Украденная жизнь

Глава 5. Откровенные разговоры

На следующий день, на занятиях в медицинском институте, Света держалась со всеми — включая Сергея — также отстранённо, как и раньше. Юноша, в свою очередь, отнес подобное поведение к ее нежеланию публично афишировать их отношения. Но когда он ее провожал, всю дорогу до дома она тоже напряженно молчала, словно не замечая его рядом и что-то сосредоточенно обдумывая. Когда они вышли из станции метро, Сергей не сдержался и попытался взять ее за руку. Света мягко, но решительно, пресекла эту попытку, ввергая Сергея в полное недоумение.

«Что с ней сегодня такое? Настроения нет? — размышлял про себя парень анализируя произошедшие накануне события. — Вчера мы обнимались и даже целовались, а сегодня она совершенно чужая. Что могло произойти за ночь? Странно. Очень странно».

Они остановились возле ее подъезда. Света собралась с мыслями и, развернувшись лицом в своему провожатому, решительно заявила:

— Сережа, нам нужно серьезно поговорить.

— Конечно, Синеглазка, я готов.

— Не называй меня так! — ее голос сорвался на крик, но она тут же добавила более спокойно: — Пожалуйста, не называй меня больше так.

— Да что такого случилось-то? — недоумевал Сергей. — Я тебя чем-то обидел? Сделал что-то не так? Так ты скажи, не держи все это в себе.

— Я скажу, скажу… — она суетливо теребила пальцы. — Сейчас. Не торопи меня, — прошло еще несколько волнительных минут прежде чем она решилась и, посмотрев в упор на Сергея, произнесла: — Ответь, Сережа, я давала тебе повод думать, что ты мне нравишься? Кокетничала с тобой? Заигрывала? Строила глазки?

— Да нет, — протянул Сергей на выдохе, — никогда.

— Хорошо, что ты это признаешь, — удовлетворенно произнесла девушка, — теперь дальше. Я просила тебя мне помогать? Вытаскивать меня из кабинета профессора, привлекать к помощи твою семью.

— Нет, это я сам предложил, — нахмурился юноша, которому все больше и больше не нравился этот разговор.

— Хорошо! Сережа, а теперь самое главное, — она замолчала собираясь с духом.

— И что же самое главное? — угрюмо спросил Сергей, уже понимая, что ему сейчас скажут.

— Сережа! Ты очень хороший. Добрый, честный, отзывчивый! Но! — Света затихла.

— Все дерьмо мира начинается как раз после слова — «но», — пробормотал про себя незадачливый ухажер, а громко произнес: — Но?

— Но. Я. Тебя. Не. Люблю! — твердо чеканя каждое слово выдохнула Света.

— Ты уже об этом говорила, — хмуро ответил Сергей, — могла бы и не напоминать. Почему, даже спрашивать не буду.

— Можешь не спрашивать, но я отвечу сама! Потому что я люблю другого парня! — продолжала заколачивать гвозди в гроб их романтических отношений Света.

— Дай догадаюсь, — выдохнул Сергей с иронией. — Все еще любишь своего Васю.

— Да. Его! И ничего мне про него не говори: что он подлец, что он негодяй, что он поступил со мной подло… — опережая его протараторила девушка.

— И не собирался. Но может быть… — он не успел договорить, как она его перебила:

— То, что я тебя не люблю, ты знал и раньше. И я не уверена, что смогла бы полюбить тебя в будущем! — безжалостно продолжала Света. Потом ненадолго задумалась, изучающе разглядывая Сергея, словно увидела впервые, и добавила: — Если честно, то я думаю, что не смогла бы! Вот теперь ты все знаешь, и вправе решать — помогать мне в дальнейшем или нет! Если ты откажешься я пойму, — облегченно закончила свое признание девушка.

