Воронцов. Перезагрузка

Глава 6

Проснулся я от непривычных звуков — мерного шороха и чего-то похожего на свист. Первые несколько секунд пытался понять, где же я нахожусь, но сознание никак не хотело проясняться. Память настойчиво подкидывала картинки московской квартиры — серые стены, шум машин за окном, запах выхлопных газов, — но нет, реальность была совсем другой. Покосившись на стены, потолок с пучками сухой травы, торчащими между брёвен, я осознал, что вчерашний день был не сон, не бред, а что ни на есть реальность. Деревянный дом скрипел и постанывал, будто живой, приспосабливаясь к утренней прохладе после ночной сырости. Каждая доска имела свой голос, свою мелодию в этом странном деревенском оркестре.

Запах старого дерева и свежескошенной травы окутывал как плед. Воздух… Боже мой, какой здесь был воздух! Ничего общего с тем химическим коктейлем, которым мы дышали в мегаполисе. Чистый, свежий, наполненный ароматами трав и утренней росы. От него даже слегка кружилась голова, как от хорошего вина, выдержанного в дубовых бочках. Лёгкие словно расправлялись после долгого сжатия, жадно втягивая этот нектар.

«Вжих, вжих, вжих» — доносилось со двора, мерно и ритмично. Я с трудом поднялся с кровати — каждая мышца ныла, — и, я, кряхтя, словно дряхлый старик, подошёл к окну. Половицы под ногами скрипели так, словно готовы были в любой момент провалиться.

Ставни как и вчера, поддались не сразу. Деревянные петли разбухшие от сырости, сопротивляясь моим попыткам их открыть. Но когда я наконец справился с ними, приложив немалые усилия, то увидел картину, которая меня искренне порадовала.

Митяй, засучив рукава почти до локтей, размеренно водил косой, укладывая ровные ряды бурьяна. Видно было, что с косой он знаком не первый день — движения плавные, без лишней суеты — такое приходит только с опытом. Пот блестел на его загорелом лице, но работал он легко, будто играя.

Часть двора он уже расчистил, выкосил, и теперь можно было хотя бы представить реальные размеры участка. Ещё вчера это место казалось непроходимыми джунглями, а теперь вырисовывался двор таким, какой он должен быть.

— Молодец, Митяй! — крикнул я, не сдержавшись.

Парень, прервавшись на полувзмахе, аккуратно воткнул косу в землю и поклонился, сняв картуз:

— Доброе утро, барин! Как почивать изволили? Не жёстко ли на новом месте?

— Да уж, почивал, — усмехнулся я, потирая затёкшую спину и покручивая шеей. — А ты, смотрю, времени даром не теряешь. С петухами встал?

— Так ведь не порядок это, чтоб у барина двор бурьяном был заросший, — Митяй опёрся на косу, словно на посох. — Люди что скажут? А я тут и водицы наносил, пока вы спали, умыться вам приготовил. Я вышел во двор, и Митяй, подхватив ведро, полил мне на руки. Ледяная вода аж обжигала кожу, но это было именно то, что нужно — сон буквально как рукой сняло, мозг заработал с непривычной ясностью.

— Ох, хорошо! — выдохнул я, растирая лицо и ощущая, как кровь бежит быстрее по жилам. — Давай-ка пойдём перекусим, что там у нас осталось?

Митяй бережно поставил косу к стене дома и утёр руки о рубаху:

— А много ли там осталось, барин? Вчера же почти все съели.

Мы вернулись в дом. Остатки еды, принесённые вчера вечером дочкой старосты Аксиньей — к сожалению, быстро закончились. Корка хлеба и немного молока в глиняном горшочке — вот и всё богатство. Я прикинул, что надо срочно решать вопрос с пропитанием, иначе нам с Митяем придётся затянуть пояса потуже.

Но для начала требовалось разобраться в общей ситуации, так сказать, понять, что к чему в этом новом для меня мире, где правила игры кардинально отличались от московских.

