Агнесса

На запасных путях

Железную дорогу Агнесса не любила. Потому что — с одной стороны штука полезная. Сел в вагон, спереди упряжку лошадей присобачили и тебя везут. Дождиком не мочит. Коробейники пироги таскают. Хорошо. С другой стороны — это все было до Чумы. К ближайшим шахтам даже успели нитки закончить и в родном городе конку поставили для богатой публики. Но потом наступил локальный конец света и все интересные начинания приказали долго жить. Поэтому когда Чумная Повитуха натыкалась на остатки железки, у нее портилось настроение.

Вот и вид странной штуки, похожей на те самые вагоны времен скончавшегося мира, наводил на определенные мысли. А еще — порождал зависть. Такую жгучую. Огромную, как пыхтевший прямо перед носом монстр и три огромных бронированных двухэтажных домика позади.

— Это чего такое? — недовольно буркнула Агнесса, припарковавшись во избежание в сторонке. Непонятная страхолюдина стояла в поле и собрала поглазеть мальчишек со всей округи. Старшие бюргеры сидели на городских стенах и освящали крестным знамением друг друга. Потому как любая новинка в наше сложное время — это всегда к неприятностями. Или налоги поднимут, что еще куда хуже.

— Ге-панцер-зуг! — пролаял в ответ коротышка в промасленной куртке и важно выпятил пузо вперед. — Самоходная машина господина Элля с холодных островов.

— Брит, что ли? — презрительно поморщилась Чумная Повитуха.

— Сама ты страхолюдина с туманом в башке! — обиделся механик. — Сказано же — с холодных! С самых восточных! Мы, почитай, уже третий год ползем, мир исследуем. Как господин Элль построил, так в путь и отправились.

— За страхолюдину в морду дам, — Агнесса все пыталась понять, что за непонятных гостей притащило на железных бочках.

Почесав бороду, перепачканный дегтярной смазкой дядька попытался разойтись миром:

— Я женщин не бью.

— Ну и дурак. Значит, у меня будет фора… А пушки у вас что за странные? Узкие какие-то и вверх смотрят. Хотя вон тот калибр вроде правильный…

Поняв, что драка вроде как откладывается, чужак начал объяснять в деталях:

— Мы же через степи шли. Месяц за месяцем. А там виверны, драконы, прочая летающая гадость. Хорошо еще, что сразу вагоны крытыми делали.

— Виверны? Это да, эти в такие крохотные окошечки не пролезут.

— У вас тоже есть?

Усмехнувшись, Повитуха наклонилась и доверительно прошептала:

— Я их с рук кормлю, когда в гости приезжаю к соседям. Мурлыкают, заразы… На днях тушу кабана притащила в подарок. Так заглотили моментально, обернуться не успела… Ладно. Как звать-то тебя, человек божий?

— Меня? Хейнц. Главный механик на ге-панцер-зуге.

— Оно и видно… А я — девица Агнесса, из любителей порубать разную гадость. Хотя летающих у нас почти всех выбили. Только бегающие остались, да и тех еще на пару лет и шабаш… Значит, хозяин твой с островов.

— Да. Из боярского сословия, за воинскую службу титул получил. Но больше всего любит новые земли исследовать. Как сейчас, например.

Оценив еще раз размеры железных колес и непонятную длинную зубчатую ленту поверх, приятная во всех отношениях женщина удивилась:

— Где новые земли? У нас?

— Ага. У московитов вообще считают, что тут сожрали всех. Как с болот народ прибежал и про ужасы порассказал, так бояре решили на карте всю округу стереть. Вот, теперь заново открываем.

