Агнесса

Швейцарский сыр

— Ну, кто смелый! Подходите, я вам еще добавлю!

Абсолютно голый мужчина взгромоздился в углу таверны на стол и крутил над головой тяжелую цепь с разломанными кандалами на конце. Железо зло гудело, боец изредка сплевывал набегающую с разбитых губ кровь и весело скалился. Похоже, дядьку переклинило и он собирался пойти в тот самый последний и решительный.

— Дези, хватит дурить! Ты все равно отправишься на каторгу! У меня предписание и я…

— Ландскнехты никогда не сдаются! Можешь засунуть себе эту бумажку… Да здравствуют Швабы!

Агнесса как раз заканчивала ужин в другом углу огромного зала, когда услышала непонятный шум, потом звуки драки и теперь с интересом наблюдала за развитием событий. Она прекрасно помнила, что где-то пару месяцев назад набранные в горах наемники потребовали пересмотр контракта, устроили бузу и получили на орехи. Похоже, здесь и сейчас одного из бунтовщиков как раз пытаются препроводить на место будущих трудовых подвигов. А он, вот незадача, совершенно не желает кайлом махать. Зато — выглядит очень даже неплохо. Рельефный такой. С небольшой бородой, аккуратно подстриженными усами и прической «под горшок». Большая часть пикинеров и прочих горлохватов не стрижется налысо. Волосы и войлочный подшлемник неплохо удары гасят, если по маковке тяжелым прилетает. В остальном… Вон, уже и багры притащили. У дядьки нет шансов.

На шагнувшую вперед Чумную Повитуху сначала смотрели с явным неодобрением, но затем опознали и наряд, и серебрянную маску, подвешенную на пояс. За спиной послышались шепотки: «Это же Сестра! Братство!». Старший жандарм гулко бухнул кулаком по нагруднику и поклонился:

— Герман, из Кобленца!

— Западный предел? Приятно познакомиться, девица Агнесса. А это что за бодрый малый?

— Наемник Дэзи. Осужден за бунт, грабеж и неподчинение приказам командира.

— Грабеж? Не похоже, что он на этом хоть что-то заработал.

— Их отряд выпотрошил монастырь. Святых сестер перепугали, все вино из подвалов вылакали. Так их и взяли потом во дворе, упившихся напрочь.

— Понятно… Эй, Дези или как там тебя! Хватит уже ветер разгонять, бросай железо. У меня был тяжелый день, пыльная дорога и голова трещит. И ты еще с этой цепью дурацкой.

Обидевшись на столь явное неуважение, будущий каторжанин попытался возразить:

— Они меня тогда опять свяжут!

— Они тебя в любом случае сгребут и еще накостыляют для порядка. Потому что их шестеро, у них багры и жалеть не станут.

— Двоих я свалю, двум ребра пересчитаю, а с оставшимися как-нибудь справлюсь.

Вздохнув, Агнесса добыла из-под кроваво-красной полы тяжелый пистолет и проворчала:

— Я сказала — шабаш. Или мудя отстрелю напрочь, звенеть будет нечем… Пойдемте лучше ужинать. Вино здесь неплохое. Заодно горло промочим. И мешок ему какой-нибудь найдите, чтобы задницу прикрыл. Приличные люди кругом, а вы тут бордель пытаетесь организовать.

После двух кувшинов терпкого вина жизнь решительно наладилась. Народ перестал хмуриться друг на друга. Пара жандармов даже умудрилась от усталости упасть лбами в опустевшие миски с похлебкой. Старший охраны сидел рядом с Агнессой, изредка икал и задумчиво скатывал из крошек хлебные шарики. Угнездившийся напротив кандальник в натянутом на тело пустом мешке с дыркой для головы допивал очередную кружку и объяснял, как именно докатился до жизни такой.

— Я вообще из Тасканы. Хорошее место. Было… Я даже помню наш старый дом. Сад. Поля у соседей. Апельсиновую рощу за дорогой.

