Злое марево: Луч Империи

Глава 3

Я — Фёдор

— Капитан Харгрейв. Здесь последние слова лорда Бэкингема. Полагаю, их следует передать вдове. — Мужчина в синем камзоле и треуголке протягивал конверт другому, в похожей форме, но с золотистой вышивкой.

Мы стояли на верхней палубе фрегата, на мачте которого гордо трепетал флаг Англии. Поодаль выстроилась шеренга моряков. Возле пушек стояли другие, некоторые из которых держали в руках тлеющие фитили.

Названный капитаном Харгрейвом принял конверт. Распечатывать не стал, сунул в нагрудный карман камзола. Затем шагнул вперед, оказавшись вровень с офицером, передавшим письмо.

Я с интересом наблюдал за происходящим.

— Готооооовсь! — протяжно скомандовал Харгрейв. — Пли!

— Пли! — продублировал один из сержантов.

Матрос возле него поспешил приложить фитиль к громоздкой чугунной пушке. Короткое шипение и оглушительный залп. Палуба наполнилась клубами белого дыма.

Едва грохот смолк, как второй сержант отдал такую же команду:

— Пли! — Грянул залп соседней пушки.

— Пли! — И третья пушка заложила уши. Палуба погрузилась в густой смог.

— Действуйте! — шепнул капитан Харгрейв. — И прикажите приспустить флаг.

Тот, что стоял рядом, промаршировал к шеренге матросов. Только теперь я заметил, что перед ними лежал укутанный в парусину труп.

Я шагнул. И хотя нас разделяло не меньше тридцати метров, в мгновение ока оказался возле покойного. Шестеро моряков уже подхватили широкую доску, на которой тот лежал.

Через пару минут труп лорда Бэкингема качался на волнах. Мы с капитаном стояли у фальшборта и провожали его взглядом.

— Покойся с миром, мой друг, — с печалью в голосе произнес Харгрейв.

— Да, покойся, — согласился я, хотя вовсе не был знаком с покойным.

Пушки вновь издали серию прощальных залпов. В этот раз их было семь.

Ни капитан, ни прочие на этом судне не видели меня, не слышали, не могли коснуться. Сам я, словно призрак, парил с немыслимой скоростью и проникал сквозь преграды.

Подпрыгнув на волнах в последний раз, парусный саван соскользнул с доски и устремился в морские глубины. Капитан остался возле бортиков, продолжая глазеть в море. Я же, влекомый любопытством, метнулся к пушкам.

Эти то ли сны, то ли видения являлись ко мне отнюдь не впервые. В паре таких я уже встречал удивительные штуки, именуемые мушкетами. Их заряжали серым порошком — порохом. И вот снова эти мушкеты, но теперь здоровенные, как рунные пушки.

Один из матросов елозил банником внутри дула, высыпая наружу щедрые брызги сажи.

— Сильнее три, — посоветовал сержант, скрестив руки на груди.

Матрос не ответил, но приказу внял.

— Вы бы лучше показали, как заряжаете, — попросил я.

Но тщетно. Ни сержант, ни матрос не обратили на меня ни малейшего внимания. Один продолжал скрести дуло, второй — надзирать.

Голова закружилась. Я зашатался.

«Уже? Господь всемогущий, прошу, оставь меня здесь хотя бы еще на пять минут!» — взмолился я мысленно. — «В этих снах я не болен, могу двигаться как захочу. И пусть меня не видят и не слышат, зато прекрасно и четко вижу и слышу я».

Молитвы оказались тщетны, и скоро сознание вернулось в непослушную плоть. Я стоял возле капитанского мостика, опершись на Веру. У штурвала стоял капитан. Но не Харгрейв. Другой. Настоящий.

Я — Вера

— Какого дьявола, капитан? — прохрипела я, с трудом удерживая могучее тело мужа. — Мне только что сообщили, что земли по правому борту отнюдь не датские.

