Тигр в моей голове 2

Глава 17. Похороны Бати и Тигра

К вечеру поисковая экспедиция вышла на широкую поляну. До того, как она появилась, Тигр недовольно зафыркал:

— Я чувствую запах смерти, мы скоро придем.

— Ты уверен? — недоверчиво произнес Охотник. — Мы же шли целых три дня!

— Ты кого учить собрался, глупый обезьян? — возмутился хищник. — Я бы тебя еще десять дней водил по тайге возле одного и того же дерева, если бы ты мне не надоел! Как ты только в своих войсках служил? А запах усиливается!

Вскоре деревья расступились и они вышли на место последнего боя Охотника и Тигра. Несмотря на высокую траву, их тела сразу привлекли внимание. Точнее, было особо приметным тело тигра. И даже не тело, а то, что от него осталось после месяца пребывания на открытом воздухе и в тесном контакте с мелкими падальщиками. Запах даже мертвого тигра, вероятнее всего, отпугнул более крупных хищников.

Осталось не так много. Кости с обрывками полосатой шкуры и ошметками мяса на них. Зажимая носы, члены отряда подошли ближе. Тогда они смогли рассмотреть: и останки человека, и обрывки его одежды, и валяющийся рядом автомат Калашникова. Мужчины сняли головные уборы.

— Эх Батя, Батя! Как же ты не углядел эту зверюгу? — вздохнул Петрович с чувством глубокого сожаления.

— Посмотрел бы я на него самого, — возмущенно произнес Тигр. — Если бы не хрустнула та проклятая ветка под моей лапой, я бы остался жив, и никакая громовая палка с огнем не помогла бы!

— Возможно и так. Да что теперь говорить, — вздохнул подполковник. — История не терпит сослагательного наклонения. Странное это ощущение смотреть на свое мертвое тело со стороны. Вот уж никогда бы не подумал, что доживу до такого.

— Я тоже, — поддержал его хищник.

— Нужно убедиться, что это он! — напомнил всем о цели их экспедиции глава поселения. — Чтобы я мог заполнить справку о смерти. Как мы его опознаем? По лицу точно не получится.

— На шее есть солдатский идентификационный медальон, и еще вот что. Пуля на цепочке. Ее вытащили из него после ранения, — сказал Охотник. А в кармане военный билет. Давайте я достану.

И он, надев резиновые перчатки, стал копаться: в мешанине костей, ошметков плоти и одежды. Через несколько минут он выпрямился и показал им оба медальона и военный билет. Открыв документ, они увидели, что он подпорчен продуктами разложения обоих тел. Но фотографию и буквы можно было различить.

— Это он! — уверено произнес Петрович. — Его и билет, и все остальное. И нож я вижу в ножнах. Там на клинке должно быть написано: «Бате от боевых товарищей, на долгую память, 2010 год»! Давайте его тоже достанем.

Охотник снова наклонился и вытащил нож с клинком из нержавеющей стали. На клинке оказалась именно такая надпись.

— И наручные часы имеют гравировку, — добавил Петрович: «За безупречную и беспорочную службу — от командования»! Анатолий, доставай.

Юноша снова принялся копаться, и, расстегнув титановый браслет, вытащил часы. На задней крышке оказалась именно та надпись, о которой говорил старый снайпер.

— Значит так, — сказал старик, — складываем все, что нашли — в кулек. Я потом приобщу это к протоколу. Ты хотел волосы для ДНК-экспертизы взять? Бери и начнем готовить погребальный костер. Пока он не догорит, мы уйти не сможем, чтобы тайгу не поджечь. Сейчас вечереет, за ночь как раз и догорит. Начинаем искать валежник и рубить деревья.

Вскоре застучали топоры и стали валиться деревья. Обрубая сучья и ветки, их стаскивали в центр поляны. Там их распиливали на части и складывали в поленницу. Когда бревна оказались сложенными в шесть вертикальных рядов, было решено перенести на них тело погибшего.

— Ты помнишь, что мне обещал? — напомнил Охотнику свою просьбу Тигр. — Что меня тоже сожгут!

— Типун тебе на язык! Не тебя, а твое тело! — поправил его подполковник. — Конечно не забыл. Сейчас все сделаем!

— Клади себе на язык, что хочешь, — возмутился хищник, — а мой оставь в покое. Тем более, что у меня его нет! А что такое типун?

