Монстр поневоле. Книга 3. Снова на привязи

Глава 4

- Мастер, - Накато не удивилась, увидев колдуна. – Я сплю?

- Спишь, разумеется, - он усмехнулся. – Чем вызываешь лютую зависть у многих своих товарок по несчастью.

Ну, разумеется. Женщины перепуганы, трясутся за свою судьбу. Многие потеряли родных и детей. Рабыням – многим из них – безразлично. А вот бывшие жены, сестры и дочери сильных воинов племени могут сами стать рабынями, потеряв практически все из того, что имели. Им сейчас скверно.

Это ей тревожиться не о чем. Она никого не потеряла, и ее дорога – стать шпионкой для своего хозяина. Может, и побудет рабыней – но это ненадолго.

- Ты пришел не просто так. Я как раз нынче задавалась вопросом – как ты намерен сделать так, чтобы меня продали именно тому, кому нужно.

- Куда проще, чем может показаться, - Амади махнул рукой. – Эта женщина, которую нынче поколотили бывшие рабыни. Она – будущая шхарт.

- Ведунья? – удивилась Накато. – Мне не показалось…

- Ее сила спала до времени. Так часто бывает – женщина сыта, спокойна – на что ей сила ведовства? Она спит, не проявляя себя. Крупицу дара может разглядеть сильный шаман или маг. Разглядеть и развить. Вот только это – степи, - он усмехнулся. – Ты еще найди того, кто просто разглядит. А уж развивать дар у женщины, - развел руками.

Это да, ведьм нигде не любили. Их боялись. Накато изумлялась – даже в башне Ошакати, обучавшей всех магов Орруора, не было ни единой женщины. Мальчиков, в которых горела искра дара, отбирали у матерей младенцами. Девочкам же туда хода не было.

- У тебя планы относительно этой женщины? – осведомилась она. – Будет твоей третьей помощницей?

- Вот уж нет! – фыркнул Амади. – Мне пока что вас с Адвар вполне хватает.

- Но ты ведь не просто так заговорил о ней.

- Ее брат был одним из ближайших к главе кочевья людей. Она вернулась в его шатер после того, как овдовела. И мужем ее был не последний человек в племени. Потому она и взбешена, и потрясена – теперь-то ей быть обычной рабыней. В лучшем случае – наложницей, - колдун помолчал.

- Бывшие рабыни кочевья ей жизни не дадут, - заметила Накато. – Здесь.

- И это тоже, - согласился он. – Но сейчас у нее есть шанс выбиться снова наверх – ее дар скоро проснется. Он уже готов пробудиться, дремать ему осталось недолго. Это наверняка используют, чтобы продать ее выгоднее. Многие главы кочевий не прочь были бы иметь свою шхарт. Если есть шхарт, которая верна тебе – ты становишься намного сильнее.

- Только для этого нужно, чтобы шхарт была тебе по-настоящему верна.

- Ну, а это зависит от того, к кому она попадет, - Амади хмыкнул. – Умный человек знает – злить шхарт не следует. Ее, наоборот, нужно задобрить. Одарить. Если тот, кто купит ее, поймет, что попало ему в руки – исполнит любую прихоть, любой каприз. Не позволит никому выказывать ей ненависти.

Накато молчала, ожидая продолжения. Если с товаркой по несчастью – новоявленной ведуньей – все было ясно, то какое отношение все это имеет к ней, она понять не могла. Колдун, как всегда, со своими хитроумными выдумками.

- Словом, эта несчастная сейчас подавлена, и окружена теми, у кого на нее зуб, - колдун покачал головой – что это, неодобрение недогадливостью служанки? – Она боится за себя, за свое будущее. Любая, кто не станет травить ее вместе со всеми, выделится из толпы, покажется ей лучше прочих. Ты нынче подала ей воды – выполнила прихоть. Она не может тебе приказывать – вы сейчас все в рабстве, все в одном положении. Она понимает, что ты, скорее всего, выполнила ее требование из трусости или безответности.

- Трусость и безответность – не доброта, - Накато вздохнула, поняв, к чему клонит хозяин. – И не верность.

- Остальные еще хуже, - напомнил он. – Вас будут держать в этом загоне не один день. Даже если ты не скажешь будущей шхарт ни слова, не станешь уверять ее в свое верности, она успеет привязаться к тебе. И захочет, чтобы ты осталась при ней.

- Она же шхарт! Она разглядит мою природу, - напомнила девушка.