Мы вышли на улицу. Деревня уже давно не спала — отовсюду доносились звуки начавшегося дня: мычание коров, требующих дойки, кудахтанье кур, переполошившихся из-за пробежавшей кошки. Детишки носились между домами, гоняя друг друга с палками вместо сабель, их смех звенел в утреннем воздухе.

Я увидел мужиков — человек пять или шесть — которые куда-то собирались с косами на плечах, переговариваясь вполголоса и изредка поглядывая в мою сторону. При виде меня все разговоры тут же затихли, и они дружно поклонились, но как-то настороженно, исподлобья поглядывая — будто ждали подвоха или готовились к неприятным новостям.

— Доброе утро, люди добрые! — окликнул я их, стараясь говорить уверенно, но при этом дружелюбно, не слишком по-барски. — Предлагаю собраться всем, да познакомиться как следует. Отговорки не принимаются. Обсудить надо много чего, да и так — узнать как дела в деревне.

Мужики переглянулись между собой красноречивыми взглядами, явно не зная, как реагировать на такое неформальное обращение. Один из них, постарше, с проседью в бороде, даже рот приоткрыл, словно хотел что-то сказать, но не решился. Другой потоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу.

В воздухе повисло напряжение, которое можно было резать ножом. Молчание затягивалось, становилось неловким.

И в этот самый момент со своего двора неторопливо вышел Игнат Силыч — староста.

— А, стоите, лодыри! — рявкнул он, его голос прокатился по улице, словно гром. Сено само себя-то не накосит! Зимой скотину чем кормить будете? Корой с деревьев?

Мужики сжались, словно школьники, застигнутые врасплох на шалости. Кто-то замялся, кто-то уставился в землю.

— Так барин велят собраться, — неуверенно протянул кто-то из крестьян, прячась за спины других мужиков.

— Ну да, ну да, — ехидно протянул староста, прищурив глаза. — Боярину-то виднее, как потом скотину зимой кормить будем.

Я намеренно, демонстративно проигнорировал его тон, хотя внутри всё закипело. Игра началась, и я должен был показать, кто здесь хозяин.

— Значит так, — сказал я твёрдо, обводя взглядом всех присутствующих. — Ко мне пойдём. И прихватите штук восемь поленьев, обязательно одинаковых, да досок струганных возьмите штуки четыре.

Сказав это мужикам, я не оглядываясь пошёл обратно к себе во двор. За спиной слышал приглушённые переговоры, но не оборачивался — нужно было держать марку.

Пока мужики выполняли поручение, я зашёл в пристройку флигеля. Там нашёл несколько как будто специально заготовленных металлических прутьев. Не гвозди, конечно, но сойдёт — краешек загнуть, и нормально будет. Молоток тоже прихватил. Железо здесь было на вес золота, но для дела не жалко.

Только я вышел из сарая, как увидел, что во двор уже зашли мужики. Кто-то нёс поленья, кто-то доски. Работали слаженно, без лишней суеты — видно, привыкли к физическому труду. Быстро соорудили простые лавки, на что один из мужиков — тощий, с вытянутым лицом — хмыкнул недовольно:

— Не экономит боярин железо совсем, на лавки решил потратить.

Остальные на него зашикали, мол, не твоего ума это дело. Он боярин, ему виднее. Но я заметил, как многие покосились на куски железных прутьев — действительно, расточительство по их меркам.

Мы расселись все прямо на улице, под окном, под той самой створкой, которую я с трудом открыл утром. Поглядел на неё опасаясь, что упадёт кому-то из мужиков на голову, но — будем надеяться, что обойдётся. Митяй пристроился чуть поодаль, все-таки тут взрослые мужики собрались.

— Ну что ж, давайте знакомиться, — начал я, стараясь говорить спокойно и уверенно.

Я представился:

— Егор Андреевич Воронцов — боярин. Получил Уваровку в наследство от бабушки, теперь вот жить буду здесь, с вами. А теперь расскажите мне, как Уваровка живёт, какие проблемы есть первоочередные?

Немного помявшись, побросав взгляды друг на друга — словно переговариваясь без слов, — сначала робко, односложно, но крестьяне разговорились. Один кашлянул в кулак, другой почесал затылок, третий крутил в руках шапку. Постепенно это замешательство прошло и говорить стали всё смелее.

