Эволюционер из трущоб. Том 13

Глава 3

Когда Пиковая Дама растаяла в моих объятиях, она подарила мне доминанту божественного уровня! Называется он «Адаптивная броня». Описания нет, но судя по названию, эта ерундовина способна адаптироваться к окружающей среде. Что это значит? Понятия не имею. Сейчас будем проверять.

Я закрыл глаза и сконцентрировался. По телу разлился жуткий холод. Такой же можно ощутить, если зимой нырнуть в прорубь. Даже дыхание перехватило. При этом холод ощущался не на поверхности кожи, а под ней. Открыв глаза, я увидел, как из кожных пор проступают маленькие чёрные капельки, а после расползаются тонким слоем по телу.

Спустя мгновение я был окутан чёрной плёнкой с головы до ног. Я постучал по ней пальцем и услышал приглушенный гул. Металл. Жаль, зеркала нет, я бы с радостью посмотрел, как выглядит всё это со стороны. Помимо защитных функций, доспех давал неплохую прибавку к силе. Ощущение, будто мышцы налились кровью, как после хорошей тренировки.

Но всё это по-прежнему выглядело жалко. И это доминанта божественного уровня? Как-то слабовато. Переведя взгляд на меч Шереметева, я заметил, что чёрная плёнка стекла с моей руки и распространяется по лезвию. Я выпустил меч из рук, но к моему удивлению, он не рухнул на землю, а будто растворился в чёрной жиже, полностью исчезнув. Плёнка быстро втянулась обратно, став частью доспеха.

— А вот это уже интересно. — Я расплылся в хищной улыбке и выбросил руку вперёд, представив, как в ней появляется меч.

Чёрная жижа потекла по моему предплечью, сформировав клинок Шереметева. Охо-хо! Выходит, доспех может ещё и хранить в себе оружие? Что ж, весьма недурственно. А если…

Я разжал руку, позволив клинку исчезнуть, после чего достал Выключатель. Согласно логике, антимагический доспех вполне может хранить антимагический молот. Так оно и вышло. Чёрная плёнка окутала золотистый молот, позволив ему стать частью доспеха.

Собирался спрятать в доспехе Дырокол, Оторву и катар, но не успел. Тяжёлые двери темницы с грохотом распахнулись, и внутрь ворвалась группа гвардейцев. Примерно десять магистров и около сотни аколитов, вооружённых мечами и автоматами. Я лишь гулко рассмеялся, раскинув руки в стороны.

— Можете вязать меня голыми руками, господа! — выкрикнул я, а через мгновение мой голос утонул в многоголосом эхо автоматных очередей.

Свинцовые пули выбивали из моего доспеха искры, рикошетили во все стороны и безумно громко свистели. Признаюсь честно, я даже запереживал, выдержит ли доспех. Однако, когда патроны у китайцев закончились, я понял, что на мне ни царапинки. На доспехе остались лишь серые полосы от рикошетов.

Воздух в темнице заволокли клубы дыма, из которых в мою сторону устремились десятки заклинаний. Ледяная пика с хрустом разломилась, ударившись в нагрудную пластину. Зараза. Было больно. Кажется, даже рёбра затрещали, но доспех выдержал. Следом за ледяной пикой прилетел огненный шар, от взрыва которого меня швырнуло в стену.

Удар был весьма ощутимым, но я всё ещё жив, здоров, правда, немного контужен. В ушах звенит, а перед глазами всё плывёт.

— Убейте его! — закричал кто-то, и из дыма вырвались два десятка бойцов с занесёнными над головой мечами.

Хрустнув костяшками пальцев, я активировал конгломерат «Громовержец» и вместе с этим призвал клинок Шереметева. По телу пробежались разряды молний, а движения противника стали чертовски медлительными.

Я двигался столь стремительно, что противники не могли за мной уследить. На полной скорости я пронёсся через их ряды, устремившись к магистрам. Первый удар тыльной стороной меча пришелся в лоб молодому хлыщу с самодовольной улыбкой. И-и-и… Я слегка переборщил. Его голова попросту лопнула, забросав стоящих поблизости мозгами и осколками черепа. Эх, а я ведь не хотел никого убивать…

Ну да ладно. Придётся обеспечить китайских ортопедов работой на долгие месяцы. Прыгая из стороны в сторону, я наносил удар за ударом. Дробил коленные чашечки, локтевые суставы, порой ломал берцовые кости.

