Щит Спэрроу

Пятьдесят девять

Рэнсом дал мне три дня.

Три блаженных дня, в течение которых мы не выходили из моих покоев. Три дня, чтобы притвориться, что ужасы за стенами были всего лишь сном. Три дня, чтобы провести бесконечные часы, сплетенные воедино.

И хотя мы не произнесли ни слова, у нас было три дня, чтобы попрощаться.

Потом все закончилось.

Этим утром я проснулась одна. Рэнсом еще не покинул Эллдер, но сегодня он начал готовиться. А завтра, на рассвете, он отправится в Аллесарию.

Один.

Вчера вечером он предупредил меня, что встретится с Завьером на тренировочной площадке пораньше — меня не пригласили. Вероятно, потому, что их разговор только заставил бы меня расплакаться или закричать, или и то, и другое вместе.

Рэнсом не сказал мне подробностей, но, как я догадываюсь, они разрабатывали стратегию. Монстры. Армия Рэмзи. Что делать, если — когда — все обернется дерьмом и Рэнсом умрет.

Боги, у меня защемило сердце. Так сильно, что стало трудно дышать.

Как я буду смотреть, как он уходит?

Солнечный свет струился через открытое окно моей спальни. Часть меня хотела свернуться калачиком на подушке и проплакать целый месяц. Другая часть знала, что мои слезы ни к чему хорошему не приведут, поэтому я оделась… кое для чего.

Пришло время что-то предпринять, пусть даже радикальное. Например, проехать через весь континент и договориться с моим отцом.

Рэмзи не откажется от Лиссы. Я нутром чуяла это. Он намеревался использовать инфекцию в качестве оружия. И я подозревала, что мой отец хотел сделать то же самое.

Но если бы я сказала отцу, что Лисса убивает невинных людей, что более серьезной угрозой является вирус, разносящий инфекцию, может быть, он бы изменил свое мнение. Может быть, он бы понял причину, по которой Рэмзи этого не сделал.

Отец пережил миграцию. Он хранил эти картины и фрески в художественной галерее крукса не просто так. А что бы они были напоминанием.

Крукс — это не что иное, как смерть и разрушение. Мы должны были остановить Лиссу, пока ужасы миграции не привели к концу Каландры.

Хотел Рэнсом это признавать или нет, но ему нужна была помощь. Ему нужна была армия. Если Рэмзи не даст ему ее, то, возможно, мой отец даст.

Но прежде чем я сообщу отцу о местонахождении столицы, он собирался предоставить мне открытый доступ к своим хранилищам. Я потрачу все золотые монеты из его казны. Я найму всех целителей по всему королевству.

Чтобы приготовить лекарство, которое спасет жизнь Рэнсому.

У Луэллы был шанс. Теперь он выпал и мне.

Когда я предъявлю требования своему отцу, я также хотела получить информацию о своей матери. Почему Востер спрашивал о моем происхождении.

Я никогда раньше ничего не требовала от своего отца.

Но я уже не была той дочерью, которую он отправил на «Резаке».

Пришло время покинуть Туру и вернуться в Куэнтис. Скоро. Как только Рэнсом уйдет.

Я открыла дверь, чтобы выйти из покоев, подышать свежим воздухом и успокоить нервы, и обнаружила на дорожке посетителя.

Эви стояла снаружи, подняв руку, чтобы постучать. На ней была желтая туника с вышитыми красными и розовыми цветами по вороту. Она стала ей мала, и она порвала ее на локте. Пришло время покупать новую тунику, но это была ее любимая, ее я видела чаще других. И, судя по ее недовольному виду, она надела ее сегодня, чтобы не грустить.

Завьер, должно быть, сказал ей, что завтра уезжает.

Пока Рэнсом будет разбираться с Рэмзи в Аллесарии, Завьер, Холстон и их рейнджеры продолжат охоту. Там была стая бэарвульфов, которых нужно было уничтожить. Одноглазый зверь, который должен был умереть.

Планирование моего ухода могло подождать. Если все, включая меня, оставят ее, еще один день, проведенный вместе, не помешает.

