Деревенщина в Пекине 4

Глава 7

Не проходит и минуты после угрожающего ультиматума, как к посетителям клиники быстрым шагом выходит старший по объекту — мужчина средних лет с жёстким лицом и настороженным взглядом.

— У вас какие-то проблемы? — с нескрываемой хмуростью спрашивает он, оценивая международную делегацию взглядом.

— Вы меня тоже не изволите узнавать и не имели чести быть знакомым, или обойдёмся без прелюдий? — с ледяным спокойствием бросает Чон Соджун, его голос приобретает металлические нотки. — Один звонок с моей и сейчас же подъедет соответствующая служба, а эти двери вместе с вами просто вынесут к чёртовой матери.

Ли Миньюэ синхронно переводит напряжённый диалог двух корейцев, а японские специалисты лишь успевают переводить заинтересованные взгляды с заместителя прокурора на переводчицу и обратно, пытаясь уловить нюансы развивающегося конфликта.

И без того недружелюбное лицо старшего по объекту становится ещё более мрачным. Совершенно не обращая внимания на остальных посетителей, стоящих вокруг чиновника, он отвечает с вызовом:

— Во-первых, представьтесь по установленной форме. Или даже на вас найдётся управа в соответствующих инстанциях. Судебная система Республики Корея является третьей ветвью власти, она полностью независима от исполнительной.

— Я всего лишь скромный заместитель генерального прокурора Республики Корея, — театрально разводит руками Чон Соджун.

— Какова официальная причина вашего визита в наше медицинское учреждение?

Жестом опытного фокусника чиновник извлекает из заднего кармана брюк свёрнутую в аккуратную трубочку официальную бумагу и, не разворачивая, демонстративно протягивает охраннику.

— Вот судебный ордер с соответствующими печатями. Ознакомьтесь внимательно, пожалуйста, — произносит он с подчёркнутой вежливостью. — Если через двадцать секунд двери вашего, безусловно, великолепного и чрезвычайно интересного медицинского заведения не откроются и не будут зафиксированы в открытом положении на всё время моего официального визита, я лично заставлю вас горько пожалеть о том дне, когда вы появились на свет.

Старший по объекту с видимой неохотой берёт в руки официальный документ, медленно разворачивает его и намеренно неторопливо вчитывается в юридическое содержимое, будто бы пытаясь выиграть время.

Заместитель прокурора терпеливо отсчитывает ровно двадцать секунд и по их истечении спокойно добавляет:

— Если память меня не подводит, ваша двоюродная сестра совсем недавно поступила в престижный университет Корё. Что, кстати, было чрезвычайно нелегко для вашей семьи. И насколько мне достоверно известно из различных источников, лично вы оказали существенную помощь её родителям, которым не хватало средств на обучение. А именно — выступили официальным поручителем, благодаря чему банк одобрил им образовательный кредит. Я ничего не путаю?

Охранник заметно напрягается, и всем присутствующим становится очевидно, что старший по объекту уже в десятый раз перечитывает одну и ту же строчку документа, не в состоянии сосредоточиться.

— Поверьте, я подготовился, — продолжает методично давить Чон Соджун. — А ещё из надёжных источников мне известно, что в специальных отрядах полиции, в тех двух подразделениях, которые обычно обеспечивают действия прокуратуры, поступали весьма странные анонимные звонки, которые так и не удалось отследить до источника.

Охранник переводит взгляд с официального документа на лицо чиновника, пытаясь понять его истинные намерения.

— Вы сейчас меня в чём-то обвиняете?

— Я могу только строить обоснованные предположения о том, что означают подобные странности. Но вы же в курсе, что у генерального прокурора Республики Корея имеется ровно два заместителя? Есть я, занимающийся гражданскими делами, и второй, который является главным военным прокурором нашей страны. Дело в том, что все преступления, совершённые в вооружённых силах Кореи, могут расследоваться исключительно специальными военными трибуналами, а не обычными гражданскими судами.

— А к чему намёк? — с нескрываемым интересом интересуется Сато Хироши на английском языке.

— Совершенно случайно со вторым заместителем генерального прокурора у меня сложились очень тёплые, дружеские отношения, — с удовлетворением продолжает Чон Соджун. — Я взялся за данную непростую задачу исключительно из глубокого уважения к своей бывшей университетской преподавательнице, которая за все годы нашего знакомства ни о чём меня не просила. Разумеется, я её ни в коем случае не подведу.