— Ты еще скажи, что из поземельных были и хозяйство выкуплено.

— Нет, чего врать-то, — вздохнул Дези. — Батрачили, как большая часть деревни. Но участок — тот свой, это точно. До Чумы у нас почти вся деревня неплохо концы с концами сводила. А потом как нечисть набежала и три года подряд дожди и холода летом… Считай, из семьи я единственный и остался.

Чумная Повитуха на вино особо не налегала. Оплатила, с этим никаких проблем не было. Специально в дорогу набрала монет побольше. Просто завтра снова баранку крутить. Дороги разбитые, хоть и восточные пределы Империи. Но и телег с пешеходами полным-полно. Больше материшься и объезжаешь, стараясь не задавить кого-нибудь, чем «эх, с ветерком». Все же видно, где людей явные излишки, а где только дураки за высокими каменными стенами и в полях с охраной работают. Но — не грели душу местные заселенные просторы. Если бы не данное обещание и таинственные пещеры — плюнула бы сто раз и домой повернула.

— Значит, подался в наемники. До лейтенанта добрался или не стал патент брать? Очень уж у тебя речь правильная. Пехота обычно другие слова использует.

Безобидная фраза неожиданно смутила бывшего ландскнехта.

— Так я в Парме слугой у местного лектора три года отслужил, потом в Вероне переписчиком в суде чуть-чуть. Но надоело пером скрипеть, вот в Сен-Галлен и перебрался. В братстве доминиканцев с полгода по старой памяти рясу носил и потом уже к вольным отрядам перебрался. Не мое это — свечи зажигать и с кружкой по рядам ходить… А до лейтенанта — мне не светит, это надо с младых ногтей в терции начинать. Но десятником был, да.

— Оно и видно. Вся надежда на командира. В монастыре тоже — патрули не выставили, дармового вина налакалась, вас теплыми и повязали.

Почти задремавший Герман потер красные глаза и фыркнул:

— У них там половина без оружия в соседнюю деревню за шлюхами умотала. Мы потом два дня по округе этих голодранцев вылавливали.

— А почему — голодранцев⁈ — обиделся Дези. — Потому что жалованье нам не выплатили! Обещали у Филлаха в оцепление выставить. А в итоге — без нас все закончили, нечисть прибили и ни монетки не дали! Что мы, совсем безголовые без повода бунтовать? Жрать было нечего, вот и побузили…

Знакомая история. Разных слабо обученных пикинеров и прочих любителей железом побрякать ставят в оцепление. Не против серьезных монстров, что вы — те пройдут и не заметят. Так, мелочь когда окончательно к порядку приводят. Целыми областями на востоке потрошат зубастых чебурашек. Прочесывают даже бесконечный лес — пригонят три-четыре тысячи головорезов, цепью развернут — и вперед. За месяц остатки с другой стороны выйдут, клыки и хвосты сдадут на премиальные и опять готовы развлекаться. Хорошо, что пшеки и венгры границу держат намертво. Русичи свою дрянь задавили, а с шелупонью панове конные и благородные мадьяры как раз и развлекаются. Собак натаскивают, охотятся и друг перед другом хвастают успехами. Поэтому в Империи только на западе превозмогают с надеждой рано или поздно дочистить самые рассадники. Или просто выкопать ров, поставить стену высокую и дальше пусть галлы сами башкой о чужие хари бьются.

Но главное — это извечный бардак с выплатами наемным отрядам. Где-то разворовали, где-то ополчение без лишних штыков само управилось. В итоге — герцогство Швабия теперь нараскоряку. Вооруженных людей много, а желающих их пригласить куда-либо физкультурой заниматься все меньше. Вот и бузят без денежного довольствия. Того и гляди, войнушку организуют.

— Ладно, не ворчи… Герман, ты эдикт про найм предсмертный помнишь?

Услышав эти слова жандарм даже протрезвел:

— Э, сестра… Да мы при исполнении, нас нельзя! Это же на убой берут!