— Доброе утро, звездочка. — Я присела на корточки и заправила прядь шелковистых каштановых волос ей за ухо. — Как ты сегодня?

Она пожала плечами.

— Мне немного грустно.

— Потому что папа уезжает?

— Да.

Эви, как и почти все жители Каландры, верила, что я замужем за Завьером. Я надеялась, что когда-нибудь смогу рассказать ей правду. Что мы с Рэнсомом сможем быть самими собой с его сестрой. Но пока нет.

— Хочешь поиграть с Фэйзом? — спросила я ее.

Она снова пожала плечами.

— Или мы могли бы поиграть в игру. Луэллы все еще нет, а Кэтлин сказала, что мне сегодня не нужно делать уроки.

— Повезло.

После признания Луэллы Рэнсому, она снова уехала их Эллдера, оставив Эви на попечение Завьера, Кэтлин и няни.

Подошел Фэйз, ткнулся носом в руку Эви, как домашний питомец.

Я заключила его в объятия и прикрыла ладонью глаза.

— Играем в прятки? Готова приступить к игре.

Хихиканья Эви было достаточно, чтобы разогнать несколько грозовых туч, нависших над моим сердцем. Стук ее ботинок по дорожке становился все более отдаленным, когда она сбежала по лестнице.

Я прищелкнула пальцами, украдкой взглянув на Фэйза, а затем поцеловала его в лоб.

— Иди, найди ее для меня.

Он бросился прочь, размахивая хвостом, и побежал к лестнице.

Эти монстры…

Мы не понимали их, не так ли? Они были больше, чем животные. Больше, чем звери. Они действительно обладали магией. Фэйз был всего лишь младенцем, но я постоянно удивлялась тому, как много он понимал. Не только команды, но и настроения. Временами он смотрел на меня, и мне казалось, что он точно знает, что я чувствую.

Радость. Гнев. Боль в сердце.

Как будто он хотел что-то сказать, но, что бы это ни было, мы говорили на разных языках.

Я бросилась за ним и обнаружила, что он ждет меня у двери, через которую, должно быть, вышла Эви на первом этаже.

Когда во время своих поисков я наткнулась на няню Эви, я пообещала подменить ее на весь день, и она была более чем счастлива, что ее отпустили. Когда она ушла в свои покои, я последовала за Фэйзом, который бродил по дому, пробираясь по пустым комнатам, принюхиваясь и задерживаясь в нескольких местах, которые Эви, должно быть, сочла недостойными укрытия.

Он толкнул полуприкрытую дверь и вошел в комнату, которую я раньше не видела. Это были покои, похожие на мои наверху, с гостиной и обеденным столом. За другой дверью были ванная и спальня, оформленные так же, как и весь остальной дом. Настеленные деревянные полы. Толстые тканые ковры насыщенных бордовых, оливковых и шоколадных оттенков. Стеганые одеяла тех же оттенков.

Мои комнаты в Куэнтисе были белыми, кремовыми, бежевыми и серыми. Чистые и аккуратные. Но мне больше нравилась эта жизнь в ярких красках.

Фэйз забрался под кровать, и когда он нашел ее, она издала еще один музыкальный взрыв смеха.

Я опустилась на четвереньки.

— Попалась.

— Ты жульничала! — Она выбралась из-под кровати и встала, уперев руки в бока. — На этот раз Фэйз пойдет со мной.

— Договорились. — Я положила руку ей на плечо, прежде чем она успела убежать. — Подожди. Чьи это покои?

— Луэллы.

— Ааа. А тебе можно сюда?

— Нет. — Она улыбнулась и поманила меня пальцем, чтобы я подставила ей ухо. — Хочешь кое-что увидеть?

— Всегда.

Она схватила меня за руку и тянула до тех пор, пока я не свалилась с ног и не последовала за ней к стене за кроватью. Она отпустила меня, чтобы отодвинуть прикроватную тумбочку, медленно отодвигая ее с нашего пути. Затем она уперлась руками в стену и изо всех сил оттолкнулась, кряхтя, когда уперлась каблуками.

