Тигр в моей голове 2

Глава 9. Итальянская история Беатриче

— Я ему еще не рассказала о них, — вздохнула старшая сестра упадническим голосом.

— Почему? — спросил малыш.

— Ну, Мышонок, это же такое дело, — стала выкручиваться Беатриче. — Во-первых, я переживаю за памятники древние. Ты помнишь, как мы были на экскурсии в Колизее?

— Помню, там половины здания нет, — подтвердил братик.

— Так вот, — вздохнула девушка, — я не хочу, чтобы и второй не осталось! А во-вторых, я еще не решила, достоин ли он того, чтобы наказать тех негодяев. Ведь это большая привилегия и ответственность биться за мою честь! Знаешь, как это, Мышонок, бывает? Сначала он их всех накажет, а потом припрется и жениться на мне захочет.

— Он тебе не нравится? — сразу поставил ребром вопрос Микки.

— С чего он мне должен нравиться? Грубиян и нахал. Он и тебя плохому научит.

— Пусть! Я готов! Он меня научит, а я тебя буду защищать! И тебе не нужно будет за него замуж выходить! — бодро предложил малыш.

— Ты мой защитник! Люблю тебя, Мышонок, и целую. Ложись спать и ни о чем плохом не думай, — и девушка отключила телефон.

— Как много я о себе не знал, — саркастически произнес пришедший в себя Анатолий. — Божественная Беатриче говоришь? Может теперь ты расскажешь, что же такого произошло в этой Италии, и при чем тут эта Лаура? Столько гадких слов — в адрес одного человека — я никогда и не слышал. Если я — весь такой недостойный — вообще могу быть допущен к этой тайне. Не хочешь, не говори. Я настаивать не стану. Но уверен, что твой отец мне все равно скажет об этом.

— Это совсем не веселая история, — опустив глаза, уже серьезным тоном ответила девушка. — И мне об этом: и больно, и стыдно рассказывать.

— Пока тебе: и больно, и стыдно рассказывать об этом, — убежденно наставлял юноша, — для тебя те события останутся болезненными. И будут тебя травмировать снова и снова, когда ты о них будешь вспоминать.

— Это почему? — тихо спросила Беатриче.

— Наше подсознание устроено так, что для него реально не только то, что происходит в данный момент, но и то, о чем думает сознание.

— Это как?

— Ну смотри. Представь, что ты берешь лимон. Он очень кислый. Ты режешь его пополам. Течет лимонный сок. Ты кладешь дольку этого кислого лимона в рот. Представила?

— Да, — девушка сглотнула набежавшую слюну и слегка поморщилась.

— Вот! Видишь, слюноотделение усилилось, — торжествующе сказал Анатолий, — а ведь лимона в реальности не было. Но все твои органы и системы отреагировали так, будто он был! И только потому, что твое сознание лишь подумало о нем.

— И какое отношение это имеет к тому, что произошло тогда в Италии?

— Самое прямое! Ты, вспоминая ту боль и страдания, которые перенесла тогда, запускаешь в своем теле все те же гормональные и нейрофизиологические реакции, которые испытывала тогда. То есть, иными словами, каждый раз сейчас, когда ты вспоминаешь те события, ты их переживаешь вновь, как будто они происходят в реальности. Бетти! Это разрушит: и твое здоровье, и твою психику. Это называется незакрытый гештальт! — убежденно произнес юноша.

— А ты откуда это все знаешь? — спросила его будущая одноклассница.

— У меня было очень много времени, чтобы заняться самообразованием, — горько ответил Анатолий. — Друзей у меня нет, поэтому книги стали моими лучшими друзьями.

— И что же мне делать? Я не могу это все забыть. Как закрою глаза, так вижу их мерзкие ухмыляющиеся рожи! — с отчаянием бросила Беатриче.

— А забывать и не нужно. Нужно провести рефрейминг, — с готовность ответил юноша.

— Кончай выпендриваться, Кузнецов. Говори на понятном языке, — улыбнулась девушка.

— Я лучше расскажу психотерапевтический анекдот, — рассмеялся самозваный психотерапевт. И не успел он раскрыть рот, чтобы начать, как зазвонил его телефон.

— Неизвестный номер? Так поздно, — удивился он.

— Я кажется знаю, кто это может быть. Дайка мне телефон, — Беатриче, не дожидаясь разрешения, вырвала трубку у ее законного владельца. — Точно! Папа! Ну я сейчас ему устрою! — и она нажала кнопку ответа.

