Директива: Расширить!

Глава 11 Системный подход

Каюрри-2, инит-аграрная планета, Внешние регионы.

13.01.0000, 01:11:45 от Точки Отсчёта.

Хирако шёл по незнакомому коридору кричаще-шикарной яхты, невольно чеканя каждый шаг. За его спиной, разбившись на неравные группы, следовало больше десятка разумных — те, кого он нахватал и выбрал себе в сопровождение, на первый взгляд, безо всякой системы. Несколько пленников, взятых вчера на этой самой яхте, трое боевых офицеров флота, пара бойцов из абордажных команд, двое чиновников-подчинённых Тиранис… и Аол Мени до кучи.

Впрочем, присутствие вооружённых бойцов охранения, с подозрением поглядывающих на пленных, было как раз-таки легко объяснимо. Чего нельзя было сказать о присутствии этих самых пленных на перевёрнутом вверх дном корабле…

Но коммодора вопросы в головах подчинённых, в общем-то, сейчас волновали мало.

Запустение, образовавшееся здесь после того, как по всем помещениям яхты тщательно прошлись дроиды, собрав всё подозрительное, давило на сознание не хуже нагрянувшего вчера осознания: инцидент с Соколом был первым, но не последним. А что самое обидное, так это то, что Хирако мог бы заметить неладное намного раньше, но всему повредила постепенность проходящих вокруг процессов.

Точно как разумный мог не заметить наступивших сумерек, покуда вокруг не станет так темно, что хоть глаз выколи, Хирако пропустил кардинальные изменения в собственном мироощущении. Был ли у него хоть шанс обратить внимание на перемены? В общем-то, был, если бы всё остальное оставалось таким же. Но коммодор совершенствовал свои сверхъестественные способности, раскрывал новые их грани, да и в остальном ни разу не сидел на месте. Постоянная смена обстановки, нервные потрясения, важные решения и бесчисленные перемены стали прекрасным фоном, сокрывшим лишние штрихи на картине жизни.

А вчерашняя «вспышка», можно сказать, «умыла» мужчину, избавив глаза от покрывающей их тонкой плёнки. И пары часов не прошло после инцидента, как мужчина понял, что в последнее время многие разумные вокруг него стали ощущаться как-то очень уж «подозрительно». С людьми это происходило не месяц и не два, а много дольше. С другими разумными особенно заметный толчок наметился совсем недавно, примерно со дня коллапса. Но их объединяло то, что эти «подозрительные» личности все как один являлись источником примерно того же ощущения, что и от Сокола, хоть и в сотни, тысячи раз слабее.

Они были одарёнными, как и сам Хирако.

Это вообще было очень легко почувствовать… если знать, к чему прислушиваться, а прежде не затеряться в собственном сиянии, как вышло у коммодора. Когда-то он, воодушевлённый перспективой огранить свой уникальный талант, полностью сконцентрировался на себе, и оттого банально не заметил, что меняться начал не он сам, а мир вокруг. Как ему сейчас казалось, коллапс пространства стал лишь закономерным итогом чего-то масштабного и глобального, а заодно тем, что можно было зафиксировать с точки зрения науки.

Впрочем, как отмечал не раз Про, даже это было лишь следствием, а вот причина от машинного разума пока ещё ускользала. И чтобы восполнить этот пробел, требовалось учесть и уделить внимание всему, начиная от пресловутой катастрофы масштабов галактики, и заканчивая безумием на яхтах торговцев-гедонистов.

И заодно привлечь к делу одарённых разумных как тех, кто явно ощущал то, что спокойно пропускали даже самые навороченные дроиды.

Хирако мог, конечно, в гордом одиночестве осмотреть яхту, доверившись сугубо себе и своему чутью, но такой подход был не слишком объективным. Результат научного опыта не принимают на веру, единожды проведя этот самый опыт. Боевой корабль не пускают в серию, лишь раз проведя все полагающиеся тесты. Кадета в училище проверяют многократно, убеждаясь, что он освоил всё полагающееся в полной мере.

И утверждать, что на яхте можно считать подозрительным Хирако, осмотрев всё единолично, точно так же не мог. Если, конечно, ему нужны были реальные ответы, а не заблуждения.

А ответы Каюрри требовались здесь и сейчас при том, что пока их было до прискорбия мало, и ситуация сия не торопилась исправляться несмотря на все прикладываемые Каюррианцами усилия.

За прошедшие сутки они многое успели выяснить, в том числе и банально изучив записи внутренних камер с самых интересных в плане сверхъестественного яхт. Разумным на этих кораблях не от кого было прятаться, так что в считанные часы удалось выйти на упущенного абордажными командами таинственного беглеца, которым оказался… цийенийец.