— Про вас и речи нет. Я к тому, что вот сидит человек, кто точно в каменоломне соседу башку киркой проломит. Он же головорез, а не просто крестьянин с долгами. А у меня вот документы… Читай — прибыть и оказать помощь в марке Цейц с зачисткой подземных соляных пещер. Ожидаемый уровень сопротивления — высокий. Оценка нечисти — от уровня упырей и выше. Сроки — приступить к исполнению приказа немедленно… Мне лишние руки не помешают. И тебе туда-сюда болтаться не придется. Святая Церковь платит за голову серебрянный цвельфер и дальше уже мои проблемы, как бывшего пикинера использовать.

Подумав, старший жандарм согласился:

— Расписку, честь по чести. И еще завтрак оплатишь. Тогда — можешь забирать.

— Я его и так могу забрать, — расхохоталась Агнесса. Но у нее было хорошее настроение и она слишком устала за день, чтобы препираться ради принципа. — На, держи монету. Давай документы, я там накалякую, что полагается. И утром народ поднимай с рассветом, я рано встаю… Эй, Дези, ты храпишь ночью?

Добыв последние винные капли из кружки, бывший доминиканец стряхнул крошки с бороды и гордо расправил плечи:

— С чего мне храпеть? Я не походный мул.

— Тогда внутри у дверей спать сегодня будешь. Но если врешь — в коридоре оставлю, на голом полу…

К следующему вечеру Агнесса так и не определилась — сделала ли она глупость или выложила деньги за неплохое приобретение.

С одной стороны, временами Дези раздражал. Болтал много. Со вкусом комментировал грудастых крестьянок, мимо которых проезжали на панцеркрафтвагене. Любил похвастать разносолами, которые за свою жизнь успел попробовать. Больше всего восхищался сыром, которым потчевали в горных кантонах. И пахучий, и не плесневеет, и в кипятке размочишь из каменного состояния — вот тебе и похлебка. Еще получивший временную свободу наемник никак не мог сообразить, как именно в закрытой в парафин круглой тяжелой сырной головке образуются дырки. Ведь никто не ходит и шилом не тыкает.

С другой стороны — дополнительные сильные руки не мешали. Из лужи вытолкнуть. Сумки и мешки в таверну и обратно перетащить за один раз. Собранную алебарду держать вертикально, чтобы присобаченный сверху флажок заранее встречных-поперечных на нужный лад настраивал. Особенно на подорожных заставах. Не успел народ про темные времена подзабыть, как моментально началось: «деньга давай, сбор плати». Лаяться каждый раз насчет своих полномочий Агнессе надоело еще давным-давно, поэтому обычно разговор был простой и короткий — латной перчаткой в зубы. Кто сразу не понял — еще сапогом между ног добавить. Но это надо — из машины выйти, в морду настучать, матерно добавить и на чужих костях попрыгать. То ли дело сейчас. Любой идиот у шлагбаума сразу понимает — начальство едет. Потому как на самоходной телеге, с оруженосцем и тот еще за полусотню шагов высоким стилем объясняет, как он и кому будет эту самую алебарду заталкивать. Поэтому — народ спешно палку поднимал, брал под козырек и Чумная Повитуха пролетала очередную будку с ветерком.

За ужином женщина открыла тубус и добыла оттуда несколько листов.

— Итак, Дези. Давай я тебе еще раз все растолкую, чтобы тебя окончательно в колодники не сунули. Значит, с момента самых черных времен существует закон о предсмертном найме. Тогда охотников за дрянью было мало, поэтому за любые тяжкие преступления народ выгребали из тюрем, давали в руки ножик какой-нибудь и заставляли телами дыры в обороне затыкать. Кто отказывался — сразу в петлю. Слышал об этом?

— Да. У нас в соседней роте один из выживших был. Если сядет у костра рассказывать про приключения, так потом никто спать не мог. Я думаю, приукрашивал.