Он делает значительную паузу и переводит пронзительный взгляд на старшего по объекту.

— Я занимаю свою нынешнюю должность и имею текущее положение в корейском обществе именно потому, что всегда выполняю поставленные задачи на все сто процентов без исключения. Чего, к сожалению, нельзя сказать о вас и вашем учреждении.

Охранник ощущает, как по спине стекает холодный пот, но старается не подавать вида, что его действительно беспокоят слова чиновника. Человек перед ним настроен предельно серьёзно и явно располагает инструментом из целого арсенала влиятельных связей. Кто знает, какой ещё козырь припасён в его рукаве.

К посетителям с внутренней стороны стеклянных дверей незаметно подтягивается административный персонал клиники, уведомлённый о развивающемся конфликте одним из рядовых сотрудников. И пусть изначально они намеревались вежливо, но решительно выпроводить надоедливую международную делегацию, но стоило им услышать угрожающие слова заместителя прокурора, как их первоначальный план серьёзно пошатнулся.

— Учтите важный момент — я не буду обращаться за помощью к обычной гражданской полиции, — продолжает Чон Соджун с холодной решимостью. — В этом щекотливом вопросе мне окажет содействие армия, поскольку существуют серьёзные основания полагать, что в данном деле имеет место коррумпированное противодействие со стороны некоторых структур сеульского департамента. Просто профессиональное чутьё подсказывает именно такую версию.

— Вам не кажется, что вы сейчас идёте по очень тонкому льду, огульно пороча репутацию нашей власти? — задумчиво отвечает старший по объекту, пытаясь найти слабое место в позиции оппонента.

— Готов отвечать по всей строгости закона! — парирует заместитель прокурора. — Пусть даже мне объявят выговор или уволят с занимаемой должности за превышение полномочий.

— Не дорожите своим местом?

Чиновник широко улыбается, будто только что услышал особенно забавную шутку.

— Вы же знаете, сколько миллионов американских долларов на счетах лично у меня? Конечно знаете, ведь об этом корейский Форбс пишет каждый квартал, чёрт бы их побрал! Терпеть не могу, когда посторонние люди считают мои деньги.

— Какая разница, сколько у вас средств?

— Огромная, поверьте. Я в любом случае останусь с тремястами пятьюдесятью миллионами долларов на счетах, а вам я торжественно обещаю, что уже завтра вы останетесь без работы, потому что ваша частная охранная компания станет банкротом. У неё отзовут лицензию по решению суда — даю слово.

— Решили перейти на угрозы? — хмуро отвечает охранник.

— Мы никогда не угрожаем, мы обещаем.

Ассистент японских докторов смеётся и вставляет на английском языке:

— Как у наших поговорка!

— Помимо двоюродной сестрицы, у вас есть родители, которые недавно решили расшириться и взяли дом в ипотеку. Представьте себе, что произойдёт, если у них неожиданно отзовут кредит? Мне крайне неприятно это озвучивать и вмешивать в конфликт посторонних людей, но как говорится — как царь с нами, так и мы с ним.

Старший по объекту злобно сжимает в кулаке официальную бумагу, его лицо искажается от бессильной ярости:

— Тоже мне слуга закона, какая же вы сволочь! — с отвращением бросает один из подошедших администраторов клиники.

— Вы даже не представляете какая! В своё оправдание скажу— я буду делать это без удовольствия и ни в коем случае не с садистским наслаждением, ломая ваши судьбы и разрушая жизни невинных людей. Я, к моему величайшему сожалению, буду вынужден поступить именно так принципиально и с глубочайшей горечью в сердце, потому что этого будет требовать торжество справедливости. Понимайте, как хотите.

Ли Миньюэ завершает перевод речи Чон Соджуна, японские доктора с неподдельным уважением аплодируют заместителю прокурора. Сато Хироши почтительно кланяется ему.

— Что ж, проходите, — сквозь зубы произносит охранник, бросая многозначительный взгляд на одного из администраторов.