- Ее дар только-только готов пробудиться. В ближайшие годы самой трудной задачей для нее станет – разглядеть свою собственную природу. Что ей до твоей! Твоя задача – приблизиться к ней, заставить доверять. Заставить привязаться. Стать незаменимой. Да, ты для нее – обычная безмолвная рабыня. Так что подругой ты ей не станешь. Но она должна верить тебе. И молчаливая, забитая рабыня для этого подходит лучше всего.

- Я поняла, мастер, - Накато склонила голову.

- Вот и славно. В таком случае – я покидаю тебя, - колдун слегка улыбнулся. – Легких тебе снов! – он растворился в воздухе.

Накато огляделась. Каменистая высохшая равнина кругом, насколько хватало глаз. И где она? Во сне – это понятно. Но где и когда она наяву могла видеть такую равнину, что теперь явилась ей во сне?

Земля – серая, высушенная солнцем и ветрами. И небо – такое же серое, тяжело нависающее. Что за сон послал ей колдун? Это зовется – легкий сон?

Тишь – ни звука, ни дуновения ветерка. Накато, съежившись невольно, озиралась. Почему Амади привел ее именно в это видение? Что он хотел этим сказать?

Окружавшая картина нагоняла невольную тревогу. Может, это не Амади послал ей такой сон, а она очутилась здесь по воле кого-то другого? Что за дух или неведомый колдун вздумал над нею подшутить? И зачем…

- Эй! – громкий окрик заглох, поглощенный равниной. – Кто здесь?!

Ответа нет. Кто бы ни наслал на нее этот морок – он не желал себя выдавать. Но ведь не просто так она очутилась здесь, в странном месте? Значит, некто хотел что-то этим сказать. Предупредить, предостеречь, пригрозить? Ей или хозяину – колдуну?

И что за прок угрожать ей, если цель неизвестного – мастер Амади? Да помилуют ее боги и духи!

Из растрескавшейся земли полезли длинные черные черви. Накато подпрыгнула инстинктивно, когда один такой выполз прямо под ее стопой.

Что еще за дрянь?! Охватило отвращение. Это даже не черви – это целые змеи! Бежать бы – только куда?!

Выглядели твари премерзкими, а то и ядовитыми. Черви, которых выкапывали по берегам соленых озер – и те не были столь омерзительны. Вот червяк обвил ее ногу, и она принялась стряхивать его, поскуливая от ужаса.

Да помилуют ее боги и духи – когда она была столь труслива?! Это ведь сон!

*** ***

Накато распахнула глаза, уставилась на усыпанный звездами небосклон.

Сердце колотилось, норовя выскочить из груди. Дыхание срывалось, лоб покрыла испарина. Да помилуют ее боги и духи!

Она осознавала, что видела только что обычный сон. И что сон это окончился, сейчас она не спит. Но легче от этого не становилось. Хотя проснуться ей удалось быстро – она сама не ожидала.

Под боком свернулась клубком женщина. Та, что, по словам хозяина, вскоре должна была оказаться шхарт – ведуньей. Голову она положила на вытянутую в сторону руку Накато, и та затекла. Потому, должно быть, и стала сниться всякая дрянь.

Ну, удружил ей колдун! Теперь возиться с этой будущей ведуньей. И ведь дело не закончится, когда их распродадут! Ей придется остаться рядом.

Она принялась осторожно вытягивать руку из-под головы спящей. Та завозилась, недовольно замычала во сне. Ухватилась обеими руками за живую подушку, подгребла себе под голову.

Накато стиснула зубы. Больше всего хотелось взять забытую после питья миску и треснуть хорошенько женщине по голове. И еще повыдирать ей разметавшиеся повсюду космы – почему-то именно сейчас они злили неимоверно.

Волосы лежали вокруг, лезли в лицо Накато, щекотали шею и плечи.

Эта будущая шхарт, должно быть, замерзла. Осень пришла в степь, холодает. Ночь вот холодная, и вытоптанная земля остыла.

Да, днем выйдет солнце, согреет стылую землю и жмущихся сейчас друг к дружке пленниц. Но то днем. Ночью же не спасают даже растрепанные, рассыпавшиеся вокруг косы.

Самой Накато прохлада пока что не мешала. До настоящих заморозков, когда поутру видишь побелевшие стебли травы, далеко. Если бы не эта докука.

Она кинула неприязненный взгляд на женщину. Та не имела нечеловеческой выносливости, как у Накато, и наверняка мерзла. Ей бы улечься вповалку с остальными женщинами – да те не пустят ее в свой круг. Будущая шхарт стала изгоем даже среди таких же, как она – женщин, носивших одежду из хорошей ткани. И она жалась к Накато – единственной, кто не шпынял ее.

