Союз Аустерлица

Глава 12

— Это случилось, — наконец произнес граф Йозеф. И его голос был низким и хриплым, когда он добавил:

— Император Франц мертв. И это именно то известие, которое может изменить весь расклад сил.

Присутствующие в рыцарском зале переглянулись, понимая, что эта неожиданная новость обещает запустить последовательность опасных событий, задуманную мятежниками. И эти события могут стать ключом к возрождению Великой Моравии.

— Теперь настал момент, когда нам придется рискнуть всем, чтобы осуществить задуманное, — проговорил эрцгерцог Фердинанд.

Моравские бароны, собравшиеся в зале за длинным столом, напряженно смотрели на графа и на эрцгерцога. Судя по выражениям их лиц, они восприняли известие о смерти императора Австрии без скорби, но и без радости. Ведь эта весть заставляла каждого из них начинать действовать на свой страх и риск. Никто пока не мог знать, что получится, когда они открыто провозгласят Великую Моравию, а их заговор, замысел которого вызревал тайно и долго, внезапно обретет характер открытого мятежа против власти Габсбургов. Каждый из присутствующих понимал, что с момента смерти императора, ход событий, которому они сами сделались причиной, остановить уже нельзя. С этой роковой минуты, когда Франц испустил дух, судьба уже начала плести нити новых путей развития истории, которые нельзя было предугадать. Но, предателей в братстве Свидетелей Великой Моравии не было. И каждый из моравских баронов, собравшихся в этом зале, несмотря на все сомнения и страхи, был готов вступить в опасную игру, где ставки предполагались слишком высокими, а последствия являлись непредсказуемыми.

Неожиданно граф провозгласил:

— Господа! Я рад представить вам князя Андрея, который поможет нам в получении помощи из России.

Я кивнул баронам и заметил, как все они сразу воодушевились, улыбнувшись мне. Напряжение с их лиц слетело в один момент, и они начали оживленно обсуждать ситуацию между собой. Помощь и признание от России были для них одними из важнейших краеугольных камней того фундамента, на котором строились их грандиозные планы захвата власти.

— Как вы знаете, — продолжал граф Йозеф, — князь Андрей является адъютантом самого Кутузова. И, если он добьется поддержки наших планов со стороны главнокомандующего русскими войсками, то мы сможем рассчитывать не только на дополнительное вооружение, но и на открытое участие русских войск на нашей стороне.

Я скользнул взглядом по возбужденным лицам баронов и произнес:

— Я здесь не только как представитель России, но и как офицер, который только сегодня на рассвете сражался плечом к плечу с австрийскими союзниками против французов. Поэтому я сочувствую вашей борьбе за свободу и верю, что ваша решимость способна вдохнуть новую жизнь в Великую Моравию.

Обсуждение за столом разгорелось с новой силой. Бароны обменивались мнениями, и среди них начались споры о том, как именно следует действовать. Один из них, старый и лысый, с гордостью заявил:

— Нам нужно действовать быстро! Пока Габсбурги находятся в смятении, мы должны захватить ключевые города, подняв восстания в них, чтобы укрепить наши позиции. Каждый день промедления — это шанс для врагов!

— Но, не забывайте, — вмешался эрцгерцог Фердинанд, — что мы играем в очень опасную игру. Если мы откроем свои карты слишком рано, то рискуем потерять все. Наша сила в тайне и неожиданности. Мы должны продолжать действовать в тени, готовиться незаметно, но бить с решимостью и наверняка.

Слова Фердинанда вызвали недовольство у некоторых баронов, но они понимали, что он прав, и осторожность пока еще была важнее всего. И тут мне захотелось высказаться:

— Я заметил, что ваша организация Свидетелей Великой Моравии объединяет только дворян. Но, усилиями одних только дворян изменить жизнь всего народа будет слишком трудно. Ведь от народа необходима поддержка вашим начинаниям. Да и не все в народе понимают саму идею возрождения давно забытой страны. И потому я предлагаю, чтобы поднять боевой дух и прояснить идею Великой Моравии для простых людей, учредить более широкое и более открытое общественное объединение «Союз Аустерлица», которое сплотит всех, солдат, горожан и даже крестьян на борьбу с сатрапами, и провозгласит для народа гораздо более понятные идеалы справедливости. И пусть это будет международная организация, которая объединит не только ветеранов этой битвы, но и всех недовольных произволом Габсбургов, равно, как и противников Наполеона. Мы же, учредив подобную организацию, сможем быстро создать сеть тайных помощников, которые будут выполнять наши поручения на местах, передавать информацию и обеспечивать связь с нашими сторонниками в России.