— Скорее всего, всей правды не рассказывал. Но, в любом случае, сейчас с этим полегче стало. Как звонкой монетой за потроха стали платить, так нашлись желающие башкой рискнуть… Про тебя. Я не стала годовой контракт подписывать, у меня столько подземелий просто под рукой нет. Поэтому — на один раз. Прикрывать будешь и тяжести таскать. Ящики с разными полезными штуками, воду с провиантом и прочее.

— А потом?

— Потом я с Ирэн поговорю и будет видно. Либо у себя где-то пристроит и назначенные судом десять лет отслужишь как белый человек. Или я куда к знакомым смогу законопатить. Потому что орать на судью и называть его уродом тебе нельзя. Мне — можно. А тебе — десять лет каторги без права на помилование.

Удивленный доминиканец с подозрением еще раз внимательно оглядел нанимателя и все же задал вопрос:

— И в чем разница? Не считая разных частей тела у мужчины и женщины?

— Разница? Потому что у меня есть хороший крючкотвор, Эйван Эац. Его судейские до родовых корчей ненавидят и боятся. Любой закон может истолковать так, как мне нужно. Само собой, я с этим не наглею. Но разница очень простая. Со мной в городе раскланиваются, даже если сожрать заживо хотят. А тебе — десять лет каторги и пинок под задницу… Все, доедаем и спать ложимся. Завтра на месте будем.

Подругу Ирэн встречала разнаряженная до невозможности: в белоснежном костюме, шикарном парчовом плаще с меховым воротником и с сапогах выше колена. Но — чваниться не стала, наоборот — подбежала, обняла Агнессу и расцеловала в покрытые пылью щеки:

— Ты моя хорошая, приехала все же! Так, ванну сейчас девочки приготовят, с дороги отдохнешь и обедать! Потом хозяйство покажу и покумекаем, как завтра в поход будем готовиться… А это что за пупсик?

— Висельник это, Дези из Тасканы. Судебное семя пытался нахрапом переспорить, теперь будет десятку мотать. Я выкупила для нас: таскать, башкой завалы прошибать и алебардой тыкать, куда покажем. Еще у него здоровый член, но я в работе не проверяла. Пригрозила, что оторву, если фигней страдать будет.

— Проинспектируем, — кивнула хозяйка и повернулась к замершим потным девушкам в легких доспехах, мордовавшимся на посыпанной песком плацу: — Так, а вы что заколдобились? Никогда сестер из Братства не видели? Так вот она я… Мария, как через час закончат разминку, каждой по мешку с камнями и пусть кружок вокруг замка сделают. Бегом. Расслабились, понимаешь…

Ведя Агнессу под руку, Ирэн хвасталась хозяйством:

— Не, я как домой вернулась, хотела даже на покой уйти. Посмотрела на тебя и поняла, что по-настоящему придурковатой никогда не смогу стать. Жизнь люблю. И просто так голову в пасть тому же пещерному храпожору совать — уже не хочется. А потом с монастырскими еще посралась до кровавых соплей. Зажали выплаты за последний рейд, я и вспылила. Сунулась в казну — а там сундуки с деньгами стоят. И монашки в рванине ходят. Вот я настоятеля на кол и усадила.

— О как, — удивилась Чумная Повитуха. Похоже, про истинную придурковатость нужно было с других пример брать. — И чем закончилось?

— Инквизиторы приехали, еще пятерым пеньковый галстук подарили и нового настоятеля выбрали. Он в мою сторону косится, но пока сосуществуем. Хотя съехать заставили. Думали, я плакать буду. А я — вон, бесхозный замок под себя подгребла, народ навербовала и теперь сама себе большой начальник. А жлобы мне за любой чих и удар тяжелым железом деньги вперед платят.

— И госпожа Хаффна даже епитимью не наложила?