— Да! Папуля, это ты?

— Да, Бетти! А почему ты взяла трубку? Где Анатолий? — послышался удивленный голос отца.

— Толенька? Так он в ванной комнате. Моется. Оказывается, он такой страстный в постели. По нему и не скажешь. Прямо ненасытный какой-то. Последние презервативы использовали, представляешь? — хихикнула дочь, но тут же добавила уже серьёзно: — Но боюсь, что сейчас вернется и все начнется сначала. И отказать ему не могу. Вот точно сегодня забеременею! И ты станешь дедушкой! Ты рад? Папа? Ты чего молчишь? Ты разве не доволен? Разве ты не этого хотел, когда согласился на то, чтобы эта дрянь у нас жила? — затрещала дочка.

— Бетти! Он же тебе совсем не нравился — выдавил, ошарашенный всем услышанным, отец.

— Ну так разве перед таким устоишь? Схватил меня на руки, стал так нежно ласкать и страстно целовать, что я и не заметила как все у нас случилось. Четыре раза подряд. Говорю тебе, папа. Монстр.

— Пусть, когда Анатолий вернется, он меня наберет! — только и сказал мужчина.

— А вот он и вернулся. Даю ему трубку, пока он снова на меня не набросился как зверь. А то он и до утра не сможет перезвонить! Толенька, это папа звонит. Волнуется за тебя.

— Почему это за меня? — только и сказал, обалдевший от очередной выходки своей квартирантки, юноша.

— Потому что на меня ему наплевать! — громко, чтобы было слышно на другом конце связи, Беатриче.

— Добрый вечер! — взял смартфон Анатолий.

— Это кому как, — ответил отец девушки встревоженно, — Анатолий, что происходит?

— Да ничего такого особенного. Бетти сидит на моей кровати в пижаме и прикалывается.

— То есть ничего из того, что она сказала не было? — начал успокаиваться Шеф.

— Нет, конечно, — утешил его юноша окончательно, — просто у нее потрясающее чувство юмора! Даже я в прострации.

— Спасибо! Слава Богу, — облегченно выдохнул отец девушки, и, спохватившись, представив как это выглядит со стороны парня, торопливо произнес: — Нет, Вы не подумайте, Анатолий, что я считаю Вас ниже нашего уровня и, тем самым, недостойным моей дочери. Но для детей еще очень рано, согласитесь.

— Не переживайте, до детей еще не просто рано, до них очень далеко, — не стал спорить будущий телохранитель.

— Она хорошо устроилась? — перешел к насущным делам мужчина.

— Конечно, у нее отдельная комната запирающаяся изнутри, с врезным замком. Продукты мы закупили и готовим вместе. Пока все нормально.

— Прекрасно. Вы меня успокоили. Завтра я Вас жду у себя. Обговорим все условия Вашей будущей работы. Передайте, пожалуйста, телефон Беатриче.

Анатолий протянул смартфон ехидно улыбающейся девушке.

— Бетти! Ты смерти моей хочешь? Так и до инфаркта папу недолго довести! — с укором произнес отец.

— Папуля, если мы с Толей ещё не стали близки, то это не значит, что этого не произойдет в ближайшее время. Если бы Толенька не был так хорошо воспитан, то уж не знаю, что между нами могло случиться. Не понимаю одного, как он до сих пор сдерживает себя. Так что думай, дорогой, что тебя больше пугает: моя скоропалительная беременность или отказ этой подколодной змее от нашего дома. Спокойной ночи, папуля.

— Спокойной ночи, доча, — тяжело вздохнул поставленный перед таким выбором отец.

— Бетти, ты меня удивляешь все больше и больше. Настоящая артистка, — рассмеялся Анатолий.

— Зато ты, патологически честен! До противного. Как это в тебе уживается — с твоим нахальством — ума не приложу! Мог бы мне и подыграть! — недовольно фыркала начинающая актриса.

— Нет, в эти игры с родителями играй сама. Не хватало действительно довести их до инфаркта с инсультом такими шутками! — твердо произнес юноша.

— Ладно! — примирительно произнесла Беатриче. — Рассказывай свой анекдот психотерапевтический!

— Хорошо, — начал рассказывать Анатолий:

Встречаются два друга. Один другого спрашивает:

— Куда ты идешь?

— К врачу!

— Зачем?

— У меня энурез! Мне так стыдно и неудобно!

— Ну удачи!

