Ураганные хроники

История 2. Процесс познания (Аркадий/Леонида, 18+). 2–3 января 833 года

Настоятельно рекомендуем перед этой историей прочесть 13-ю главу «Мага Ураганова», здесь действие происходит сразу же после нее.

Аркадий имел привычку проверять краткие сводки охраны, которые публиковались в течение дня в защищенном чате, поэтому знал, что Леонида все равно занята в госпитале, и что он придет домой раньше нее. Так и оказалось.

Он успел расставить на столе принесенные от отца блюда — в основном разнообразные пирожки с мясной начинкой, хотя Татьяна приготовила и суп в большом термосе, и всякие копчености в виде нарезки, и еще в последний момент сунула ему коробку каких-то дорогих по виду конфет.

Потом, подумав, направился в спальню, нашел чистое постельное белье и перестелил. Возможно, излишне… Не возмутится ли Леонида, что он так бесцеремонно принялся хозяйствовать на ее территории, которая еще не стала их общей? Или, наоборот, будет благодарна? Скорее всего, свежее постельное белье пригодится, если Аркадий правильно понимал расклады. А расклады были такие, что их обоих тряхнуло от одного довольно скромного поцелуя. Вряд ли они всю ночь проговорят о делах!

Леонида вернулась, едва он закончил в спальне.

Уставшая, едва держась на ногах, хлопнула дверью в прихожей.

«М-да, — мелькнула мысль, — возможно, консумацию брака придется отложить по уважительной причине! Я все-таки не изверг, в таком состоянии в постели можно разве что спать!»

К его удивлению, Леонида буквально просияла, увидев его. Куда только девалась усталость! Она даже распрямила спину, широко улыбнулась, машинально поправила прядь волос за ухом — хотя что там поправлять, прическа у нее была стянута туже некуда.

— Уже освободился? А я думала, придется тебя ждать…

Самой естественной вещью на свете было шагнуть к ней, обнять, зарыться лицом в ее шею, вдыхая свежий цветочный запах — видно, приняла душ перед выходом с работы. Сразу же захотелось прижать крепче, попробовать губами на вкус… Секунду он сдерживал себя, просто по привычке, а потом понял, что это лишнее. Коснулся мягкой кожи ее шеи губами, потом, очень осторожно, языком.

Дыхание Леониды участилась, она как-то подалась к нему, тоже прижалась сильнее. Сказала тихо, без всякого возражения:

— Щёкотно…

— Я могу прекратить, — пробормотал он, почти не отрывая губ от ее кожи.

Она промолчала.

После этого само собой разумеющимся стало продолжать: немного прикусить кожу, самую малость, чтобы не до боли. Поцеловать снова, раскрытым ртом, горячо выдыхая. Слушать, как ее дыхание участилось еще сильнее, ощущать, как пальцы вцепились в ткань рубашки у него на плечах… Так просто? Он, видимо, с первого раза нашел эрогенную зону? Повезло…

Оторваться от ее шеи стоило немалого труда, и только затем, чтобы прижаться к губам. На сей раз Аркадий чувствовал себя увереннее, не то что во время их первого поцелуя: первый успех позволил опереться на эмпирические данные. Судя по тому, как Леонида с готовностью раскрылась навстречу, он все сделал правильно. Значит, можно углубить эксперимент…

Он «экспериментировал» несколько минут, потеряв счет времени, — судя по ее сбивчивому дыханию и тому, что она на нем почти повисла, весьма успешно. Да и у самого голова шла кругом, заставляя забыть о базовых вещах — например, о том, что его женщине должно быть удобно… А, да, точно.

Он подхватил ее под бедра, вновь вскидывая вверх, чтобы теперь она смотрела на него сверху вниз, а не наоборот. Отличная идея! Так ему открылся чудесный вид: во-первых, на лицо Леониды, раскрасневшееся, с запотевшими стеклами очков. Во-вторых, ее грудь, обтянутая тонким сиреневым свитером, оказалась в весьма удачном ракурсе. М-м, прижаться бы сейчас лицом… Нет, еще рано, наверное.

Вместо этого, перехватив ее одной рукой — какая же она все-таки легкая, почти неощутимая! — он потянулся и стащил с нее очки, откладывая их на тумбочку.

— Можно?