— М-да. Спасибо за откровенность, — с окаменевшим лицом ответил Сергей. — Теперь послушай меня. Мы все равно поможем. Тут уже дело не только в тебе. Отец сильно на этого урода разозлился за его приставания к маме. И уже сам, независимо от обстоятельств связанных с тобой, хочет его проучить. Это раз. То, что ты меня не любишь, и то, что уверена, что не полюбишь и дальше — это не твоя вина. Сердцу не прикажешь. Говорить глупости о том, что мне будет достаточно только того, что я тебя буду любить, а ты меня нет — я не буду. Признаюсь откровенно. Хочу не только любить сам, но и быть любимым. Без обоюдной любви не будет крепкой и счастливой семьи. Там где один любит, а другой только позволяет любить себя, счастья нет. Это два. И, наконец, третье. Я не буду тебе докучать своими ухаживаниями, если они тебя так раздражают. И приставать к тебе тоже не стану, можешь быть спокойна. Тебе спасибо за честность и откровенность. Да, и последнее. Я буду по-прежнему оберегать тебя от попыток этого борова навредить тебе. Когда опасность исчезнет, я тебя больше не побеспокою.

— Но ведь мы можем остаться друзьями? — робко произнесла девушка.

— Более пошлого выражения, чем: «Давай останемся друзьями», которое говорит девушка отвергнутому ею парню, я никогда не слышал! — резко произнес Сергей. — Это все равно, что каждый день ковыряться в ране, не позволяя ей зажить. Но не переживай. Со мной все будет хорошо, я справлюсь. А ты, постарайся стать счастливой.

— Прости меня, Сережа, — опустив глаза, тихо сказала Света. — Но ты прав, сердцу не прикажешь. Наверное, ваше приглашение на обед в субботу теперь отменяется?

— Нет. Приглашение не имеет никакого отношения к нашим с тобой чувствам. Просто мы не будем на нем изображать из себя пару. Обсудим четкий план действий по конкретной проблеме! Хорошо, я пошел, до завтра! Степану Петровичу привет. Наверное, мы с ним уже никогда не сыграем в шахматы, — с горечью ответил Сергей, сделал глубокий вдох, развернулся и решительно зашагал к станции метро.

Света с грустью посмотрела ему вслед, и, вздохнув, вошла в подъезд. Ее ждал сюрприз. На первом же лестничном пролете она столкнулась с тем, кого меньше всего ожидала увидеть.

— Привет, Светик! Я уже замерз тебя ждать, — распахнув свои объятья, ей навстречу шагнул объект ее обожания.

— Вася? — губы девушки нервно дрогнули и растянулись в глуповатой улыбке. — А ты что тут делаешь?

Из кабинете академика, профессора и заведующего кафедрой биохимии медицинского института — Анатолия Борисовича Чубатого — доносились, вызывающие противоречивые мысли случайно проходящих мимо, звуки. Затем послышались неразборчивые голоса и, наконец, суетливая возня. Профессор общался со своей коллегой и подчиненной, которая ранее являлась его студенткой, а ныне — аспиранткой, занимающей должность преподавателя на кафедре. Именно благодаря академику, «прилежная» студентка, окончив институт, стремительно взлетела по карьерной лестнице и из похотливой и распущенной студенточки Анжелы превратилась в покорного лектора Анжелу Игоревну Головко. По совместительству любовницу Чубатого, которую он охотно вызывал к себе на приватные… очень приватные встречи.

Застегивая брюки и заправляя в них рубашку, раскрасневшийся профессор хлопнул шершавой ладонью по крепкой ягодице юной любовницы и хрипловатым от возбуждения голосом, скомандовал лежащей животом на его рабочем столе девушке: — Вставай и приведи себя в порядок.

Томно закатывая блестящие от удовольствия глаза, девушка нехотя выпрямилась и принялась лениво натягивать маленькие кружевные трусики, попутно поправляя съехавшие капроновые чулки. Опустив задранную до пояса юбку, она медленно потянулась к крохотным перламутровым пуговицам на расстегнутой блузке, при этом, не сводя взгляда с любовника, обводя кончиком языка выкрашенные ядовито красной помадой вульгарно приоткрытые пухлые губы.

