Где моя башня, барон?! Том 3

Глава 6

Улыбаясь, я прижался спиной к стене. Стрелки́ Тесака выставили перед собой ружья, готовясь оборвать мою жизнь. Но не тут-то было. Яркая вспышка на крыше привлекла внимание бандитов, а через секунду подворотня погрузилась во мрак.

— Где он? — выкрикнул один из бойцов.

— Придурок! Включи фонарь и сам увидишь! — рявкнул второй и клацнул переключателем фонарика. Яркий луч прорезал темноту и… никого не нашёл.

За это время я успел воспользовался секундным замешательством, продолжая использовать артефактное колечко. И в буквальном смысле ворвался в толпу бандитов.

— А-а-а! — заголосил боец, которого я уколол в бедро рапирой.

Он упал на асфальт, обильно сдобрив его кровью из распоротой артерии. Следом за первым упали ещё трое.

Лучи фонарей метались из стороны в сторону, стараясь меня найти, вот только я постоянно перемещался. Подрежу одного слева, второго в десяти метрах правее, потом ещё одного позади.

Когда число жертв достигло десяти, Тесак взял всё в свои руки.

— Все к стенам! Живо! — заревел он.

Вот же выродок. Решил лишить меня возможности маневрировать? Ха! Ну удачи. Я расплылся в хищном оскале, наблюдая, как с крыши в толпу прыгает зеленомордый.

— Вам вскрою глотки, мерзкие людишки,

Попрёте против Гоба? Значит, соберёте шишки!

Ваши кишки наматывать я буду на столбы,

А на могилках посажу огромные дубы! — верещал Гоб, с безумной скоростью перемещаясь от одной жертвы к другой.

Его клинки со свистом рассекали воздух. Он не стремился убить, только ранить. Причинить боль, посеять хаос!

Должен признать, вышло у него отлично! Толпа дрогнула, и кто-то заорал:

— Парнишка призвал демона! Бежим!

Правда, беглец не успел и шага ступить, как ему снесли голову. Причём, сделали это его же товарищи.

— Ссыкло, — процедил жилистый мужик, ощерив пасть с обломанными зубами.

А дальше началось веселье. Я набросил покров маны, противники сделали то же самое. Вот только нас было двое, а их больше тридцати. Сталь свистела со всех сторон. Уклон, парирование, укол! Здоровяк упал на землю с проколотым сердцем.

Уворот, кувырок! Удар наотмашь! Моя рапира, прожужжав в воздухе, рассекла горло ещё одному.

А Гоб… А что Гоб? Его пристрелили. Точнее, попытались.

Ружья яркими всполохами озарили подворотню, выпуская десяток пуль. Свинец врезался в тело гоблина. Кровь зелёного разлеталась в разные стороны. Но… Гоб продолжил сражаться как ни в чём не бывало! Да, ему отстрелили левую руку, но правая-то осталась!

Это зрелище до глубины души шокировало бандитов, что позволило гоблину резать их практически безнаказанно. Зелёномордый сократил дистанцию со стрелками и за жалкое мгновение расправился с тремя. Когда он рванул, чтобы добить оставшихся, ему наперерез кинулись бойцы с мечами.

Так бы Гоб и погиб славной смертью, а после возродился, если бы у него не было доступа к теням. Из тени в его руку скользнул револьвер. Зелёномордый, словно макака с гранатой, стал как безумный палить во все стороны. Какие-то пули летели в молоко, а какие-то вышибали мозги. В итоге — три трупа и один раненый.

— У него волына! Забейте на пацана! Гасите демона! — проорал бандит, которого я едва различил в темноте и тут же вонзил рапиру ему промеж лопаток.

Отскочив влево, я налетел на стрелка. От испуга он дёрнулся, нажал на курок. Яркая вспышка ослепила меня. Я почувствовал, как боль резанула по рёбрам. Отрешившись от боли, я нанёс три укола. Один в глазницу и два в горло. Хрипя, боец осел на асфальт.

