Дорога на Уэлен

Глава 5

5

Мы сидели на лавочке у стадиона, рядом с которым жил Женька. Специально вышли из дома, чтобы гарантированно обсудить все наши дела и проблемы.

— А теперь колись! — Воскликнул братан. — У тебя сохранилось хоть что-то из тех денег.

— А, я откуда знаю? Может ты их давно пропил.

— Я?

— А, кто? Ты бандероль мою получил?

— Да в шкафу валяется.

— Вот там все деньги, золото, и мои документы и лежат. Так что если ты их сохранил, не вижу никаких проблем, и обеими руками только за!

— Не знал, можно было бы решить все вопросы раньше.

Оказалось, что Женька сейчас находится в отпуске, как бы отдыхает, и до выхода на службу у него осталась одна неделя. А самое главное заключается в том, что провел свой отпуск он в Ташкенте, получая наставление от хитрого бухгалтера, и пытаясь хоть как-то выкрутиться из этой ситуации. И у него почти это получилось. На сегодняшний день он успел договориться о займе восьми тысяч рублей, хорошо хоть только договорился. И если бы у меня не оказалось этих денег, готов был расшибиться в лепешку, но найти еще столько же, даже не задумываясь о том, как после придется за все это расплачиваться. Но все решилось как нельзя лучше.

— А, Валерка-то где? — удивленно спросил я у него. Ведь если бухгалтер решил передать мне его документы, то с ним наверняка что-то произошло.

— Я так понял, что он попал в аварию и погиб, буквально через пять дней после твоего побега с этапа. О побеге кстати сообщили в приют, с предупреждением, что если ты там появишься, чтобы сразу сообщили, куда следует. А так как он был немного похож на тебя, то удалось выдать его за тебя. Объявив, что после побега ты вернулся обратно в приют, и угнал приютский грузовик, но не справился с управлением. Повезло еще в том, что у тебя не брали отпечатков пальцев в милиции. Ты же шел как несовершеннолетний.

— А причем тут Исаак Лазаревич?

— Вообще-то я так понял, что он и раньше крутил дела с документами. А сейчас, он вдруг на старости лет решил отправиться на родину предков, в Израиль. Советские деньги там не в ходу, а вот золото и камни, пришлись бы в тему. Да и потом, ты-то все равно не сможешь их пристроить. А отдавать барыгам за бесценок, рискуя нарваться на нож или пулю, так лучше обменять их у хитрого еврея.

— Ну, пулю я и сам могу при случае выпустить. — Сказал я, распахивая куртку и показывая пистолет в кобуре под мышкой.

— Идиот! — Взорвался Евгений. — Пулю он может выпустить! Решимости-то хватит? Ты что подставить меня решил, скотина⁈

— Ты, что Жень? — Ошарашено воскликнул я.

— Ты, зачем вообще, забрал его с солдатика? И тем более, зачем принес ко мне в дом. Ты сейчас без документов, любая проверка в отношении тебя и уйдем на этап вдвоем. Ты этого хочешь?

— Да, как-то не подумал Жень, и потом, я же целых десять дней по лесам бродил, я и оставил-то его только чтобы против зверя, если вдруг встречу. А сейчас как-то и забыл о нем. Я до того свыкся с его весом, что даже не замечаю его тяжести.

Постепенно Женька, чуть успокоился и произнес.

— Ладно. Какие планы на будущее.

— Не знаю, может в армию пойти. Как раз пока все окончательно уляжется, а там глядишь и забудут обо мне. Валерке же как раз восемнадцать было.

— Валерке было почти девятнадцать. Он даже чуть старше меня. Армия тебе противопоказана. Сразу по двум причинам.

— Это как?

— Валерка Баранов семь лет назад, переболел гепатитом, тем который самый тяжелый не помню, мне говорили, но как-то вылетело из памяти, и вдобавок ко всему у него плоскостопие. Точнее теперь у тебя. То есть в военном билете имеются соответствующие отметки, и армия тебе не грозит. Там будет написано: «Годен к нестроевой во время войны». Так что живи и радуйся.

— Блин, а я хотел на права отучиться.

— Права кстати имеются, он шофером работал. Плоскостопие на права не влияет.

— Слышь, братан, а как тогда документы у Исаака оказались? Если Валерка работал шофером, и попал в аварию.