— Мой Тигренок, ты по-прежнему поражаешь меня своей мужской силой и страстью, — уверенно соврала Анжела томным и до тошноты приторным голосом. В душе она, конечно же, надеялась — как и всякая «уважающая» себя любовница — что однажды он женится на ней. Да, Анжелу многие считали красавицей, причем внушали ей эту истину с детства. Девочкой она была неглупой и очень рано смекнула: своей красотой нужно умело пользоваться, не разменивая по мелочам. Без всякого смущения, она покоряла одну «вершину» за другой. Профессора, академики, деканы… штабелями укладывались к ее прелестным ножкам. Позже, она смекнула, что ум только портит красоту женщины и вызывает преждевременные морщины на лбу. А стоит ли тогда лишний раз напрягать свои извилины? Поэтому, когда старый профессор всего лишь намекнул на свое желание близости с ней, она сама запрыгнула на него. Девственность она потеряла еще в четырнадцать и после этого у нее уже было множество мужчин. Как говорится не убудет. Одним больше, одним меньше. Но как и все остальные ее предшественницы, она быстро надоела Чубатому и красавице-любовнице пришлось подключить свои скрытые резервы обаяния. Она не устраивала как другие скандалы и не хлопала уходя громко дверью. Ее тактика была иной и выверенной до мелочей. Расфуфыренная Анжела всегда приходила к профессору по его первому зову. Кроме того, не скупилась на лесть превозносящую его зашкаливающее самолюбие, и это при том, что вялый и скорострельный «дружок» старого профессора ее совсем не удовлетворял. Тактика оказалась верна, и Анжела была щедро вознаграждена. Сначала он взял ее на кафедру ассистентом, а потом устроил к себе в аспирантуру. Кроме того, обещал позже устроить в докторантуру.

— Говоришь, поражаю своей силой и страстью? — усмехнулся старый ловелас, «облизывая» прихорашивающуюся любовницу похотливым масляным взглядом.

— Именно так, милый. Ты такой затейник! Знаешь как возбудить страсть в женщине и умело этим пользуешься! — продолжала вдохновенно врать Анжела.

— Что, и даже больше, чем доцент Шамардин? — щуря глаза, нанес прицельный удар ее старый любовник.

Анжела, конечно же, давно смекнула, что может и не дождаться момента, когда академик овдовеет и станет ее законным супругом, а потому, как всякая мудрая женщина, подсуетилась с поиском запасного варианта. Ну а как иначе. Да и кандидат новый нашёлся сразу — доцент Шамардин. Вдовец, с шикарной квартирой в центре Москвы, которая досталось ему от родителей — больших шишек в советском Внешторге. Без детей. Что не могло не радовать. Предприимчивая Анжела уже пару раз с ним переспала, показав что такое «небо в алмаза», после чего он влюбился в своего ангела без памяти.

Обуреваемый давно забытой страстью, он предложил ей жить у него в квартире. Но смущало и настораживало Анжелу другое. Пожилой любовник, хоть и был ослеплен похотью, но чутье не терял. Старый скряга предлагал для начала просто пожить вместе и, так сказать, присмотреться друг к другу. На что Анжела — с чувством собственного достоинства — заявила ему, что она девушка гордая и просто любовницей быть не желает. Доцент же, в свою очередь, прекрасно знал, кто она: и про ее связь с профессором, и про то, что он у неё далеко не первый, поэтому тоже уперся. Сейчас между ними шла борьба, кто сдастся первым.

— И даже не вздумай мне врать, — рассмеялся Чубатый, повергая любовницу в ступор. Застыв перед зеркалом, с помадой возле приоткрытых губ, она ошарашенно пялилась на отражение профессора. — Да, да, ты не ослышалась. Я одобряю твою связь с этим старым дураком Шамардиным. Ведь даже если ты выйдешь за него замуж, это, я надеюсь, не помешает нам иногда шалить?

— Тигренок! Ты так спокойно говоришь про то, что другой мужчина будет трахаться со мной? Это даже обидно, — любовница надула накачанные силиконом губки и, спешно освежив макияж, забросила помаду и пудреницу в крохотную сумочку на цепочке.

— Ты, Анжела, целку-то кончай из себя строить! — строго сказал академик меняясь в лице. Его густые брови «съехали» к переносице, а нижняя губа выпятилась вперед. — Я прекрасно знаю сколько мужиков у тебя было до меня!