— Эви, что ты…

Стена треснула.

— Ого.

Эви ухмыльнулась, чему она явно научилась у Рэнсома, и толкнула дверь пошире. Она приложила палец к губам и переступила порог.

— Это секретное место.

— Неужели? — Я взяла фонарь с прикроватного столика и зажгла пламя. Затем, держа его в темноте, я последовала за Эви вниз по лестнице.

Воздух был сухим, температура понижалась с каждым шагом. После десятого я начала считать. Пятнадцать. Двадцать. Мы шли все дальше и дальше, запахи земли и пыли щекотали мне нос, пока мы не добрались до самого низа. Свет фонаря скользил по деревянным стенам комнаты.

Помещение представляло собой большой прямоугольник с четырьмя раскладушками вдоль одной стены и полками вдоль другой. Полки для припасов. Полки для продуктов.

Погреб для хранения вещей.

В Куэнтисе тоже были такие комнаты. Комнаты, где люди могли укрыться на максимально возможное время. И, как и в Куэнтисе, часто входы были скрыты.

В подвалах, подобных этому, запасы продовольствия распределялись по нормам. Выделено ровно для того количества людей, которое намеревалось использовать эту комнату. Но миграция приводила не только к гибели людей из-за кризиса.

Люди готовы были убивать за эти комнаты. Из-за еды и безопасности, которые они обеспечивали.

Я не проверила, когда мы начали спускаться по лестнице, но, вероятно, на той потайной двери был замок. Чтобы не впускать людей внутрь. Чтобы не пускать людей снаружи.

Эви подошла к полкам, проводя пальцами по корешкам книг, небрежно расставленных рядами и стопками. В нижнем ряду, под книгами, в беспорядке были сложены безделушки и свитки.

— Это из подземелья, — сказала я. — Это то, что осталось.

Луэлла расчистила подземелье и перенесла все сюда.

— Да. — Взгляд Эви скользнул поверх моего плеча, словно она проверяла, не подслушивает ли кто-нибудь. — Она не знает, что я видела, как она принесла их сюда, но однажды ночью, когда я должна была спать, я услышала какие-то звуки и пришла посмотреть, что она делает.

Я покачала головой, борясь со смехом.

— Тебе не следует шпионить за людьми.

— Почему?

— Это невежливо.

Она склонила голову набок.

— Но разве не невежливо хранить секреты?

— Это невежливо по отношению к… Знаешь, что? Не бери в голову.

Луэлла была ее матерью. Она как-нибудь разберется со слежкой.

Я подошла к полкам и наклонилась, чтобы рассмотреть корешки книг. Мне бросились в глаза несколько знакомых названий, но читать ничего не хотелось.

— Хочешь увидеть кое-что еще? — спросила Эви.

На данный момент, почему бы и нет?

— Конечно.

Она проскользнула мимо меня к лестнице, нагибаясь к нижней ступеньке. Ее пальцы ощупывали боковую сторону, потянув за нее, пока передняя часть ступеньки не открылась, открывая потайной отсек.

— Как ты это нашла? — Я подошла к ней, низко наклонилась и поставила фонарь на холодный каменный пол.

— Я спустилась сюда вчера, когда Кэтлин подумала, что я наверху играю с Фэйзом.

— Эванджелина, — пожурила я ее без особого энтузиазма.

Потому что в этом отделении лежали три книги. Одна из них была в черной коже с эмблемой моего ожерелья.

Луэлла, должно быть, планировала вернуться. В противном случае, она взяла бы это с собой, куда бы ни отправилась. Это или то место, куда она отправилась, было небезопасным. Я не была уверена, что содержалось в двух других книгах, но то, что она засунула их под лестницу, означало, что они должны были быть важными.

— Нам пора идти. — Я отвела руки Эви в сторону, чтобы я могла поставить отделение на место и закрыть его. Затем я схватила фонарь, встала и протянула ей руку, чтобы повести ее вверх по лестнице. — Больше не надо прятаться здесь, хорошо? Я не хочу, чтобы что-то случилось с дверью и ты застряла.