Да, вот так просто: представитель крайне редкой расы, не чурающийся творить всякие чудеса, впервые появился на яхте Сокола без малого три стандартных месяца назад, и появление его не смутило вообще никого. Подумаешь, посреди космоса на корабле нарисовалось новое лицо, исчезающее и возвращающееся когда ему вздумается, и снующее по кораблям без челнока, словно по комнатам собственных апартаментов! Уже тогда на кораблях творилась сущая вакханалия, и неизвестно, каким чудом вольные торговцы не сгинули в лапах пиратов или в настойчивых объятиях гравитации близь какого-нибудь планетоида.

Но сам Хирако так далеко в прошлое не углублялся, изучив лишь события последних тринадцати дней. Там цийенийец появлялся лишь изредка, но всегда — во время жертвоприношений. При этом «материалом» для бесчеловечных церемоний были не только рабы, но и просто лица неугодные, которым переход от «обычных» увеселительных мероприятий к какому-то культизму местного разлива был неприятен вплоть до отказа участвовать в оном действе.

Да, далеко не сразу оргии и опиумные буйства сменились чем-то противоестественным и жутким, так что последних было в достатке. А так как по какому-то неясному совпадению или злому намерению выбирали в качестве жертв самых громких и осведомлённых, то достойных информаторов в руках Каюрри, по итогу, не оказалось.

Всех принесли в жертву. А как вишенка на торте — ныне находящиеся в камерах-одиночках «культисты» не могли даже объяснить, зачем они это делали. И делали ли? Память отшибло у каждого второго, и каждый второй же ощутимо тронулся умом. Какую-то работу удавалось вести лишь с рабами, положение которых не усугубили безлимитные запасы веществ, способных играючи уничтожить разум.

Так или иначе, но цийенийец объявлялся всегда одинаково: организовывал дверь там, где ему было удобно, недолго находился на мероприятии и так же уходил, оставляя за спиной окончательно слетающих с нарезки разумных. Зачем и почему — неясно, так как увязать сам процесс с каким-то результатом пока не удалось. Сам Хирако склонялся к тому, что эти оргии с жертвоприношениями нужны были существу, которое пыталось пролезть «на разговор» через Сокола, но эта догадка находилась на уровне слепых предположений.

Да и могло ли быть иначе? Все странности после захвата кораблей прекратились, а по голо- и видеозаписям нельзя было сказать многого. При этом строить прогнозы и предположения, во многом опираясь на художественные рассказы и книги, сиречь фантазии запертых в серой и скучной реальности разумных, казалось коммодору действом, мягко говоря, опасным. В долгосрочной перспективе особенно.

Да, с введением в уравнение «магии» и «тёмных богов» всё становилось предельно понятно, но этак можно и уравнения решать, притягивая процесс решения за уши к откуда-то известному ответу. А потом пожинать плоды такой глупости, коря прошлого себя за слабость и недальновидность.

Если же обобщить и подвести краткий и ёмкий, но полный смысла итог, то для экипажей странное начиналось с того, что им вдруг приходила гениальная идея кого-нибудь замучить и украсить выдуманными письменами, а заканчивалось волной вымывающего остатки мозгов удовольствия, продиктованного многократно усиливающимися ощущениями, повторения которых им хотелось больше всего на свете. Кое-кто даже мазохистничать в таком состоянии начинал, хотя «в здравом уме» боль не переносил напрочь.

С цийенийем же общалось всего несколько «подозрительных» разумных, в числе которых оказался и Сокол. И только с последним беседы отнимали дольше минуты-другой.

Зацепка, вроде бы, да только с безголового трупа не спросишь: некромантию коммодор не практиковал, хоть ему и казалось, что волшебство и магия из художественных произведений как никогда близки к получению своего воплощения в реальности. Была ли эта смерть Сокола, попавшего «на ковёр» к Каюррианцам, совпадением, или его, как единственного ценного свидетеля, угрохали с разгона об скорого на расправу и способного чуять неприятности Хирако — большой вопрос, ответ на который у Каюррианцев пока отсутствовал.

— Итак… — Ступив под высокие, — для космического корабля, — своды зала, в котором местные проводили свои вечеринки, гулянки и прочая-прочая, Хирако деловито огляделся, в конечном счёте повернувшись к тем, кого он сюда и привёл. — Ваша задача на сегодня — осматривать помещения, в которые я вас буду приводить, и записывать свои наблюдения. Всё интересное, любопытное, подозрительное и странное вы должны отмечать в выданных вам планшетах. Совещаться и подглядывать друг у друга запрещено. Покидать помещение в одиночку запрещено. Вопросы? Нет? Замечательно. Приступайте!

Если Каюррианские офицеры и чиновники сразу разбрелись по залу и принялись за работу, то бывших слуг и работников вольных торговцев охране пришлось подгонять разве что не пинками, не опуская, впрочем, стволов автоматов. Хирако опасался повторения выкинутого Соколом фортеля, и потому на каждого «чужого» разумного взял по отдельному бойцу сопровождения. Для спокойствия.