Фёдор, какое-то время хранивший спокойствие, вновь ожил. Ноги подкосились, а руки задергались в непонятном танце. Я чуть не закряхтела — так тяжело стало удерживать его.

Где же Лиза, когда она так нужна?

— Верно, княжна, — невозмутимо кивнул капитан Холбрук. — Это Норвежские горы.

Лиза наконец появилась и подхватила Фёдора с другого бока.

— Держу, — шепнула она. — Поведем обратно в каюту?

— Да, достаточно для утренней прогулки, но… придержи-ка его, ладно? Мне надо разобраться с одной неприятностью.

Без возражений и уточнений Лиза накренила на себя массивное туловище моего мужа. Освободившись, я вбежала по лестнице, чтобы встать рядом с Холбруком. Тот даже не покосился на меня. Держался за штурвал и всматривался в бесконечный морской горизонт.

— Мне верно послышалось, — прорычала я. — Вы сказали, что земля, которую я наблюдала через трубу, — Норвегия?

— Так и есть. — Капитан оставался бесстрастным.

— И как в таком случае вы намерены прибыть в порт Санкт-Петербурга?

— Никак.

— Капитан! Немедля разверните судно. Если завтра мы не окажемся в Балтийских водах, то…

— Этого не случится, — отрезал капитан, явно не намереваясь слушать моих угроз.

Моя родина в опасности. Её атакуют демонические армии, а мятежные аристократы разрывают изнутри. Но этот невозмутимый молчун не чешется хотя бы объяснить свои причуды. Рука невольно потянулась к бедру и уперлась в рукоять меча.

Холбрук тоже оторвал ладонь от штурвала. Но двинулась она не к оружию, а к внутреннему карману камзола.

— Вот. — Он протянул мне сложенный лист. — Этой ночью получили новости с шведского борта. Набросал здесь.

— Ночью была встреча? — нахмурилась я, взяв бумагу.

— Да. Дозорный на мачте заметил их огни, когда мы уже маневрировали к заливу Скагеррак. Как водится, обменялись новостями.

Я развернула лист. Короткая записка заставила трепетать сердце:

«Петербург в клещах. Граф Громов контролирует Псковские и Новгородские губернии. Карелия под финнами. Святослав бежал в Московскую губернию».

— Боюсь, столица России пала, — донесся снизу голос Олдриджа. Старик, как оказалось, помогал Лизе придерживать Фёдора.

— Что происходит, Вер? — обеспокоилась моя подруга.

— Святослав в Москве. А значит, и столица не пала, а перенесена. Временно, — сказала я и повернулась к Холбруку. — Тем не менее нам следует двигаться в Санкт-Петербург. Оттуда до Москвы быстрее. Да и морем путь не столь долгий.

За капитана ответил Олдридж:

— Он не сделает этого, княжна. У него важный посланник, и он должен доставить его вашему императору.

Я вгляделась в бывшего посла: «И что же в нем такого? Что за сведения, которые нельзя отправить обычным гонцом или голубиной почтой?».

— Улицы Петербурга верно уже заняты войском Громова, — продолжил старик. — По моим сведениям, граф рассчитывает встать во главе Российской конфедерации.

От такого заявления глаза на лоб полезли. Забери их демоны! Какая ещё конфедерация? Это же верный путь к полному распаду государства!

— Дорогая Вера, — не унимался Олдридж. — Я и сам жажду как можно скорее оказаться перед Святославом Игоревичем. Но безопасности ради придется идти через Архангельск.

Из-за смены маршрута морское путешествие заняло шесть недель вместо предполагаемых четырех. И ещё три ушли на дорогу до новой столицы.

Мы вошли туда в последний день мая. За время пути по суше набрались новостей. И хотя многие сведения разнились, в той или иной степени я понимала, что происходит на русских землях в это тревожное время.

Большой Кремлёвский дворец казался пустынным. Лишь гвардейцы небольшими группами прохаживались по залам. Невесёлые лица всматривались в нас, кто-то узнавал, кланялся, называл по имени.

