Злое марево: Луч Империи

Глава 2

Я — Вера

Мы ехали в Эдинбург с Лизой и двумя кавалеристами из моего полка. По пути перечитала послание королевы столько раз, что выучила наизусть. Суть была простой — мне надлежало немедля явиться ко двору её величества королевы Александрины. Но зачем — не объяснялось.

Столь срочный приказ заставлял волноваться.

— Как думаешь? Что стряслось? — поинтересовалась я у Лизы, когда пик Эдинбургского замка отчетливо возвышался прямо по курсу. Наши лошади легким шагом цокали по мощенной «Королевской миле».

— Не знаю, но подозреваю новое назначение, — пожала она плечами. — Говорят, проблемы на севере острова.

— Забери их демоны! — возмутилась я. — Мы пять месяцев выстраивали оборону. Неужели нас просто так выдернут и закинут в новое пекло? Там придется начинать сначала: обучать людей, строить укрепления, копить ресурсы.

Грейфокс зафыркал, соглашаясь с моим возмущением.

— Я лишь предположила. — Лиза снова пожала плечами. — Может, какие-то срочные новости.

— О Фёдоре? — вырвалось из меня против воли.

Мысль о муже вызвала жуткую тоску. Захотелось направить Грейфокса не в замок, а к дому, который я арендовала в новой столице Британии — Эдинбурге.

— Может, о нём, — согласилась Лиза. В голосе соратницы угадывались сожаление и грусть.

Вскоре мы шествовали по Эдинбургскому замку, который часто назывался Королевским. Не все знали, что когда-то столица Британии находилась далеко от Шотландии. Но Англия вместе с Лондоном пала ещё задолго до моего рождения. Теперь там правили демоны.

Только простолюдины могли посчитать зал, где восседала королева, большим и величественным. По королевским меркам он весьма скромен. Мы прошли вдоль лейб-гвардейцев выстроившихся с обеих сторон по стойке смирно. Остановились в пяти метрах от трона.

Обычно вокруг её величества толпилось немало придворных. Но в этот раз только один мужчина стоял по правую руку.

Несмотря на почтенный возраст, он был высок и держал спину прямо. Редкие седые волосы пучками торчали из облысевшей головы. Из луноликого лица сверлили широкие карие глаза с множеством морщин на нижних веках. Тонкие губы боролись с улыбкой.

Я невольно усмехнулась, заметив, что наряду с богатым фраком и кружевной рубашкой на бедре старика висел меч. Такое чудачество позволял себе только один человек, и я хоть и не близко, но знала его.

— Ваше величество. — Я склонила голову перед Александриной. Затем кивнула старику. — Сэр Августин Олдридж.

Олдридж кивнул в ответ. Не в силах более сдерживаться, рот старика расплылся во всю ширь.

— Вера Игнатьевна, — голос его отнюдь не казался старческим. — С годами вы только хорошеете. Вижу, год шотландского климата пошел исключительно на пользу.

Не сговариваясь, мы с Лизой прыснули.

— Ох уж этот знаменитый шотландский климат! — поддержала наше веселье Александрина.

Но улыбка на лице монархини казалась вымученной, жеманной. Её явно что-то тяготило.

— Я получила послание, ваше величество. — Я показала письмо.

Увидев бумажный лист, она погрустнела ещё сильнее. Губы сжались, глаза оценивающе уставились в мои.

— Что-то случилось? Это касается Фёдора? — не выдержала я.

— Случилось. Но не с Фёдором. О вашем муже сама хотела поинтересоваться. Как он?

— Я только с фронта. Дома не была три недели.

Она понимающе кивнула.

— Раз уж упомянули фронт, то хотелось бы в двух словах. — В голосе королевы ощущалась неловкость. — Я слышала, демоны устроили атаку на вашем участке.

— Устроили, — кивнула я. — Мы отбили, но с потерями.

Я мысленно напряглась. Королева не любила плохих новостей. Дела в Британии и так шли из рук вон плохо. Мало того что не хватало людей, так ещё и толковых полководцев. Всё-таки столетия в роли морской державы сделали из островитян никудышных военных на земле… Если верить учебникам истории…

Я мысленно готовилась выпалить претензию. Ведь всему виной проблемы с метателями.

— Знаю, что вас подвела ротация, — словно предвосхитив мои мысли, произнесла Александрина. — Уверена, это был болезненный удар для вашей обороны.

Голос её показался весьма участливым. Весь нахлынувший гнев и желание высказаться испарились.

— На северном участке дела пошли совсем скверно, — продолжила пояснять она. — Пришлось усилить их за ваш счет.

— Ваше величество, нам нужно укрепить все участки. Я думаю, вам следует вновь обратиться к моему государю, императору Игорю, чтобы… — Мои губы замерли, как только я заметила, что лицо королевы побелело.