Выяснилось, что хозяйство у них небогатое — пара коров на всю деревню, две козы, куры в каждом дворе были. А вот лошадь только у старосты — старая кобыла, которая еле ноги переставляла.

— У Степана вон свинья недавно опоросилась, — сказал один из мужиков, кивнув в сторону приземистого крестьянина с рыжеватой бородой. — Водили её аж в соседнее село к хряку. Два дня туда-обратно шли. К вечеру, уже как домой возвращались, представляете, волки увязались — до самой Уваровки по пятам шли. Ну и натерпелись тогда.

— А с инструментом беда у нас, — подал голос бородатый мужик постарше, видимо, самый опытный из них. — Косы старые, тупые, сено заготавливать тяжко. Да и серпов маловато. Жать придётся — половина поля так и останется стоять, наверное.

Я задумался. Проблемы серьёзные, но решаемые.

— Вон, — сказал я — помогите Митяю бурьян докосить во дворе, да берите мою косу, — кивнул я на инструмент, которым работал парень. — В три косы-то всё сподручнее да быстрее будет.

Бородатый мужик аж привстал и поклонился:

— Благодарствуем, барин!

Остальные мужики тоже закивали, в глазах появилось что-то похожее на одобрение.

— К вечеру определитесь, чтобы кто-нибудь пришёл, буду ждать у себя. Дом мне подлатать нужно. А то сквозняки гуляют — ещё простыну, — добавил я.

Мужики переглянулись, но покивали — мол, надо так надо. Негоже, когда боярин с лихоманкой будет мучиться. Дальше разговор начал заканчиваться, но один из них, почесав затылок и добавил с тревогой в голосе:

— Еще ж заморозки в этом году были поздние — вот рассада огурцов, да и редиска померзли. Так что не будет ни солений, ни редьки на зиму. Плохо это, барин, совсем плохо.

Я прикинул, что могу сделать в этом случае, чем могу помочь. Насколько помню из городской жизни, когда ещё помогал родителям на даче, редиска недели три растёт максимум, вроде как, а рассаду огурцов через две-три недели уже можно высаживать полноценно в землю. Хм, а ведь это может получиться! Главное — не дать времени уйти зря.

— Семена остались? — спросил я, чувствуя, как в голове начинает формироваться идея.

— Ну, есть маленько, — снова почесав затылок, ответил тот же мужик, невысокий крестьянин с хитрыми глазками.

Прикинув в уме варианты, я озвучил, что мне нужно:

— В общем так, вы идёте на сенокос, как и планировали, а тут мне оставьте самого рукастого.

Мужики переглянулись, кивнули и дружно указали на одного из них — крепкого, сбитого, лет тридцати, с мозолистыми руками работяги.

— Вот Илюха справный! — хором сказали они.

— Ну и отлично. Илья, ты значит, со мной останешься, будем ситуацию спасать, — я хлопнул парня по плечу, и тот гордо выпрямился. — Еще скажите, есть у кого в деревне пузырь бычий? Или может, из лося или из какого другого животного? Ну, на край шкура тонкая?

Те загомонили между собой, что-то переговаривались, чесали бороды, но оказалось, что пузыря ни у кого нет. Впрочем, шкуры имелись — и это уже было что-то.

— Принесите, сколько есть. И с десяток досок тоже чтоб принесли, — распорядился я, чувствуя себя всё увереннее в роли хозяина.

Один из них тут же побежал, я так понял, за шкурами. А вот с досками вышла заминка — оказалось, что материал был в дефиците. Каждая доска на счету, каждое бревно заранее распределено под определённые нужды.

Староста всё это время бурчал что-то про работу, которую я якобы срываю своими затеями, но я его резко осадил:

— Силыч, когда я тебя спрошу, тогда и будешь говорить. А пока помолчи, не влезай, когда барин говорит, — я аж сам себе улыбнулся от такой реплики. — Всё-таки я здесь хозяин, и мне решать, что делать с моими людьми и моей землёй.