— С болот? Пшеки, поди. Им скажи из-за угла «бу» — будут бежать прочь, пока не помрут от усталости. Им что бобер, что зверюга какая — все одна курва… Но ты, вроде как, не из тех краев будешь, — подумав, Агнесса решила познакомиться поближе. Очень уж ее непонятный транспорт заинтересовал. Нет, монастырю такое не потянуть, это уже понятно. И, скорее всего, неизвестный путешественник на постройку от государства деньги брал или кого из друзей-знакомых убедил мошной тряхнуть. Но вдруг что из деталей пригодится? — Хейнц, ты насчет пива как? Не брезгуешь? Или кумыс предпочитаешь? Просто ты вроде как в гости, а я даже за стол не позвала… Давай в таверну сходим, я угощаю. Заодно расскажешь, какими демонами тебя к московитам занесло. Люблю истории с хорошим концом…

С пивом сидели замечательно. И коротышка хвалился тем, как успел мир повидать за прошедшие годы.

— Я сам с Брюгге. Мальцом у отца в мастерской подрабатывал, големов чинил. Ну и все, что в руки попадется. Потом сманил меня старый знакомец, пошли в кругосветку. Думал — вернусь лет через пять домой, продам специи или еще чего и разбогатею. Но — напоролись на скалы во время шторма, так на островах и остался.

— Это с другой стороны?

— Самой что ни на есть другой. Это где Московия заканчивается, потом дикие земли, потом кусок вольных боярств и рядом узкоглазые демоны. Там вообще всякого намешано. Грызутся с собой иногда, отношения выясняют. Но того же Элля не трогают.

— Крут?

— Скорее, умный дядька. Мастеровых у себя подбирает. Те всякие штуки интересные делают.

— Как эту?

— Это — лебединая песня. Но там и прочего хватает. В команде — наверное, треть умников, кто на коленке любую железку сообразить может. Пока ехали, половину механизмов перебрали, заменили и разного добавили. Особенно после того, как дракон на последний вагон сел задницей, зараза…

Долив в опустевшую кружку пива, Агнесса подбодрила рассказчика:

— Крылатые обычно наглые до невозможности… Так с чего бы вдруг боярин с места сорвался?

— Если только болтать не станешь… Там, на островах, мужиков не так много. Мрут в бесконечных потасовках или когда геройствовать поедут по соседям. Поэтому гаремы почти у всех серьезных людей. И детей куча… Вот и господин Элль, как мудрый человек, меньше железом машет, а больше договаривается. И жена у него тоже из воинского сословия. Как помирились с местным соседским императором, так он дочь под венец и спровадил. А следом другие захотели.

— Императоры? — удивилась Повитуха. — У нас вроде один на все земли от севера до юга.

— Ну, я же говорю, дикие люди. Узкоглазые, очень странно на окружающий мир смотрят. Вроде и островов там не так много рядом с боярскими наделами, а на каждом по два-три императора сидит. И как только увидели, сколько Элль подарков семье жены отсыпал, тоже засобирались сватов засылать. Поэтому хозяин железку быстро-быстро доделал, родню погрузил и мы в поход двинули. Я с надеждой домой добраться когда-нибудь, а он мир посмотреть, послом поработать и диковинки разные собрать. Хотя под диковинки придется четвертый вагон мастерить, не влезает уже в остальные.

Прикинув, сколько разного полезного можно выменять у гостей, Агнесса подобрела и заказала еще кувшин пива.

— Не, пыхтелку вашу вряд ли в мастерских осилят, дорого это для нас. Но вот телегу склепать, это можно. Я даже знаю, где старые угольные платформы видела. Подцепим на лошадей, по железке дотащим. Тут борта наростить, крышу поставить и пукалки по кругу. Неплохо получится… Давай тогда за удачу! Вряд ли вы прямо сегодня куда-то двинете. Поэтому успеешь родных проведать. Даже я могу тебя подбросить до места. Там Камбре почти по дороге, есть пара мест, куда люди уже лет двадцать не заглядывали. Вот и наведаюсь.

Обратно к чужой самобеглой стоянке возвращались изрядно на бровях. Нет, Повитуха могла бы еще посидеть, для нее не было проблемой приговорить дополнительно пару-тройку кувшинов вина, а потом еще устроить какое-нибудь непотребство на радость дремлющему городу. Но Хейнца почти срубило и пришлось везти обратно.