И побелело оно при упоминании императора.

— Мне жаль, Вера Игнатьевна. Но, боюсь, я более не могу рассчитывать на его помощь.

В одно мгновение миллиард вопросов забегали в моей голове. Не в силах задать хоть один, я ждала пояснений.

— Причин тому несколько. Одна из них: государь ваш, Игорь Андреевич, неделю назад скончался.

Дыхание остановилось. Одна за другой побежали мысли: Как? Где? Почему? Кто допустил? Что теперь будет? По последнему ответ возник: «Ничего не будет. Правители, как и все люди, неизбежно умирают. На престол взойдет сын Игоря — Святослав».

— Ваше величество. Пусть так. Но Святослав Игоревич сумеет помочь не хуже своего покойного отца, мир его праху. Более того, Святослав — мой близкий друг, и я осмелюсь заверить…

Я вновь смолкла. Не теряя каменного выражения, королева отрицательно мотнула головой.

— Боюсь, на Святослава мы также надеяться не смеем.

— Он мой близкий друг. Мы учились вместе. Даже если по какой-то немыслимой причине он откажет вам, то я могу настоять.

— Святослав прислал письмо. — Только теперь я заметила в руках королевы конверт. — Оно адресовано мне, но содержимое его предназначается в большей степени вам. Отправить его гонцом я не осмелилась. Потому вы и прибыли.

Мои руки потянулись вперед, а ноги задрожали от желания скорее подбежать к трону. Королева не стала терзать меня и протянула послание. Я развернула его, как только приняла. Сразу узнала ровный размашистый почерк Святослава:

«От императора Российской империи Романова Святослава Игоревича.

Её величеству королеве Соединенного королевства Великобритании и Ирландии Александрине Ганноверской.

Дорогая Александрина. С болью в сердце уведомляю вас о безвременной кончине отца моего Игоря. Возможно, вам уже известно о подлом убийстве, что случилось прямо в стенах Зимнего дворца.

К сожалению, в этот трагический час Российская империя столкнулась и с другими трудностями. Демонические силы умножили натиск и прорвали фронт во многих местах как на западе России, так и на востоке.

Многие полководцы, что держали оборону, вместо того чтобы предпринять меры дополнительной защиты, учинили мятеж. Имея в распоряжении армии, самовольно присвоили земли российские в составе вверенных им губерний.

Этот мятеж, по сути, попытка вернуть боярство в русские земли. Сие предательство ещё пуще ударило по государству и ставит под угрозу единство народа.

В связи с этим я прошу вас вернуть на родину Веру Игнатьевну Светозарову-Дубравскую, командированную вам ранее для помощи в борьбе с демоническими силами, оккупировавшими часть Соединенного королевства.

У меня огромные надежды, что именно она может спасти Российскую империю.

16 марта 2225 года

Всегда ваш, Святослав».

Пораженная прочитанным, я не могла сказать что-либо. Трижды перечитав послание, я продолжала тупо пялиться в эти строки.

— Понимаю, что творится у вас в голове, — послышался голос Александрины. — Наша страна в ещё худшем положении. Благо хоть внутренние распри не разрывают нас.

Требовалось время, чтобы осознать: в России творится нечто непостижимое. Так что я продолжала молчать и пялиться в письмо.

— Я вправе оставить вас, — продолжала королева, голос её стал чуть холодней. — Командировка ваша подразумевала два года службы во благо Британской короны. Напомню, прошел лишь один.

Наконец я оторвалась от послания Святослава и перевела взгляд на Александрину.

— Не надо так смотреть, — фыркнула та. — Знаю, что сам дьявол не удержит вас на чужбине, когда столько бед на родине. Я отпускаю вас. И делаю это по собственной воле, в знак благодарности за вашу службу. Отмечу, что служили вы безупречно и многому научили наших полководцев.

— И Фёдор, — пробормотала я.

— Что — и Фёдор?

— И Фёдор многое сделал для Британской короны.

Глаза Александрины уперлись в пол.

— Что касается Фёдора… В письме он не упоминается. О его возвращении просьбы нет, но… Поскольку в его состоянии… В общем, документы готовы не только для вас, но и для него. Вы можете покинуть Британию хоть сегодня, но… — Она повернула голову к Олдриджу. — Но рекомендую предварительно обсудить это с Августом. Полагаю, он сможет посодействовать вам.

Олдридж медленно склонил голову.

— Если будет угодно Вере Игнатьевне, то я провожу её к выходу из замка и по пути изложу суть предложения.

— Хорошо, — согласилась я, затем повернулась к королеве. — Благодарю вас, ваше величество. Я упомяну Святославу о вашей безграничной любезности. И если соблаговолит судьба, вернусь, чтобы отслужить командировку до обозначенного срока.

В ответ та кивнула одними лишь глазами.