Помрачнев, Ирэн призналась:

— Хуже. Сказала, что пять лет мне тут пахать, как на галерах. Про новый панцеркрафтваген и наряды модные вопросов нет. Но чтобы всю марку и соседей я от нечисти прикрывала. Для этого выделили содержание на четыре десятка молодых и бодрых, заставили в гости в лицей заглянуть. Там двух инструкторов мне благословили, кто уже в возрасте и за самыми шустрыми не успевают. Так что — приходится пыхтеть… Не хочешь ко мне в товарки? Поделим на пополам, мигом зубастых натаскаем!

От столь щедрого предложения Агнесса чуть не рванула обратно с пробуксовкой:

— Шутишь, да⁈ Я только-только от лейтенантского патента отбилась! Меня дома отец настоятель пытается соблазнять, в игуменьи запишет сразу, как слабину дам. А мне оно надо? Палкой идиотам по хребтине стучать, за прегрешения заставлять молитвы читать и даже из огнемета никого не спалить, если очень не нравится… Я в рейды хочу ходить. Клыки драть и в пузо железом тыкать. Или рыбу динамитом глушить, чтобы потом на костре пожарить.

— Думаешь, я не хочу?

— Так надо было сначала у Хаффны спросить разрешение, а потом на кол сажать. Уверена, что не отказала бы в такой мелочи… И вообще. Надоест все — уеду на закат. Осяду, как Святой Вацлав. Выберу место глухое, чтобы туда даже швейцарцы прорубиться не могли. Подтащу ближайших авантюристов и заживу в свое удовольствие… Надеюсь, на мой век такого еще хватит…

Подумав, Ирэн ткнула пальцем в покрытым мелкими царапинами нагрудник подруги:

— Это шикарный план! Значит, пять лет… Давай мы вернемся к этому вопросу через пять лет. Нам главное на пару — продержаться. И еще кого-нибудь на острую палку не усадить. А потом — мы себе и местечко подберем, и придумаем, как проблемы делить. Может, к тому времени я привыкну, что стол нужен для работы с документами, а не для развлечений.

Поход в соляные пещеры Дези изрядно удивил. Нет, он понимал, что двум оторвам больше хочется просто оттопыриться с огоньком. Чтобы спокойно без чужих ушей поболтать. Похвастать обновками. Померяться разными гремящими железками. Покомандовать молодыми и резкими девчонками, кто обвешался оружием с ног до головы. Еще Агнессу с Ирэн смешило отдавать приказы залетчику, подсказывая, в какую конкретно дырку нужно бросить динамитную шашку. Как объяснили доминиканцу — за сто с лишним лет местные шахтеры изрыли горы, словно сырную голову. И гонять разного рода жуть пещерную можно до скончания веков. Но если очень хочется поразвлекаться — почему бы и нет?

На третий день молодняк сочли достаточно уставшим, поэтому вместе с Марией отправили наверх. Развеселая парочка тоже начала сгребаться, отпинывая в сторону опустевшие ящики из-под израсходованной взрывчатки. Потный и грязный Дези обиженно спросил, пытаясь выковырять противный звон из левого уха:

— И что, на этом все? Где те самые эпичные подвиги?

— Подвиги? Колобок ты мой рельефный, тебе в самом деле подвига захотелось?

Хозяйка новообразованного лицея плотоядно усмехнулась. Доминиканец осторожно сделал крохотный шаг назад. Потому что именно с таким добрым взглядом его отправили в койку на днях, откуда он с огромным трудом смог выбраться поздним утром.

— Ну, ведь вроде как зачистить надо… Этих… Которые с зубами…

— Мяса нарубили кучу, это не проблема. Но если так хочется…

Подойдя к старой вагонетке, куда сгрузили остатки динамита, Ирэн отмерила запальный шнур подлиннее, подожгла и легким толчком отправила «телегу» вниз по рельсам.

— Народ, у нас где-то минут пять форы. Не больше. Значит, ускоряемся и на самый верх.

— А то что?