Она кивнула, закусив губу. Надо же, взгляд совсем поплывший! Аркадий чувствовал, что его собственное зрение тоже фокусируется с трудом (и в фокусе почему-то все время оказывается грудь его жены), а губы сами собой расплываются в счастливой, может быть даже глуповатой ухмылке. Ха! Неожиданный бонус! Аркадий был морально готов к тому, что их первые физические контакты будут сопряжены с разного рода неловкостью. Но все оказалось наоборот так легко… По крайней мере, пока. Он просто делал то, что ему хотелось, а она внезапно отвечала так, будто этого хотелось и ей тоже!

Если судить по тому, что он читал, обычно так не бывает.

Как же ему невероятно с ней повезло!

Главное теперь — не сорвать с нее одежду прямо здесь, в прихожей, и не взять жестко, прижав к стене; а такая фантазия пронеслась у него в голове. Это уже будет слишком и вряд ли понравится девушке в ее первый раз! Отложим, как вероятный сценарий на будущее.

— Ты есть-то хочешь? — спросил он.

Леонида будто его не услышала. Положив руки ему на щеки, она наклонилась и буквально впилась в его рот сама, прикусывая губы острыми зубками. Так, ясно. Отлично. Потому что Аркадий, честно говоря, сам не был уверен, что сможет спокойно сидеть за столом и есть — после такой-то встречи!

Разве что если разложит на этом столе саму Леониду…

Ладно, еще один сценарий на будущее.

Отлично, когда будущее есть.

Тем временем, пусть он пока не торопился касаться ее груди, у его рук были собственные идеи. Они словно бы независимо от головы осознали, что держат Леониду за стратегические места, и начали эти места поглаживать. Без всякого протеста со стороны их обладательницы! А что если…

Одной руки на такой смешной вес, как у его супруги, совершенно достаточно. Вторая скользнула под край сиреневого свитера, вверх по тонкой ткани футболки или кофточки, что там у нее… Нащупала упругий холмик, который неожиданно наполнил его ладонь целиком — ого, а ему-то казалось, что грудь у нее намного меньше его рук… Видимо, это смотря как взяться.

Опять ни малейшего протеста, наоборот, Леонида застонала ему в рот, а в его ладонь ткнулся затвердевший сосок. Как своевременно… Аркадий начал ласкать его пальцами сквозь два слоя ткани, чувствуя, как задрожали губы Леониды на его губах, каким сбивчивым стало ее дыхание. Вдруг она разорвала поцелуй и длинно, протяжно застонала.

Хм, а если так…

Он сжал ее грудь чуть посильнее, одновременно подкручивая сосок. Леонида вдруг ахнула, закусила нижнюю губу, схватилась за край собственного свитера и потянула его наверх. А вместе со свитером — сразу кофточку. Потом так же торопливо расстегнула и сбросила лифчик. Ого!

Да, в таком виде это зрелище нравилось ему еще больше! И если это не карт-бланш, то что?

Аркадий сделал то, что давно хотел: приник к ее груди губами. М-м, даже лучше, чем ему представлялось! Играл бы и играл языком, чувствуя, как твердеет сосок до каменной твердости, как дрожит под пальцами ее тело. А теперь повторить с другой стороны…

— Стой, стой! — вдруг услышал он.

Аркадий немедленно остановился, отпустил грудь жены, поднял на Леониду глаза. Нет, лицо все еще расслабленное, раскрасневшееся, не похоже, что он заигрался и сделал ей больно.

— У меня… Голова кружится, — сказала она. — В-высоко…

— По-моему, у тебя голова кружится не от этого, — сказал он, не сдерживая некоторого самодовольства в голосе.

— Ну допустим… Пойдем в кровать?

— Очень своевременное предложение.

Точно, не зря менял постельное белье! Как бы они сейчас успели?

Отрадно видеть, что его прогностические навыки уже начинают работать в семейной жизни!

…Вытянуться на кровати друг рядом, полностью обнаженными, радоваться телам друг друга, упиваться нежностью — все же это оказалось совсем иначе, чем он… нет, не представлял даже, а лишь мельком думал прежде. Разве он мог представить, как ощущаются ее маленькие ладошки на его груди, спине, бедра? Как меняется от возбуждения ее запах, становясь тяжелым, кружащим голову. Разве возможно было предсказать, какая она на ощупь — мягкая, сладкая… Влажная в средоточии женственности, соленая и требовательная на губах и языке.

Он хотел попробовать ее на вкус, попробовать везде, не откладывая на завтра или на послезавтра — нет момента лучше, чем сейчас, и никогда не будет! — но вновь услышал ее горячечное «стой, стой!»

Что ж, в прошлый раз у нее была отличная идея, нужно послушать ее снова, хотя руки сами тянутся делать совсем другое.