— Болезненный хрящеватый нарост на кончике языка у птиц, — пояснил Анатолий. — Типуны считались признаком лживости, и, по примете, появлялись на языке после того, как человек кого-то словесно обидел или соврал. «Типун тебе на язык!» — недоброе пожелание тому, кто высказал недобрую мысль, предсказал неприятное или неприемлемое!

— Мало того, что ты мне пожелал болячку, так еще и на птиц намекаешь? Я знаю, что это очень обидно, у вас, у обезьян! — еще больше рассердился полосатый.

— Брось, усатый! Я наоборот хочу тебе добра, так что сейчас все сделаем! — отмахнулся от навязчивого кота Охотник.

— Вот что, — сказал юноша, — предлагаю сжечь их обоих — и отца, и тигра!

— Это почему? — нахмурился Петрович. — Хоронить убитого и убийцу вместе?

— Вот именно. Я тоже считаю, что не хорошо это — животное и человека вместе хоронить, — поддакнул глава поселения.

— Это был честный бой. И они убили друг друга в поединке! — настаивал на своем юноша. — Кроме этого, как мы их по-вашему разделим? В процессе разложения они и так перемешались. А огонь все очистит. Вот на Бородинском поле, в одна тысяча восемьсот двенадцатом году, уже зимой — после отступления французов — на одних кострах сжигали: и мертвых солдат, и лошадей.

— Я согласен, — кивнул Петрович, — если их разделять, то мы будем долго возиться с этим.

— Если вы не против, то мне чего возражать-то? — согласился, наконец, с мнением большинства старик. — Но как мы их на костер переместим? Будем ломать по частям? Это как-то нехорошо.

— Нет! — вмешался Охотник, который размышлял над этим всю дорогу из Москвы. — Мы просунем под них несколько жердей, поперек того, как они лежат. А потом — параллельно тем жердям — просунем еще по одной с каждой стороны. Получится что-то типа носилок. Мы их поднимем, нас как раз четверо, и перенесем на бревна костра. А потом подожжем.

Так и поступили. С трудом подняв все, что осталось от двух соперников, при этом отворачивая носы от ужасного запаха гниющей плоти, они перенесли останки на сложенные бревна. Уже смеркалось. Минерализовав зону шириной в несколько метров возле кострища, путем ее вскапывания, чтобы не зажечь траву, они выстроились в ряд и дали троекратный залп из ружей — в память о погибшем офицере.

Облив останки и бревна принесенным с собой именно для этих целей бензином, они подожгли погребальное ложе двух бойцов. Пламя вспыхнуло, и, быстро распространившись по бревнам, с гулом заревело.

— Хорошо что ветра нет, — сказал старик, — а то точно подпалили бы тайгу.

Все сели ужинать. Перед этим в ручье, который тек неподалеку, долго и тщательно отмывались от едкого трупного запаха. Сначала, пока совсем не стемнело, помылась Маша, а когда она вернулась, ушли мужчины, оставив ее сторожить костер.

Поели молча и без энтузиазма. Понятно, что несмотря на долгую дорогу и тяжелую работу на месте схватки тигра и Охотника, желания есть не было абсолютно. Да и запах горелой плоти от костра аппетита не прибавлял. Одно утешало, что дым от костра разогнал весь таежный гнус. Потом все улеглись спать, оставив одного дежурного, но сговорившись предварительно, что будут подменять друг друга.

Утром костер практически догорел. В пепле и углях виднелись остатки обугленных костей человеческого и тигриного черепов, а также других костных фрагментов.

— Набирай пепел в кувшин, — обратился к юноше глава поселения, после того, как они позавтракали. — Мы выроем могилу, захороним там все, что от них осталось, а потом прольем водой угли, чтобы огонь, не дай Бог, не вспыхнул снова.

Пока Петрович с Анатолием рыли яму для погребения, Маша и старик носили воду из ручья и проливали края кострища. Затем, собрав все, что можно было идентифицировать как кости, они положили их в могилу, забросали землей, покрыли срезанными кусками дерна. Оставшиеся угли тщательно залили водой. Все было закончено.

Участники экспедиции снова выстроились на поляне. Петрович отдал честь, и отряд, бросив прощальный взгляд на могилу, углубился в лес. Пора было возвращаться домой.

