Движение льда

Глава 10

За три праздничных дня я напахался как вол и похоже спалился перед Федькой. Ну, этому оболтусу наплёл, что хочу знакомой девчонке сделать подарок, амулет вечной красоты. Это такая замануха для дурочек, работающая на эффекте плацебо. Что удивительно, Федька оценил мой поистине мужской поступок и после того, как я сводил его за свой счёт в ресторацию, благополучно «забыл», что я гонял хозяйскую печь.

Работать приходилось и ночью, времени мало. Но сейчас на руках у меня увесистый ящичек с артефактами лечебного направления. Там почти сотня готовых к использованию амулетов. Треть из них второго ранга, остальные третьего. На руках у меня остались жалкие тридцать рублей. И мне нужно срочно найти покупателя, желательно оптового. И ещё чтобы закрыл глаза на отсутствие у меня лицензии. Я перебрал знакомых, связанных с этим бизнесом. Милентий и хозяин той лавки, где я заказывал перчатку — отпадают сразу. Зачем им прямой конкурент, а ещё Корнилов питает слабость к дворянскому племени. Федька проговорился, что увечье хозяин получил из-за нерадивости и трусости командира, дворянчика с малыми магическими способностями. Владелец элитной лавки не станет связываться с таким мутным типом как я. Зачем, он втридорога продаёт свою продукцию тем, кто желает приобрести лучшее и с гарантией.

Пока что для меня единственный выход — это Мелехов. Сейчас Серафима гостит в Долинке, но он же должен её вернуть в город для продолжения учёбы.

Как удачно, Григорий Яковлевич сам объявился и назначил встречу в одной из небольших рестораций. Пока мы молча ждали заказанного, настороженно посматривали друг на друга. М-да, разговор явно будет не из лёгких. С чего бы пожилому мужчине прятать глаза. Мелехов человек старых традиций и не начнёт непростой разговор, не закончив с едой.

Так и вышло, когда нам подали десерт, он откашлялся, — Константин Павлович, к сожалению, у меня для Вас неприятные известия. Вот прочтите, — и он вынул из внутреннего кармана сложенный листок бумаги.

Это было письмо моего батюшки графа Синичева своему вассалу. Письмо сложено так, чтобы я смог прочитать только часть текста, касаемого меня лично:

«Уважаемый Григорий Яковлевич! Сердечно приветствую Вас, яко давнего моего союзника и хранителя долга, и воздаю хвалу за то попечение, какое Вы явили моему сыну Константину, в дни его утраты и ослабления. Ведомо мне, что Вы, не побоявшись молвы и людского суеслова, приютили его в доме своём и не лишили ни пищи, ни достоинства, в чём вижу образец истинного служения Роду и клятве вассальной.

Но обязан я, как глава рода своего и хранитель линий крови и дара, возвестить Вам о намерении, которое даётся мне тяжело, но отложить уже невозможно.

С великим прискорбием должен я признать, что Константин, старший сын мой и первородный, утратив источник свой, лишился тем самым и того, что делает возможным продолжение власти рода Синичевых в его лице. И по сему, рассудив с Советом родовых Синичевых и испросив позволения у Наместника Великого Круга, намерен я в ближайшие недели возвести младшего сына моего, Игоря, в степень наследника с отводом первородства от Константина.

Сей акт, тяжёлый сердцу отцовскому, налагается не из-за гнева, но из необходимости. Род не может стоять на том, в ком истёк Исток. И пусть Константин, по силе характера и мужеству, не лишится нашего покрова, но пусть его путь отныне лежит иным образом, не в преемстве.

Прошу Вас, как доверенного и благомыслящего человека быть свидетелем предстоящего Отвода Первородства, коий будет совершён согласно Закону Наследия при родовом алтаре.

Поручаю Вам, коли сочтёте возможным подготовить Константина к сему известию — с должной мягкостью и честью, но с пониманием неизбежности грядущего.

С уважением, с тяжестью в сердце и твёрдостью в долге.

Граф Павел Семёнович Синичев.

С трудом продравшись сквозь архаичный слог и все эти завитушки, я решил перечитать ещё раз. Ну, в целом это ожидаемое действие моего папаши. Не понятно только, почему он предпочитает действовать через других лиц. Почему не напишет мне, не объяснит вполне очевидные вещи. Лично для меня всё логично, потерял дар, передай титул наследника. Жизнь то на этом не заканчивается. Хм, а Мелехов смотрит на меня с искренним сочувствием. Мужик он неплохой, видать сидя в своей Долинке не успел опаскудиться.

