Дочь Шамана

Глава 36

Ковальский еще раз огляделся – картина не поменялась, разве что туман понемногу отступал, и обветшалый пирс с притаившимся на краю леса черным домом стало виднее. Дом выглядел откровенно заброшенным: дверь нараспашку и висит на одной петле, окна не было вовсе – по краям только щетинились обломки стекол, дымовая труба покосилась, крыша местами обрушилась...

- И давно ты не был дома?

- Думаю с тех пор, как в первый раз умер, - пожал плечами Сорьонен. – Ну то есть давно. Вопрос в том, кто здесь был.

- Судя по тому, как все выглядит, это медведь, - предположил Ковальский. – Как, водятся тут у вас медведи?

- Водятся.

- Ну вот, и я бы лично удостоверился, дома он сейчас или нет.

- Разумная предосторожность, - доктор махнул рукой духу, замершему на корме лодки, и тот снялся, послушно полетел к дому.

- Это кто, кстати говоря?

- У него нет имени. Все, кто попадает в тысячу, отдают свое имя духам.

- Понятно, - Ковальский почесал бровь, на которую уже успел сесть комар. – Кстати, где это мы?

- Лаппаярви, Финляндия, - пояснил Сорьонен. – Насчет времени пока не понял. Я умер в тысяча девятьсот первом. Сколько прошло лет, черт его знает.

- А я? – осторожно уточнил Максим.

От всех этих разговоров о смерти ему все еще делалось не по себе. В целом земной и практичный, он готов был на словах согласиться со всеми этими чудесами, но до конца верить в них отказывался несмотря на путешествия между мирами и оборотней.

- Годом позже, если я ничего не путаю. Надо будет спросить у Яна, если встретим его.

- А кто такой Ян?

- Шаман-недоучка, - хмыкнул доктор. – Я думал, что моя креатура, а он, оказывается, самозародился. В любом случае, личность в высшей степени примечательная. Кстати, он тут жил одно время, но судя по виду дома, уже переехал.

Ковальский вздохнул.

Яснее не становилось.

Между тем, наконец, вернулся дух и плюхнулся обратно на корму лодки. Что-то зашептал – понять смог только доктор.

- Ну, и где вас носит? – вдруг закричал кто-то.

Сорьонен фыркнул:

- Накликали.

Ковальский глянул туда, откуда услышал голос.

У берега, по колено в воде, стоял в одних подштанниках высокий рыжеволосый мужчина, удивительно похожий на него самого, только волосы чуть потемнее и уже с проседью. В руках он держал удочку.

- Это кто?

- А это как раз Ян. Ты не переживай, он хороший.

И словно в подтверждение этих слов мужчина подошел к ним и помог вытащить лодку на мель.

- Сколько ждать-то можно, - ворчал он.

Ковальский с немым ужасом разглядывал шрамы на животе Яна – выглядело так, будто ему туда засадили осколочным.

- Вилы, - проследив направление его взгляда, бросил Ян. – Ничего. Зажило уже.

Яна Ковальский вообще не помнил, хотя по утверждению Сорьонена, как раз должен был, ибо этот самый Ян его и уморил. Какое-то время назад – какое точно, тоже было непонятно. Пока они шли с берега до деревни, Максим крутил головой, пытаясь понять, что происходит вокруг, но не находил никаких примет времени. Лес был как лес, прозрачный, свежий, комары зудели бодро и голодно, вдали выли собаки и даже слышалась гармонь. Правда мотивы были немного чуждыми – в России так бы не сыграли. Да и вообще, давненько уже в деревнях не слышалось живой музыки, скорее царили пьянство и запустение.

Сорьонен шел рядом и нет-нет, да поглядывал – проверял, что ли?

- Я могу исчезнуть? – наугад уточнил Максим.

- Не знаю, - вздохнул доктор. – Просто странно быть дома, знаешь, и снова видеть здесь тебя.

- Это твоя родина?

- Ну да. Моя деревня, и не похоже, чтобы тут что-то поменялось.

Ян, доселе хранивший молчание, тяжело вздохнул и сказал:

- Леену я год назад схоронил. Семьдесят пять было.

Сорьонен вздрогнул.