Дорогой обратно все молчали. В самом поселении известие о гибели тигра-людоеда вызвало всеобщее ликование. То, что оба охотника — Василий и Батя — при этом погибли, все и так понимали. Оставив главе поселения все найденные вещи и волосы Охотника, троица села в арендованную машину и направилась в аэропорт. Правда прежде чем покинуть поселок, со старика взяли слово, что он вызовет полицию и все расскажет об обстоятельствах гибели Бати, и что он же проследит, чтобы полиция сообщила в местный военный комиссариат о том, что подполковник героически погиб защищая жителей поселка, и не является дезертиром.

— Настоящий мужик был Батя, и погиб как солдат, в бою! За чужие спины никогда не прятался. Всегда с нами и впереди нас! — сказал Петрович с уважением. — Анатолий, ты можешь гордиться своим отцом! И я горжусь, что служил под его началом. Приедем домой, обязательно помянем его вместе с ребятами!

— Тебе наверное так тяжело? — сочувственно произнесла Маша.

— Малой, держи ухо востро! — тут же сказал Охотник.

— Почему?

— Чует мое сердце, она тебя сейчас так утешит, что ты и не заметишь как мужчиной станешь! — усмехнулся старый диверсант.

— Это верно! — поддакнул довольный тем, что его похоронили с такими воинскими почестями тщеславный повелитель тайги. — Она совсем не против совокупиться с нами!

— Да что Вы такое говорите, Батя! — возмутился юноша.

— Точно тебе говорю! А нам это вообще сейчас не к чему! Это сорвет все наши планы! Ты же знаешь, что я не против покувыркаться с девушками, но тут не наш случай.

— Даже знать не хочу почему. И кроме этого, мне Беатриче нравится. Как я после этого смотреть ей в глаза буду? — ответил Анатолий.

— Вот именно! Так и думай! — поощрил его старый диверсант.

— Спасибо, Маша. Я справлюсь. Я уже дано был готов к этому. Сразу, как отец пришел ко мне ночью во сне, — вздохнул Охотник, — но теперь мы можем заняться нашим главным делом.

— Да, теперь можем. Но Маша с нами не поедет в Италию! — твердо произнес Петрович.

— Я это уже понял. Должен кто-то и за Вашим домом присматривать, — согласился юноша. Маша только недовольно фыркнула.

Полет обратно прошел без происшествий. В дом Петровича они прибыли как раз накануне назначенного срока и сразу стали готовиться к предстоящей поездке. Вечером — у Охотника и Маши — состоялся длинный серьезный разговор. Девушка только недовольно фыркала, всем своим видом показывая степень своего недовольства, но перекочевавшая в ее руки пачка евро, усмирила ее.

Утром, один за другим, стали прибывать бойцы вооружившиеся приобретенным снаряжением. Вскоре весь двор оказался заставленным машинами. Когда все собрались за столом, Анатолий изложил подробно свой план. Состоялось бурное обсуждения, в результате которых были внесены определенные изменения. Дальнейшие дебаты привели к тому, что конечный вариант плана был принят. Поручив Петровичу купить микроавтобус для поездки в Сочи и оборудовать его тайниками для перевоза снаряжения, Анатолий выдал ему деньги для этой покупки. При этом объявив, что ему самому нужно съездить домой для получения конфиденциальных материалов о семействе Тускулани, от Шефа. После чего, сел в свою Сузуки и уехал.

ПОДМОСКОВЬЕ. ДОМ ОТЦА БЕАТРИЧЕ

Все члены семейства Свиридовых собрались за столом на завтрак. В помещении витало весьма ощутимое напряжение. Приезд Лауры не прошел без последствий. Беатриче старалась не показывать своей двоюродной сестре, как она ее ненавидит и презирает, но шила, как известно, в мешке не утаишь. Сама Лаура делала вид, что все нормально, и старалась не показывать вида, что все понимает.

На вопрос, зачем она приехала, Лаура ответила без запинки, что, мол, во-первых, соскучилась по родным, которых не видела полгода, чему никто, конечно, не поверил. А во-вторых, ее мама попросила своего любимого брата, помочь ей продать московскую квартиру, которую он же ей и подарил. Они с мамой решили, что окончательно покидают Россию и переезжают на постоянное место жительства в благословенную Италию.

На вопрос отца Беатриче, почему его сестра сама не приехала, Лаура на секунду замялась, и тут же, взяв себя в руки, сказала, что та занята делами Тосканского поместья.

— Девочки, — обратилась мама к дочери и племяннице ее мужа, — не хотите съездить куда-нибудь развеяться? Чего дома сидеть?