— А то эта штука как раз докатится до самого логова и сделает там эпичный «бум». Тогда оттуда полезет морда, которая по дороге шуганет всю скопившуюся мелочь. Огнеметы и ружья у нас на выходе расставлены, поэтому встретим, как положено. А ты, мой гигант, сможешь покрыть себя славой. Подходящую алебарду я тебе найду.

Из всего сказанного Агнесса выделила главное. Это — «бум». И пять минут. Поэтому подхватилась и рванула на вольный воздух стремительным сайгаком. Захохотав, следом загремела сапогами Ирэн. На секунду затупивший Дези подхватил два шахтерских фонаря и наподдал за ними. Уж если абсолютно ничего не боящиеся Сестры демонстрируют навыки в спешном отступлении, то ему тем более нет смысла мешкать…

От вакансии в замке швейцарский рубака наотрез отказался. Потому что сначала два часа он вместе с ученицами кромсал рванувшую наружу волну монстров, а потом в самом деле пытался затыкать супер-босса. Что за тварь — никто позже опознать по многочисленным талмудам не смог. Но выглядело эпично — вроде кентавра с туловищем многоножки, башкой размером с почтовую карету и огромными зубищами. Еще зверюга в каждой руке держала по дубине и старалась прибить надоедливого кузнечика, который прыгал рядом и больно железной фигней в разные места тыкал. Скорее всего, Дези так бы героически и погиб, но Агнессе надоел кордебалет и она сказала Ирэн:

— Мне оружейник еще классную штуку сделал. Я тебе чертежи привезла. Если надо кого-то из пасти выдрать или какую-нибудь гадину из толпы поближе подтянуть, то берем вот эту петельку со свинцовыми шариками на конце… Наводим деревяшку вот туда… Затем за рычаг — и полетела… А теперь стопор выбиваем… Во — механический аркан. Кидает на сто шагов с лихом, потренироваться — любую добычу стреножишь. Раз-два и она уже тут.

— Он. Ты хотела сказать — кандальник наш — тут. Помятый и поцарапанный при эвакуации. Но тут, да. И зверюга сейчас за ним попрет.

— Пусть. Как раз до той приметной кочки. Я туда еще ящик про запас уложила. На всякий пожарный… Где мой ружбай?

Ящик динамита разнес зубастую морду в мелкие клочья. Одна из лап даже до ближайшей деревни долетела, а туда пешком полчаса топать надо. Зато — раз и контракт выполнен. Вот что значит планирование и муштра барона Константа Вью фон Зальца.

Но весь спектр развлечений Дези впечатлил до зубовного скрежета и он заявил, что лучше в каменоломни кайлом махать, чем такие приколы. Поэтому Агнесса задержалась по просьбе подруги еще на три дня, а потом поехала домой. Прихватив с собой и бывшего местами затраханного ландскнехта.

Доминиканца Агнесса пристроила помощником стряпчего. А что? Читать-писать умеет. Рожа соответствует. Поэтому и документы носит на судебные заседания. И при случае дубинку в руках покрутит и все жалобщики бочком-бочком и куда подальше. Эйван Эац настолько проникся, что сумел после трех попыток убедить местных законников вынести новое решение и заменить десятилетнюю каторгу годом работы на городские власти в лице местного адвоката. Клиентуры много, бегать по округе уже в одиночку и не успеваешь. Поэтому вот тебе хорошая зарплата, небольшой флигель во дворе, кухарка с прачкой общие на все хозяйство. Живи и радуйся.

Скорее всего, Дези вряд ли после года куда-то сорвется с насиженного места. С колющим железом по утрам упражняется, как и раньше. Но теперь больше времени проводит за талмудами с законами местных земель. Кто знает, может в самом деле компаньоном попозже станет. Модную жилетку и золотой хронометр-луковицу на цепочке уже завел.

А то, что каждый месяц Агнессе с караванами огромную головку швейцарского сыра привозят — так никто и не против. Подарок от чистого сердца. Да и сыр этот лучше горцев никто делать и не умеет. Отрежешь кусочек, положишь поверх ломтя копченой ветчины — и жизни радуешься…