Стража оценила, насколько медленно и аккуратно ползет панцеркрафтваген, распахнула ворота и начальник караула даже успел сунуться поближе:

— Агнесса, ты если обратно соберешься, то не надо стены таранить! Мы буквально на днях только кладку заново конопатили. Ты нам рукой знак подай или разок в горн твой чудовищный дунь, а мы тебя со всем почтением… Или вон, в каптерке даже место свободное есть! Тепло, клопов совсем чуть-чуть и никто беспокоить не станет до утра!

— Разберусь, — беспечно отмахнулась бритая налысо дама и постаралась выбрать из трех дорог центральную. Две остальные явно были пивным фантомом.

Через полчаса бампер аккуратно ткнулся в огромное железное колесо и рука в красной перчатке заглушила двигатель. Выбраться наружу получилось раза с седьмого. Зато оба любителя хорошо провести вечер смогли угнездиться рядом со спущенной лесенкой и хихикали, упершись лбами в ближайшую ступеньку.

Выглянувший наружу мужчина в халате с вышитыми драконами флегматично заметил:

— Насколько я помню, в походе действует сухой закон.

Задрав голову Агнесса посмотрела на того самого боярина, затем подергала коротышку за бороду:

— Эй, Хейнц, ты еще живой?

— По тундр-р-р-ре! По болотной дор-р-р-роге!.. — неожиданно громко отозвался механик.

— Живой… А вы, я так понимаю, господин Элль? Да? Тогда хочу вам заявить, что вы уже не в походе. Вы бросили якорь рядом с моим городом… Поэтому сухой закон — отменяется!.. И вообще, вы же хотели разные штуки интересные обменять, да?

Ловко спустившись, мужчина подхватил оседающего Хейнца с другой стороны и согласился:

— Да, уже договорился.

— Вот!.. Будете меня обижать, ничего не получите.

— Почему?

— Я монастырь сожгу… Сначала выгоню всех. А потом — сожгу. И фиг вам, а не интересности…

Храпевшего бородача грузили при помощи выносного подъемного крана. Погремели железом, развернули ажурную стрелу, подцепили крюком — и все, на месте. Агнесса внутрь чужой машинерии забралась сама. Потому как надо понимать — когда тебе захорошело, но можно еще и на подвиги. Или когда ты в дрова, без возможности стрелять и железом вокруг тыкать.

Последнее, что Повитуха помнила, это как незнакомая узкоглазая женщина заботливо накрыла ее одеялом и пробормотала:

— Элль-сан, в следующий раз я тоже хочу с местными самураями пробовать сакэ. Мне кажется, мы наконец-то добрались до обжитых мест, куда я могу выйти в красивой юкате. Это — не твои знакомые монголы, кто под нашей защитой взял Бухару. Местные хотя бы знают про пиво, а не только кумыс предлагают…

Утром господин Элль, боярин южно-Карафутского предела, проснулся от звона железа за приоткрытым окном. Тонкая сетка надежно защищала от комаров и прочей кусающей дряни, но пропускала любые звуки снаружи. Оценив интенсивность, мужчина сунул за пояс пару длинных пистолетов, прихватил на всякий пожарный катану в полированных ножнах и выбрался на верхнюю обзорную площадку. Отсюда было удобно при случае отбиваться при помощи многоствольных пищалей и корректировать огонь пушек в поворотных башнях.

Слева на травке в лучах поднимающегося солнца две женщины проверяли друг друга на знание тонкостей фехтования. Ничего серьезного, без желания порубить противника на куски. Исключительно дружеский спарринг, с коварными выпадами, сложными связками и паузами, когда показываешь что-то еще раз медленно и объясняешь разные тонкости.

— Однако. Похоже, Хитоми-сан обзавелась подругой.

Решив, что он здесь лишний и дамы без посторонних закончат утреннюю разминку, господин Элль спустился в личный бронепоезд на гусеничном ходу. Сон пропал, значит можно заняться водными процедурами и чуть позже устроить чайную церемонию на свежем воздухе. К тому времени и гостья, и супруга нагуляют аппетит. После чего можно будет позавтракать.