Бой продлился минуты три, а когда он закончился, количество покойников возросло до двадцати штук. Нет, ну а что я мог сделать? Китайцы запаниковали и стали бесконтрольно лупить заклинаниями, накрывая своих же бойцов. Когда же я остановился, услышал хор криков, наполненных болью и страхом. На земле барахтались гвардейцы, словно жуки, которым злой мальчишка вырвал лапки.

— Возьмите больничный. Он вам пригодится, — произнёс я и двинул обратно в зал Совещаний.

К моему удивлению, Император, белый как мел, всё ещё сидел на троне, а вот его советников нигде не было видно. Император смотрел в пустоту, лицо его стало как у фарфоровой куклы, а руки нервно подрагивали, подсказывая, что самодержец всё ещё жив.

— Ну ты и дурак, Тигуань Инь, — усмехнулся я, подойдя ближе.

— Я Цинь Гуангли, — тихо откликнулся Император.

— Да мне без разницы. Мог бы тихо посидеть и не мешать мне грабить вашу столицу… Э-э-э, в смысле, собирать компенсацию за нанесённый моральный и физический ущерб. Но ты решил поступить по-другому. — Я устало вздохнул и покачал головой. — Что ж, собирайся. Ты приглашен в гости. Думаю, в темнице рода Романовых тебе очень понравится.

Император попытался что-то сказать, но не успел. Я с лёгкостью поднял его с трона и зашвырнул в пространственный карман.

— Пора платить по счетам, — холодно бросил я, возвращаясь в темницу.

На полу по-прежнему лежала сотня калек. Среди них я выбрал самого старого и приподнял над землёй за шиворот.

— Труп русского абсолюта, где он?

— В-в-в мо-мо-морге, — проблеял он.

— Ты думаешь, я знаю, где у вас тут морг? — строго спросил я, приподняв бровь.

— Я покажу, — решительно закивал китаец, и я потащил его по узким коридорам на поверхность.

Оказалось, что морг располагался в том же здании, где и темница, только в правом крыле. К счастью, покойников никто не охранял, кроме патологоанатома. Белый халат заляпан кровью, на лице медицинская маска, на руках резиновые перчатки по локоть. Стоит, падла, и разделывает труп Каменева.

— Спасибо за экскурсию, — сухо бросил я и отпустил гвардейца, позволив ему упасть.

Подойдя к патологоанатому, я влепил ему затрещину, отчего тот потерял сознание. Вот же, выродок. Что он пытался найти под черепной коробкой абсолюта? Он срезал верхнюю часть черепа и изучал мозг Каменева, при этом из рук и ног были извлечены жилы. Сомневаюсь, что всё это делалось просто так. Впрочем, меня это не особо заботит.

— Твой путь окончен, Игорь Фёдорович, — тихо произнёс я и отправил тело абсолюта в пространственное хранилище.

Достал из кармана телепортационную костяшку и сжал её в кулаке, выпустив тонкую нитку маны для активации артефакта. Пространство вокруг схлопнулось, и через мгновение я оказался в городе Хор, за две тысячи километров от пылающего Пекина.

Я медленно поднялся по узкой лестнице, ощущая усталость после битвы с Пиковой Дамой, а также после избиения родственников Китайского Императора. Интересно, что скажет Иван Васильевич? Будет он рад тому, что я притащил с собой Тигуань Иня, или как он там представился?

Когда я вышел наружу, яркий солнечный свет на мгновение ослепил меня, заставив зажмуриться. На центральной площади города Хор собрались мои гвардейцы, облепив абсолютов со всех сторон. Бойцы делились с ними сигаретами, едой, оказывали первую помощь, а ещё заваливали вопросами. Воздух был наполнен запахом крови, лекарственных мазей и табака.

Пожарский охотно травил байки, рассказывая, какой он молодец и как собственноручно принёс победу Империи. Водопьянов, по своему обыкновению, закатывал глаза, порицая товарища. А Шереметев пытался связаться с Романовым, ведь группе была необходима срочная эвакуация в Хабаровск.

Я подошел ближе и выбросил из пространственного кармана перепуганного Китайского Императора. Абсолюты и гвардейцы замерли, разинув рты. Первым с изумлением справился Шереметев, его обычно спокойное лицо выражало обеспокоенность.

— Ты… ты что натворил, Михаил⁈ — спросил он, разинув рот и не веря своим глазам.