Я вытянул руку в сторону, и из тени в неё скользнул Пожиратель костей. Слева и справа появлялись яркие всполохи от выстрелов, искры от столкновения клинков. Фонари зажигались и мгновенно гасли.

Оставалось около пятнадцати противников, и я решил подстраховаться.

Поглотив кости из двух трупов, я создал костяной доспех и без страха рванул в бой. Двуручный меч рубанул меня по плечу и лишь соскользнул вниз, не причинив никакого вреда, а вот я снёс обидчику голову и бросился на следующих врагов.

Внутри доспеха хлюпала кровь, сочившаяся из раны, но остановиться я не мог. Всё рубил и рубил, уворачивался и снова рубил.

Это безумное сражение продолжалось от силы пару минут, по истечению которых в подворотне настала стерильная тишина. Всех, кто был ранен, добил Гоб, но паре человек всё же удалось уйти. Опираясь на меч, я покачивался из стороны в сторону, чувствуя, как слабость растекается по телу.

На земле валялись десятки разбитых фонарей. Они мерцали, вырывая из темноты жуткие картины. Отрубленные головы, лужи крови, расстрелянный гоблин, как ни в чём не бывало собирающий трофеи.

— Жемчуг, — коротко бросил я Гобу и тут же получил желаемое.

Сжав в ладони сразу пять жемчужин, я впитал энергию, спрятанную в них, но легче мне не стало. Рана не закрылась. Какого хрена? Я сжал ещё пять жемчужин. Эффект около нулевой. Лишь кровотечение уменьшилось, да в голове прояснилось.

Ещё пять жемчужин! От переизбытка энергии меня начало тошнить. Желудок вывернуло наизнанку.

Проклятье! Если продолжу в том же темпе сжигать жемчуг, то потеряю сознание. Сделав шаг, я оступился и начал заваливаться на бок, но упасть у меня не получилось. Гоб скользнул под руку и вернул меня в вертикальное положение.

— Держись мой друг, тебя я отведу,

Всегда сражались вместе мы в аду,

А если ты погибнешь, то кто мне даст поесть?

Ух, сволочи, держитесь! Страшна у Гоба месть! — бормотал он под нос, в то же время помогая мне выйти из подворотни.

Тёсарев выглянул из-за угла подворотни и разинул рот от удивления. Полутораметровый зелёный карлик, с ног до головы покрытый кровью, поддерживал Владимира под руку и вёл подальше от учинённого ими побоища. Тёсарев мог бы напасть со спины, вот только он видел, как эта парочка разделалась с пятьюдесятью одарёнными.

А эти пятьдесят человек были основой шайки Тесака. Можно сказать, элитой! Элитой, которую он собирал долгих двадцать лет. А теперь все отборные бойцы до единого лежали на земле.

— Что за хрень тут происходит? — прошептал Тёсарев, не сводя взгляда с парочки, идущей во тьму. — Неужели у пацана есть артефакты?

Последний вопрос был скорее всего риторическим. Тесак собственными глазами видел, как Владимир выпил кости из его подчинённых и создал броню. Он видел, как зелёное чудовище появилось из ниоткуда.

Твою же мать… Если у него есть артефакты, то это многое объясняет. Может, это Воробей дал ему их? Но как смог достать артефакты сам Воробей?

— Ничего не понимаю… — вновь пробормотал Тёсарев себе под нос. — Бред какой-то…

Он осмотрелся по сторонам и услышал, как из соседнего квартала к нему бегут десятки ног.

Воронежские.

Сплюнув, Тесак ломанулся в сторону Хабаровского моста. Ему нужно было залечь на дно и тщательно обдумать случившееся.

Гоб дотащил меня до автовокзала, а затем исчез. В свете фонарей я разглядел двух таксистов. Они пили кофе, тихо о чём-то беседовали. Развеяв костяную броню, я направился к ним.

Шатало меня безбожно. Тёмные пятна плыли перед глазами. Я прекрасно понимал, что если идти пешком, я точно не доберусь в СОХ. Семь километров я не осилю в таком состоянии.