Через неделю они встречаются снова. Первый спрашивает:

— Ну что? Вылечил свой энурез? Ты такой довольный!

— Нет! Но теперь я им горжусь!

— Ха-ха-ха! — рассмеялась девушка, а потом стала серьезной: — Ты что же, предлагаешь мне гордиться тем, что произошло тогда в Италии?

— Я ничего не могу тебе предложить, пока не узнаю, что там на самом деле произошло, — развел руками ее арендодатель, — но я не настаиваю. Если ты не готова, давай отложим этот разговор.

— И я буду портить свое здоровье этими токсичными воспоминаниями? Так ты заботишься обо мне? — нашла к чему придраться Беатриче.

— Вот у тебя характер, — вздохнул Анатолий, — правду говорят, что настоящая женщина из ничего способна: сшить платье, приготовить салат и устроить скандал! Всегда найдешь к чему придраться!

— Ты сам виноват! — тут же заявила девушка.

— Это почему? — удивился юноша.

— Ты слишком добр ко мне, терпишь меня и мои выходки. Ты своим терпением приручил меня к себе. Теперь я твой крест. Вот и неси его.

— Вроде бы такие кресты люди сами на себя берут, — улыбнулся такому нахальству Анатолий.

— А я решила лично тебя удостоить такой чести и его на тебя возложить. Или покласть? — лукаво улыбнулась Беатриче. — Или ты не хочешь? А как ты собственно хотел? Хочешь заняться сексом со мной, так заслужи это. Тем более, что на твоей шее я уже сидела тогда, в спортзале.

— Не знаю уже, по силам ли мне такая ноша, — рассмеялся ее собеседник. Беатриче стала серьезной. Лицо ее отражало лишь тень глубокой печали:

— Это я прикалываюсь, Толя, потому что не знаю как начать этот рассказ. Для девушки о таком вспоминать очень болезненно и неприятно. Но я приняла решение и… всё тебе расскажу. Только пообещай, что никому не передашь. Например, Лёне. Даже Софа толком ничего не знает.

— Обещаю, да мне и некому рассказывать. Не бойся.

— Я не этого боюсь.

— А чего?

— Того, что после моего рассказа ты изменишь свое отношение ко мне. А бы этого не хотела. Мне с тобой так спокойно и хорошо, как давно уже не было даже рядом с членами моей семьи.

— Знаешь, Бетти, — улыбнулся Анатолий, — после всего того, что ты мне уже устроила и сказала, не думаю, что смогу относиться к тебе хуже, чем сейчас.

— Хорошо. Пусть будет, что будет! — и девушка начала свой рассказ.

РЕСПУБЛИКА ИТАЛИЯ. РИМ. ПОЛГОДА НАЗАД

— Говорю тебе, Бетти, он такой милый, просто душка! — Лаура рассказывала кузине о своем ухажере. Они сидели на большой кровати в роскошной римской квартире родителей Беатриче. К слову сказать, сама Лаура — дочерью сестры ее отца.

Лаура — племянница папы Беатриче, по линии мамы. Ее отец был итальянцем. Он принадлежал к одному обедневшему дворянскому итальянскому роду, чем невероятно гордился. Хотя на самом деле, был обыкновенным голодранцем. Тем не менее, социальное положение ему не мешало обладать жгучей итальянской внешностью, которая неотразимо воздействовала на женские сердца.

С сестрой отца Беатриче он познакомился в год, когда — по делам фирмы — приехал работать в постперестроечную Россию. Не ясно, что на него произвело большее впечатление — сама девушка, или богатство ее брата — но он стал ее так плотно окучивать, что результаты этой страсти скоро стали весьма заметными. И привели в конце концов, к рождению дочери Лауры.

Узнав, что жить на богатства жены не придется, а нужно будет и дальше работать, итальянский мачо испарился обратно на свою историческую родину. Но был там найден людьми брата. После чего ему ласковым вразумительным словом, носком и каблуком подбитого кожей яка ботинка, доходчиво объяснили, что с девушками так себе вести нельзя. Он с готовностью, целыми, не переломанными пальцами правой руки — левой повезло меньше — подписал признание Лауры своей дочерью и передаче ей дворянского титула. После чего его выбросили на все четыре стороны. А точнее — в Тибр. С настоятельным убеждением — забыть о существовании: как самой Лауры, так и ее матери. Тем не менее Лаура — с тех самых пор — стала носить титул графини.