— Вообще-то он работал в приюте шофером, так что вполне могли оказаться и у Лазаревича, но я не вникал в это дело, да и тебе это не нужно.

— А что нужно?

— А нужно сидеть, как мышь под веником, пока не появятся документы. А пистолет спрятать так, чтобы ни одна падла не нашла.

— А ты?

— А я должен позвонить в Ташкент и сообщить результат. А после скорее всего отправлюсь за ними туда.

Мы еще долго разговаривали сидя на лавочке стадиона, вспоминая общих друзей и знакомых. Потом поднявшись отправились в дом. По дороге Женька забрал у меня пистолет и спустившись в подвал дома спрятал его где-то там. В подвале вроде бы имелись кладовки жильцов, в которых держали зимние заготовки. Одним словом, укромных мест хватало. Со Шлюхиным, так звали Исаака Лазаревича все воспитанники между собой, все сложилось совсем иначе, и гораздо проще для нас с Женькой. Стоило Женьке связаться с ним, как тот дал два дня на подготовку, а после приказал чтобы я нашел его в гостинице «Сибирь» в Барнауле, где он и решит все вопросы с документами. При этом, за эти два дня я должен был подготовить все необходимые фотографии. На паспорт, военный билет и так далее. Причем все должны быть в разной одежде. О каком «и так далее» идет речь я не совсем понял, решил, что скорее пришлось к слову. Впрочем, с фотографиями решилось достаточно просто. В тот же день мы зашли в местную фотостудию, и нам в срочном порядке, почти за двойную цену было изготовлено все, что требовалось.

А через день, мы с братом взяв с собою все что требовалось отправились в Барнаул. Правда перед этим состоялся небольшой спор. Женя настаивал на том, чтобы отдать Исааку Лазаревичу все золото и забыть об этом. Я же рассчитывал отделаться большим колье, цепью с кулоном в виде чуть вытянутого красного камня и перстнем с россыпью мелких прозрачных камешков по ободку. Даже это и то переваливало за обозначенную Лазаревичем сумму. У нас в этом случае оставался широкий золотой браслет, пара обручальных колец, и несколько золотых цепочек, больше похожих на обычный ширпотреб, и скорее всего купленных директором гастронома в те годы, когда его жизнь только начала налаживаться.

Я прекрасно помнил, что произойдет уже в начале девяностых, и хотел, чтобы это золото сохранилось до того времени, когда деньги не будут ничего стоить, а люди выживали как могли. Вот именно тогда и можно было бы с выгодой для себя потратить эти безделушки. Женька же, не особенно представляя цену всем этим драгоценностям боялся, что из-за моей жадности сорвется сделка, и поэтому предлагал отдать все что есть. В итоге, я почти сумел убедить его в своей правоте. И мы разделили золото на две части, правда в самый последний момент, я сумел из той части, что предназначалась хитрому еврею, умыкнуть перстенек. Вторую же часть золота, все равно взяли с собою, чисто на всякий случай. То есть, если бухгалтер начнет артачиться, то отдадим ему и оставшуюся часть.

Артачиться тот не стал. Более того видя, как загорелись его поблекшие от времени, карие глазки, почувствовал, что несколько продешевил, а Исаак Лазаревич, рассчитывал едва ли на половину предложенного. А уж когда товарищ Шлюкман сказал, что готов дать самую высокую цену, если вдруг у меня появится что-то подобное еще, я мысленно возблагодарил всевышнего за то, что в этот момент рядом со мною не было Женьки. Он бы наверняка, тут же бы отдал Шлюхину, все остатки.

То, что произошло с документами, вообще заставило меня крепко задуматься над происходящем. Либо Исаак Лазаревич, аферист по хлеще Остапа Бендера, либо у него все схвачено до такой степени, что даешься диву. Все происходило следующим образом. Мой визави, взяв у меня фотографии, открыл свой чемоданчик и достал оттуда новенький, полностью заполненный, как и полагается, советский паспорт, выданный на имя Валерия Александровича Баранова, в котором отсутствовала только моя фотография. Аккуратно вклеив в паспорт моё фото, он дождался, пока оно окончательно прилипнет, а затем достал из того же чемоданчика печать и ловко проштамповал паспорт в нужных местах. После чего протянул мне и показал где нужно расписаться, заодно и протянув чернильную ручку, которую похоже привез с собой. Поставив свою подпись под фотографией, я расписался еще и в журнале подтверждая получение документа. Причем было видно, что журнал действительно настоящий и моя подпись в нем далеко не единственная. Причем, судя по дате, я получил этот паспорт в начале марта этого года. Очень было похоже на то, что бухгалтер каким-то образом смог взять журнал в паспортном столе, и после вернет туда же. После чего протянул мне паспорт и сказал:

— Проверяй!