Я только равнодушно пожал плечами, пнув Императора ногой в бок, отчего тот завалился на землю, словно мешок картошки:

— Решил пригласить Тигуань Иня в гости. Покажем ему наше гостеприимство, а заодно он лично принесёт свои извинения Ивану Васильевичу. Или ты считаешь, было бы лучше отрубить голову этому болвану?

Пожарский, которому лекарь в этот момент обрабатывал глубокий порез на груди, не выдержал и расхохотался. Смех был искренним и громким, он даже закашлялся, смахивая выступившие на глазах слёзы.

— Ха-ха-ха! Да! Вот он, вот человек, ещё более отбитый чем я! — воскликнул он, хлопая себя ладонью по колену и широко улыбаясь. — Я знал, что ты меня не разочаруешь! А значит, наша битва станет настоящей жемчужиной в моей коллекции сражений.

Я усмехнулся, слегка склонив голову набок.

— Главное, Ярополк Степанович, чтобы ты меня не разочаровал. А то слов много, а на деле…

Водопьянов, держась за перебинтованную руку, едва не захлебнулся смехом:

— А ему палец в рот не клади. Ха-ха. — Водопьянов посмотрел на Пожарского и добавил. — Похоже, молодое поколение скоро отправит нас на пенсию.

Пожарский отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Тебе-то на пенсию давно пора. А я ещё повоюю, — хмыкнул Пожарский и с вызовом посмотрел на меня. — Не забудь о своём обещании.

— Я бы с радостью позабыл, да вы, Ярополк Степанович, без конца о нём напоминаете, — вздохнул я и посмотрел на Императора. — Будьте добры протянуть мне ваши изнеженные ручки, — улыбнувшись, сказал я.

Цинь Гуангли, зыркая из стороны в сторону, выполнил мой приказ и спросил:

— Что со мной будет?

— Если честно, то мне ваша судьба не интересна. Вы не только уничтожили будущее своей страны, но и растоптали соседей. — Он собирался возразить, но я защёлкнул на его предплечьях антимагические наручники и резко потянул на себя. — Мне не интересны ваши оправдания. Из-за вашей трусости погибли сотни тысяч человек, а может, и миллионы. Вы это понимаете?

Цинь Гуангли нервно сглотнул и кивнул, повесив голову.

— Вот и славно. Тогда готовьтесь к аудиенции у Императора Романова. Уверен, ему будет интересно послушать о китайской чайной церемонии, а также о том, как вы допустили полномасштабную войну.

— Но вы ведь разграбили… — начал было Тигуань Инь, но договорить не успел.

Телефон Шереметева заливисто затрезвонил, заставив абсолюта вздрогнуть. Шереметев поднял трубку, выслушал что-то несколько секунд и с лёгким удивлением повернулся ко мне:

— Это его величество Иван Васильевич. Он хочет поговорить с тобой.

Я слегка нахмурился, теряясь в догадках, это абсолюты успели доложить о моих успехах в нашей вылазке или у Императора имеются другие наблюдатели? Как бы там ни было, я взял телефон из рук Шереметева и приложил к уху:

— Слушаю, ваше величество.

На том конце провода раздался неожиданно весёлый голос Романова. Его веселье показалось мне совершенно неуместным на фоне кровавой бойни, учинённой по его воле.

— Михаил Даниилович! Великолепная работа, просто блестящая! Родина гордится вами. Сегодня же дарую вам титул князя — за проявленную доблесть.

У меня появилось ощущение, что я попал в паутину. И прямо сейчас ко мне ползёт паук, чтобы вручить «достойную награду». Однако, я добавил радости в голос и произнёс:

— Благодарю, ваше величество. Для меня большая честь…

Император прервал меня, с лёгкой беззаботностью продолжив свою речь:

— Да-да, я знаю, Михаил, знаю. Завтра состоится бал в вашу честь. Хочу лично от вас услышать о том, как вы сумели выжить, — добавив в голос стали, он холодно отчеканил. — И никаких отговорок. Завтра жду вас во дворце.

Я едва сдержал рвущийся наружу вздох. Вот не по душе мне все эти напыщенные засранцы, именуемые «аристократами». Разговоры ни о чём, сплетни и бесконечные интриги. Как вообще можно расслабиться в обществе этих змей? Кстати, об аристократах, точнее, об одном из достойнейших сынов Российской Империи.

— Ваше величество. К сожалению, князь Каменев погиб. Я забрал его тело с поля боя. Подскажите, кому я могу его передать?