Нет, так решительно невозможно!

Да, она не мерзла. Но прижатую головой соседки руку уже не ощущала. Да и спина затекла – набок бы перевернуться.

Она осторожно подвинулась и принялась потихоньку, по чуть-чуть, выпрастывать руку из захвата. Женщина – ни дать, ни взять, маленький испуганный ребенок – обхватила ее обеими руками и держала крепко.

Подумать только – и это будущая шхарт!

Может, колдун ошибся? Хотя он-то не мог в таком ошибиться. Не верилось, что эта женщина когда-нибудь обретет могущество ведуньи. Хотелось бы знать, когда как это произойдет. Амади сказал – совсем скоро…

*** ***

Она даже не представляла, насколько скоро.

Накато не успела в эту ночь снова заснуть. Собственно, она не успела даже освободить свою руку. Женщина, видимо, почувствовала, что она пытается выбраться. Да и мудрено было бы не заметить! Она держалась за руку цепко, как озерный червь за глину.

Заметить заметила, но спросонок, должно быть, не поняла. Да и вообще не успела проснуться. Что уж ей почудилось или приснилось?

Накато и сама не успела понять, что происходит. Просто руку в какой-то момент вывернуло, а ее саму – погрузило в неожиданно разжижившуюся землю.

Она совершила ошибку: рывком отобрала у сонной женщины свою руку. Воспользоваться этим, чтобы выбраться из земли, ей не удалось: она провалилась по шею, а почва, обхватившая со всех сторон, зашевелилась вокруг, точно челюсти громадного слепого червя.

Новоявленную ведунью приподняло над поверхностью земли, окутало жутким синеватым свечением. Накато, с ужасом поняв, что не в силах выбраться, заорала.

Со всех сторон послышались перепуганные вопли других пленниц – от тела шхарт во все стороны протянулись тонкие молнии, принялись жалить тех, кто очутился на их пути. В загоне воцарился хаос.

На вопли, шум и неестественный свет сбежались сторожа, ворвались внутрь загона, принялись выгонять перепуганных, растерянных женщин. Накато барахталась, силясь выбраться из затягивающей земли. Сил у нее хватило бы, чтобы не один раз выкопаться из ямы, но опоры под ногами не было. Все слои пришли в движение.

Да ее сейчас попросту с головой затянет! Забытое ощущение беспомощности захлестнуло с головой.

- Помоги! – заорала она, обращаясь к висящей над землей женщине.

На то, что та услышит, не надеялась. Руки и ноги свисали, неподвижные. Да и сама новоявленная ведунья казалась бесчувственной. Либо так и не проснулась, либо сама не понимала, что с ней происходит.

Да чтоб тебя! Земля превратилась в вязкое месиво, неумолимо затягивающее. Голову пришлось поднять, но подбородок неумолимо погружался.

И насколько глубоко ее затянет?! Да, сразу она не умрет. Возможно, там, на глубине, найдется твердая опора, и она сумеет выкопаться. Быть может, и колдун сумеет прийти ей на выручку. Но тонуть в земле отчаянно не хотелось. Ощущение затягивающей вглубь пучины показалось тошнотворно жутким. Тем более, что тело, оказавшись под поверхностью, лишилось подвижности: внутри земля была ровно такой твердой, как и полагалось.

Нет, взывать к помощи бесполезно. Новоявленная шхарт не слышит.

Она вообще не осознает, что происходит. Что она сама творит своей волей. Как младенцы неспособны осознавать движения собственных рук и ног, так эта женщина сейчас неспособна осознать движения своей силы.

И барахтаться тоже бесполезно. Опоры под ногами нет, двигать руками, погруженными в землю, не получается.

Накато глубоко вздохнула и попыталась подтянуть к себе ноги и руки. Получилось не очень. Но воздуха она набрала вовремя: земля затянула ее по макушку, лицо скрылось под поверхностью.

Сразу сделалось тяжело. Двигаться не получалось – точно она погрузилась в твердый камень и застыла там.

Потянула к себе руки, чтобы хоть с лица землю убрать. Тщетно! Нечеловеческой силы, которой наделил ее когда-то колдун, не хватало. Заметит ли кто-нибудь в неразберихе, как она утонула прямо в земле?

Да кому она нужна! Одна из десятков рабынь, запертых в этом загоне. Еще и темнота кругом, середина ночи. Налетчики, небось, дрыхнут беззаботно. А женщинам дела друг до друга нет.