Граф Йозеф кивнул, и его лицо озарилось надеждой, когда он сказал:

— Это мудрое предложение, князь. Как только мы получим поддержку, мы сможем объявить о нашем намерении открыто. Тогда и этот ваш «Союз Аустерлица» можно будет провозгласить. Но, до тех пор, пока не будет уверенности в помощи из России, мы должны оставаться в тени, действуя по-прежнему тайно. И в этом эрцгерцог, разумеется, прав.

Разговор продолжался, и в зале нарастала атмосфера ожидания. Каждый барон понимал, что на их плечах лежит бремя истории. Они должны были стать не просто мятежниками, но и основателями нового уклада для своей страны.

Внезапно двери зала распахнулись, и в комнату снова вошел человек в темном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Он передал графу очередную записку, полученную с голубями. И граф, склонив голову, углубился в чтение, а затем произнес:

— Господа, у меня есть новости. Габсбурги уже начали искать тех, кто стоит за смертью императора. Время на исходе. Нам нужно делать следующий ход.

В зале повисла напряженная тишина. Все взгляды обратились к эрцгерцогу Фердинанду, которого, несмотря на его молодость, мятежники признавали лидером. И он, сжимая кулаки, произнес:

— Тогда у нас больше нет времени для колебаний. Мы должны начинать решительно действовать прямо сейчас. Граф, пошлите ваших голубей с приказом уничтожать и других Габсбургов, которые станут пытаться занять трон после смерти Франца. За Великую Моравию!

— За Великую Моравию! — воскликнули бароны в унисон, и их голоса эхом отозвались в холодных стенах рыцарского зала, словно предвещая начало новой эпохи.

Из всех собравшихся нашелся самый рьяный, тот старый и лысый барон, который предлагал немедленно захватывать города. Он сказал:

— И детей Габсбургов тоже нужно уничтожить!

— Оставьте эту мысль, барон Томаш! Я всегда прислушиваюсь к вашему мнению, потому что ваш род Моймировичей — один из самых старинных и почтенных в Моравии, но желать смерти детям, это уже слишком! Мы все-таки не мясники, — осадил граф жестокий порыв барона.

— Габсбурги всегда сильно досаждали нашему роду. Многих из моей родни сгубили по их приказам. И потому я хочу отмщения. Мне кажется, что сейчас самое время для этого, — проговорил старик Томаш.

Все прочие бароны хоть и промолчали, но кое-кто из них все-таки закивал одобрительно.

— Мы навсегда себя опозорим, если пойдем на такое, — сказал эрцгерцог Фердинанд.

— Я знаю, что вы тоже их крови, — тихо проворчал Томаш. И добавил громче:

— Но, мое желание мстить, разумеется, не распространяется на вас, эрцгерцог. Вы все же дальняя родня этих преступников. А потому не имеете к ним прямого отношения. Что же касается правящих Габсбургов и их наследников, то я бы взял грех на душу и своими руками передушил их детей, лишь бы они не получили вновь корону Австрии.

— Прошу вас оставить подобные мысли. Вы толкаете всех нас на ужасное преступление. От детей Габсбургов нет никакой опасности, во всяком случае, пока они не претендуют на власть, — возразил граф Йозеф.

— Но, они станут претендовать. Обязательно станут. И я даже уверен, что над еще незахороненным телом Франца уже началась грызня претендентов на престол, — гнул свое старый барон Томаш Моймирович.

В рыцарском зале снова повисло напряжение. На длинном столе между картами и документами, подготовленными к этой встрече, стояли разные вкусные угощения: выпечка, сладости, фрукты из оранжереи и вино, но никто не притрагивался к ним. Каждый из собравшихся чувствовал, что на кону стоит не только их будущее, но и судьба всей страны.

— Мы не можем позволить себе быть слепыми перед угрозой. Ведь дети наших врагов быстро растут! — не унимался старый барон.

— Мы не можем позволить себе стать чудовищами, как те, против кого мы боремся! Мы должны действовать более терпеливо, не давая волю эмоциям, — продолжал свою линию граф Йозеф, и его надтреснутый командирский голос напомнил глухой удар молотка.