Я боялась представить, каковы были бы их лица, заведи мы внутрь Фёдора. К счастью, я сообразила: разумнее оставить его с Лизой у парадного входа.

Среди золотистых колонн Андреевского зала людей было побольше. В основном гвардейцы. Но также и несколько дворян, среди которых я сразу заприметила князя Михаила Орлова — одного из ближайших сподвижников покойного императора Игоря.

Теперь он вновь стоял недалеко от трона. Но восседал там не Игорь Андреевич. Черноволосый юноша моих лет заулыбался, увидев меня. Будто не тревожили его государственные дела. Будто не было войны с демонами и мятежа.

— Вера! — Он вскочил с трона и выбежал навстречу.

Князь Орлов, хмурясь, но не теряя благородной осанки, неспешно двинулся вслед за молодым правителем. Вглядывался в меня, теребя седую бородку. Лишь приблизившись, вспомнил:

— А-а, княжна Светозарова, — пробормотал он. — Так давно тебя не видел, что позабыл, как выглядишь. Увы, с возрастом память лишь слабеет.

Я поклонилась ему, решив простить на первый раз, что не произнёс вторую часть моей фамилии.

— Михаил Павлович. Рада видеть вас в здравии. И бросьте эти шутки о старости. Я вижу, что вы в прекрасной форме.

— Да его хоть сейчас на передовую, — хмыкнул Святослав.

Император не стал церемониться: обхватил меня и одарил щёки звонкими поцелуями. Потом вновь прижал к себе, отпустил не раньше чем через минуту.

— Как я рад, что ты добралась!

— Могла добраться и раньше. — Я оглянулась на стоявшего позади меня Олдриджа. — Вот только спецпосланник от её величества королевы Александрины пожелал двигаться окружным путем.

— И правильно, — одобрил Орлов. — Санкт-Петербург уже под контролем узурпатора Арсения Громова. Он знает, что твоя семья предана Романовым, и… сама понимаешь, чем это могло бы обернуться.

Я пожала плечами.

— Я лично знакома с Арсением Александровичем. Уверена, он не стал бы чинить препятствий и даже способствовал бы моему пути в Москву.

Но Орлов с сомнением покачал головой.

— Ходят слухи, что он спятил, княжна Светозарова.

— Светозарова-Дубравская.

Первый раз я сдержалась, но теперь уж князя следовало поправить.

— Ах да. Прошу простить, — кивнул тот. На лице мелькнула маска пренебрежения.

Ну конечно. Большинство из знати, особенно столь высокородной, как Орловы, не одобряли моего замужества с Фёдором. Ещё бы! Княжна знатного роду вышла замуж за барона. Да и барон-то, что называется, не настоящий — потомок мелкопоместного дворянина, получившего титул не по наследству, а в награду за службу.

Возникло непродолжительное молчание. Прервало его мягкое покашливание Олдриджа позади нашей троицы. Тому явно не терпелось приступить к своей миссии.

— Ваше императорское величество, Святослав Игоревич. Возможно, вы помните меня…

— Август? — оборвал его другой голос.

Из небольшой группы дворян вышел невысокий мужчина с кудрями на затылке и залысиной впереди.

— Сэр Август Олдридж? — поправился он, таращась на бывшего посла.

— Добрый день, Хьюз.

Очень хотелось хмыкнуть. Томас Хьюз — действующий британский посол. В свое время он прибыл к нам на замену Олдриджу. Наверняка оба ощущали неловкость в этой встрече.

Но обескураженным казался лишь Томас. Сэр Олдридж смотрел на него покровительственно, с ноткой жалости.

— Я помню вас, — подал голос Орлов. — Ранее вы служили послом здесь же… То есть, прошу прощения, не здесь, а в Санкт-Петербурге. Что привело вас обратно в Россию, тем более в столь сложный час?

Но не успел старик сказать хоть слово, как заговорил Святослав:

— Отложим дела. Вера здесь и…

— Нет! — тут же воскликнула я.

Вновь возникла тишина, в ходе которой я ощутила на себе десятки озадаченных глаз.