— Прекрасно, — проворчала она, когда мы добрались до спальни.

Я закрыла дверь, убедившись, что отделение снова спрятано, что швы на деревянной обшивке плотно прилегают друг к другу. Затем, когда Эви подхватила Фэйза на руки для очередной игры в прятки, я начала считать.

— Один. Два. Три. — Когда я досчитала до пяти, они уже ушли. А к двадцати я заставила себя покинуть комнату Луэллы, прежде чем поддалась искушению и украла эти книги.

Позже. Теперь, когда я знала, где они спрятаны, я заберу их. Они, конечно же, отправятся со мной в Куэнтис.

Без помощи Фэйза мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Эви, спрятавшуюся в кухонном шкафу за стопкой деревянных мисок. Мы сыграли еще несколько раундов, прежде чем отважились выйти на улицу и побродить по улицам Эллдера. Мы пошли в маленький магазинчик игрушек и купили ей пушистого кролика с висячими ушками, чтобы она могла его потискать, когда ей будет одиноко, — она назвала его Мэрри.

На обед мы ели сладости из пекарни. Мы отнесли морковь и яблоки в загон для лошадей, чем порадовали Фрею, Ауринду и их друзей. А когда пришло время ужина, мы поужинали вместе в моих покоях, и Фэйз, уставший от всех этих хлопот, уснул у меня на коленях.

Эви была бальзамом для моего сердца, как, я надеялась, и я для нее. Но когда на крепость опустилась ночь, Завьер пришел забрать свою дочь и отнес ее в постель.

В покоях было слишком тихо, а я была слишком взволнована, чтобы усидеть на месте, поэтому вышла на улицу, надеясь, что, если убью еще час, когда вернусь, Рэнсом будет ждать меня.

Внутренний двор был освещен кострами, которые они разводили в бочках каждую ночь. Окна светились золотом от внутреннего освещения. Смех и музыка доносились из таверны, расположенной в трех улицах от дома. Было слишком весело, слишком тепло. Поэтому, я направилась к воротам и лестнице, которая вела на крепостную стену.

Охранники, стоявшие на стене, внимательно осмотрели меня, когда я приблизилась, но ни один из них не остановил меня, когда я начала подниматься по лестнице. Когда я добралась до вершины, солдат с палашом на плече встретил меня хмурым взглядом.

— Вам нельзя подниматься, принцесса Одесса Вульф. — Он поклонился. — Прошу прощения, ваше высочество.

— Я надеялась немного побыть в тишине и одиночестве. Если вы не возражаете.

Он поклонился еще ниже и отступил, а я прислонилась к стене, опершись локтями о шершавую поверхность бревна шириной с мои плечи.

Крепостные стены были освещены факелами, но их было достаточно только для того, чтобы разогнать тени. Большая часть света исходила от двух лун.

Эти стены были выше, чем любой домик на дереве в Трео, что позволило мне по-другому взглянуть на лес и силуэты деревьев. Небо было прекрасным серо-голубым и мерцающе-белым. Это место отличалось от моего утеса в Куэнтисе, но было по-своему настоящим убежищем.

Ветерок обдувал мое лицо, когда я вдыхала холодную ночь в легкие, задерживая дыхание, пока оно не начало обжигать. На выдохе я почувствовала его. Как чувствовала ветер. Как чувствовала биение собственного сердца.

Руки Рэнсома обхватили меня, притягивая к своей груди.

Единственным человеком, который мог увидеть нас вместе, был тот солдат, но даже если бы он заметил в темноте, мне было все равно. Не сегодня.

Я положила голову на плечо Рэнсома, обхватив его руки своими.

— Готов идти?

— Более или менее.

Я проглотила комок в горле.

— Скажи, что найдешь меня снова.

Он положил подбородок мне на макушку, но не произнес ни слова.

— Скажи.

— Ты заслуживаешь свободы, Одесса. Я не буду заставлять тебя бороться за это.

— Свобода? — Я развернулась, вырываясь из его объятий, и ткнула пальцем ему в грудь. — Ты идиот.