Мы выбрались из дворца втроем. Снаружи ждали двое наших всадников, держали коней. Я сразу же распорядилась, чтобы они возвращались, объяснив, что теперь им назначат нового командира.

— Миссис Вера, — не скрывая горечи, отозвался один из них. — Но мы ведь не хотим другого комполка. Вы лучшая.

— Прошью вас. Останьтьесь с намьи, — взмолился второй на ужасном, но вполне понятном русском.

— Моя командировка прерывается. — Я развела руками. — Ничего не поделаешь.

Жаль было ребят. Потери сегодняшнего дня были неприятными, но солдаты знали — это не моя вина. Со мной их шансы не только отстоять фронт, но и сохранить жизни были куда как лучше тех, кому «посчастливилось» служить под командованием других комполков.

Не менее трогательным для меня оказалось прощание с Грейфоксом. За год мы здорово сдружились, прошли через многое. С десяток деморгов полегло под его копытами. А я на собственном опыте убедилась в мощи и выносливости шайров.

— Дорогая Вера Игнатьевна, — обратился ко мне Олдридж на чистейшем русском языке без тени акцента, когда мы зашагали по «Королевской миле» прочь от замка.

Прекрасный русский Олдриджа — дело объяснимое. Он не менее двадцати лет прослужил послом в Санкт-Петербурге. Мне доводилось общаться с ним пару раз. Сейчас же он говорил ещё лучше. Ей-богу, не знай я Августа, то решила бы, что это мой земляк.

— Уверен, вы желаете отправиться к родным берегам как можно скорее, — продолжал он. — Я хотел бы предложить совместное путешествие.

— Вы тоже намерены прибыть в Россию? — удивилась я. — Но зачем?

— Важное и секретное дело от королевы, — извиняющимся тоном произнес он. — Но уверен, что новый правитель не станет противиться вашему присутствию при моем докладе.

— Хорошо, понимаю, — кивнула я. — Но… когда вы намерены отправиться, сэр Олдридж?

— Я зафрахтовал судно. Хороший трехмачтовый фрегат с опытным капитаном и командой. Уже идут подготовительные работы. Коли не случится форс-мажоров, то якорь поднимется через три дня.

— От меня что-то потребуется?

— Ну что вы, Вера Игнатьевна. Я лишь хочу отплатить вам за верную службу её величеству.

— Коли нужна плата за проезд и каюту…

— Ну что вы, что вы! Все расходы за счет казны. Нужен лишь список пассажиров, и если имеется груз, то доставьте его к гавани. Желательно за день до отправки. Это всё.

Мне понравилось его любезное предложение. Не придется самостоятельно искать попутное судно, договариваться и прочее. Лиза тоже обрадовалась такой удаче.

— По сути, старик избавил от хлопот меня, а не вас, княжна, — усмехнулась она, как только мы распрощались с Олдриджем и двинулись дальше. — Наверняка все хлопоты легли бы на мои плечи. А я подобную возню попросту не выношу. Уж лучше в марево к деморгам.

К тому времени стемнело, и пришлось нанять кэб, чтобы поскорее добраться до окраин Эдинбурга, где мы квартировались. Лиза проживала отдельно, но по привычке вышла со мной, чтобы попрощаться.

— Ну вот, пришли, — сказала она, покосившись на порог небольшой хижины. Затем протянула руку.

Я пожала её.

— Спокойной ночи, Лиз. И хотя Олдридж взял на себя большую часть рутины, но кое-что предстоит и нам. Переезд — дело такое. Суеты не избежать.

Я развернулась и зашагала к порогу. Коснулась ручки. Потянула дверь. Тяжёлую, массивную. Сразу вспомнился сон. Сердце заколотилось от предвкушения встречи с Фёдором. И от страха перед этой встречей.

Едва оказалась внутри, как услышала громкое прерывистое дыхание. Из темноты что-то ринулось на меня и вцепилось в горло.

Я — Фёдор

Меня штормило.

Я давно привык к этому. Не помнил уже, каково это, когда стоишь ровно, а перед глазами ничего не дергается. Какое же это было счастье, когда руки и ноги слушались, когда мог контролировать дыхание и голос. Когда все тебя понимали.

В моей комнате, свернувшись калачиком в мягком кресле, спала моя сиделка Гленна — толстая женщина с черными прямыми волосами, будто обрубленными вдоль лба.

Впрочем, сначала она уложила меня. Укутала одеялами, подставила под тело утку, даже поцеловала в лоб. Хорошая она женщина, Гленна.

А вырубилась она, не иначе, намаявшись со мной. Да уж. Ухаживать за таким мощным мускулистым телом, как у меня, тяжко. Сколько я вешу? Килограмм сто? Сейчас, может, и поменьше, но всё равно немало.