Вот только нет перед ней вопроса – барахтаться или нет. Усилия безрезультатны.

В груди стало тесно – слишком глубокий вдох она сделала перед тем, как погрузиться под поверхность. Накато попыталась выдохнуть – но затвердевшая почва не желала пропускать воздух, выходящий из ее груди.

Сдавило. Удары сердца сделались частыми и тяжелыми. Оно колотилось в ушах и в горле, удары стуком молота разносилось внутри головы.. Забытое ощущение беспомощности.

Напряженные растопыренные пальцы руки коснулись твердого. Накато инстинктивно сжала их вокруг комка – и, на удивление, ей удалось обхватить его. Сжала судорожно и ощутила, как впиваются в кожу ладони выступы твердого камня.

В засасывающей трясине камень показался настоящим спасением. Наверное, потому что удалось за него ухватиться.

Потянула его к себе, принялась дергать. Усилия, остававшиеся бесплодными без опоры, вдруг дали плоды. Камень сдвинулся с места, и Накато ощутила, как сдвинулись вслед за ним и пласты почвы. Руку с камнем удалось подтянуть к себе чуть ближе. И вместе с тем – неведомым образом вторую тоже.

Она забарахталась с новой силой. Надежда вспыхнула снова.

Казалось бы, камень – жалкая точка опоры. Но он удивительным образом придал ей сил и позволил вернуть частично владение телом.

Сердце по-прежнему колотилось, точно безумное, от удушья голова кружилась. Накато сама себе не поверила, когда пальцев коснулась прохлада. Воздух! Она пробилась наверх. Если это не иллюзия, конечно.

Кожу ладони, а затем и руки защекотала сыплющаяся сухая земля. Нет, не кажется! Она забарахталась сильнее, отчаянно пытаясь выбраться на воздух.

Должно быть, ей повезло. Наверное, кто-то заметил шевелящуюся и проваливающуюся почву. Ее раскопали сверху, помогли выбраться. Накато к тому моменту мало что осознавала. Стоило очутиться на поверхности – тело забилось в судорогах. Набранный перед тем, как погрузиться, воздух с надсадным свистом вырвался наружу. Девушка судорожно хватала воздух и не могла надышаться.

Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем пришла в себя. Стоянка шумела и галдела. Женщины в загоне шушукались и всхлипывали, сбившись кучками.

Новоявленная шхарт сидела возле самой изгороди, сжавшись в комок и нахохлившись. Чем ее приструнили, любопытно?

Накато, сипло дыша, лежала на твердой земле, глядя бездумно в черную небесную бездну. Звезды перемигивались, не то пытаясь подбодрить, не то ведя какую-то свою, неслышную людям беседу. В голове царила звенящая тишина. Ни мыслей, ни чувств. Силы из тела утекли – она чувствовала себя вконец вымотанной.

Все, на что хватало сил – изредка моргать, чтобы сморгнуть слезы с глаз.

- На, попей, - хриплый ломкий голос пробился сквозь окутавшее ее безмолвие.

Накато скосила глаза и с удивлением увидела, как женщина сидит перед ней, протягивая плошку с водой. Что это, ей чудится?

- Возьми, попей, прошу, - повторила она.

Да помилуют ее боги и духи! А небо наземь сейчас не рухнет?! Для нее, Накато – вполне возможно. Вот разозлится новоявленная шхарт сейчас, не получив отклика на свой порыв. И кто знает, что она еще учинит.

- Ты обижаешься? – проговорила та. Голос – воплощение кротости.

- Я, - хотела сказать Накато, но голос не слушался. Получился лишь слабый выдох, да губы едва шевельнулись.

- Ох, ты, должно быть, без сил!

Подумать только. Она, оказывается, способна на сочувствие! Надолго ли только того сочувствия хватит…

Женщина оглянулась суетливо. Не придумав ничего лучшего, стала обмакивать в плошку собственные волосы и протирать лицо Накато.

Прохладная вода освежала. Капли смыли с лица пыль. Влажные волосы коснулись губ, и девушка жадно втянула воду. Оказывается, и во рту невыносимо пересохло. А она так обессилела, что даже не замечала этого.

- Еще, - в этот раз получилось выдавить из себя слово, хоть шепот и получился еле слышным. – Воды…

- Сейчас! – торопливо шепнула женщина. – Я сейчас!

Торопливо вскочила и убежала. А вскоре вернулась с полной плошкой. Ей пришлось бегать еще трижды, пока Накато не напилась и не уснула.