— Я… Хочу тебя, — шепнула Леонида, почему-то смущаясь. — Можешь просто лечь? Я сама все сделаю. Мне кажется, при твоих габаритах иначе не выйдет.

Аркадий кивнул. По сравнению с ним она и правда крошечная. Если попробовать взять ее в миссионерской позе… Нет, лучше не стоит. Аркадий был уверен, что сумеет не раздавить жену, но ей наверняка будет неудобно, и физически и, самое главное, психологически. Для начала — Леонида права — пусть будет сверху. А попробовать ее на вкус он сможет и после.

Кроме того, остается еще вопрос других размеров. Аркадий был сложен пропорционально, Леонида тоже. В ее первый раз ей наверняка будет очень больно, если не проявить максимум осторожности и подготовки. Пусть лучше контролирует процесс сама, если ей так будет спокойнее.

Он послушно откинулся на подушки, лаская прижавшееся к нему сверху податливое тело. М-м, определенно, шикарная идея! Какой вид отсюда открывается, даже лучше, чем когда он держал ее на руках!

Она обхватила его тонкими пальчиками, и Аркадий сам застонал — к удивлению для себя. Нет, он смог бы проконтролировать голос, если бы был к этому готов… Но в том-то и дело, что не был! И до чего же приятно, и особенно когда касаешься мягкого, влажного…

— Так, стоп, — он перехватил ее за бедра. — Ты что еще пытаешься сделать?

Леонида закусила губу и поглядела не него шалыми, темными глазами.

— Стать твоей женой!

— Отличная формулировка, емкая. Ты торопишься. Уж не знаю, куда, но слишком торопишься! Это ведь твой первый раз, так?

Аркадий никогда не спрашивал, но судя по некоторым ее оговоркам и ее досье…

— Да ладно тебе! — вскинулась она. — Первый раз всегда больно, это ничего страшного. Я хирург, в конце концов, я знаю, о чем говорю!

— М-да, сразу видно, что не гинеколог… Никакого первого раза с таким настроем! — Аркадий перехватил ее и подвинул к себе, так, что она оседлала его грудь. М-м, а тоже весьма приятные ощущения! И отличный вид. Особенно когда она слегка наклонилась, и выбившиеся из строгой прически волосы свесились вниз, защекотав грудь и шею. Какие же у нее красивые волосы, темно-каштановые, с красноватым отливом… Она недоиспользует их потенциал, это точно.

Впрочем, об этом точно не сейчас.

— А у тебя-то откуда опыт, интересно? — спросила Леонида неожиданно едко.

— Книжки читаю, — веско сказал Аркадий. — Внимательно… В отличие от некоторых! — он слегка шлепнул ее по попе, Леонида охнула.

— Значит, так… — он снова притянул ее к себе, поцеловал крепко, жадно. Затем, чуть отпустив, прошептал ей прямо на ухо. — Хочешь быть сверху — оставайся сверху. Но командовать парадом буду я.

…А ведь и в самом деле ничего сложного. Читать ее лицо. Слушать кончиками пальцев ее тело. Как-то само выходит. И книжки тут не при чем. «Я наблюдал за ней десять лет, — вдруг понял он. — Как она входит в комнату, как выходит, как делает укол, как улыбается, как печатает назначение, как выглядывает в окно… Наблюдал гораздо внимательнее и пристальнее, чем отдавал себе в том отчет. И теперь я точно могу сказать, когда ей хорошо, когда ей очень хорошо, когда она близка к пику — вот как сейчас…»

Лаская ее руками и ртом, он доводил Леониду до оргазма несколько раз — под ее неискреннее возмущение и настоящие стоны. После первого пика из глаз пропала сумасшедшая торопливость, после третьего — она наконец хоть немного расслабилась, настолько, что он смог начать растягивать ее пальцами, не чувствуя сопротивления. После пятого Леонида, окончательно обессиленная, упала сверху пластом, тихо постанывая.

Аркадий понял, что настало время применять магическую стимуляцию. Очень мягко, нежно, аккуратно — чтобы самую чуточку взбодрить, но только не напрячь. Он провел пальцами вдоль ее позвоночника, коснулся поясницы, вливая толику магии — и почувствовал, как девушка оживает под руками.

— Вот теперь, — сказал Аркадий. — Вот теперь давай, любовь моя. Ты, пожалуй, готова.

Сам он за собой совершенно не следил, несколько раз терял возбуждение, сосредотачиваясь на ее удовольствии, и возбуждался вновь — но теперь почувствовал, что готов, готов более чем, до каменной твердости, так, что, пожалуй, и не удержится, стоит только оказаться внутри… Впрочем, в первый раз даже лучше не затягивать.

