Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая

Глава 27. Бог нового мира

– Что это? – спросил Мируол.

В пространстве появился разлом – черный, как ночь. Оттуда показались две таких же черных руки с клинками вместо кистей, расширив разлом.

В Эмит шагнуло трехметровое существо, сотканное из тьмы. У него не было ни черт лица, ни одежды – только три метра тьмы, похожих на человека с клинками вместо рук.

– Ничего хорошего, – мрачно ответил Мируолу Ливий.

Создания тьмы. Они пытались пробиться через Стену на Юге, пройти через ледяной ад на Севере и перебраться через море на Западе и Востоке. Несовершенство мира отражалась в формах людей и животных, и эти формы шли вперед, чтобы своей чернотой накрыть весь остальной мир.

Волк шагнул к созданию тьмы. Императорский Удар уничтожил врага до того, как тот успел поднять свои руки-клинки, но мрачное лицо Ливия ничуть не изменилось.

Даже не видя, Волк чувствовал другие такие же разломы. Их становилось больше с каждой секундой, и создания тьмы заполоняли Эмит. Оборона, которая держалась тысячелетиями, треснула: враги напали с тыла.

– Их появляется все больше, – сказал Ливий «Опаленным». – Уходите на север. Плато Трех Истин удержит стабильность в тех местах еще какое-то время.

– А ты? – спросил Шапур.

– Отправлюсь в Чашу. Мой бой еще не закончен.

– Я никуда не пойду! – сказала Ялум. – Только с тобой.

– Нет. Ты просто меня не догонишь, – покачал головой Ливий. – Я буду бежать быстро – настолько, насколько возможно. Эти существа опасны. Появятся те, что в десятки раз сильнее, поэтому вам нужно держаться вместе.

– Я… – начал было Шодэс, но Ливий остановил его жестом ладони.

– Ты сильно ранен и не сможешь бежать так же быстро, как я.

Волк повернулся, чтобы уйти. Время шло на часы, а может, даже на минуты. Хаос уже начал разрушать мир, успеть в Чашу было почти невозможно. Но Ливий не собирался сдаваться, не ухватившись даже за маленький шанс.

– Удачи. Я буду ждать, – сказал Ялум, и Ливий, не поворачиваясь, кивнул.

– Грирро!

Молния пронзила Волка, пробуждая технику Грома, название которой Ливий не знал. Реакция вышла на пик, как и скорость, и Волк побежал вперед.

– Эйфьо!

Ветер окутал тело Ливия, делая его еще быстрее. Волк бежал вперед по прямой линии, постоянно разгоняясь, и вскоре достиг такой скорости, что, пробегая, разрушал все вокруг.

На пути попадались создания тьмы, но они даже не успевали среагировать на бегущего Ливия. Мир рушился прямо на глазах.

Разломы появлялись всюду. Земли «Единства» – пустые после создания одержимых – быстро наводнились созданиями тьмы. На западе Централа армия «Единства», надолго оставшаяся без командования, не знала, что делать, пока не появились разломы. Создания тьмы быстро посеяли панику в рядах «Единства», в то время как Рантар не успел даже выдохнуть и приступил ко второй фазе обороны, только теперь не против людей.

Чуть севернее, в самом центре Районе Благоденствия, появилось огромное создание тьмы. Оно было шестируким, и в каждой руке держало по сабле. Но создание тьмы погибло за мгновение, когда Тихий Меч рассек его надвое.

Он и его гвардейцы, среди который был Торун, бывший сильнарец с двуручным мечом, стали оплотом Района Благоденствия. И Тихий Меч сразу понял, что наступила не война, а долгая битва на истощение, которая, возможно, не имела конца, кроме смерти.

До Района Ста Школ Моро добраться не успел, «Искра» не получила письмо Ливия. Но в стороне она не осталась. Как только появились разломы, члены «Искры» вышли из тени. Проходя через порталы, они появлялись в разных местах Централа, тут же вступая в бой.

А вот письмо, которое нес Аррон, добралось до Сизого Камня. Бывшему главе отряда «Совы» повезло наткнуться на связных Альянса – и послание передали через нескольких быстрых идущих и немногих оставшихся в живых магов руны Крата.

– Поздно, Ливий, – едва слышно произнес Сизый Камень.

Разлом открылся посреди лагеря Альянса, с созданиями тьмы быстро разобрались. Но разломов появлялось все больше, и главы Большой Десятки не могли отправиться на помощь Ливию. Хаос уже добрался до Чаши.