На руку спокойствию коммодора играло то, что сам зал не то, чтобы располагал к попыткам бегства, да и спрятаться тут было негде. Простор соседствовал с нелепо разбросанными по пространству койками, столами, приспособлениями для курения разнообразных и не всегда безопасных смесей и постаментами для «гвоздей программы» — была у Сокола уникальная забава, перешедшая и к Пепериччи, как к самому близкому его другу.

Эти двое регулярно выбирали среди своих рабов или просто наёмных работников самых, на их подавленный препаратами взгляд, красивых и представительных, после чего украшали, облачая в лучшие одежды, надевая на них лучшие украшения… и заставлял долгими часами стоять на постаментах, изображая статуи.

С одной стороны, это было не самым странным, и уж тем более не самым жутким хобби для разумных их богатства, но с другой — «памятники» слишком часто оказывались среди жертв, коих за менее, чем две недели набралось аж двадцать семь. А выжившие, — «памятники», а не выжившие в целом, — по пока неясной причине заставляли чутьё коммодора вставать в стойку, пусть и не так сильно, как тот же Сокол за миг до встречи его черепа с пулей.

И именно из них Хирако набрал «добровольцев» для этой прогулки по яхте.

Зачем? Чтобы подтвердить или опровергнуть эффективность своего чутья, заставив некую выборку «потенциально одарённых» осмотреть те же места, что осмотрел он. Укажут на уже известные подозрительные объекты — хорошо. Не смогут… значит, коммодор попробует ещё раз, но уже с другими разумными, а то и в «лабораторных условиях» — заводя их сюда по-одному, а не скопом. Есть у разумных существ неприятная особенность: подсознательно или сознательно стараться не демонстрировать ничего странного.

А ощущения, исходящие от найденных коммодором и оставленных в зале объектов, были именно что странными, неестественными…

Хирако, убедившись в том, что его подопечные проследовали дальше по залу, хмыкнул и неспешно подошёл к одному из постаментов, припав перед ним на одно колено и проведя широкой ладонью по гладкой поверхности.

Пыли не было, да и едва ли она могла быть: материалы и технологии в, казалось бы, примитивной тумбе использовались достаточно продвинутые. В поверхности постамента — отверстия индивидуальной системы кондиционирования «экспоната», а сверху, на потолке, вентиляционная решётка, почти что скрытая за аляповатыми объёмными узорами. Что-то подобное наверняка применяли в музеях, но коммодор не мог сказать точно: очень уж редко, да и очень давно он бывал в подобного рода центрах культуры и отдыха.

Дроиды Про не нашли в постаменте ничего интересного или хоть сколько-нибудь выделяющегося, но коммодор сразу, сходу понял, что эта тумба не так проста. И приведённые полчаса тому назад разумные-недосоколы подтвердили его выводы. Практически все они так или иначе своим ходом приходили к этому постаменту, останавливаясь перед ним и что-то записывая. Не обделили они вниманием и прочие подозрительные места, игнорируя обычные, что несказанно радовало коммодора.

Раньше он был такой один на все Каюррианские вооружённые силы, а теперь нарисовалось как минимум одиннадцать разумных, могущих выполнять роль своеобразных детекторов. В теории, конечно же. А если у Про получится реализовать эту же функцию в металле, то всё вообще станет замечательно… опять же, в теории. Насколько безопасно вообще нахождение рядом с одарёнными, с учётом произошедшего с Соколом, ещё только предстояло выяснить.

Не выяснять и просто игнорировать этот вопрос было опасно, и в этом мнения Лорда Про и всех его приближённых совпали полностью. Разве что «киборг» считал правильным до поры не поднимать шума, в то время как оба коммодора и Тиранис высказались за посвящение в проблему если не вообще всех состоящих на службе разумных, то хотя бы руководителей старшего и среднего звеньев. Просто потому, что скрыть подобные «странности» было едва ли возможно, если, конечно, каждый обнаруженный коммодором одарённый индивидуум впоследствии имел хотя бы десятипроцентный шанс что-то, да устроить.

А если такие одарённые могут легко попасть под влияние кого-то вроде скрывшегося цийенийца, то игнорирование приведёт к беде, гарантированно. Это ведь очень благодатная почва: заготовки под диверсантов, которых никто не инструктировал и о которых в лучшем случае слухи ходят.

За такими мыслями Хирако провёл последующий час, по истечении которого все потенциально одарённые, — хотя сейчас первое слово можно было и отбросить, так как все они, фактически, доказали наличие зачатков способностей, вычленив фонящие вещи и объекты среди всех прочих, — уже не знали, куда себя пристроить. Параллельно с тем коммодор успел добиться несколько более детального восприятия несчастного и облапанного со всех сторон постамента, но и только. Дальнейшие попытки понять, что с ним не так, оказались бессмысленны в силу отсутствия знаний по «предмету».