Агнессе в странной железке на удивление понравилось. Нет, сидеть три года в этих гремящих вагонах — ищите других путешественников со странностями. Понятно, что через земли, забитые монстрами, дикарями и прочими гадостями иначе не пробиться. Но будь ее воля — Повитуха обустроила бы себе место на крыше любого из вагонов. Зато сейчас — рядом с высокими железными стенами за раскладным столом, на стульях, из огромной чашки вкусный чай… М-м-м… Прелесть. Главное, успела отловить одного из сновавших рядом мальчишек, вручила монетку и пацан притащил корзинку со свежей сдобой. Теперь можно и посибаритствовать.

— Значит, вы обычно на вот этой штуке катаетесь, — боярин рассматривал трудягу панцеркрафтвагена.

— Да, господин Элль. Поначалу пешком ходила, потом на лошади. Но теперь надергала умертвий для хранилища, успеваю за день по всем нужным углам прошвырнуться. Где караван прикрыть между делом. Где груз какой на маленьком прицепе забросить на форпост. А где и в дырку какую нос сунуть. До границы день на лошади, я за пару-тройку часов доезжаю. Хотя, границу вроде сдвигать будут. После Чумы основную заразу истребили, в церквях службы заново пошли. Можно сказать, у нас скоро будет тоже благолепно, как и в других герцогствах Империи.

— Думаете, отбились?

— Очень на это надеюсь. Чернокнижников еще додавим, кто пытается с дрянью заигрывать. И нормально. Галлы свою территорию пусть лично чистят. А мы худо-бедно из ямы выбрались, межевые столбы обновили и на следующий год еще семь крепостей закладываем. Пять лет — и я буду собираться на покой. Новая смена подрастает — зубастая, до чужих глоток охочая. На ходу подметки рвут. Передам им дела, пусть остатки монстров свежуют.

Сделав глоток, гость с востока спросил:

— А можно нам на что-нибудь местное полюбоваться? Для отчета надо, да и самому интересно. Степных богомолов видел. После дракона вагоны ремонтировали. Упырей гусеницами давили. Осталось в Священной Римской империи кому-нибудь пулю в башку всадить и можно обратно собираться.

Еще раз оценив размеры «таратая», Агнесса сразу предупредила:

— Через Рейн вас не перетащить. Никак. Но до него вполне можно и скататься. Есть там местечко одно неподалеку от Ингельхальма. Вроде как уже и городков рядом обжитых немало, а сидит несколько зубастых страхолюдин, окопались в лесу и не достать. Пеньки зачаровали, деревья ветками машут, корни под ноги пихают. У меня все руки не доходили побольше «греческого огня» подвезти. Вместе же запросто порядок наведем. Особенно, если разрешите из пушечки вашей хотя бы разок бахнуть.

— Любите стрелять? — удивилась Хитоми, успевшая на завтрак достать из сундука любимую юкату с изумрудными птицами.

— Обожаю. Вот только похожий на ваш калибр пока не попадался.

Печально смахнув серый пепельный налет с корочки хлеба, Агнесса достала из открытой банки щепотку соли и посыпала горбушку. Откусила кусочек, прожевала и покосилась на безмятежно сидевшую рядом японку. Та, не поворачиваясь, спросила:

— Что тебя беспокоит, Повитуха-сан?