Пока я занимался осмотром паспорта, те же манипуляции были проведены и с военным билетом. То есть в полностью заполненный бланк военного билета, со всеми необходимыми отметками и штампами, вклеилась моя фотография, и проштамповалась нужной печатью. Правда на одной из страниц стоял штамп говорящий о том, что данный билет был выдан взамен утраченного. Опять же имелся похожий журнал, где я расписался в получении. Единственное, что было мне передано без подписей так это аттестат, и диплом об окончании профтехучилища, и то наверное потому, что там изначально не было фотографий.

Последним был Комсомольский билет, с которым произошло тоже самое. С каждым новым действием у меня все больше закрадывалось сомнений, что все представленное здесь является настоящим. Ведь действительно, все это производилось на моих глазах, и я просто не представлял, что такое в принципе возможно.

Именно этот вопрос я и задал Исааку Лазаревичу.

— Уважаемый, а меня не возьмут за шкирку при первой же проверке документов? Как-то все эти походные оформления, вызывают некоторые подозрения в их легитимности.

— Не возьмут. Единственное, что я хотел бы вам посоветовать молодой человек, так это не появляться ближайшие лет десять в Ташкенте. И не потому, что документы, как вы изволили выразится — фальшивые. Как раз с ними все в полном порядке. Можете прямо сейчас отдать их на проверку. — Здесь Исаак Лазаревич, противненько захихикал. — И будьте уверены, вам подтвердят их подлинность. Но тут дело скорее в том, что в Ташкенте вас многие знают в лицо. Например, та же милиция, в застенках которой вы изволили побывать, или скажем воспитанники нашего Детского дома, где вы прожили всю свою юность. Я не скажу, что прямо все поголовно, но наверняка найдется кто-то, кого, вы когда-то обидели. К тому же Валерия Баранова, там тоже прекрасно знают, и если вдруг погибший однокашник предстанет перед ними в вашем лице, это вызовет некоторые недоумения. Поэтому лучше держаться подальше, от Ташкента. За остальное не беспокойтесь. Будьте уверены, что никаких проблем с этим у вас не будет. Как говорится: «Фирма — гарантирует!». Что же касается того, что вы здесь видели, пусть это останется моими проблемами. Впрочем, если вы задумаетесь о том, кто заведует паспортным столом в нашем районе города, или же служит в одном из отделов нашего военкомата, думаю все встанет на свои места. А о комсомольском билете можете вообще не задумываться. По сути это даже не документ. Хотя в общем это все останется именно вашими домыслами, я вам ни о чем подобном не говорил.

В итоге, у меня на руках, оказались водительские права, с открытыми категориями В и С, паспорт с печатями о прописке и выписке, а также открепительный талон, где было указано, что я направляюсь в город Якутск, военный и комсомольский билеты, свидетельство о рождении, аттестат о среднем образовании, диплом о окончании профтехучилища, по специальности: Механик моторист-дизелист и трудовая книжка, с одной единственной записью, о работе в качестве шофера третьего класса в Ташкентском Детском Доме №314 имени Сабира Рахимова. Одним словом, все документы, которые только были возможны у среднего советского человека.

— А почему именно Якутск? — Спросил я.

— А я откуда знаю. Вы Валерий Александрович, выразили такое желание, — с улыбкой произнес Исаак Лазаревич, — потому в открепительном талоне и появилась эта отметка. Впрочем она не обязательная. То есть вы можете поехать куда угодно, а на месте будущей прописки сказать, что планы поменялись и все. Эта графа в талоне появилась еще при Сталине, а тогда было все гораздо строже.

На этом мы и расстались.

И хотя впечатление о том, что я несколько переплатил у меня еще сохранилось, но с другой стороны, так было гораздо проще. Еще недавно я привыкал к тому, что теперь ношу имя Сергея Понамарева, теперь постараюсь привыкнуть к Валерию Баранову.