Хирако банально не мог определить функциональность тумбы, подозревая, что для начала надо водрузить сверху кого-то подходящего, и при этом пользуясь старым-добрым методом перебора. Инструкций-то к тумбе не положено.

— «Хотя… всегда можно спросить Пепериччи. Он принимал в этом участие, а значит может знать, по каким критериям Сокол проводил отбор. Нужно отослать к нему кого-то харизматичного и безобидного…». — Подумал коммодор, пока вся его несметная рать шагала к следующему залу. Его самого Пепериччи теперь, к сожалению, боялся до дрожи, так как именно Хирако застрелил Сокола. И как застрелил! Даже Тиранис проняло, а ведь её мужчина считал всецело соответствующей своей фамилии женщиной. — Аол, задержись!

Обозначенный юноша остановился на полпути, развернулся и почти что подлетел к коммодору, глядя на того пылающими энтузиазмом глазами. И начал негромко, так, чтобы остальные не услышали:

— Коммодор, вы тоже это чувствовали⁈ Эти субъективные перепады температур, размытие внимания, шорохи?..

Мужчине оставалось лишь усмехнуться, да вспомнить себя в не таком уж и далёком прошлом.

— Да, Аол. И тебя я подозвал не просто так. — По крайней мере, пока Про не запрещал напрямую посвящать в суть дела тех, кого было надо, так что коммодор не шёл против слова Лорда. А там он и сам придёт к необходимости просвещения всех, кто пока не в курсе. — В последнее время у некоторых разумных, в основном, конечно, людей, начали проклёвываться такие вот… экстрасенсорные способности, так скажем. На яхте бывал один птицелюд, сумевший от нас скрыться. И он, можно сказать, эти способности уже развил и успешно ими пользуется. Телепортируется, например. Мы же сейчас пытаемся понять, что к чему…

— Я в курсе, сэр. — Малец даже как-то нагло кивнул. — Должность обязывает знать о происходящем чуть больше, чем остальные.

Хирако вскинул бровь в своём излюбленном жесте, и чуть наклонил голову.

— Надо же… Хорошо. Очень хорошо. Кто ещё в курсе?

— От меня об этом не узнал никто, коммодор. — Резко мотнул головой заместитель Хирако по делам гражданским. — Я сам старался побыстрее вникнуть в текущее положение вещей, вот и наткнулся на упоминания, пока всё не подтёрли. Там, конечно, базы были не по непосредственно моей зоне ответственности, но ведь нельзя заниматься «мирными» вопросами, ничего не зная о «боевых»!..

— Я ни в чём тебя не обвиняю, парень. Молодость, энтузиазм… Да и твои слова недалеки от истины: однобокий управленец, который ничего кроме своей, кхм, зоны ответственности не видит, с таким подходом далеко не уедет. Но сейчас это уже неважно, так как я и так собирался ввести тебя в курс дела. — Аол коротко кивнул, обозначив тем самым согласие. — Как ты уже мог понять, сюда я собрал одарённых вроде тебя, но как можно более разных. Не только офицеров, но и даже наших пленников. И сейчас возникла необходимость разговорить Пепериччи по поводу его и Сокола хобби… — Коммодор кратко, но без недоговорок пересказал, что именно из многочисленных увлечений гедонистов его интересовало. — Ты подходишь для выполнения этой задачи лучше всех прочих. Справишься?

— Если у этого орни есть ответы, коммодор, то совсем скоро они будут и у нас! — Без тени неуверенности ответил юноша. — Но потребуется должным образом оформленный допуск в его камеру…

— Он у тебя будет. — Именно коммодор устанавливал меры пресечения и методы обеспечения безопасности особо ценных пленных, так что обо всех таких проблемах знал непонаслышке. Как знал и о том, что сам допуск в любом без его, Галла или Лорда Про прямого приказа, переданного Терезе, — или её аналогам, — будет совершенно бесполезен. Но об этом никому знать не следовало. — Приступишь сразу после того, как мы закончим здесь. Ещё три зала поменьше, за пару часов управимся…

— Есть, коммодор! — Аол Мени козырнул. — Я пошёл?

— Иди-иди. — Хирако проводил взглядом такого молодого, но уже замешавшегося в серьёзных делах юношу, после чего потянулся к наручу-терминалу… и двинулся следом. Как ни крути, а весь процесс требовал его личного присмотра, так как отныне слишком многое нельзя было записать на камеру, только почувствовать.

А вот после… после коммодор намеревался отобрать-таки кого не жалко, — выбрав из одарённых, но напрочь сторчавшихся на яхтах вольных торговцев-гедонистов, — и попробовать-таки повторить «развлечение с разумными-статуями»…