Чужая раса

Глава 49 Вторая волна

Картинка с сайта яндекс

Итак, началась вторая волна второй фазы утверждённого Великим командором генерального плана обороны планеты Земля!

Ранним утром нарождающегося дня к «точке иск» находящейся в 400 000 километров от планеты Земля с двух сторон подлетали четыре авиаполка, 12-й и 15-й в составе двадцати восьми и тридцати двух виман класса Flügelrad-II, а также 14-й и 16-й авиаполки в составе двадцати четырёх и двадцати шести виман класса Flügelrad-III соответственно.

Вражеский «караван», практически не двигаясь «висел» в акватории «точки икс», он всё ещё «не мог прийти в себя» после вчерашней массированной атаки дисколётов.

Личный состав кораблей-маток и крейсеров проверял оставшийся в наличии боекомплект и вооружение, а также приводил в надлежащий вид продырявленные отсеки кораблей, заново герметизированные после попадания в них снарядов или импульсов лазерных пушек, это те отсеки, которые можно было загерметизировать. Остальные отсеки «не подлежащие ремонту» были просто наглухо закрыты, заварены электросваркой и, так сказать, «выведены из употребления».

Медперсонал занимался ранеными. На камбузах повара готовили завтрак для экипажа. В общем все, кто остался в живых, были при деле.

В этот момент четыре авиаполка, разумеется, рассредоточенные на эскадрильи, звенья и пары ведущий-ведомый с двух сторон атаковали вражеский «караван».

Но противник тоже был «не лыком шит». Оставшаяся неповреждённой на многих лёгких крейсерах аппаратура слежения, «просматривающая» космическое пространство, «засекла» приближающиеся «проклятые летающие тарелки», как их теперь называли практически все члены экипажей крейсеров и кораблей-маток, но было уже поздно, противнику не хватило времени хорошо подготовиться к отражению массированной атаки.

«Проклятые тарелки» быстро вышли на расстояние прицельного выстрела и открыли огонь из лазерных и обычных орудий. Из недр кораблей-маток стартовали десятки, а потом уже сотни истребителей ближнего боя. Завязалось крупномасштабное кровопролитное сражение.

Звено капитана Парма Фирца, в которое входили дисколёты с бортовыми номерами 196, 198 и 201, выбрало себе ближайший к ним лёгкий крейсер противника и приступило к его атаке.

Капитан Фирц сидел в кресле первого пилота, держа правой ладонью «ножку» штурвала. Слева от него в кресле сидел штурман, справа — второй пилот. У штурмана и второго пилота также были «запасные» штурвалы, так сказать на всякий случай, но управлял виманой как правило первый пилот, хотя, разумеется, были исключения из правил.

Перед ними висели вмонтированные в стену три широких монитора, на которых в режиме реального времени отражались перипетии идущего впереди боя в секторе девяносто градусов. Чтобы изменить сектор обзора нужно было произвести соответствующие манипуляции с тумблерами на панели управления под этими мониторами. Обычно штурман обозревал левый бок и тыл, а второй пилот правый бок и фронт, первый пилот, разумеется, смотрел вперёд.

— Тлан, Гнэс, захожу на угол атаки с левого борта. Как обычно, два залпа, потом уходим в левый вираж, там вроде бы не так много ИББ, — сосредоточенно вымолвил капитан Фирц.

— Есть капитан!

— Понял, командир! — донеслись из динамиков, вмонтированных в высокий воротник скафандра капитана, спокойные голоса старшего лейтенанта Тлана Ригель и лейтенанта Гнэса Фирца.

Звено виман класса Flügelrad-II как обычно спикировало сверху на лёгкий крейсер противника, выполнило два залпа из лазерных и 75-ти мм орудий, один залп «на подлёте», а второй «почти в упор», и, быстро набирая высоту, ушло в левый вираж.

Бой продолжался уже более трёх четвертей часа.

Большие и малые виманы четырёх авиаполков как неугомонные птички «порхали» над неповоротливыми кораблями-матками и лёгкими крейсерами противника и «осыпали» их из всех видов имеющегося на борту оружия.

Корабли противника тоже «огрызались» из всех видов орудий как могли, но уже многие корабли-матки имели серьёзные повреждения, несколько лёгких крейсеров «пылали ярким пламенем», другие «коптили чёрным дымом», вырывающимся из развороченных бортов и бронированных палуб.

«На поле боя» между кораблями в общей невообразимой сумятице летали ещё действующие истребители ближнего боя, а также «парили» подбитые ИББ, спасательные капсулы, автономные спасательные модули, различные куски развороченной обшивки кораблей, сожжённой брони и просто заживо замёрзшие трупы членов экипажей.

Среди всего этого «дрейфующего» в пространстве «кошмарного месива» продолжали летать шустрые дисколёты и «плеваться огнём» налево и направо.

Но вдруг как по мановению волшебной палочки что-то пошло не так. Многие пилоты и штурманы наших бравых дисколётов ощутили какое-то необъяснимое щекочущее давление сначала в затылочной области, а потом нарастающую острую боль в середине лба над переносицей.

Многих пилотов вдруг обуяла непонятная сонливость, отяжелевшие веки закрывались сами собой, как будто пилоты не спали уже целую неделю и теперь даже их натренированный организм не выдерживал запредельных нагрузок и моментально проваливался в какой-то липкий гипнотический сон.