— Ну и короче, смотрю, сумочка лежит на заднем сиденье. Я такой — глядь! А там… — азартно рассказывал бородатый таксист.

— Только не говори, что бриллианты, — хмыкнул второй, и его тонкие губы растянулись в улыбке.

— Если б были бриллианты, то я б тут не работал, — хохотнул бородатый. — А точнее, ты бы работал на меня, а не на Марковича… Короче. Открыл сумочку, а там тысяча рублей и гондон использованный.

— Фу! Блин, — скривился тонкогубый. — Максич, на хрен ты мне всё это рассказываешь?

— Ну как же? Решил поделиться с коллегой, — довольно ухмыльнулся бородатый таксист. — Резиновое изделие я в сумке оставил, а тыщёнку в карман убрал.

— Не побоялся, что сифу подцепишь? — оскалился тонкогубый. — Это ж, походу, шлюшья сумка была.

— Ты дурак? — пихнул его в плечо бородач. — Деньги не пахнут. Тем более я тебе с той тыщёнки две сотни рубликов занял. Уж если у тебя сифака нет, значит, деньжата чистые. Хе-хе.

— Максич, ну ты и мудила, конечно, — засмеялся тонкогубый и заметил меня. — О! Уважаемый, подвез… — он замялся в тот момент, когда рассмотрел, сколько на мне крови, — Парень, что с тобой случилось? Хулиганы отлупили?

— Типо того, — устало произнёс я. — Две сотни плачу. Отвезите в союз охотников.

Я попытался улыбнуться, на что потратил остатки сил, а затем упал на асфальт.

— Максич, чё делать? — услышал я сквозь гул в ушах.

— Мож, обшарим карманы, да и пусть тут валяется?

— Дурак, что ли? А если он кони двинет? Не, я так не могу.

— Да и хрен с ним. Он чё, тебе родственник?

— Лучше. Он мой пассажир, — ответил ему тонкогубый и поднял меня, закидывая на плечо.

Я приоткрыл один глаз, понимая, что он несёт в сторону серебристого автомобиля.

— Баран. Потом салон запаришься отмывать! — выкрикнул ему вслед Максич.

— Зато не придётся отмывать совесть!

Водила подстелил газеты, закинул меня на заднее сиденье. Шум постепенно начал отступать, а вместо него пришёл холод. Тело жутко морозило, руки и ноги начали дрожать. Видимо, потеря крови сказывается. Ещё и пить хочется. Зараза.

Машина неслась по ночным улицам как угорелая. Как будто сама смерть преследовала таксиста. Впрочем, так и было, только смерть преследовала не его, а меня.

Я вытащил из мешочка ещё одну жемчужину, но пальцы были скользкими от крови, и она, выскользнув, упала на коврик. Полез ещё за одной, но и она выскользнула.

— Сволочь, — тихо выругался я, чувствуя, как зуб на зуб не попадает. Меня начало трясти посильнее. С третьей жемчужиной удалось совладать. Выпив из неё энергию, я немного унял дрожь.

Машина остановилась у ворот, и водила помог мне вылезти.

— Вот две сотни, — ослабевшей рукой я протянул купюры и добавил: — А на полу такси лежит п-п-премия.

Меня снова начало колотить, и я как можно скорее направился в сторону лазарета.

— Твою мать… Неужели наблевал? — послышалось за спиной. От этих слов я бы рассмеялся, если бы не чувствовал сильнейшую слабость.

А потом, судя по всему, таксист обследовал коврик.

— Парень! Ты серьёзно? — удивлённо воскликнул он. — Две жемчужины, это очень много!

Затем он понял, что в городе, кишащем уголовниками, кричать о таком полнейшее самоубийство. Ойкнув, водила запрыгнул в такси, и оно сорвалось с места.

Во дворе СОХ никого не было, но звать на помощь Гоба я не спешил. Всегда может найтись любитель покурить на ночь. Выглянет в окошко, а там я иду в обнимку с зелёномордым. Потом вопросов не оберёшься.