Он усмехнулся.

— Скажи мне то, чего я еще не знаю.

— Я серьезно, Рэнсом. Ты продолжаешь говорить о моей свободе. Свободы нет. Я говорю не о древнем договоре или клятве на крови. Я говорю о нас с тобой. Я говорю об этом. — Я прижала руку к его сердцу. — Если бы я умерла, ты был бы свободен?

Рука Рэнсома легла на мою, прижимая мою ладонь к его груди.

— Нет.

— Тогда тебе придется вернуться ко мне. Или я буду ненавидеть тебя вечно.

— Ты уже ненавидишь меня.

— Да. — Я никогда не испытывала к нему ненависти. Даже в самом начале. Не совсем. Но слово «ненависть» было более безопасным. Даже если мы оба знали, что оно означает нечто другое.

Он наклонился ближе, его губы коснулись моего лба.

— Не забывай.

— Никогда. — Мой подбородок задрожал, на глаза навернулись слезы.

Рэнсом поймал их большими пальцами.

— Я не жалею об этом. Ни секунды.

— Я тоже.

— Я не имею права просить, но я должен. Мне нужно, чтобы ты присмотрела за Эви. Я забираю свою маму в Аллесарию.

— Ч-что? — Он действительно был так взбешен, что решил отвезти ее к Рэмзи?

— Это была ее идея, — сказал он. — Она хочет исправить то, что натворила. И она, возможно, единственный человек, который может убедить его, что все, что он делает, это обрекает Туру на смерть.

У меня внутри все сжалось.

— Но что, если твой отец снова попытается убить ее?

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее. Она знает, что это опасно, но это ее выбор. У нее и так достаточно забот. Я не откажу ей в шансе искупить свою вину. Она только что ушла от Кэтлин, попрощавшись с ней. Она легла спать рядом с Эви.

— Она не может оставить ее одну. — Эта маленькая девочка может потерять мать и брата прежде, чем у нее появится шанс узнать, что они принадлежат ей.

Рэнсом взял мои руки в свои и посмотрел вниз.

— Ты позаботишься о…

— Да. — Ему не нужно было заканчивать свой вопрос. Это изменит мои планы, но это проблема завтрашнего дня. Сегодня вечером мой муж попросил меня присмотреть за тем, кого он любит.

Я не собиралась отказывать.

— Я присмотрю за ней, — пообещала я.

— Если что-то случится с нами, с Завьером, увези ее из Туры. Отвези ее в Куэнтис.

Я кивнула, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу. Это был не тот исход, о котором я хотела думать. В данный момент я даже представить себе не могу эту ситуацию.

— Я сделаю это.

— Спасибо. — Он заправил прядь волос мне за ухо. — Тиллия поможет тебе во всем, что тебе понадобится. Завьер и Холстон вернутся, как только смогут. Просто… будь осторожна. Обещай мне, что не совершишь ничего безрассудного.

— Обещаю, — солгала я.

Его глаза приобрели цвет, которого я раньше не видела. В них переливались оранжевый, красный и желтый цвета. Они были яркими и темными одновременно. Это был цвет грусти. Цвет прощания.

Если бы мои глаза могли измениться, они были бы такими же.

Они продолжали меняться, цвета вспыхивали, как языки пламени.

Рэнсом посмотрел поверх моей головы, и мягкость исчезла с его лица. Две морщинки залегли у него между бровями, когда он отодвинул меня в сторону, чтобы встать у стены.

— Что?

Он прищурился, и пока я смотрела на его профиль, его глаза из зеленых медленно превратились в карие.

Это был не новый цвет, который я часто видела. Это было отражение.

Стук копыт эхом отдавался среди деревьев. Затем послышался звон металла, и огненный свет факелов отразился от нагрудников и шлемов. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что я вижу. Когда я поняла, у меня перехватило дыхание.

Армия маршировала через лес, приближаясь к Эллдеру.

— О, боги, — прошептала я, в то время как Рэнсом повернулся и проревел:

— Не открывайте ворота!