Следуя за одним из врачей клиники в направлении палаты, где содержится дядя Ли Миньюэ, заместитель прокурора решает поделиться своими наблюдениями с международными коллегами:

— Демократия демократией, но эти ребята задействовали очень серьёзный административный ресурс, — задумчиво говорит он. — Честно признаюсь, не ожидал, что у них окажутся связи ни много ни мало в президентском секретариате.

— Вы не боитесь идти против главы своего государства? — с неподдельным интересом спрашивает японец.

— В отличие от вашей страны, хотя и у вас далеко не всё идеально с политической стабильностью, у нас из двенадцати президентов четверо отправились в тюрьму за различные преступления, один успел сбежать из страны, но за коррупцию сел его сын. Ещё трое были убиты при различных обстоятельствах, а остальные свергнуты военными переворотами. Только один президент спокойно и мирно покинул свой пост. Согласитесь, не самая приятная статистика для демократической страны.

— Вынужден согласиться, — кивает Хироши.

— Текущий президент тоже держится на волоске, — продолжает Чон Соджун. — В парламенте уже открыто объявляют о попытке насильственного захвата власти и превышении президентских полномочий, вплоть до перехода к диктатуре. Есть все основания полагать, что и этот президент будет в ближайшем будущем отстранён от должности.

— Слушайте, я даже не следил за новостями, — признаётся Лян Вэй. — А что конкретно у вас произошло?

— Да дурачок решил поиграться с введением военного положения.

— У нас в стране нужно быть чрезвычайно смелым человеком, чтобы, являясь заместителем генерального прокурора, вот так открыто высказываться в адрес товарища Си в людном месте, — замечает третий секретарь.

— Мы же не в Китае, — равнодушно отвечает корейский чиновник. — Для сравнения посчитайте, сколько у вас было лидеров страны с 1945 года по 1983 год, и сколько у нас за тот же период. Насколько мне известно из истории, их было всего двое.

— Да, Мао Цзэдун и Лю Шаоци, — охотно подхватывает диалог Дэн Инчао.

— А у нас пятеро, — заключает прокурор.

Врач, а следом за ним и все посетители останавливаются у одной из дверей с номерной табличкой. Он открывает дверь и вежливо пропускает всю группу внутрь палаты.

Перед ними предстаёт неприятная картина: исхудавший, изможённый человек сидит спиной к входной двери на краю больничной койки. Он медленно, словно через силу поворачивается к посетителям и пустыми, отсутствующими глазами смотрит на неожиданных гостей.

— Дядя⁈ — радостно вскрикивает Ли Миньюэ, бросаясь к родственнику.

— Ли Миньюэ, это действительно ты? — медленно и практически безэмоционально произносит он в ответ, словно не до конца веря происходящему. — Ты наконец-то нашла меня.

— Объясните немедленно, почему пациент содержится в изоляции? — резко вмешивается третий секретарь, пронизывая взглядом лечащего врача. — Есть ли у вас соответствующее решение суда на подобные меры? Где главный врач учреждения?

— Пожалуйста, будьте добры, немедленно приведите его сюда для дачи объяснений, — добавляет заместитель прокурора официальным тоном.

— Его сейчас нет на рабочем месте, он находится в плановом отпуске, — замешкавшись и явно теряясь, отвечает кореец в белом халате.

— А вы тогда кто такой и какими полномочиями обладаете?

— Я заместитель лечащего врача, но конкретно этого пациента непосредственно не веду и не наблюдаю.

Чон Соджун глубоко вдыхает и медленно выдыхает, демонстрируя нарастающее раздражение.

— Мне что, каждый ваш шаг контролировать и каждое действие санкционировать? — произносит он с опасными нотками в голосе. — В моих полномочиях отозвать лицензию вашей клиники, да так основательно, что вы потом её не получите вообще или получите только тогда, когда убытки за аренду помещений достигнут такого уровня, что проще будет навсегда закрыться. Я лично займусь вашим заведением — у вас каждую тарелку, каждый веник будут проверять на соответствие лицензионным требованиям! Главного врача сюда, и немедленно!

Заместитель врача испуганно кивает и буквально выбегает из палаты, очевидно, направляясь за руководством.

Ли Миньюэ садится рядом с дядей на больничную кровать. Тот, потупившись, отводит от толпы посетителей отсутствующий взгляд. Вместо привычного уверенного в себе бизнесмена племянница видит испуганного, замкнутого человека с признаками серьёзного психологического травмирования.