Пошатываясь, словно хлипкое деревце в штормовую погоду, я кое-как дотопал до лазарета. Потянул ручку на себя. Закрыто. Да вы издеваетесь⁈ Со всего размаха я ударил кулаком в дверь и не услышал стука. Кулак безвольно мазнул по деревяшке, падая вниз, а следом за ним рухнул и я, прокатившись щекой по бугристой двери.

Хреново. Кровь не останавливается, а у меня даже сил нет подняться. Ладно, зелёномордый, на выход.

«Гоб. Гоб, твою мать!»

Я больше не ощущал гоблина, как и собственного тела. Последнее, что я запомнил, так это гладкую поверхность жемчужины, которая выскользнула из мешочка и упала в раскрытую ладонь.

Очнулся я в светлой палате. Невесомые занавески трепал ветер, солнышко светило вовсю. Красота! Я потянулся и почувствовал, что на моих ногах кто-то лежит. Приподняв голову, я увидел Дарью. Она уткнулась лбом в кровать и тихонько посапывала. Неужели всю ночь сидела у моей кровати?

Кстати! Совсем не чувствую боли. Задрав рубаху, я осмотрел бок. Рана залеплена пластырем. Потянул на себя кусок белёсой ткани и зашипел от боли. Кровавая корочка оторвалась, потекла сукровица. Прилепив пластырь на место, заметил, что Дарья проснулась и сурово смотрит на меня.

— Как дела? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Вовка! Ты идиот! — воскликнула девушка, нахмурив бровки. — Я тебя нашла в луже крови. Притащила сюда на своём горбу. А пока несла, у тебя рана закрылась. Как такое может быть? Я, как дура, бегаю вокруг и не могу понять, нужно тебя лечить или нет?

Дарья кричала, размахивая руками, а в уголках её глаз проступили слёзы. Она и правда так обо мне волновалась?

На душе стало так тепло. Я заглянул в её зелёные глаза и залюбовался. Красивая. Кричит что-то, возмущается, а я её слов совершенно не слышу. Умиляюсь ямочками на щеках. И как-то так вышло, что на волне этих эмоций я ухватил её за руку и притянул к себе.

— Даш, спасибо тебе за твою заботу, — сказал я, а девушка в растерянности хлопала глазами.

Ну а я воспользовался моментом. Жаркие губы на вкус были как спелое яблоко. А вот их обладательница по темпераменту оказалась словно дикая кобылка. Вырвавшись из моих объятий, она покраснела и влепила мне душевную затрещину. Даже в голове загудело.

— Дурак! — выкрикнула Дарья, а затем выбежала из палаты.

Ну и какого чёрта? Видно же, что нравлюсь ей. Потирая щеку, я задумался. Сначала о Дарье, а через секунду меня унесло в переживания вчерашнего дня. Да уж… Не слабое побоище мы с Гобом учинили.

И урок полезный вынес. В общем, нужно быть осторожнее. Как показала практика, от шальной пули никто не застрахован.

Покопавшись в тумбочке, я выудил мешочек с жемчужинами и пересчитал их. Осталось двадцать две штуки. Негусто. Впрочем, месяц назад у меня и этого не было. Сжал в руке пару жемчужин, я впитал хранящуюся в них энергию. По телу прокатилась прохлада, а боль в боку окончательно исчезла.

Приподняв пластырь, я заметил, что кровавая корка засохла и готова отвалиться. Ну и славно. Видимо, перетрудился на днях и не смог с ходу вылечить такое ранение.

Эх… Вот если бы я смог добыть фиолетовую жемчужину, то её бы могло хватить для установки печати регенерации. С ней огнестрел мне был бы не страшен. При попадании в голову я, конечно бы, умер, но вот ранения мягких тканей пережил бы без особых последствий. К тому же руна работает автономно и не жрёт ману носителя. Вот только где раздобыть фиолетовую жемчужину?