Многие в России думают, что дворянские и аристократические титулы являются историческим анахронизмом и пережитками прошлого. Да, для таких стран как США, у которых нет долгой собственной истории, возможно, это и так. Но для стран с долгой историей, все обстоит совсем иначе. Да, многие дворяне обеднели и их титулы уже мало что значат. Но есть и такие, кто сохранил свое главное богатство — землю. Которую они сдают в аренду и прекрасно живут на эти деньги. Ну а их фамильные замки набиты таким количество антикварных вещей, что их ценность и стоимость вообще не поддается оценке.

Конечно, отец не передал Лауре никакого семейного наследства — кроме фамилии и титула. Но она в этом и не нуждалась. Ее дядя купил ей… точнее своей сестре, в Тоскане, шикарное поместье и квартиру в Риме. К поместью прилагались обширные земли, которые арендовали местные крестьяне выращивая виноград и фрукты. Что приносило неплохой доход.

В Риме, где постоянно жили обе семьи, девочки ходили в частный лицей с «говорящим» названием «Юлий Цезарь». Это было закрытое учебное заведение, где учились отпрыски древнейших фамилий города. Причем к ним не относились дети министров и другой чиновничьей обслуги истинных правителей страны. Отцу Беатриче пришлось приложить немало усилий, и еще больше денег, чтобы устроить туда дочку и племянницу. Если бы он знал, чем все закончится, он бы нашел этим деньгам более лучшее применение.

Учебная программа кардинально отличалась от Болонской системы. Как шутили преподаватели, Болонская система — для болонского быдла. Никаких ответов на список вопросов. Только развернутые устные и письменные ответы. Много самостоятельной и творческой работы. Это и привлекло родителей Беатриче. Там готовили настоящую элиту и не только Италии, которая стояла за спиной клоунов-политиков, и управляла Историей.

После того, как девушки закончили гимназические классы, они сдали экзамены на поступление в лицеистские классы. Тогда и началась эта история.

В их классе сразу образовалось несколько группировок. Первую возглавлял Марк Тускулани — представитель одной из древнейших фамилий не только нобилей города Рима, но и всей Италии. Вторую возглавила наследница менее старинного, но куда более богатого рода Массимо — по имени Юлия. Девочки, как иностранки, благоразумно держались в стороне от этих интриг. Держались, пока Лаура не влюбилась в Марка Тускулани. Как не отговаривала ее Беатриче оставить это увлечение, как совершенно бесполезное, так та не унималась.

Ее интерес не ускользнул от внимания молодого Тускулани. Он счел это оскорблением для себя. Какая-то варварка из дикой и отсталой страны — где ее предки бегали в шкурах по диким лесам за такими же дикими животными, когда его предки уже строили каменные города и брили бороды — вдруг решила, что она может претендовать на его благосклонность.

Нет, позабавиться с ней он был не против, но не больше. Но она вдруг заявила ему, что не подходит для одноразовой девушки, а хочет серьезных отношений. Серьезных отношений? Больше всего Марка поразило, что она считала его равным себе! Когда, он пришел в себя от неслыханной наглости этой плебейской выскочки, он решил ее проучить. И проучит не так, как это делают плебеи — грубо и примитивно — а так, как поступают истинные нобили. Тонко, изощренно, согласно искусно разработанному и выполненному плану.

Тем более, что несколько глуповатая, если не сказать недалекая Лаура его совсем не привлекала даже для разового траха. А вот ее сестра Беатриче — это был действительно лакомый кусочек. Отличница, с прекрасным чувством юмора и совершенным телом — сразу его заинтересовала. Этот интерес подогревался еще и тем, что сама Беатриче была не просто равнодушна к нему, но даже испытывала в его отношении явную неприязнь. А вот это было просто возмутительно. И он решил проучить гордячку.

Что бы сделал простой плебей или сын какого-нибудь мафиози? Похитил бы девку, развлекся с ней по полной, а потом то, что от нее осталось, утопил бы ее в море — с цементным тазиком на ногах. Что другого можно еще от этих животных ожидать?

Марк, после долгих бесед с дедом, который во внуке души не чаял, знал о том, как такие вещи делаются на самом деле. Убить наглую девку, это дело секунды. Но и ее мучения тоже быстро закончатся. А вот провернуть все так, чтобы и девку наказать, и оставить ее мучиться с этим всю жизнь, и при этом остаться безнаказанным — вот истинное искусство! Чтобы дрянь всю жизнь помнила, что значит отказать нобилю.