Кто из них в итоге руководил процессом, Аркадий не мог бы больше сказать, но это было и неважно. Главное, он оказался внутри, а Леонида не плакала, не морщилась от боли, только тихонько дышала, широко, удивленно раскрыв глаза.

— Я… Могу продолжать? — спросил он.

— А?

— Можно? Ты уже привыкла? Или подождать еще?

— Наверное… Я не знаю… Не соображаю ничего…

На пробу он попробовал задвигаться в ней — и она поддержала его, помогла, подхватывая и усилия, и ритм. Аркадий ахнул; он даже близко не мог представить, что это будет так! Они двигались вместе, дышали вместе, вцеплялись друг в друга; он уже не мог определить, настигло ли ее такое же удовольствие, как его, знал только, что она застонала, когда он напрягся и выплеснулся в нее, и пробормотала: «Да, да, мой хороший, мой милый…»

И упала на него, дрожа.

Аркадий обнял ее крепко-крепко, желая, чтобы возможно было не отпускать вообще никогда.

Леонида проснулась в темноте, сразу и до конца, будто не спала вовсе. За окном знакомо перемигивалась реклама на доме напротив; часы на запястье сообщили ей, что времени — привычные четыре утра.

Она пошевелилась, раскинув руки и ноги. Как и следовало ожидать, Аркадия рядом не было. Он предупредил ее, что ему рано уходить утром — и на весь день. Какая-то важная миссия, дальний перелет. Его не будет ни в госпитале, ни на связи.

Как же жаль!.. Ей хотелось проснуться вместе. Проводить, поцеловать на прощанье.

Все тело до сих пор ощущалось ватным, бескостным, словно после долгого заплыва в бассейне или хорошей тренировки. Неудивительно!

Леонида улыбнулась в темноте. Как он рассердился, когда она попыталась просто без затей сесть на него. Кажется, следующую серию оргазмов Аркадий устроил ей чуть ли не в наказание! По крайней мере, после третьего или четвертого она точно умоляла его, что хватит и что она уже достаточно расслабилась, а он только сказал ей «по-моему, нет» — и продолжил.

Маньяк, однозначно. Но очень сексуальный. Как в старом дурацком (но все равно смешном) анекдоте.

Интересно, где он все-таки так научился? И главное, когда? Как врач, она точно знала, что он физически не сумел бы получить значимый сексуальный опыт в последние тринадцать лет. А за вчерашний день не успел бы так прокачаться, даже если бы занимался этим с утра до вечера со всем женским персоналом госпиталя поочередно! Неужели в самом деле просто из книг? Хотела бы она почитать те книги…

Или она попросту переоценивает его навыки? На ее взгляд, он действовал более чем уверенно, но ведь у нее самой не было никакой практики. Может быть, все в пределах статистической погрешности?

А, ладно, какая разница, когда так хорошо! Даже если к нему во сне эротические феи из истрелийской мифологии прилетали — она не против. Наоборот, этих фей стоит только поблагодарить.

Зевая, Леонида села на кровати. Вроде спала даже меньше, чем вчера, а чувствовала себя куда более отдохнувшей. И хорошо, потому что работы у нее сегодня непочатый край. В буквальном смысле! Организация нового института с нуля — это по определению поднятие целины. Аркадий ей успел еще сказать, прежде чем отрубился, что помещение должны были уже найти по линии СВБ, и что если сегодня Командор или кто-то другой из этой конторы позвонит, ей нужно съездить и осмотреть здание. А ведь обычных пациентов тоже никто не отменял!

Ну ничего. Аркадий как-то успевает; она тоже научится.

Леонида поискала у кровати очки и халат, вспомнила, как они раздевались вчера, вздохнула, приготовилась безуспешно искать очки в прихожей… и вдруг нашарила их на прикроватном столике! Надо же, Аркадий вспомнил про них и принес!

Кстати говоря, а ведь и постельное белье, на котором она лежит, не то, что вчера! Другой комплект. Поменял, выходит?

Отлично! Тот, который лежал вчера, был ее любимый, а этот не жалко, если кровь не отстирается. Может, он и халатик ей оставил?

Но нет, то ли на халатик его галантность не распространялась, то ли он просто не стал рыться в ее вещах. Или не знал ее домашних привычек. Скорее, последнее.

Леонида пожала плечам и направилась в кухню голышом. Надо найти что-нибудь пожрать; вчера так и не поужинала, живот прямо подводило.