— Я хотела сказать, государь Святослав, — принялась я поправляться. — Отчизна в опасности, и сейчас невозможно не думать о делах. Вы попросили королеву Александрину прервать мою командировку в Британии, и, полагаю, тому были причины.

После моих слов лицо князя Орлова озарилось одобрением и уважением. Святослав, напротив, погрустнел.

— Пусть так. Позволь тогда мы введём тебя в курс дела.

За спиной послышалось недовольное сопение Олдриджа, но никто не обратил внимания. Вместо этого император распорядился, чтобы все покинули Андреевский зал, включая стражей, британского посла Хьюза и собственно Олдриджа.

В этом просторном роскошном помещении мы остались втроем: я, Святослав Романов и Михаил Орлов.

— В дороге я многое разузнала, — начала я, как только зал опустел. — Насколько понимаю, основная проблема, если не считать демонов: граф Громов, княгиня Волконская и барон Зверев.

Орлов кивнул.

— Да. И, на мой взгляд, бо́льшая опасность идет именно от последнего, хоть и не все с этим согласны.

— Признаться, я даже не знаю, о ком речь. Кто этот барон?

— Лев Зверев родом из Новокузнецка. Самое паршивое, что вообще непонятно, как он получил войско, что сражалось к востоку от Уральских гор. Он вовсе не генерал. И вообще не военный.

Лицо Орлова становилось мрачнее.

— А на востоке армия у нас была ого-го, — добавил Святослав. — Много червоточин приходилось сдерживать.

— Он занял всю Западную Сибирь вплоть до Уральских гор, — продолжал Орлов. — Дальний Восток отрезан и… сама понимаешь: раскололся на княжества. Когда Зверев приберет их к рукам — вопрос времени.

— А что княгиня Волконская? — спросила я. — Я не знакома с ней лично, но наслышана, как стойко она держала оборону на западе.

— Как, собственно, и граф Громов, — согласился Орлов. — Она могла быть не худшей нашей проблемой, так как держит лишь две губернии: Псковскую и Полоцкую.

— Вот только она и Арсений Александрович не просто оттяпали императорские земли, — подхватил Святослав. — Удумали строить новое государство по принципу конфедерации. Хотят все российские земли под себя подмять.

— Забери их демоны! — вырвалось из меня. — И это в такое время!

— Боюсь, что именно прорыв демонов и смерть Игоря способствовали этому. Стервятники! Почуяли слабость и вонзили клыки.

Ярость во мне бушевала так, что хотелось плюнуть. Но к чему пачкать мраморный пол дворца? Уж лучше направить гнев на пользу.

— Хорошо. Что я могу сделать? Каков приказ, ваше величество?

Глаза Святослава заметно округлились, отчего он стал выглядеть глуповато.

— Брось, Вер. Не надо этих «ваше величество». После смерти отца ты мне самая близкая подруга.

Я проигнорировала замечание, ожидая инструкций. Святослав вздохнул невесело.

— Ну ладно. Помнишь, ты заикнулась о добрых отношениях с графом Громовым?

Я кивнула.

— Возможно, на востоке опасность исходит от барона Зверева, но на западе главный противник — он, Громов. Мы готовимся выступить против него, и нам нужно, чтобы ты втерлась к нему в доверие. Выведала, какими ресурсами располагает, какое войско сможет высвободить с фронтов и выставить супротив нас. И желательно ввести его в заблуждение относительно наших сил и позиций.

Прошла целая минута, прежде чем удалось переварить такое.

— Миленько.

— Знаю, это не совсем то, чем ты обычно занимаешься, — замялся Святослав.

— Я бы сказала: совсем не то. Ты же знаешь, я воин. Я могу драться. Могу вести отряд. Максимум — командовать полком. Но дипломатия…

— Не просто дипломатия, — поправил Орлов. — Шпионаж, диверсия, заговоры и интриги. Одним словом — грязь.

— Я и говорю: миленько.