По возвращении домой вручил все золото Женьке, приказав спрятать до лучших времен. Или до худших, тот уже как посмотреть. Тот вначале ни в какую не желал брать, но я сумел его убедить.

— Подумай сам, — убеждал я его, — Сейчас грамм золота в магазине стоит двадцать пять рублей, причем цены растут каждый год. А здесь по меньшей мере сотня граммов, или около того. То есть вот наступит момент, когда и деньги нужны, и взять неоткуда. Поверь такие времена скоро наступят, что делать будешь? А так пошел, сдал колечко или цепочку и сыт. Я не заставляю тебя или Ленку носить это, понимаю, твое отвращение к этим побрякушкам, но как стратегический запас, оно вполне подойдет, скажи, что я неправ!

— Прав, но, тебе же тоже нужно.

— В общем так, если это не нужно тебе, отдам все Ленке. Уж она-то найдет этому применение.

Ленка, это Женькина подруга. Он познакомил меня с ней буквально на следующий день после моего появления. Судя по их отношениям, все шло к скорой свадьбе, а то, что до моего приезда она была частым гостем в квартире, было видно и так. Правда сейчас временно их встречи прекратились по причине моего присутствия, но не думаю, что надолго. А вообще я чувствовал, что лишний здесь. Нет, брат меня не гнал, но с другой стороны я сам чувствовал, что мешаю созданию ячейки благополучия. Ту найденную на пляже возле Дивногорска цепочку, я сразу же подарил девушке своего названного брата. Правда увидев, как он поморщился, позже объяснил, как она у меня оказалась, и Женька вроде бы успокоился. Вообще, он всегда был слишком правильным, в отличии от меня. Но тут уже ничего не исправишь. Кстати, показал ему и колечко, которое предназначалось для Исаака Лазаревича, и которое я сумел сэкономить.

В отношении него сразу предупредил, что если и надумает сдавать его в скупку, то не раньше девяносто пятого года, а лучше и вообще в следующем веке.

Сейчас в скупке принимают только золото. А тут одних бриллиантиков по ободку столько, что золото колечка можно просто не учитывать. Одни камни на целое состояние метят. Вряд ли я смог его убедить, но хотя бы попытался это сделать.

Сам же подыскивал предлог, как объяснить, или точнее найти уважительную причину моего отъезда. Сам Женька, ни за что не отпустил бы меня, поэтому нужно было выдумать причину, которая устроила и его и оправдала бы мой отъезд. И вскоре причина была найдена.

Честно говоря, я как-то не задумывался об этом раньше, но в какой-то момент, вдруг вспомнил, что в милиции с меня все-таки сняли отпечатки пальцев. Наверное, это произошло после того, как на суде, переквалифицировали кражу, в разбойное нападение. Одним словом, вспомнив об этом, уже к вечеру следующего дня поделился этим со своим названным братом.

— Но ведь Шлюхин говорил, что у Баранова не снимали отпечатков, когда его объявили Сергеем Понамаревым!

— Так-то оно так, но кто знает, в каком виде было тело Баранова, может там к тому времени, не то, что отпечатков, и узнать-то его было нельзя. Мы же не знаем, что это была за авария. А вот представь. Пусть не сейчас, а скажем через год-два залечу по дурости, или напорюсь на случайную проверку, сравнят с базой и что тогда?

Женька задумался.

— А ты, что же, решил по кривой дорожке пойти?

— Как раз-таки нет. Вообще думал куда-нибудь шофером устроиться и не отсвечивать. Но кто знает, что там ждет впереди? Напорешься вот так, ни за что, и сам под молотки, и тебя за собой утащу.

— Такое тоже бывает, но здесь не угадаешь.

— Вот и я о том же. Потому и подумал, а может стоит мне куда-то уехать. Мне всегда было хорошо возле тебя, с самого детства ты мне был ближе родного брата. Да и сейчас, если бы не ты, хрен бы у меня что получилось с документами. Именно поэтому, я не хочу тебя подставлять.

— И куда ты поедешь?

— Да куда угодно, хоть в тот же Барнаул. Шоферы везде требуются, а уж общагу на первое время везде можно найти. К тому же заметь, у нас еще остались считай сорок тысяч рублей. А с такими деньгами можно лет десять вообще палец о палец не ударять.

