пойдёшь. Всё это так странно, конечно. Но если есть хоть маленький шанс — не то что договор подпишу, я дьяволу лично душу вручу за то, чтобы увидеть дочку живой.

А если всё это обман — ну что ж, пусть смеются. Насмешки и даже звание сумасшедшей меня вдруг перестали пугать.

До зуда в пальцах захотелось это сделать. От того, чтобы черкнуть подпись на договоре ещё в доме гадалки, остановило лишь воспоминание о Люське. Время позднее, кошка скучает и ждёт хозяйку домой.

Нет, я не могла рисковать исчезнуть из этого мира, не позаботившись о невинном любящем меня и мою доченьку существе.

Домой пошла пешком по месиву из грязи и снега. Могла взять такси, но почему-то захотелось пройтись. И вот я шла и разглядывала украшенные к празднику кафешки и магазины, проносящиеся мимо машины и прохожих в большинстве своём с хмурыми лицами.

Я как будто прощалась со всем, на что падал мой взгляд. И не могла честно сказать, что буду скучать по всему, что тут вижу. Особенно когда пришлось отпрыгивать с пути страшно спешащего велосипедиста-курьера. Или когда пальто окатило грязью из-под колёс лихача.

Сдалась минут через пятнадцать-двадцать пути и заказала такси.

Поняла, что не могу больше ждать. Хотелось поскорей открыть дверь в другой мир. О том, что ничего не получится, строго-настрого запретила себе думать.

Вернувшись домой, прошлась по квартире, трогая то и это. Переоделась, посадила Люську в переноску и достала договор. Перечитала его, хотя помнила каждое слово.

Взяла ручку, вдохнула поглубже... Чуть сердце не разорвалось, когда зазвонил телефон.

— Ну и денёк, — пожаловалась Ната. — Представь, я всё ещё на работе и передо мной куча папок, которые кровь из носу надо доделать сегодня.

— Сочувствую.

— А как ты?

— Погуляла, поглазела на мигающие гирлянды и прочее. Отдыхаю, раз директор с барского плеча пожаловал отпуск.

Ната тяжело вздохнула.

— Может, сбежать?

— Не нужно, подруга. Доделывай всё спокойно. Мы можем и завтра встретиться. И на выходных. У меня всё хорошо.

— Тебе лучше?

— Намного. Спасибо тебе, Ната, за всё. За твою доброту и что всегда находила для меня доброе слово. Ты для меня как сестра.

— Это ужасно звучит. Ты со мной будто прощаешься.

— Не выдумывай. Просто мы так редко говорим близким людям, что их ценим и любим.

Завершив разговор, я потратила ещё пять минут на то, чтобы написать подруге записку. Повторила, что очень ей благодарна, и у меня всё хорошо. И чтобы она раздала желающим вещи из дома, потому что в другом мире они мне не понадобятся.

У неё есть ключи. Если всё получится, завтра или на днях Ната, не дозвонившись, сюда придёт. Ну и, в общем-то, всё. Она, конечно, расстроится, но я дочку увижу.

Прижала к себе Люськину переноску, решительно поставила подпись на договоре. Сердце горько сжалось — ничего не случилось. Я успела назвать себя старой дурой, когда лист вдруг начал светиться. Сначала по бумаге заскользили белые искры, а затем вокруг нас с Люськой закрутился целый сверкающий вихрь...