А в кухне-то оказались горы еды! Видно, Аркадий вчера принес. Причем еды домашней. Где только добыл?

Пирожки с мясом были такие вкусные, что Леонида сходу схомячила три штуки, и только тогда подумала, что стоять голой в кухне, не включая свет, и есть — занятие довольно забавное, особенно утром после первой брачной ночи.

Тогда она поплелась в ванную, умыться, привести себя в порядок, накинуть что-нибудь…

Выполнив все пункты этой нехитрой программы (в качестве чего-нибудь фигурировала ее старая футболка с логотипом универа, размеров на десять больше, которую Леонида иногда носила в качестве ночной рубашки), она направилась в гостиную — пересобрать рабочую сумку. И вздрогнула.

Свет в гостиной был погашен, но на фоне окна вырисовывался черный широкоплечий силуэт. В ее кресле кто-то сидел!

— Привет, — сказал силуэт знакомым голосом.

— Уф… — Леонида взрогнула. И тут же обрадовалась; сердце забилось часто. — Ты еще не уехал? Не опоздаешь?

— Пока еще остался запас времени.

— А чего сидишь без света?

— Думаю, — сказал Аркадий, и в самом деле очень задумчивым тоном. — Иди сюда.

Леонида охотно пошла. Сперва ощупью — глаза еще не привыкли заново к темноте — а потом он поймал ее за руку, притянул к себе. Он сидел в кресле Леониды, за ее столом возле окна — место, которое она когда-то давно себе оборудовала с мыслью работать над диссертацией, но в итоге почти не использовала. Уже одетый (жаль). Смотрел на город.

— Так над чем думаешь? — спросила она, прижимаясь щекой к его груди.

К крепкой и надежной груди, в которой мерно и ровно билось сердце. Как хорошо! Невозможно даже подумать, что могло бы быть иначе.

На самом деле ей было почти что все равно, о чем он думает и не опаздывает ли он, лишь бы сидеть вот так у него на коленях подольше. Можно весь день, и пропади она пропадом, и работа, и эта его важная миссия… В его объятиях все вопросы сразу растворились, сделались несущественными.

Леонида знала, что это ощущение пройдет, что чувство долга вернет свои позиции. Но, пока оно не проснулось, наслаждалась его отсутствием, словно ребенок первым днем каникул.

— Над тем, что я очень много и очень долго ошибался, — сказал Аркадий, и Леонида ухом не просто слышала, а ощущала биение его голоса. — Мне, видишь ли, всегда представлялось, что люди, которые совершают глупости из-за каких-то там любовниц и содержанок, продают государственные секреты, ведутся на шантаж… Да хотя бы просто разбалтывают важную информацию симпатичным официанткам!.. Так вот, мне всегда казалось, что эти люди имеют какой-то серьезный порок умственного развития, который тем более опасен потому, что удивительно широко распространен! И это нашло отражение в некоторых моих аналитических выкладках. А все это время когнитивная недостаточность была, оказывается, у меня. Нужно будет пересмотреть некоторые долгосрочные прогнозы по определенным персоналиям.

Леонида хмыкнула.

— Да ладно. Не так уж ты и ошибался. Все от человека зависит. Ты сам из-за меня глупостей не наделаешь и тем более родину не предашь. Неважно, насколько хорошо нам вместе.

— Не предам, — медленно проговорил Аркадий. — Но… Если кто-то будет угрожать тебе, а я не успею спасти… Не знаю, что я буду делать. Наверное, пущу себе пулю в лоб.

Леонида поднялась у него на коленях, погладила по лицу.

— Твое признание в любви слишком мрачное даже для меня, — сказала она серьезно. — Придумай получше.

— Слушаюсь, милая, — усмехнулся он и поймал ее губы поцелуем.

И поцелуй этот был… Отчаянный.

— Такое пойдет? — тихо спросил он, разрывая его.

— Что-то я не поняла, — ответила Леонида. — Лучше повтори. Желательно, несколько раз.

Рассмеявшись, Аркадий подтянул ее еще выше по своей груди и слегка куснул в шею. Как и вчера, Леонида мигом задохнулась, почувствовав, как затвердели соски. Она понятия не имела, что у нее такая чувствительная шея!

Его рука немедленно нашла ее грудь, крепко сжала сквозь футболку. Леонида застонала снова, выгибая спину и прижимаясь к мужу сильнее. И почувствовала, что он тоже возбужден.

— Кажется, я все-таки опоздаю, — пробормотал Аркадий.