Голос Императора сразу же сменился на равнодушный, почти скучающий тон:

— Да, я знаю. Отдай труп гвардейцам, они доставят его родственникам князя. Это уже не твоя забота.

Я слегка ошалел от такого наплевательского отношения и попытался подчеркнуть значимость потери абсолюта:

— Князь Каменев доблестно сражался, он заслуживает…

Император небрежно перебил меня:

— Да-да, доблестно, как и подобает абсолюту. Это всё прекрасно, Михаил, но сейчас нам нужно думать о живых. Погибшим уже всё равно, поверь. А живые хотят чувствовать эту самую жизнь на кончиках пальцев. Тем более, что перетрусившей аристократии необходимо выпустить пар. Завтра жду тебя на балу, не опаздывай.

Не дожидаясь ответа, Император бросил трубку, оставив меня в гробовой тишине. Шереметев забрал телефон и тихо спросил:

— Ну и что там?

Я устало вздохнул и посмотрел в глаза абсолютов. Их лица были напряжёнными, мрачными.

— Завтра состоится бал, — медленно произнёс я. — Бал в честь нашей победы над китайцами.

— Ха. Нашей. За дураков нас не держи. Мы стояли рядом и слышали, что Иван Васильевич сказал, что поздравляет именно тебя с победой, — хмыкнул Пожарский, сложив руки на груди.

Шереметев помрачнел ещё сильнее, Водопьянов тихо покачал головой. Абсолюты в этот момент вспомнили, что были не более, чем пешками в жестокой игре Императора. Иван Васильевич безразлично распоряжался их судьбами, словно их жизни ничего не стоили. Прекрасное напоминание, что для Романова жизнь абсолюта лишь немногим ценнее жизни обычного крестьянина. Что той, что другой он готов рискнуть с равной/одинаковой лёгкостью, если потребуется.

Воцарилась тяжёлая, напряжённая тишина, прерванная моим голосом:

— Что ж, господа, перед балом мне предстоит ещё многое сделать, поэтому я откланяюсь. — Достав из кармана телепортационную костяшку, ведущую в Калининград, я посмотрел на Шереметева. — Анатолий Захарович, могу я рассчитывать на то, что вы доставите нашего высокопоставленного гостя в темницу?

Я кивнул в сторону Тигуань Иня, хотя это и не требовалось. Шереметев и так понял, о ком я говорю.

— Михаил Даниилович, разумеется. Тем более, что через час нас заберут в Хабаровск. Уверен, для гостя уже подготовлена уютная камера.

— Благодарю вас, тогда я вынужден откланяться, господа.

— Это мы вас благодарим за спасение, — язвительно произнёс Водопьянов, странно посмотрев на меня.

— О-о-о. Не стоит благодарности. Если бы вы погибли, как бы я смог смотреть в глаза Венеры? — не менее язвительно ответил я, столкнувшись с Водопьяновым взглядом.

Он лишь усмехнулся и посмотрел на Пожарского.

— Знаешь, а я понимаю, почему ты хочешь прибить этого… — он явно хотел сказать «щенка», но произнёс фамилию моего покойного названного отца. — Черчесова.

— В очередь, — усмехнулся Пожарский. — Сперва я его прикончу, а потом делай, что хочешь.

— Весьма познавательная беседа, но я пойду, — ухмыльнулся я, после чего сделал весьма странный жест.

Сперва хлопнул по окровавленному плечу Водопьянова, а после по располосованной груди Пожарского. Оба скривились от боли.

— Сучонок, — рыкнул Пожарский, сжав кулаки. — Ты что творишь?

— Кто? Я? — издевательски улыбнувшись, я исчез во вспышке телепортации.

Очутившись в круглом зале, заваленном пророчествами, я услышал знакомый бубнёж Феофана. Он как полоумный носился из стороны в сторону и бесконечно нашептывал что-то неразборчивое.

— Нашел что-то интересное? — спросил я, проходя мимо парня.

— У-у-убить нельзя. Нельзя! — закричал он, схватив меня за ворот кителя. Его глаза безумно блестели. — Нельзя. Он везде, и нигде одновременно. Понимаешь? Он везде!

Схватившись за голову, Феофан убежал, оставив меня в недоумении.

— Понял, — кивнул я. — Шизофрения не только в Чертогах Разума, а везде. Так и запишем.

Улыбаясь, я направился к кабинету деда, по пути отдав приказ:

— Ут, поглоти образцы.