По идее я сейчас должен вскочить и пустить при публике себе пулю в голову. Ну или зарезаться, не знаю как у них приятно кончать с собой. Странные люди, право слово. Но меня волнует другое, что папаша хочет меня пустить по миру вообще без наследства? Мог бы оставить село какое в Тверской губернии и городской особняк в придачу.

Ага, получается не всё так плохо. Мелехов достал пухлый пакет бумаг. Там и в самом деле дарственная на село и вексель на 5000 рублей ассигнациями. Всё заверено нотариусом с кучей печатей и подписей.

И что же это папаша так стремится меня держать подальше от себя? Только очухался и сразу на тебе.

— Григорий Яковлевич, а где хоть это самое село Борок?

А лекарь всё-таки не полная скотина, всё понимает. И чувствует себя паршиво, глаза отводит и явно тяготится своей миссией.

— Да у нас в уезде, верст сто тридцать от Долинки к северу.

— А до Шенкурска?

Ну вот, опять мужик глаза прячет. Никак папаша отыскал далёкий медвежий угол.

— Ну там поболее будет. Шенкурск то на Ваге стоит, а ваше сельцо, стало быть, на самой Северной Двине, это пару сотен вёрст точно будет. Как бы не поболее.

Ахренеть, ну спасибо папаша. Обязательно, как на ноги встану, наведаюсь. Мне просто интересно, где это я ему так конкретно в борщ насрал. То, что он меня отстранил от старшинства, это хотя бы понятно. Но откуда это маниакальное желание удалить меня подальше и забыть. Видимо рассчитывал, что я сдохну. Оставив без профессионального лечения на месте, отослал багажом к дальнему родичу, весьма посредственному лекарю со слабым даром. А когда я ухитрился встать на ноги, сделал ход конём. Лихо и непонятно.

Григорий Яковлевич всё никак не мог взять в толк, что я ему предлагаю. Он крутил в руках медную пластину, выглядевшую как настоящий лечебный артефакт и не мог въехать — какое я имею отношение к ней. А я постеснялся говорить, что не совсем уж бездарный. Но тут видимо сказалось чувство вины. Артефакт он взял и обещал завтра же его испытать

Это был мой последний вечер, когда я ютился в конуре под лестницей у щедрейшего Мелентия Корнилова. Завтра же переезжаю на постоялый двор. Я согласен, что теперь это не комильфо. Мне надо завязывать со своим ремеслом подмастерья. Завтра начнём ходить по инстанциям и оформлять моё наследство. Мелентий отнёсся к известию о моём уходе равнодушно, впрочем, как и Анна. А вот Федька был искренне опечален. Мне пришлось долго ждать Мелехова, а когда тот заехал на своей повозке за мной, я с облегчением перетащил свой сундучок с вещами и книгами.

Сначала мы открыли счёт в имперском банке и вложили вексель на 5000. Я только попросил выдать на руки 300 рублей. На первое время хватит. Потом мы отправились в уездный земской суд, где у нас приняли документы на мою новую недвижимость. И в последнюю очередь мы наведались в дворянское собрание. Так как я потомственный дворянин и имею недвижимость в их губернии, то мне следует зарегистрироваться в этом заведении.

Закончив с делами, мы отправились в трактир пообедать. Или поужинать, оба утверждения будут верными.

А вот теперь самое важное, Мелехов закончив с едой, полез в карман. Он вынул мой бархатный мешочек с моим артефактом.

Ух-ты, судя по разряженному накопителе, он таки им воспользовался.

— Скажите, Константин Павлович. Откуда у Вас лечебный амулет такого ранга?

Ага, значит испытание прошло успешно. Это не может не радовать. Сейчас главное не спугнуть.

— Я Вам отвечу, уважаемый, если и Вы ответите честно. Что можете сказать о нём? — и я погладил амулет, лежащий на столе.

Мужчина пожал плечами, — обычный амулет третьего ранга. Не знаю, как покажет себя его накопитель в будущем, но мне он сегодня помог поднять на ноги пациента с жёлтой волчанкой. Так что вполне качественный артефакт, — лекарь испытующе смотрит на меня.

— Ясно, это моя работа. Сделал опытную партию второго и третьего ранга.

— Но как это возможно без дара?

— Получается, что-то у меня осталось.

Григорий Мелехов кто угодно, но только не дурак. Сейчас у него в голове много чего происходит. Он принял как данность моё утверждение, что часть дара у меня имеется.

— Но почему я не вижу Вашего источника? А, понял, Вы под «покровом».