— Сегодня после обеда меня посетила необычная мысль. Раньше, по-крайней мере, она ко мне не приходила… Уже десять лет я вижу, как стремительно меняется мир. Первые охотники использовали добрую сталь. Иногда зачарованную. Но все решала выучка, скорость удара и сила, с которой ты кромсала глотки монстрам… Затем мы добавили в арсенал пищали. Однозарядные. Двухзарядные. Многозарядные… Картечница Леонардо стоит гору золота, но с ее помощью удалось задавить несколько крупных прорывов. Просто поставили эти жуткие машины на флангах и выкосили толпу… Анна Но-Билле придумала взрывчатку для горных работ. В итоге зачастую проще динамитной шашкой ухлопать гигантского монстра, чем угробить в атаке пару копий отлично обученных и экипированных рыцарей… Сегодня утром я попросила твоего мужа пустить меня к пушке. Он с бородатым Хейнцем заняли соседние. Остатками огнесмеси дочистили округу. Один долбаный час — и целое пятно ликвидировано. Истреблено без остатка. То, на что раньше уходили силы герцогства, сделала крохотная кучка людей, не обладающих силой могучих героев прошлого…

— Прогресс не остановить, — согласилась Хитоми, платочком убирая остатки гари с белоснежного лица.

— Совершенно верно… Но вот о чем я подумала после того, как мы спалили последнего монстра… Двадцать лет назад люди говорили — мы мечтаем выжить в аду, который пришел в наш дом. Десять лет назад говорили — мы надеемся, что правнуки наведут порядок на утраченных землях. Сейчас говорят — скоро я вернусь в оставленный предками дом… Не успеет закончиться этот век, как мы уничтожим последние следы мерзости, убившей многих ни в чем не повинных… Я в этом уверена… И совершенно не представляю, что будет дальше. Когда люди оглянутся вокруг, не найдут привычных врагов и спросят себя — чем бы еще заняться? Имея в руках накопленные запасы пороха, «греческого огня», разнообразные амулеты и все то железо, которым научились прекрасно дробить чужие черепа… Как ты думаешь, Хитоми-сан, что нас ждет?

Убрав зеркальце, японка повернулась и грустно кивнула:

— Тогда мы устроим такое, от чего все демоны содрогнутся. Мы — люди. Мы намного хуже любых тварей с когтями, клыками и броней. Потому что мы слабы. А слабые — наиболее всего искусны в науке убивать. Нами движет страх и неуверенность в собственных силах. И мы никогда не сможем остановиться, потому что это в нашей природе. Бояться и убивать.

Дожевав горбушку, Агнесса пробурчала про себя, заканчивая старый спор:

— Похоже, через пять лет я не смогу найти ту самую дыру, где будет тихо и спокойно. Потому что под каждым камнем будет сидеть новый хозяин с мушкетом в руках и с полными карманами динамита…

Гостей провожали, устроив из этого городской праздник. Люди с далеких холодных восточных островов не жадничали, щедро оплатили постройку четвертого вагона и скупили кучу диковинок, зачастую выложив намного больше, чем просил владелец безделицы. Агнесса примерно представляла, сколько на этом заработает покупатель и никому не говорила о будущих доходах иноземцев. Чтобы местные слюной не подавились.

Зато успела вчера вечером на прощальных посиделках подложить изрядную свинью разнокалиберным важным господам с долгой родословной. Она всего-навсего высказала личное мнение по важному вопросу:

— Хитоми-сан, вот скажи. Твой Элль-сан — он ведь самый лучший на Карафуте и рядом, да?

— Само собой. Он мой муж. Я выбрала лучшего.

— То есть — он твой император. Так?

— Совершенно верно.

— И ты прекрасно знаешь, что император может быть только один… Любимому отцу можно подарить другие земли. Или оставить ту часть, которую он сейчас контролирует. Но император — он всегда может быть только один. Посмотри на герцогства вокруг. От моря до моря — единственный повелитель. И это, как я считаю, правильно…

Японка ничего не ответила, но мелькнувшая сталь в глазах дала понять — Агнессу услышали и по возвращению домой Элль-сан потихоньку поменяет титул. Потому что тех же бояр на дальних окраинах Московии много. А император — он будет один. Благо, катана у него уже есть. И люди, способные из говна и палок собрать сухопутный броненосец. Склепали ге-панцер-зуг? Значит и с морскими дредноутами справятся. Ну а когда ты разглядываешь соседа с прицел главного калибра, то вопрос «кто тут император» даже не возникает. Ответ известен заранее.