— Тигренок! — возмутилась Анжела. — Ты что, забыл? Именно ты был моим первым мужчиной! Ты же сам лишил меня девственности! Помнишь сколько крови тогда было?

Да, Анжела тщательно подготовилась к своему «первому» сексу. Перед тем, как лечь с Чубатым в постель, сходила к врачу и «восстановила» свою девственную плеву. Правда, от этого анатомического образования, после множества мужиков прошедших через ее койку, осталось на столько ничтожно мало, что врач — в течении всего времени операции — чертыхался и проклинал ту минуту, когда взялся за эту работу. Именно тогда он ее строго предупредил, что использует для ушивания нити кетгута, которые рассосутся не позднее недели-двух, и если она захочет продемонстрировать кому-то свою липовую девственность, ей нужно успеть уложиться в этот период времени.

В результате восстановления и использования дополнительных материалов, новая «девственность» оказалась настолько прочной, что заставила изрядно попотеть обоих: самого академика, пока он пробивал эту броню и обладательницу новой «девственной» плевы, которая с трудом сдерживалась от пронзающей острой боли, гораздо более сильной, нежели это было в момент настоящей дефлорации.

«Черт! — ругалась она тогда про себя. — Нужно было просто взять китайский шарик с красной краской! Но вот незадача! Он ученый и далеко не дурак. Сразу догадался бы, что я не девственница!»

— Из железобетона она у тебя что ли?! — ругался ее любовник, когда эта конструкция, наконец, пала, а Анжела перестала кричать от реальной невыносимой боли. — Сколько раз это делал, никогда такого не было!

Когда она в испуге побежала отмываться в ванную, он озадаченно опустил голову и принялся рассматривать своего натруженного «дружка» вывоженного в крови юной «девственницы». Присмотревшись получше, он обнаружил на своем поникшем фамильном достоинстве какую-то ниточку. Более тщательное изучение коей привело к очень простому и вполне логичному заключению — это нить шовного материала.

«Вот ты сучка! — подумал он про себя. — Но, надо отдать должное, умна зараза! Это мне нравится!»

Когда горе-дилетантка, наконец, вернулась, он ей ничего не сказал, но, с честью для Анжелы, выделил среди остальных своих любовниц, оставив ее при себе.

— Конечно, помню, — усмехнулся он. — Разве тако-ое можно забыть? Я тогда чуть свой член не сломал! Что за коновал тебя зашивал?

— Что ты такое говоришь, Тигренок? — покраснела Анжела, радуясь в душе тому, что ее стыдливый румянец скрывается под толстым слоем тонального крема, к тому же щедро припорошенного пудрой. Вот только ее широко распахнутые глаза и растерянно хлопающие наращённые ресницы, выдавали неловкость того, что ее старый обман не был секретом для Чубатого.

— За дурака меня не держи! — строго рявкнул академик и, набросив на плечи пиджак, уселся за рабочий стол. — Теперь давай о деле.

— Давай, Тигренок, — залебезила его любовница, радуясь тому, что они уходят от опасной темы.

— Ты нашла бывшего хахаля Рябининой? Я просил теб… — не позволив ему договорить, Анжела с готовностью заворковала:

— Ну конечно, Тигрёнок. Сразу же. Более того, сегодня он уже должен встретиться с ней. По моей просьбе. Дорогой, неужели она тебя и правда заинтересовала? — наманикюренные пальчики Анжелы опустились на шею любовника и заскользили в ворот расстёгнутой на одну пуговицу рубашки. — Она же ничего не умеет, Тигрёнок. Девчонка совсем бесчувственная. Будет лежать как бревно. И вдобавок дура, раз сумела отказать тебе. Ты же дур не любишь, милый.

«Можно подумать, ты умная. Потаскушка», — подумал про себя ее престарелый любовник, но вслух произнес:

— Это дело принципа! Да и не нужна она мне вовсе. Тут дело в другом.

— В чем же? — ладонь Анжелы застыла на ключице любовника, а ее хорошенькие ушки навострились с особой остротой.