Я свалился с кровати и, как обычно, барахтался какое-то время. Но, о чудо — поднялся. Сам! Никто не помогал. Воодушевленный этим достижением, я попытался прошагать, и не абы куда, а до намеченной точки — порога. Каждая такая попытка обжигала меня, хоть и не оставляла ожогов.

Сначала я постоянно сбивался с курса. Вместо первого шага и вовсе крутанулся на месте. Потом долго мучился, чтобы повернуться вновь. Но всё же, пусть и истратив уйму времени и настрадавшись от невидимого пламени, я дошел.

«Не безнадежно!» — мысленно поздравил себя. Но что дальше? Попробовать выйти наружу и вдохнуть прохладу ночного шотландского воздуха?

Нет. Так рисковать рано. Надо вернуться в кровать, пока Гленна не проснулась от моего шума. Господь всемогущий! Я же дышу как после марш-броска на десять километров.

Я попробовал развернуться, но вместо этого моя рука дернулась вперед и проделала какое-то бессмысленное хаотичное движение. Я боялся представить, как это выглядит со стороны.

После второй попытки я ударился ногой о стену. По счастью, Гленна продолжала мирно сопеть. Я же не испытал ни капли боли. Третью попытку предпринять не успел, так как входная дверь отворилась, и я увидел её — Веру.

Как же я любил её! Облачённая в броню, она казалась массивной и грозной. Но кому как не мне, её мужу, знать: она — существо доброе и любящее.

Было слишком темно, чтобы разглядеть черты лица. Но я и закрытыми глазами мог видеть, какое оно изящное, царственное, со взглядом львицы. С холодными голубыми глазами. А светло-русые волосы неизменно сплетались в широкую косу — чтобы волосы не мешали в сражении.

Захотелось выкрикнуть: «Вера!». Но вместо этого изрек что-то нечленораздельное. К моему полнейшему ужасу обе мои руки рванули к жене. Но, увы, вместо нежного объятия пальцы вцепились в её нежную шею.

Вера захрипела. Явно не ожидавшая такого приёма, она опешила и не смогла хоть как-то воспротивиться моей гнусной атаке.

«О горе мне! Что же я творю! Прости, милая!» — кричал я. Разумеется, вместо этих слов изрекал лишь грубый звериный рык.

Она ухватилась за мои запястья, силясь отцепить их от гортани. Но мои руки, словно сраженные судорогой, продолжали давить.

Когда же прекратится? Когда же?

— Фё-о-о… — попыталась прохрипеть она, но дальше ей не хватало воздуха. А я продолжал душить свою любимую жену. Господь всемогущий! Лучше пусть бы я сам себя умертвил! Как жить-то потом с таким клеймом?!

«Врежь ногой!» — попытался подсказать я. Но тщетно. Не могу сказать ничего внятного. Впрочем, Вера и сама не дура — попыталась лягнуть, но, видно, сил стало мало, и она повалилась на пол. А я вместе с ней, продолжая сжимать пальцы на шее.

Хоть бы Гленна пробудилась! Впрочем, сможет ли она остановить меня? Уж слишком сильно моё тело.

Но внезапный и довольно мощный удар сапогом по лицу отбросил меня прочь от жены. Я попытался посмотреть на спасителя, но голова крутанулась в другую сторону. Руки мои, только что пытавшиеся душить, задергались, будто не на полу валяюсь, а в речке тону и изо всех сил стараюсь выгрести на берег.

Я услышал, как тяжело дышит и хрипит Вера. Уверенные шаги спасителя приблизились ко мне, ухватились за шиворот пижамы и потащили в комнату.

— Вер. Может, правда, а? — раздался голос Лизы. — Может, хватит мучаться? Все лекари признали — неизлечима такая хворь. Неизведана и неизлечима.

— Не изведана — да. А вот насчет неизлечима — посмотрим, — донёсся с порога осипший голос жены.

— Мне ведь и самой жаль Фёдора, — не унималась Лиза, затаскивая меня обратно на кровать. — Но глядя на такое, ещё жальче становится. Клинок в грудь — и конец страданиям. Со временем и ты в себя придешь. А так…

— НЕТ!

Через секунду Вера оказалась возле меня. Ладонь любимой коснулась груди и принялась нежно поглаживать круговыми движениями.

— Я никогда! Слышишь? Никогда не предам своего мужа! Буду бороться за него! И даже если всё окажется тщетно — не прекращу!

Ох ты моя прекрасная глупышка. Ведь права Невская. Прикончите меня, и дело с концом. Я же и сам вижу — пропал я. Ах, будь не ладны демоны. Будь не ладна та червоточина. И угораздило же меня!

Я услышал, как Вера плачет. Ощутил поцелуи на своей щеке, тепло её губ, их нежность. Мне тоже захотелось зарыдать от этой невыносимой боли. От того, сколько страданий причиняю любимой.

Но вместо этого я начал хохотать. Да как! Будто не человек я, а демон!