Послание Сизый Камень получил десять минут назад – и сразу отправил своего самого быстрого человека на Плато Трех Истин. Это было единственным, чем глава Альянса мог помочь.

На Плато Трех Истин царило спокойствие. Никаких разломов не было, и монахи даже не знали, какой хаос творится в мире. Загнанный посыльный из последних сил отдал письмо настоятелю храма Эмм-Хо, а уже через него архаты передали послания настоятелям других храмов.

Не прошло и получаса, как все монахи Плато Трех Истин объединились в молитве. Настоятели стояли на коленях в центрах храмов, а монахи, архаты и обычные прихожане окружили их, повторяя священные слова. Каждый вкладывал в молитву всю душу – и на Плато Трех Истин появился резонанс светлого духа.

Под землей, в том месте, где когда-то стоял Охирон, треснул черный стержень, покрытый рунами. Его там оставил двойник Хаоса, чтобы уменьшить выход светлого духа, заблокировать его часть на Плато Трех Истин, но объединенная молитва уничтожила и без того пострадавший артефакт: светлый дух начал выходить за пределы Плато Трех Истин так же, как и раньше.

Центробежная сила всей яри мира пришла в действие. Этого было недостаточно, Эмит лишь немного стабилизировался, и монахи выиграли час, а может, и того меньше.

Но это было хоть что-то.

В Чаше Ливий не бывал уже много лет. Туда он пришел ночью: это усилило зловещий и таинственный ореол этого места. Даже на подходе Волк начал ощущать темный дух, ломающий все законы мира. Ливий сразу понял, куда нужно бежать: в одном месте законы были такими тонкими, что едва сохранялись – это был центр Чаши, скрытый за тысячелетними лесами.

«Яма?».

В самом центре была большая яма – и там Ливия дожидался Хаос. Земля вокруг была покрыта оврагами и дырами, здесь сражались, причем недавно. Кто-то успел добраться сюда раньше Волка и даже вступить в бой.

– Ты едва не опоздал, Ливий. Было бы обидно, – сказал Хаос, стоило Ливию ступить на дно ямы. – Ведь я сохранил тебе жизнь, чтобы ты пришел сюда вовремя.

– Ты рушишь этот мир.

– Конечно, ведь чтобы создать, сначала нужно разрушить, – пожал плечами Хаос.

Пока глава «Единства» продолжал разговаривать с Ливием, он ничего не делал. А если и делал, Волк этого понять не мог. Ему хотелось верить, что так он сможет выиграть хоть какое-то время.

– О-о, в этот раз ты не прочь поговорить? – усмехнулся Хаос. – Почему не нападаешь?

– Разве у меня есть шансы?

– Должны быть. Ты не восстановился от ран и бежал сюда на всей скорости. Я тоже не в лучшем состоянии, не так давно убил нескольких Бессмертных.

«Он сражался с Бессмертными», – подумал Ливий. Если Хаос победил – значит, он почти достиг своей цели.

– Как думаешь, почему я сохранил тебе жизнь?

Волк даже не задумался, ведь размышлял об этом уже несколько часов.

– Тебе нужен зритель.

– Конечно! Сентиментальность, Ливий, я ведь так и сказал! Когда у тебя есть дело жизни, которым ты занимался столетиями, хочется, чтобы финал увидел человек, способный оценить все величие проекта. У меня был зритель для такого случая, Гром, но он скоропостижно скончался. Поэтому в первый ряд я пригласил тебя, Ливий. Как тебе это место?

Была еще одна причина, которую Волк не озвучил. Хаос просто не видел в нем угрозы. Дни, когда охиронцы могли помешать главе «Единства», остались в прошлом. Никакой ненависти к Ливию у Хаоса не было, только сухой расчет, в котором живой охиронец был преградой в прошлом и толковым зрителем – в настоящем.

– Яма или Чаша? – хмыкнул Волк. – Бывал в местах получше.

– Помнишь я рассказывал тебе историю о юноше, которого ударила молния? О, у этой истории есть занятное продолжение. После удара молнии юноша упал в реку. Когда он открыл глаза, то осознал все то, чего не понимал раньше, увидел то, чего не был способен разглядеть. Но знаешь, где это произошло? Верно!