— Теперь для меня особый интерес представляет не она, а ее дружок, что бросился девку эту защищать. Поганый щенок — Сергей Иванов-Бессонов!

— Иванов-Бессонов? — красиво изогнутая бровь Анжелы «поползла» вверх. — Так это мой студент? Впрочем, как и эта пигалица Рябинина.

«Господи, это кто еще из вас пигалица», — хмыкнул в душе профессор и с неохотой продолжил:

— Вот об этом я сейчас и хочу поговорить, — прошипел старый интриган суетливо перебирая разбросанные на столе бумаги.

— Я внимательно тебя слушаю, мой Тигренок, — расправляя спину и выставляя вперед свою стабильную «троечку», Анжела, с готовностью, облизнула губы.

— Тебе нужно соблазнить этого молокососа. Причем публично!

— Зачем? — искренне удивилась его любовница.

— Много будешь знать, скоро состаришься! — саркастически заметил академик и тут же, смягчившись, доверительно произнес: — Но тебе, как девочке, которой я бесконечно доверяю — скажу!

— Спасибо, милый, — Анжела кокетливо выгнула спинку, оттопыривая свою великолепную задницу и склоняясь так, что ее «троечка» уперлась Чубатому в плечо. Профессор вновь почувствовал шевеление в собственных штанах, но виду не подал. — Я это очень ценю.

— Кхе… Так вот, — прочистил горло старый хрыч стараясь абстрагироваться от естественных инстинктов… тех, что ниже пояса. — Во-первых, у Рябининой и Иванова-Бессонова роман.

— Что?! — удивлению Анжелы не было предела. — Вот бы никогда не подумала. Они совершенно не выглядят как пара. Эта Рябинина вообще какая-то ледышка, что ты в ней только нашел? — как бы Анжела не старалась, но усмирить свою обиду по поводу вспыхнувшего интереса ее любовника к какой-то простоватой студенточке, она не могла. — Наверняка она еще и фригидна. Уверена, что с такой ледышкой ты бы отморозил себе нашего «дружка»!

— Не нужна она мне больше! Успокойся! — раздраженно буркнул академик. — Так вот, не знаю как Рябинина, но этот мальчишка, точно по ней сохнет. И именно на этом мы его и прищучим.

— А зачем? — снова удивилась девушка пожимая элегантными плечиками обтянутыми тонким шёлком.

— Сам он меня не интересует совсем. А вот для его матери у меня есть должок. И его пора вернуть, — мстительно прошипел старый сатир, сардонически скалясь. — До нее мне не дотянуться, и я безумно жажду достать эту сучку через ее щенка! Это будет гораздо больнее.

— Его мать? Сколько же ей лет и как же это она могла тебя обидеть, что ты до сих пор этого не забыл?

— Она была еще студенткой, да и я был молод. Эта стерва меня чуть не покалечила! Тогда я не смог ей отомстить, но я умею ждать. Месть — блюдо, которое подают холодным! Подходящий момент настал!

— Соблазнение мальчишки, поспособствует мести Рябининой и его матери одновременно? — уточнила Анжела.

— Именно так. И имей ввиду, мальчишка из очень богатой семьи. Если сумеешь его зацепить, то получишь шанс войти в их круг, а там — чем черт не шутит — еще и женить его на себе. Это гораздо лучший вариант, чем этот старпер Шамардин. Уж поверь мне.

— Но он совсем мальчишка, — возразила его любовница.

— Так это тебе только на руку, — голос академика дрогнул в иронии, — он неопытен и не искушён. Покажешь ему свои штучки фирменные, особенно стоя на коленях, и он твой. Да там такой сопляк, что ему достаточно будет приоткрыть завесу ажурного лифчика и продемонстрировать твои сочные сиськи, и мальчик кончит. Смотри только, чтобы от перевозбуждения сознание не потерял, — профессор откинул голову и зловеще загоготал. — А потом, ты всегда можешь с ним развестись, но при этом станешь весьма обеспеченной дамой. И поверь, никто даже не вспомнит с чего ты начинала этот путь на вершину. Ну а побочным следствием этого, будет наказание Рябининой. Знаешь как это бывает?

— Что ты имеешь ввиду?