«Покров» или «Скрыт», это защита, которую могут накладывать полноценные маги. Более слабые могут использовать специальные очень недешёвые амулеты, чтобы закрыть от чужого внимания свой уровень. В этом случае невозможно определить наличие внутреннего источника и уровень самого мага. Только архимаги способны пробить эту защиту. Но где я, а где архимаги. Поэтому я только обозначил кивок в подтверждение, пусть будет «покров».

— Да, но почему Вы не сообщите об этом папеньке. Ведь он намеревается провести обряд отторжения первородства. Если станет известно о факте наличия у вас источника, ничего у него не получится.

Пожилой человек сейчас напоминает мне воинственного воробушка. Кустистые брови вразлет, глаза сверкают, дыхание учащённое.

Подумав, я ответил так, — ну вы же сами только что подтвердили, что дело не во мне. А в папеньке, он непременно по какой-то причине хочет меня наказать. Что Вы скажете, если я буду утверждать, что никакой магической дуэли не было. А было желание двух глупых адептов повысить свой уровень за счёт артефакта. Его предоставил мой товарищ, который в свою очередь раздобыл его у какого — то выпускника Академии. Два дурачка не проверив, что у них в руках, применили его и в результате мой товарищ погиб, а меня привезли к Вам. Вам самому не казалось, что тут много нестыковок? Почему мною не занялись лучшие лекари Твери или Москвы? Откуда это пренебрежение наследником? Вон как Вы накинулись на меня из-за Серафимы. А тут наследник Рода отослан к чёрту на кулички без всякой поддержки. А сейчас вот это, — и я небрежно кинул на стол документы на село.

— Если я не ошибаюсь, у отца немало недвижимости в центральной части России. Самой разнообразной, а он настойчиво держит меня на расстоянии, передав мне это село.

Мой собеседник задумчиво стучит пальцами по скатерти.

— Ну ладно, так что ты хочешь от меня?

— Ну, помощи мне ждать неоткуда, буду зарабатывать как умею. Возможно ли реализовывать через Вас мои артефакты по цене меньшей, чем в лавках?

— Ну не знаю, нужно подумать, — так ржавые шестерни в его голове закрутились. Речь то идёт о немалых суммах. Мелехов живёт очень небогато, лишние деньги ему точно не помешают. Но он опасается связываться с человеком без лицензии гильдии.

— Ну допустим, о каких объёмах идёт речь? Амулеты третьего уровня подойдут лекарям и целителям. Таким как я, а вот простые люди будут покупать в основном амулеты второго уровня.

Таким образом мы заключили негласное соглашение. Я передаю ему всю наработанную партию, и он в течении некоторого времени её реализует. За сколько — его вопрос. Пусть хоть вдвое ломит цены. Я прошу свою цену, на 25 % ниже оптовой в магической лавке. В любом случае я в приличном выигрыше. Не плачу гильдейским и не трачусь на содержание лавки и продавцов.

Григорий Яковлевич заметно повеселел. Видимо сработали две причины. Я не рвал волосы от горя и не заставил его переживать неприятные моменты. Ну и шанс поднять кругленькую сумму тоже немаловажен. Между прочим, лечебный амулет третьего ранга в лавке стоит почти полста рублей серебром. Меньше не найдёте. И пусть это розничная цена, всё равно я передал товара почти на 2500 рублей серебром.

И когда Мелехов предложил мне перебраться на время к нему в Долинку, я не стал отказываться. Во-первых, мне там было хорошо, можно поплавать и источник рядом. А главное, я могу с успехом на лодке добраться до своего села. Григорий Яковлевич пообещал помочь на радостях.

Как же мне этого не хватало. И не важно, что начало октября и недалеко до морозов. Я с удовольствием полез в холодную воду. Только нашёл местечко подальше от людских глаз. Зайдя в свою прежнюю спальню, чуть не прослезился. Так всё по-человечески. А уж Аксинью чуть не расцеловал. Даже Варька кажется мне верхом совершенства. Она чуть подросла, совсем барышней стала. Но такая же неугомонная, сверкает своей прорехой в зубах и носится по дому.

— Да Вы не переживайте, там село крепкое. Крестьяне занимаются охотой, ловлей, немного земледелием и даже извозом. Места там бойкие, много судов подымаются по реке. Лесом торгуют опять-таки.

Мы сидим в гостиной и греем руки о чашки с горячим чаем, — Вы сами-то бывали в тех местах, Григорий Яковлевич?

— А как же, и не раз. Дело в том, что по просьбе Вашего папеньки наезжал с инспекциями. Но там управляющий толковый. Иван Соломатин, из наших, с Шенкурска. Но парень неглупый, да и ежели и ворует, то по мелочи. Живёт там же, семья у него. Жена и две дочки.