– Ты жил в Чаше…

– О, не просто жил, Ливий. Я стал ее частью! Тот удар молнии стер из меня прошлые попытки понять этот мир, сделал меня чистым листом. И Чаша заполнила его. Здесь не работают законы, Ливий. Ты можешь познакомиться с человеком, а на следующий день найти его старое надгробие, чтобы через день снова встретиться с ним. Древние боги этой планеты, упокоенные тысячелетия назад, могут жить и не жить здесь, сама грань между жизнью и смертью, прошлым и настоящим размывается – вот, что такое Чаша. Человек, который забредет сюда, может прожить гораздо больше или меньше. День здесь – неделю там. Неделя здесь – день там. О, этим нельзя воспользоваться, Ливий, ведь в Чаше нет никаких правил. Чаша – это хаос.

Воцарилось молчание, которое Волк и не думал нарушать. Хаос не нуждался в собеседнике.

– Хотя одно правило есть – в прошлое отправиться нельзя, обратный ход времени за пределами Чаши запрещен. Сколько я здесь прожил? Может, сто лет, а может, тысячи. Когда я вышел из Чаши, то был поражен уродливостью мира. Законы… Я был все равно, что зверь, посаженный на цепь, меня лишили свободы – истинной свободы, которую я обрел в Чаше. Я мог вернуться. Но решил этого не делать, чтобы изменить весь этот мир. Прошло много лет, но я помнил тот день, когда в меня ударила молния, помнил, как я старался все изменить – и ничего не мог с этим поделать. Вечный Закон, Бессмертные, Сильнейший, охиронцы – все те, кто могли мне помешать, были связаны правилами. О, охиронцев я опасался долго. С одной стороны, мы похожи, ведь я понимаю мир не хуже вас. С другой, мы совершенно разные, потому что я жил в Чаше, противоположности Плато Трех Истин. Ты и я, Ливий, как две стороны одной монеты.

– И что теперь? Мог жить в Чаше, но решил разрушить все? Зачем?

– Я хочу сделать честный мир.

Такое заявление звучало, как издевательство. Ливий посмотрел на Хаоса и спросил:

– Честный мир?

– Да. Мир, в котором все будут равны. Посмотри на тот мир, в котором мы живем, Ливий. Разве он не уродлив? Наследия кланов, разные физические характеристики, разный контроль яри. То, станешь ты успешным или нет, решается еще до твоего рождения. Я сделаю всех равными. Оглянись, Ливий. Сынок важной шишки из великого клана может быть ленивым, глупым, но он все равно будет сильнее самого упорного пахаря. Кто-то наверху, а кто-то – внизу. Я смешаю всех. Будто пекарь, я раскатаю тесто в тонкий блин – и тогда не будет больше глупого неравенства в силе.

– Тебя послушать, так ты за справедливость, – хмыкнул Волк. – Сколько тысяч тех, кто «внизу», ты убил своими руками?

– Справедливость? Глупости, мне нет до этого никакого дела. Это – несовершенство, Ливий. Представь, что ты каждый день проходишь мимо магазина мясника и видишь перекошенную табличку над входом. Другие люди не обращают внимания или им на это совершенно плевать. Но стоит тебе пройти мимо, как взгляд цепляется за табличку, и с этим ничего нельзя сделать. Тебя раздражает это маленькое несовершенство, которое так легко исправить. И вот однажды ты пробираешься к магазину ночью – и поправляешь табличку. Никто этого даже не заметит. Никто, но не ты.

Ливий посмотрел Хаосу в глаза.

– И какое место в этом честном мире займешь ты?

Глава «Единства» улыбнулся и сказал:

– Ну кто-то же должен за всем следить.

– Больной ублюдок.

– Да, мои убеждения идут вразрез с общепринятыми, но это не повод меня оскорблять. В сущности своей я не сделал ничего плохого… Если смотреть с моей перспективы. Кажется, время пришло. Ты разговаривал со мной, Ливий, тщетно дожидаясь помощи. А я ждал, когда смогу продолжить осуществлять свой план. Как видишь, мы оба добились своей цели. Теперь ты можешь просто подождать и посмотреть…

Молния прошла сквозь Ливия, ветер окутал его, делая быстрее. И Хаос, увидев это, закончил свои слова:

– … Но ты так не сделаешь.