— Это было бы неплохо! — оживилась Лаура, для которой лучшим развлечением в жизни был шопинг со скоростью тысяча евро в час.

— Предлагаю съездить в наш гипермаркет, — предложила Беатриче, — там выбор не уступит итальянским магазинам.

— Давай! — обрадовалась Лаура. — Давно не была в этих магазинах! Даже интересно! А это далеко?

— Это на окраине нашего поселка. Один из самых крупных магазинов в нашем районе, — пояснила мама Беатриче.

— Тогда заканчиваем завтракать и езжайте! — обрадовался отец Беатриче тому, что девушки нашли общий язык. — Но обязательно с охраной.

— Я собираться! Спасибо за завтрак, было очень вкусно. Как дома, в Италии, — и Лаура, выскочив из-за стола, побежала в свою комнату. Там она тщательно закрыла за собой дверь, вытащила свой чемодан, открыла потайное второе дно, и вынула оттуда простой кнопочный одноразовый телефон сделанный из водорастворимого пластика.

Лаура зашла в ванную комнату совмещенную с туалетом, которыми была оснащена ее спальня. Она быстро нажала кнопку вызова. В памяти был запрограммирован всего один номер. Когда на другом конце связи ответили, она быстро что-то сказала на итальянском языке и абонент сразу отключился. Девушка тут же разобрала телефон, кроме батареи, и стала по частям бросать его в унитаз и смывать. Закончив уничтожение частей телефона, она вышла из санузла и спрятала батарею обратно в потайной карман.

Затем она стала переодеваться и вскоре вышла из своей комнаты спустившись в гостиную. Там ее уже ждала Беатриче, а так же несколько охранников, и родители ее двоюродной сестры. Отец с улыбкой протянул дочери кредитную банковскую карточку.

— Отдохните и ни в чем себе не отказывайте! — сказал он.

— Может еще Софу с собой возьмем? — предложила Лаура, которая уже успела познакомиться со всеми немногочисленными приятелями своей сестры.

— Боюсь, она не сможет, — усмехнулась Беатриче.

— Это почему? — удивилась Лаура.

— Она занимается!

— Как занимается? Ведь сейчас лето! — еще больше удивилась псевдо-итальянка, тем более что она сама никогда прилежностью и усердием в занятиях не отличалась даже в учебное время.

— Она с Леней занимается, готовит его к школе. Хотя мне кажется они там больше целуются, чем учат предметы, — рассмеялась Беатриче.

— Этот Леня не показался мне каким-то особенным, наоборот. Софа могла найти себе более достойную партию, — с легким пренебрежением произнесла Лаура.

— Зато он по-настоящему любит ее и никогда не сделает ей гадость или подлость. Не подставит ее и не предаст! И не бросит в трудную минуту, — нанесла неожиданный удар Беатриче.

Точно выверенный удар попал в цель. Лаура замолчала и густо покраснела. Все подумали, что она покраснела от стыда за то, что совершила. Но они ошиблись. Кузина покраснела от злости. Эта гордячка Беатриче опять ее унизила. Как унижала все время. Лауре удалось формально отбрехаться от своей роли в той трагедии, которая произошла с ее сестрой в Италии. Ведь никому достоверно известно не было, что она в преступлении принимала непосредственное участие. А все для того, чтобы отомстить дочке ее дяди. Почему? И за что?

Да за все! За то, что она и ее мать были обязаны ему всем. За то, что они обязаны были унижаться выпрашивая у него: то поместье, то квартиру в Риме, то хорошую приличную машину, достойную их. Впрочем, это была ее собственная легенда. Дядя сам все им бескорыстно покупал и без просьб с их стороны. В то же время, все вокруг знали, что они обычные приживалки при нем. Именно это и вызывало жгучую ненависть в сердцах Лауры и ее матери.

Но злиться на итальянских нобилей и дворян было делом опасным. Поэтому вся черная неприязнь изливалась на того, кто не ответит той же монетой. Кто добр и щедр к ним. И вместо благодарности за все, что он сделал, они были на него злы. Злы за его благородство; злы за свою никчемность; злы за то, что об этом знали все вокруг.

Отец Беатриче это прекрасно понимал, ибо глупым никогда не слыл. Но первый урок он проглотил молча, никак не наказав Лауру.

«Ну что же, значит он сам во всем виноват! — рассуждала „хищница“. — Нужно снова его проучить!»