Это практически сразу же сказалось на ведении боевых действий. Наши виманы резко снижали скорость, как-бы «спотыкались» и «засыпали», превращались в каких-то «медленно ползущих амёб», а не «быстрокрылых соколов».

Противник сначала ничего не понял, думая, что может быть это какой-то «хитрый стратегический манёвр». Но когда всё больше и больше наших виман снизили скорость практически до нуля и начали «дрейфовать» в космическом пространстве, не обращая никакого внимания на разные бьющиеся в процессе «дрейфа» об их броню обломки, противник обрадовался и, так сказать, «воспрянув духом» с новыми силами принялся обстреливать не оказывающие сопротивление дисколёты из всех имеющихся у него орудий.

Сердце обливалось кровью видя, как из крупнокалиберных пушек с оставшихся более-менее целыми пятнадцати вражеских лёгких крейсеров расстреливают наши дисколёты практически в упор, а они как «тупоголовые амёбы ползут», в смысле «дрейфуют», в месиве различных обломков, в свою очередь тоже превращаясь в эти самые или немного другие обломки.

— Парм, Па-а-арм, руки не-е-е слу-у-ушаю-ю-ются, — донёсся слабый голос Гнэса из динамиков в воротнике скафандра капитана, — не могу-у-у упра-а-авлять… вим…

— Держись, Гнэс! Я лечу к тебе! — вымолвил капитан Парм Фирц, до крови закусил нижнюю губу и усилием воли заставил правую руку чуть сдвинуть штурвал на себя.

От перенапряжения по его лбу катились солёные капли пота, заливая глаза. Штурман слева и второй пилот справа, как-то неуклюже свесив головы набок спали крепким сном. Вимана с бортовым номером 196 нехотя начала набирать спасительную в данном случае высоту.

Парм видел на мониторе перед собой святящуюся «метку», обозначающую виману с бортовым номером 201, виману Гнэса, и чуть-чуть двигая штурвал на малой скорости приближался к ней. «Метку» с номером 198, виману Тлана, капитан Фирц не видел на экране.

«Может быть он находится позади меня? — подумал Парм, но сил переключить тумблер, чтобы на мониторе возникла панорама задней полусферы космического пространства, у него не было. — Ладно, может быть позже осмотрюсь. Сейчас надо помочь Гнэсу!» — решил капитан, продолжая с трудом управлять движением виманы.

По корпусу корабля два раза что-то сильно ударило:

«дзинь-дзынь!»

«Стреляют гады!» — как-то отстранённо подумал Парм, и скосил глаза влево.

Там, на приборной доске датчики показывали, что утечки кислорода из салона корабля нет, а значит тройная «текучая броня» выдержала.

— Эй, стрелки! Есть кто живой? — как можно громче крикнул Парм.

Но на деле крик получился очень тихий, губы и язык не слушали своего хозяина, они были как будто под заморозкой, Парм почти не ощущал их.

— Есть живой! — донёсся из динамиков слабый голос.

— Кто это? Не узнаю… по голосу, — спросил Парм.

— Это Ирви! — ответил лётчик-стрелок.

Ирви был стрелком в одном из нижних капониров спаренной 75-ти мм пушки. Парм хотел сказать ему чтобы он перешёл в верхнюю башенку за более крупное лазерное орудие, но потом передумал:

«А вдруг он не доползёт до лазерной пушки и отключится где-то по дороге. Нет, пусть лучше управляет 75-ти мм орудием. Как говорится, лучше меньше да лучше!»

— Ирви, ты стрелять можешь? — после паузы спросил Парм.

— Да, командир, могу, — прозвучал слабый ответ.

— Отлично, будь на чеку! Отслеживай ИББ. У нас сейчас малая скорость. ИББ могут подлететь на опасное расстояние, не подпускай их. Не бойся Ирви, что-нибудь придумаем. Скоро вырвемся из этой передряги!

— Я понял командир! — повеселевшим голосом ответил лётчик-стрелок.

Парм уже подлетал к «одиноко висящей» вимане с бортовым номером 201. Как вдруг в неё попало сразу два импульса из крупнокалиберной лазерной пушки. Поскольку вимана не двигалась, а «висела» в пространстве, то оба импульса попали в одну и ту же «точку» уже довольно «потрёпанной» в процессе длительного боя брони корабля.

Со стороны это выглядело как двойная яркая вспышка на корпусе виманы, а потом сразу довольно громкий хлопок — это воздух с резким шумом начинал вырываться из салона виманы через медленно затягивающуюся дырку в «текучей броне».

— Пробоина в обшивке. Пока регенерация справляется! — донёсся слабый голос Гнэса.

«Система регенерации воздуха и поддержания давления в салоне корабля» в аварийном режиме, когда «текучая броня» затягивала пробоину в корпусе, из резервных баллонов нагнетала дополнительную кислородную смесь в салон корабля для дыхания и нормализации давления.

— Держись, брат! Я уже на подлёте! Сейчас зацеплю тебя флагштоком, и потихоньку полетим на буксире! — ободряюще произнёс Парм.

«Флагштоком» назывался длинный металлический шест наподобие багра с оранжевым флажком на конце, который выдвигался из борта виманы с целью зацепить другую виману в специальное «буксируемое ушко». Там конец «багра» защёлкивался в «ушке» и одна вимана могла буксировать другую. Яркий пластиковый флажок на конце «багра» нужен был для лучшей координации процесса стыковки.

Но в этот момент опять яркая двойная вспышка озарила корпус виманы с бортовым номером 201.