Японские специалисты на родном языке бурно обсуждают между собой наблюдаемую клиническую картину.

— С ним всё будет в порядке? — с тревогой обращается племянница к Сато Хироши.

— Не обращайте особого внимания на его текущее состояние, — успокаивающе объясняет ассистент. — Это типичное действие психотропных веществ, которыми его, очевидно, пичкали. Эффект полностью пройдёт через несколько недель после прекращения приёма препаратов.

Спустя десять минут напряжённого ожидания в палату входит высокий мужчина в белом медицинском халате.

— Добрый день, вы меня искали?

— Позвольте представиться — меня зовут Дэн Инчао, я третий секретарь консульского отдела, — официально начинает чиновница. — Согласно пункту тридцать семь Венской конвенции о консульских отношениях, для принудительной изоляции гражданина КНР вы были обязаны уведомить наше консульство. Почему подобное уведомление не было направлено?

Главный врач краснеет и виновато опускает глаза в пол, мысленно отчаянно ища хоть какую-то правовую поддержку для своих действий.

— Это моя личная вина и серьёзная профессиональная недоработка, — наконец с трудом произносит он. — Приношу искренние извинения за нарушение международных протоколов.

Чон Соджун лениво поднимает вверх над головой кулак и отгибает мизинец:

— Одно уголовное дело по статье о нарушении прав иностранных граждан. От четырёх до пяти в заведении среднего уровня безопасности.

Главный врач округляет глаза от услышанного, явно не ожидая столь серьёзных последствий.

— Нам необходимо провести два-три часа беседы с пациентом без травмирующих для него ассоциаций, — произносит Сато Хироши после коротких переговоров с японскими докторами. — Данное место категорически не подходит для объективной экспертизы. Господин заместитель генерального прокурора, уважаемая госпожа третий секретарь, мы как врачи видим, что здесь нам не удастся провести полноценную беседу с пациентом.

— Ему категорически запрещено покидать территорию клиники согласно медицинским показаниям! — тут же вмешивается главный врач. — Можете ознакомиться с официальным протоколом лечения!

— Как удачно, что я сюда пришёл, — с довольным видом говорит Чон Соджун. — Сеульский муниципальный центр ментального здоровья — это место с вашей медицинской точки зрения достаточно компетентно для проведения экспертизы? Мы планируем временно перевести пациента на территорию данного учреждения.

— И всё же без соответствующего решения суда мы не имеем права отпускать пациента, — продолжает сопротивляться врач. — К тому же для транспортировки психически больного человека необходимы специальные условия и сопровождение.

— Как знал, что вы попросите, — с хитрой улыбкой отвечает заместитель прокурора. — У меня имеется соответствующее решение суда о транспортировке, служебный автотранспорт и достаточное количество людей, как вы можете убедиться, чтобы обеспечить надлежащий присмотр за пациентом. Или решение суда для вас не указ?

— Нет, что вы, конечно же указ! — кореец в халате тут же даёт заднюю. — Я просто не был информирован о наличии подобного документа! Это кардинально меняет всю ситуацию, транспортируйте пациента куда считаете нужным.

Спустя два часа.

Спустя два часа кропотливого тестирования пациента в муниципальном центре, японские врачи приходят к однозначному выводу: диагноз действительно оказался ложным, не имеющим под собой никаких медицинских оснований. Пользуясь допуском аккредитованных международных специалистов, они спешат официально зарегистрировать снятие диагноза в едином медицинском реестре Республики Корея.

— Госпожа Ли, ваш дядя свободен, — Сато Хироши по-мужски крепко жмёт руку племяннице пациента. — Диагноз официально снят, и законных оснований для принудительной изоляции более не существует. На данном этапе наша миссия завершена, и мы возвращаемся в Японию. Если в дальнейшем вы захотите разбираться в судебном порядке с корейскими врачами, фальсифицировавшими диагноз, это будет отдельная процедура за отдельные деньги — в наш контракт подобные услуги не входили.

— Об этом мы подумаем позже. Сейчас для нас главное — как можно скорее вернуться домой в Пекин.

— Нужна ли вам наша дальнейшая помощь в организации отъезда? — предлагает Сато Хироши. — Если пожелаете, у нас есть определённые ресурсы, и вы гарантированно быстро и безопасно окажетесь в аэропорту.