Постепенно я стал менять своё мнение. Если изначально я видел этот самый Борок, как редкостную дыру, где ничего, кроме пары землянок и нет. А теперь, судя по рассказам Мелехова у меня складывается иная картина. Правда до цивилизации очень неблизко. Шенкурск далеко, чтобы добраться надо проплыть вёрст пятьдесят и свернуть в правую протоку на речку Вага. И по ней ещё сто вёрст. Зато совсем близко населённый пункт Березник. Собственно, это крупное село на слиянии двух рек. Ещё дальше к северу село Усть-Ваеньга, верст пятнадцать по воде.

И вот настал день отъезда. У меня вещей — кот наплакал, но сердобольный хозяин Долинки нагрузил парусную лодку продуктами на первое время. А также подкинул кое-что из постельного. С этим там точно облом. Хозяйская усадьба продолжительное время стоит закрытая. А ещё я обзавёлся первыми в своей жизни крепостными. Самыми настоящими, я их купил. Когда Григорий Яковлевич предложил мне забрать Варьку и Евсея, я сразу отказываться не стал. Он не просто их дарит, не положено. Но может уступить официально в счёт будущей прибыли.

Ну, от Евсея я отказываться не стал. Здоровенный не старый ещё мужик. Да и в качестве охранника неплох будет. На него посмотришь и сразу позабудешь про плохие намерения. И в хозяйстве хорош, на все руки мастер. А вот Варька мне на хрена? Уверен, эта девчонка достала хозяина хуже горькой редьки. Суёт свой любопытный нос во все щели. Тем удивительнее стала её выходка, когда мы расходились спать. Она выловила меня у самой спальни, кинулась в ноги и принялась горячо шептать на весь дом, — барин, забери меня отсюда, худо мне здесь, сгноит она меня. Хочешь постель тебе согревать буду, — и девчонка принялась лихорадочно срывать с себя рубашку, оголяя худые плечи.

— Да угомонись, скаженная. Чего удумала. Хватит орать на весь дом, объясни толком.

Я закрыл дверь и в растерянности смотрю на худую девчонку. Она младше Серафимы, и ещё не вошла в женскую пору. Фигура скорее подростковая. Хотя задница округлилась за последнее время и появились острые прыщики на груди.

Вскоре стало ясно её желание отсюда уехать. Хозяйский управляющий Иван Огородников мужик тридцати с хвостиком лет. Не знаю ведал ли сам Мелехов, что его управляющий заставил Варьку спать с ним. Но это полбеды, многие охотно идут на это ради преференций в работе. Более лёгкий труд и поощрение в виде подарков. Но Огородников женат, трое детей и супруге, конечно, доложили о молодой полюбовнице. Заставить мужа отвернуться от малолетней любовницы она не смогла. Так начала портить жизнь девчонке. Специально гоняет её целый день по дому. А за малейшую провинность велит сечь вожжами на конюшне.

В качестве доказательства девчонка приспустила рубашку до пляса, показав опять мне свои незрелые груди и спину, всю в красных полосах. То есть били не так, чтобы изувечить. Но часто, и главное срывали всю одежду. При этом обязательно заставляли смотреть на порку всем слугам. Больно и обидно.

Думаю, Мелехов знал об этом, поэтому и решил сплавить проблемную пацанку мне, — но смотри, Варька, чтобы в мои дела не лезла. И забудь свои мысли про постель. Не хватало ещё с детьми спать.

Та только кивала головой и слёзы текли рекой по щекам. Пришлось обнять её и прижать к себе. Ох, времена сейчас простые, женщина — не человек. Жизнь быдлянина дешевле жизни скотины. Можно забить своего слугу до смерти и ничего тебе за это не будет. Дворянин вообще не подсуден гражданскому суду. Только губернатор может принять решение судить его. И уж точно не за плохое отношение к бесправным крестьянам.

Прикольно, нас в лодке пять человек. Это ещё шкипер и матрос, которых я подрядил доставить меня до места. В центре лодки сложены вещи, нахохлившаяся Варька сидит на носу и зябко кутается в старенький суконный зипун. Рядом с нею Евсей в жилетке. Этот более привычен к суровому климату. На воде весьма свежо. Температура воздуха градусов пять, да ещё с ветерком. И только мне не холодно. Наоборот, я чувствую необычайный подъём. Неужели у меня появится в этом мире якорь, свой дом. И пусть он находится вдали от цивилизации. Зато я никому там не должен.