— Со скуки сдохнешь.

— Это верно. Но с другой стороны, тот же домик в любом городе, вполне можно приобрести.

— Это да, еще и на машину останется.

— От машины бы я не отказался, жаль грузовики населению не продают.

— Почему нет, очень даже продают. Не всем, но по именному разрешению от райкома партии, и с определенными типами кузова. Недавно распоряжение на часть пришло. По остаточной стоимости можно продавать списанные с баланса грузовики ГАЗ-51, ГАЗ-63, но только с кузовом типа «фургон» и УАЗ-450 — это так называемая «буханка». Правда определенным категориям граждан, там в основном в списке егеря, лесники, профессиональные охотники, и продажа должна регистрироваться в райкоме партии. То есть купив грузовик калымить не получится, отберут сразу.

— Я бы не отказался. А что-то попроще?

— Газ-69 можно купить. Он вообще не дороже шести тысяч выходит. А его любому желающему можно приобрести. Правда всем этим автомобилям двадцать лет в обед, сам понимаешь какая рухлядь. Замучаешься запчасти искать, хотя в принципе найти можно, во многих автобазах они еще эксплуатируются. А ты что машину хочешь?

— Ты знаешь, я так подумал, все равно рано или поздно нам придется расстаться. Жить под угрозой разоблачения, для меня это одно, а вот тащить за собой тебя совсем неохота. Поэтому лучше дружить, иногда приезжать друг к другу в гости, но жить рядом, грозит решеткой, сам понимаешь. Тебя просто за недоносительство закроют. Мало того сразу же и службы лишишься и семьи. А я этого не хочу. Поэтому подумал тут на досуге. Взять, например, тот же грузовичок, или как ты говоришь козлика. Немного подшаманить, вот тебе и домик на колесах. И езжай куда хочешь. Хоть в Якутск, хоть в Крым. Надоело ехать остановился, пристроился куда-нибудь на работу. Понравится остался, нет, поехал дальше. Помнишь Кольку Птахина, он вроде бы чуть старше тебя был. Хотя нет, ты в это время уже в армии служил. Так вот он приезжал в Приют на побывку, и рассказывал о своей работе. Он работал золотодобытчиком на прииске под Братском. Все вроде-бы хорошо. И кормежка приличная, и хотя работа тяжелая, но зато платят прилично, но единственное что плохо так это жилье. Жить приходится в палатках, летом еще ничего, а зимой хоть зубы на полку, хоть и есть печка, но толку от нее немного. А вот если бы иметь свой грузовичок или скажем переделанный газон, вполне как мне кажется можно неплохо там устроиться. И тепло и светло и мухи не кусают.

— Похоже недавнее бродяжничество тебе понравилось.

— Ты знаешь, да. Конечно повторять так, как это происходило недавно не хочу, но путешествовать в более комфортных условиях, я бы не отказался. А куда лучше, и транспорт под жопой, и переночевать есть где. Не на сырой земле, как недавно.

— А знаешь, один вариант все же имеется. Дорого правда, но ты наверняка потянешь. Тем более, что все как ты хочешь и колеса, и походный дом. Честно говоря, я и сам бы от такого не отказался. Здесь конечно хорошо, и служба не напрягает, но скучно. Поэтому последнее время, пристрастился к рыбалке, хотя тут в поселке озеро есть, но в основном мелочь плавает, как и в соседнем селе, зато в полусотне верст на восток Обь протекает, а та рыбалка не в пример знатная, не то что в Ташкенте.

— На Сырдарье тоже хорошо ловить.

— Но я-то здесь, а не на Сырдарье. Да и не потянуть мне эту машину. Это официально она в шесть тысяч укладывается, а еще сверху вдвое больше отдать придется. Этим у нас заведует подполковник Кузнецов, хотя думаю, что Кузнецов он только по фамилии, уж больно на Шлюхина смахивает. А такой своего не упустит.

— Это что самолет? За древний газон двадцать тысяч отдавать? С дуба рухнул? Он какого года?

— 1959.

— Охренеть! Да он мой ровесник! Он же гнилой насквозь, на свалку сразу.

— Это он по документам того года, а на деле все совсем иначе. Короче слушай.