Ассистент окидывает внимательным взглядом Ли Миньюэ и её родственника, который молча стоит рядом, всё ещё находясь под воздействием препаратов.

— Нет, спасибо за предложение, — неожиданно вмешивается дядя китаянки. — У меня ещё много неотложных дел здесь, в Корее. На дня два я точно останусь. Хочу подать на развод, раз уж такая ситуация сложилась, и кое-какие деньги забрать из совместных счетов.

Лян Вэй хлопает себя по лбу и бормочет, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ой, дурак! Хочет напоследок повидаться со своей супругой и выяснить отношения, как будто по телефону из Китая нельзя послать её к чёрту и решить все вопросы через адвокатов.

— Дядя, это очень большая глупость! — категорически не соглашается с его решением племянница.

— Товарищ Ван Сяомин, извините, что вмешиваюсь в ваши семейные дела, но я вас лично и немедленно провожаю в аэропорт, — заявляет Чон Соджун.

Китаец морщит лоб, в его глазах читается искреннее недоумение.

— Зачем? — произносит он медленно, словно не понимая происходящего.

— Я не предполагал масштабов той бури в стакане воды, которую невольно поднял в связи с вашим выходом. Мы немедленно отправляемся в аэропорт. Вы вылетаете ближайшим рейсом в Китай. Если подобный расклад вас не устраивает, можете тоже подавать на меня жалобу. Проездные документы готовы? — зампрокурор переводит взгляд на напарника Ли Миньюэ.

В этот момент в голове Лян Вэя словно срабатывает невидимый механизм. Осознание накатывает волной — ведь он обсуждал эти детали с ассистентом японцев, а отнюдь не с прокурором. Он внимательно изучает лица двух мужчин перед собой, и понимание приходит мгновенно: Сато Хироши этой ночью встречался с Чон Соджуном. И, судя по всему, их контакты не ограничились одной беседой.

Лян Вэй чувствует, как кусочки головоломки стремительно складываются в единую картину. Сегодняшний тщательно срежиссированный спектакль, готовность прокурора — все это результат не внезапной симпатии зампрокурора к неизвестному китайцу, которого тот видит впервые в жизни. За всем стоит расчетливый японец. Чон Соджун встречается с ним в первый и последний раз, даже имя не запомнит завтра. А вот предусмотрительный представитель якудза просчитал каждый ход с тройной подстраховкой.

Никому ничего не объясняя, он совершает глубокий поклон в сторону Сато Хироши и на мгновение задерживается в этой позе:

— Огромное спасибо за вашу дальновидную мудрость и пилотаж недосягаемой высоты. Да, все документы готовы.

Лян Вэй достает из внутреннего кармана белый паспорт и протягивает его Ван Сяомину.

— Отлично. А теперь немедленно следуйте за мной к автомобилю. С супругой будете объясняться уже из Китая. Попытаетесь сопротивляться — в течение часа оформлю решение о вашей депортации. Да, формально оно может оказаться незаконным, и когда-нибудь вы сможете его отменить, но только находясь в Пекине.

Ван Сяомин делает шаг вперед, отчаяние звучит в его голосе:

— Прошу прощения, но сначала я должен повидаться с…

— У вас сейчас два варианта развития событий, — жестко перебивает его Чон Соджун, демонстративно поглядывая на дорогие швейцарские часы на запястье. — Либо вы занимаете место в самолете, вылетающем через три часа — как раз успеете выпить кофе — либо проводите семьдесят два часа в камере для депортируемых в аэропорту. Условия там вполне сносные, но солнечный свет увидите только через трое суток. И все равно в Пекине. Сейчас вы находитесь в моем доме, а не в своем.

Ван Сяомин обводит взглядом присутствующих, ища хотя бы тень поддержки. Даже в глазах собственной племянницы он не находит сочувствия. Плечи мужчины опускаются в знак капитуляции:

— Хорошо, я согласен.

По пути в аэропорт выясняется неприятная деталь: практически все билеты на ближайший рейс в Пекин распроданы. Ли Миньюэ успевает приобрести последние два места в бизнес-классе — для себя и дяди. Лян Вэю же достается третье место в эконом-классе, что он воспринял абсолютно спокойно.