— Не замечаешь человека, равнодушен к нему. А как только он увлекается другой женщиной, так сразу начинается ревность, — мерзко захихикал противный старик вгоняя любовницу в окончательный ступор. — Значит так, с завтрашнего дня и приступай. И давай понаглее, демонстративнее, чтобы даже слепой увидел!

— Хорошо, — сказала Анжела пожимая плечами. Уж что, что, а наука соблазнения ею освоена на отлично. — Есть еще один вопрос.

— Какой? — раздраженно спросил ее любовник, понимая что этот вопрос его порядком выбил из привычного ритма.

— Денежный. Я, между прочим, заплатила бывшему хахалю Рябининой за то, чтобы он вернулся к ней и ее соблазнил. Оказывается, они даже не спали вместе! Представляешь? — она хмыкнула, не скрывая злорадной иронии.

— А чего тут удивляться? Она точно фригидная лягушка! — произнес Чубатый задумчиво, поднимаясь со стула и направляясь к сейфу. — И сколько же ты ему заплатила?

— Тысячу долларов, — не моргнув, выпалила Анжела, завысив выплаченную сумму вдвое. В конце концов, она тоже работала разыскивая этого Васю.

— Не много ли? — спросил старый скупердяй внимательно изучая ее лицо, выискивая на нем признаки лжи. Но он не на ту напал. Ложь для Анжелы была на столько естественным состоянием, сродни дыханию и сердцебиению, что она вполне себе успешно прошла бы проверку на полиграфе. Ничего не заметив, он вздохнул и открыл сейф. Вынул десять сто долларовых бумажек, он нехотя протянул их девушке.

— Спасибо! Мой тигренок! — обрадовалась жадная до денег Анжела. Потом, понизив голос, нежно провела тонкой ладошкой по ширинке своего любовника: — Может наш «дружок» хочет добавки?

— Хочет, — ответил старый ловелас охотно, — но потом. Сейчас начнется заседание кафедры. Давай-ка поправь юбку и ступай, а я пока проветрю кабинет. Тут пахнет как в солдатском борделе после групповой оргии. Не стала Анжела уточнять, откуда именно ее Тигренок знает о солдатских борделях, а потому потянула юбку вниз и, кокетливо поправив грудь ладонями, игриво прощебетала:

— Как скажешь, дорогой, — спрятав деньги в сумочку, она покинула кабинет.

«Еще! — подумал он, с досадой провожая покачивающую бедрами любовницу. — Она думает, что мне бабу хочется как в двадцать лет!»

После занятий, во время которых они не общались, Сергей подошел к Свете. Та виновато посмотрела на него и сказала:

— Сережа. Не нужно меня провожать.

— Почему?

— Меня проводят, — она отвела глаза в сторону.

— Хорошо, идем я сдам тебя провожатому и пойду домой, — не возражал юноша. Света не стала спорить и они вышли из учебного корпуса. Возле скамеек стоял высокий чернявый молодой парень, который увидев Свету замахал девушке рукой. Та смущенно заулыбалась и ускорила шаг. Сердце Сергея заныло.

Света подбежала к парню. Они трепетно обнялись и поцеловались. Девушка замешкалась, но, взглянув исподлобья на Сергея, тихо произнесла:

— Познакомьтесь. Это мой староста — Сергей Иванов-Бессонов. А это… — она запнулась.

— Твой парень, — нагло сказал за нее чернявый, с усмешкой разглядывая своего неудачливого соперника.

— Это — Вася, — наконец, закончила свою речь Света. — И да, он правда мой парень.

— Приятно познакомиться, — сухо сказал Сергей. — Светлане угрожает опасность, позаботьтесь о ней.

— Не переживай, позабочусь! — с издевкой ответил чернявый.

— Тогда до свидания! — и Сергей, развернувшись, быстро направился к станции метро.

— Слюнтяй! — сделал свои выводы Вася, а Света промолчала предпочтя с ним не спорить.

Из окна учебного корпуса за всей этой сценой со злорадством наблюдала Анжела. Коварный план ее любовника начал действовать. Причем действовать весьма успешно. Второй шаг был за ней.