- Лену? – переспросил Ковальский то ли из вежливости, то ли просто потому, что молчание стало каким-то тяжелым.

- Жену мою, - пояснил Ян. – Маруся, ты ничего не помнишь?

- Ничего, - сквозь зубы подтвердил Макс. – Даже того, что меня так зовут. Хоть ты мне объясни, почему это я Маруся?

- Имя у тебя такое. Мария. А Маруся – это сокращенно, для друзей, - не поведя бровью, выдал рыжий шаман.

- Мария? Максим меня звать, вообще-то.

- Ну, сейчас, может, и вправду так. А раньше ты всем говорил, что Максим, чтоб Марусей не обзывали.

- Неудивительно, - согласился Ковальский. – А год сейчас какой, не подскажешь?

- В твоем мире недавно война началась. Вторая мировая. А у нас тут отвоевались, тихо все.

Ковальский еще раз огляделся. Сороковые, стало быть. Что же, ничего не понятно – деревня как деревня, только видно уже, что не русская, а финская или, может, карельская. Дома чуть не такие, легкие различия в архитектуре, ну и людей не видно пока, только рвет душу вдалеке невидимый гармонист.

- Зачем мы здесь? – спросил вдруг Сорьонен.

- Я позвал, - просто ответил Ян. – Заходите в дом, поедим, сауну растопим, пива попьем. Все объясню.

Ян жил в большом, добротном доме, и было у него хозяйство – по двору бродили пестрые куры, гуси, еще какие-то птицы, названия которым Максим не знал, может быть, их и вовсе не было в его мире. В глубине двора виднелись хозяйственные постройки, в них кто-то возился. С цепи рвалась большая неопрятного вида псина, а под ноги стелились лайки.

- Они у тебя кур не давят? – удивился доктор.

- Я им подавлю! – отмахнулся Ян. – Да и не собаки это, сам не видишь?

- А пожалуй, что и вижу, - Сорьонен вздохнул. – Я и сам еще не все вспомнил. Медленно память возвращается. Год назад еще служил себе врачом в заполярной части и знать не знал, кто я такой.

Потом раз – и накрыло.

Ян хмыкнул.

- Что, твоя работа?

- Может и моя, - покладисто согласился он. – Пойдем в дом. Поесть надо, три дня не жрал, пока вас искал.

Ковальский счел за благо промолчать и погрузился в изучение обстановки. Дом был действительно большой и светлый, и пахло в нем свежим деревом и какими-то травами – остро и пряно. В сенях с потолка свисали пучки да веники этих трав, нитки грибов, выглядывали из-под лавок деревянные кадушки, бог знает, с чем. В самом доме на полу – цветные дорожки, мебель вся простая и прочная, в парадном углу – несколько фотографий и православная, что удивительно, икона Николы Чудотворца.

- Я думал, финны – лютеране, или кто уж там? – подал голос Максим.

- Финны – да, - согласился Ян. – А я - нет. Я же почти русский.

- Не верь ему, он вообще чех, - буркнул доктор. – А икона от сестры осталась.

- Сестры?

- Его сестра- моя жена была, - с горечью подтвердил рыжий шаман. - Скоро за ней пойду, не могу без нее.

- Помирать собрался? – с будничным любопытством уточнил доктор.

- Зачем помирать, я и так управлюсь, - рассмеялся Ян, впрочем, как-то не особо весело. – Не то, что некоторые,- и указал взглядом почему-то на Максима.

Тот отреагировал на удивление мирно, как-то не хотелость ругаться с малознакомым человеком, к тому же, недавно пережившим утрату. К слову, сам Ян не выглядел на семьдесят пять, или сколько там ему могло быть. Рослый, крепко сложенный, волосы лишь едва тронуло серебро, на лице, красивом нездешней хищной красотой, ни единой морщинки. Только щетина – трехдневная, наверное, - с едва заметной сивой проседью. Да он выглядел моложе самого Ковальского!

- Громко думаешь, Маруся, - сказал Ян. – Семьдесят мне. Или около того. Только это не имеет значения, время-то нереально.

- Для тебя во всяком случае, - заметил Сорьонен.

- Ты тоже стареть перестал,- напомнил рыжий. – Давно в зеркало-то смотрелся?

- Не увлекаюсь таким, - буркнул доктор.