«Я должен ударить быстро», – думал Волк. По телу пробежали черные молнии, Воля Тела вышла на пик, а глаза налились золотом, сквозь которое проступило алое свечение – сила демона Барбата. Ливий шагнул за спину Хаоса, чтобы ударить Императорским Шагом, но увидел на спине главы «Единства» необычную метку.

Ее Волк смог разглядеть только с помощью силы Барбата. Метка не принадлежала этому миру, ее оставили на спине Хаоса техникой из Дамирана. И Ливий сразу понял, кто это сделал, ведь метка была в виде корабельной пушки.

Кулак разжался в ладонь, и Волк коснулся тела Хаоса. Слои защитной яри отбросили Ливия на десяток метров, и глава «Единства» удивленно посмотрел на охиронца.

– Чего ты добиваешься? – спросил Хаос и в то же мгновение появились цепи, сотканные из дыма. Они окутали главу «Единства», его ноги и тело, а руки под тяжестью цепей прижались к туловищу.

– Бешев старик, успел что-то сделать, – сказал Хаос с усмешкой. Ситуация скорее позабавила его, чем напрягла, Хаос попытался разорвать цепи и не смог этого сделать.

«У меня есть всего секунда!».

На Гекту времени не было. Зато было на Золотую Регалию. Перед ладонью Ливия начали появляться золотые кольца, техника джинна набирала свою мощь, пока цепи трескались на враге. Волк направил руку в сторону Хаоса и произнес:

– Пятикратная Золотая Регалия.

Кольца взорвались, и техника обрушилась на главу «Единства», он не смог увернуться. Но через секунду Хаос шагнул вперед. На его лице сияла улыбка, а вся мощь Пятикратной Золотой Регалии, уничтожающей все на сотни километров вперед, не могла ничего сделать. Хаос просто медленно шел к Ливию, будто шагая по пояс в воде, а когда оказался всего в двух шагах, Пятикратная Золотая Регалия иссякла.

Глава «Единства» был полностью невредим.

Земля встрепенулась, заковывая Ливия по шею в каменный гроб. «Не могу вырваться!», – подумал Волк. Даже с силой Юпитера он не мог пошевелиться даже на сантиметр.

– Я не заметил никакой ловушки, – сказал Хаос спокойно. – У старика была техника не из этого мира, да еще и такая скрытая. А в твоих глазах, Ливий, есть сила, способная видеть скрытое. И эта силу ты тоже получил не из этого мира. Думаю, она может мне помешать, как считаешь?

Большие пальцы Хаоса легли на глаза Ливия. Давление росло, защитные слои лопались, а Волк тщетно пытался вырваться. Когда слоев яри не осталось, Хаос надавил на кожу. Ливий пробудил Меркурий и собрал внутреннюю энергию в глазах, но это помогло только на секунду: пальцы главы «Единства» проникли в глазницы, давя глазные яблоки.

– Теперь все отлично. Тебе это не помешает видеть, Ливий, ведь ты идущий. А мне пора измениться.

Волк был слеп. Кровь перестала течь почти моментально, помог Желтый Флаг. Но восстановить глаза было сложно. Даже с Желтым Флагом, Венерой, Гигеей, Волей Жизни и всеми медицинскими техниками и знаниями у Ливия это заняло бы не одну неделю. Хаос оставил его без глаз, но Волк действительно видел: другие органы чувств и полотно яри с лихвой заменяли зрение.

Изначальная энергия клубилась вокруг главы «Единства». Сила, что стояла над законами и правилами, подчинялась Хаосу и меняла его, рождая будущего бога. Пока он не мог переделать мир, ведь всегда нужно начинать с себя.

«Он использовал силу пространства», – понял Ливий.

Пятикратная Золотая Регалия ничего не смогла сделать Хаосу, потому что большая часть ушла в никуда, ведь глава «Единства» разрезал пространство перед собой.

Хаос был неуязвим. Ни одна техника не могла серьезно ранить его, ведь своим разрезом пространства глава «Единства» сводил на нет почти все атаки, а те, что умудрялись пробиться, не могли нанести никакого вреда. Но у Ливия была одна техника, способная пробить даже искажение пространства.

На руке начали появляться кольца. Пока Хаос стремительно менялся, обретая новый облик, Ливий делал Гекту все сильнее и сильнее. Еще никогда в истории человечества эта техника не была столь мощной, и от одной только подготовки каменная тюрьма вокруг Волка крошилась и ломалась.

Вихрь изначальной энергии вокруг Хаоса успокоился, а потом и вовсе пропал.