Он потупил взгляд, но было видно, что сделал это сугубо формально — в глазах читалось плохо скрываемое недовольство.

Когда все разошлись по своим делам, мы с Илюхой принялись за работу. Я решил применить знания, полученные когда-то за просмотром роликов на YouTube-канале — как сейчас помню, назывался «Как соорудить примитивную теплицу за копейки».

За забором участка, на котором стояла моя, прости Господи, усадьба, определили кусок земли. Место выбрал с южной стороны, чтобы солнце максимально прогревало будущие посадки.

— Слушай, Илья, — начал я объяснять каждый шаг, который планировал сделать, хотя видел, что парень не особо понимает, зачем и для чего все эти премудрости. — Что нужно сделать. Первое — вскопать землю, подготовить для будущей посадки. Потом, роем две длинные канавки, куда будем ставить каркас из досок, а сверху натягиваем шкуры. Получится как баня, только низенькая — как раз для растений.

Илюха почесал затылок, и кивнул доверчиво. Взял лопату и принялся копать первый ряд, работая размеренно, как человек, привыкший к тяжёлому труду. Я же взял вторую лопату и начал копать второй ряд за ним.

Это его крайне удивило — видимо, не ожидал, что барин будет пачкать руки. Но тут подошёл Митяй, который уже закончил с помощью мужиков бороться с бурьяном и отдал косу. Увидев замешательство Ильи, он, усмехнувшись, пояснил ему:

— Боярин-то наш не чурается работы. Так что не удивляйся, Илья — он не из тех господ, что только приказывать умеют.

Пока копали, завёл разговор:

— А что у вас в округе есть-то? — спросил я Илью.

Тот посмотрел на меня удивившись еще больше. Даже переспросил:

— Простите, Боярин, что значит, что есть?

— Ну, реки там, озёра, болота, лес вот этот, — махнул я рукой в сторону темнеющей стены деревьев, поясняя, что именно я имею в виду.

Тут-то он и сообразил, что гость я тут не частый, вот и не знаю ничего про Уваровку, да про окрестности её.

— А-а-ааа! — протянул Илья, заметно оживившись и воткнув лопату в землю. — Река тут рядом, Быстрянка называется. Треть версты всего будет. Вон за теми деревьями, — махнул рукой, показывая направление. — Места там знатные — где-то глубоко, где-то мелко. Перекаты есть, да перепад такой большой в одном месте — страсть! Вода прям бурлит!

— Перепады, говоришь? — заинтересовался я, вытирая пот со лба. — Значит, течение есть, да ещё какое.

— Весной там такой рёв стоит! — Илья даже руками замахал, показывая силу потока. — Когда, бывало, коров там пасли, то спать невозможно было.

— А ещё есть место, где река по весне знатно разливается. Он поморщился, словно вспомнив что-то неприятное, и добавил понурым голосом: — Потом вода уходит, а там болотина остаётся, до самых морозов не просыхает. Вон в позапрошлом году корова старосты туда забрела, так и засосало животину… Два дня мужики баграми искали — всё без толку.

Я мысленно отметил это место — надо будет тоже обязательно осмотреть.

— А лес? — спросил я, глядя на тёмную стену деревьев, которая казалась отсюда непроницаемой стеной.

— Ооо, лес у нас дремучий! — уважительно качнул головой Илья, и в его голосе послышались нотки благоговения. — Вёрст на тридцать тянется, не меньше. Зверья там всякого, конечно… правда, сейчас меньше стало. Грибов, ягод полно, только… — он понизил голос, перейдя практически на шёпот, и оглянулся, словно боялся, что кто-то подслушает. — Ходить страшновато. Был случай — мужик один пошёл по осени за клюквой, да и сгинул. Нашли только потом лапти да шапку порванную…

Я задумчиво посмотрел в сторону реки, туда, где махнул Илья рукой, указывая её направление. Что-то в его рассказе зацепило моё внимание, особенно про перепады и сильные течения. В голове крутились идеи, но пока ещё слишком туманные, чтобы их озвучить даже самому себе. Нужно всё хорошенько обдумать, а еще лучше сходить посмотреть.