— Терпеливо, вы говорите? — усмехнулся барон Томаш, и его лысая голова блестела от пота. Он посмотрел прямо в глаза графу, проговорив:

— Излишняя терпеливость — это как раз то, что привело нас к этому моменту! Мы все слишком долго терпели, хотя прекрасно знаем, что Габсбурги, даже в своей юности, уже плетут интриги. Их кровь — это яд, и единственный способ избавиться от него — это выжечь корень!

— Если мы станем убивать детей, чтобы только освободиться от страха, что они когда-либо могут вернуться к власти, то разве обычные люди пойдут за нами? Да весь народ только отвернется от нас, узнав такое! Я уже не говорю о том, что подобное убийство лишь приведет к новому циклу ненависти и кровной мести. Мы должны найти другой путь! — вмешался эрцгерцог Фердинанд, и его голос был полон усталости. Барон Томаш, чрезмерно жаждущий крови, уже утомил его.

— Какой еще другой путь? Вы хотите, чтобы мы молча ждали, пока наследники Габсбургов вырастут и станут сильнее? Но я не желаю ждать, пока они станут нашими врагами! Потому нужно устранять их сейчас, одного за другим, пока не истребим их всех! — голос Томаша стал еще более резким, как скрип ножа по камню.

В зале повисла тишина, прерываемая лишь треском дров в огромных каминах. Некоторые бароны начали перешептываться, их взгляды метались между Томашем, графом и герцогом. Наконец, решил высказаться виконт Леопольд Моравский. Толстяк поднялся с места, и его голос дрожал от волнения:

— Я согласен с эрцгерцогом и с графом. Если мы убьем детей Габсбургов, то что скажут о нас люди? Мы сами станем зверями в глазах нашего народа! Мы же, напротив, должны стать примером для людей, а не подобием тех, кого мы хотим свергнуть!

Но, упрямый Томаш парировал с презрением в голосе:

— Тогда, виконт, мы станем примером слабости! И если кто-то считает, что мы можем одержать победу, проявляя излишнее милосердие к врагам, тот глубоко заблуждается…

Перебив лысого барона и зло посмотрев на него, граф снова перехватил нить обсуждения:

— Я не говорю об излишнем милосердии, а лишь о милосердии разумном. И мне кажется, что мы собрались здесь вовсе не для обсуждения чьей-то мести. Я предлагаю оставить в покое детей и подумать лучше о том, какие мы можем заключить альянсы. Нам нужно обратиться к другим владетельным особам, к тем, кто также страдает от гнета Габсбургов. Мы должны постараться убедить их объединить наши силы против общего врага.

— Объединить силы, вы говорите? Но с кем? С теми, кто лишь ждет момента, чтобы вонзить нож в спину любому из нас? Мы должны быть готовы к тому, что нас могут предать в любой момент! — усмехнулся старый Томаш.

— И именно поэтому, — вмешался эрцгерцог, — нам нужно действовать обдуманно. Мы не можем позволить страху и ненависти управлять нашими действиями. Мы должны быть умными стратегами, а не просто мстителями, которыми движет кровная месть.

Собравшиеся начали перешептываться, и звуки их голосов становились все громче по мере того, как спор развивался. Каждый из этих аристократов понимал, что решения, которые они примут, определят не только их собственные судьбы, но и судьбу всей Великой Моравии. Возродится эта страна, или нет, зависело сейчас от них. Собрание в рыцарском зале старого замка все больше напоминало мне поединок страстей и амбиций, чем место для принятия мудрых решений.

Лица баронов отражали не только свет пламени, но и тени ненависти и жажды власти. И, глядя на них, я отчетливо понимал, что каждый из собравшихся здесь аристократов, несмотря на титулы и родословные, был всего лишь человеком, ведомым своими страхами и желаниями. Граф Йозеф, стиснув зубы, смотрел на своих соратников, осознавая, что их страсти могут привести к катастрофе раскола. А он знал, что, если допустить подобное, тогда в вихре взаимной ненависти потеряется не только мораль, но и само духовное основание братства Свидетелей Великой Моравии.

— Господа! — произнес он, стараясь перекрыть общий гул, — мы можем ненавидеть и желать мести, но это лишь приведет к новым страданиям. Каждый из нас, даже тот, кто мечтает об исполнении обета кровника, должен помнить: мы не только аристократы, но и люди, судьба которых тесно связана с судьбой нашего народа. Если мы сейчас поддадимся безумию споров, то сами станем теми, кого так ненавидим. Мы сами сделаемся похожими на наших врагов, поскольку покажем себя не менее склочными. И я надеюсь, что все вы это понимаете.