«Он больше не человек», – подумал Ливий.

И раньше главу «Единства» сложно было назвать человеком. Тот, кто столетия прожил в Чаше, необратимо менялся во что-то похожее на человека, но одновременно далекое от него – физически и ментально. Теперь же в Хаосе не осталось ничего человеческого.

Плоть обратилась в белый камень. Сейчас Хаос был похож на статую, высеченную искусным скульптором, ведь мышцы казались настоящими, такими, как у живого человека. Тот, кто когда-то был главой «Единства», обзавелся лишней парой рук, а вместо головы тело венчала геометрическая фигура из того же камня, что и тело. Казалось, будто скульптору надоело, и он решил не заканчивать работу – идеальное, детализированное тело и остро обтесанный блок мрамора вместо головы. Но все было иначе. Хаос не видел нужды в глазах, носе или рте, он не нуждался в органах чувств, как не нуждался в эмоциях.

Совершенное тело, обращенное в мрамор, объединялось с простотой, лишенной всех деталей. Хаос стал богом, а его внешний вид воплощал в себе саму суть убеждений бывшего главы «Единства». Все должны были видеть его совершенство – и никто не имел права почувствовать в нем человека.

– В Дамиране я видел бога из другого мира, – заговорил Хаос с умиротворяющим спокойствием. – Этот бог вытесал себя из глыбы мрамора. Разве не вдохновляюще? Я решил сделать так же.

Каменный гроб вокруг Ливия взорвался. На руке от накопленной яри сияли десять колец, искажая пространство рядом с Волком.

– Как я мог забыть? Конечно же Гекта, техника охиронцев. Думаю, это станет отличным крещением нового меня.

Ливий шагнул вперед – и Хаос сделал то же самое. Вся мощь Гекты вырвалась в сторону врага, разрушая само пространство. Больше не было Вечного Закона, способного наказать Ливия, Гекта разрушала искореженный мир, и в воздухе один за другим появлялись разломы. Перед Хаосом появилось искажение пространство, которое до этого остановило Пятикратную Золотую Регалию – и Гекта уничтожила его, ведь для разрыва пространства ее и создавали.

Ладонь Хаоса поднялась, чтобы встретить кулак Ливия. С глухим звуком Гекта попала в ладонь, Волку показалось, что он ударил гору, а не человека, но техника могла уничтожить даже гору.

Искажения пространства разошлись по сторонам, уничтожая центр Чаши. Через мгновение все вокруг обратилось в темноту, в этом месте мир больше не мог поддерживать целостность: вокруг не было ничего, только Ливий и Хаос.

По руке бога нового мира пробежали трещины до локтя. Вся мощь Гекты исчезла, а темный купол вернул себе краски. Сейчас именно Хаос был сосредоточением мира – а значит, и пространство вокруг него было самым стабильным.

«Все конечно».

Гекта не сработала. Сильнейшая техника Ливия, способная разрушать даже пространство, оказалась бессильной. У Волка просто не осталось никаких идей. Если даже Гекта не могла ранить Хаоса, его ничего не могло остановить. Это было поражение – окончательное и бесповоротное. Хаос победил – и Ливия, и Вечный Закон и весь мир. Последняя черта, отделявшая бывшего главу «Единства» от полной перестройки Эмита, была пройдена.

– Ты сломал мое идеальное тело.

В голосе того, кто отверг все эмоции, слышалось раздражение. Само пространство схватило Ливия, распиная в воздухе.

– Я недооценил твою… Кощунственность, – сказал Хаос. – Я проверю на тебе кое-что, Ливий.

Если бы у бывшего главы «Единства» осталось лицо, он бы сейчас улыбался. Хаос медленно занес руку, и Ливий почувствовал знакомую силу. Именно ее он ощутил за секунду до того, как мир раздавил его на Востоке. Это была сила времени – запретное табу для Эмита.

– Пора испытать мои новые возможности. Ведь одного пространства недостаточно, правда? Я сотру тебя, Ливий, сотру прямо в прошлом. Вечный Закон не смог бы смотреть на такое издевательство над временной линией. Как жаль, что это был всего лишь механизм, наблюдающий за законами. Будь у него эмоции – я бы сохранил его как раз для такого момента.

Рука Хаоса опустилась. Она прошла тело Ливия насквозь, будто он был всего лишь фантомом, и Волк почувствовал, как его захватывает водоворот времени.