— У нас нет другого, кому доверился бы граф, — принялся объяснять Святослав. — К тому же с ним твой кузен Владимир. Он наверняка внесет свою лепту: попросит за тебя, убедит, что ты — их.

— А что, если я — их? — усмехнулась я.

— Вера, мы знаем друг друга с рождения, — покачал он головой. — Для тебя честь не пустой звук.

— Хорошо сказано. Так зачем же поручать мне столь бесчестное задание?

— Вера! Ты — последний луч российской империи!

Я бы рассмеялась, не будь ситуация столь печальной. В голосе Святослава царил феерический пафос.

А он продолжал тем же тоном:

— Пойми, я вручаю тебе не только свою судьбу, но и судьбу всего народа!

Вместе с князем Орловым он принялся осыпать меня множеством аргументов, почему я должна выполнить такое странное, неприятное задание.

Забери их демоны! Я и близко не знакома с политическими тонкостями. Это сродни тому, чтобы отправить на фронт новорожденную малышку. Но всё же они оставались непреклонны.

— Святослав, ты знаешь, не в моих правилах отказываться от государевых приказов, — не выдержала я наконец. — Но это просто глупость.

— Не думай, что мы не понимаем этого, — ответил за него Орлов. — Перед тобой отнюдь не идиоты.

— Если получится, то мы вернем Петербург, Псков и Новгород без серьезных потерь, — сказал Святослав. — Если нет… Что ж… Тогда потерь будет много и у них, и у нас. То-то порадуются демоны.

Наконец до меня начало доходить, в сколь отчаянном положении оказался император, раз решился на такое.

— В любом случае, мне нужно подумать, — выдохнула я устало, отлично понимая, что, по сути, сдалась.

И Святослав, и князь Орлов тоже поняли это. Лица обоих засияли. Они даже замолкли, будто опасались спугнуть удачу. Напряженно смотрели на меня.

— Что? Будете таращиться, пока я не соизволю ответить? — рявкнула я.

— Вера! — удивился Святослав. — Откуда таких словечек набралась — таращиться?

— Не удивляйся, государь, — вступился за меня Орлов. — Пока мы с тобой штаны во дворце потираем, княжна Святозарова-ДУБРАВСКАЯ воевала на британских фронтах. Так что ей простительны любые солдафонские фразочки.

— Эм-м… Ну да. Тогда, чтобы не эм-м… ТАРАЩИТЬСЯ, пожалуй, послушаем её спутника, посланника Александрины.

Сэр Август Олдридж вернулся в сопровождении Томаса Хьюза. И поскольку сам Олдридж не возражал, то и император не стал прогонять посла.

— Итак, ты вестник от её величества Александрины? — спросил Святослав, вновь развалившись на троне.

Олдридж кивнул.

— Да, ваше величество. Как вы помните, я служил послом в Санкт-Петербурге ещё при вашем отце, Игоре Андреевиче.

— Ну и коли сама королева послала тебя, то верно что-то важное? — заметил Орлов.

— Безусловно, князь. Очень важное.

Томас Хьюз тут же удосужился пристальных взглядов Святослава и Орлова. Они словно пытались глазами вытолкать его прочь из Андреевского зала. Но тот обеспокоенно глядел в ответ и вовсе не собирался уходить.

— Будет лучше, если он останется, — усмехнулся Олдридж. Лицо его сделалось чрезвычайно хитрым. — В конце концов, мой доклад касается его напрямую.

— Что? — воскликнул Томас. — Касается меня?

— И покойного императора. Игоря Андреевича.

Тон старика стал таким мощным, таким подавляющим, что у меня у самой похолодело в груди. Томас же и вовсе затрясся и, не разворачиваясь, шагнул назад.

Олдридж, заметив маневр посла, ухватился за его пиджак и швырнул вперед, да так сильно, что бедняга плюхнулся на колени в паре метров от трона. Старик же продолжал таким же всеподавляющим тоном:

— Дело в том, ваше величество, что Томас Хьюз — убийца вашего отца!