Из размышлений меня вырвал урчащий желудок. И я понял, что каждый раз испытывает Гоб, когда просит поесть. Сейчас я очень похож на него. Всё, о чём могу думать, так это о жратве.

Поднявшись с кровати, я осмотрел своё тряпьё. Всё понятно, оно окончательно испорчено. Даже если отстирать кровь, то на одежде останется сотня дыр. Нет, я, конечно, могу всем рассказывать о том, что принял новую веру и теперь поклоняюсь швейцарскому сыру, из-за чего и ношу дырявую одежду. Но мало кто в это поверит. И окрестят меня нищебродом. А я ведь теперь целый барон! Надо соответствовать.

Выйдя из лазарета, я направился в арсенал. За пятьсот рублей Елизар выдал мне новый комплект одежды в серых тонах. Крепкий, добротный. Впрочем, точно такой же я только что выбросил.

— Елизар, а есть гарантия на одежду? — спросил я, стоя в раздевалке.

— Для тебя нет, — усмехнулся торговец. — Я видел, как ты ухайдокал прошлый комплект.

— Скряга, — буркнул я, и мы дружно рассмеялись.

Покинув арсенал, я снова стал красавцем мужчиной, и настало время пообедать. Но тут меня ждал облом. Охотники уже смели всё, что было, а на ужин поварята начнут готовить только через три часа. А столько я не вытерплю.

Пришлось ловить такси и ехать в нашу с Вальком столовку.

У входа я вновь встретил огромную очередь. Она изгибалась, как змея, и, судя по лицам клиентов, они были чертовски недовольны. Я бы даже сказал, что они были в ярости! Ещё бы! Стоять на солнцепёке и ждать, пока тебя обслужат. Кому это понравится?

Войдя в столовую, я, мягко говоря, охренел. Столики, за которыми раньше сидели четыре человека, сейчас принимали целых восемь, мать его, человек! Работяги ютились на одному стуле по двое, толкались локтями, злились, но ели. А куда им ещё деваться? Одна столовка на весь район.

Мимо меня пробежал взмыленный Валёк с выпученными глазами. Собрал со столов пустые подносы и рванул на мойку. Я последовал за ним.

Компаньон заметил меня и выпалил:

— Володя! Мы ничего не успеваем! Нам надо нанять ещё людей!

Осмотрев производственные помещения, я понял, что после прошлого происшествия на работу не вышла половина сотрудников, из-за чего Валёк всё тащил самостоятельно.

— Сколько мы заработали за эти дни? — поинтересовался я у него.

— Если считать с арендой под свадьбы и прочие гулянки, то у нас три тысячи рублей. — ответил Валёк, продолжая намывать тарелки.

— Отлично. Бери все деньги и купи десяток столиков. Поставим их на улице. Может, видел, так в ресторанах делают? Веранда называется, — начал я объяснять, как выйти из этой непростой ситуации. — Для обслуживания уличных столиков нанимай одного человека. Для внутренней зоны ещё двух. Пару мойщиков посуды. Кухня справляется?

— Из последних сил, — проворчал Валёк.

— Тогда ещё пару поварят берём, — продолжил я. — И напечатай новые правила столовки. Все посетители подносы с грязными тарелками относят сами. Люди, работающие в зале и на веранде только протирают столы.

— А вдруг клиенты… — начал было Валёк.

— Валентин, у нас этих клиентов больше, чем мы можем принять, — пояснил я Вальку, который быстрыми движениями домывал последние тарелки, впитывая каждое моё слово. — Столовок в округе нет. А если недовольны, то пусть валят нахрен. Если мы перестанем сами убирать за ними тарелки, то внезапно — магическим, мать его, образом! — появится вагон времени и свободных рук. Так что не переживай, а делай как я говорю.

Валёк задумался, а после кивнул:

— Звучит разумно.

— Конечно, разумно. А ещё выплати премию старикам, кто не бросил работу и вышел сегодня трудиться. Они достойные люди и должны понимать, что мы их ценим, — я выудил из кармана последние пятьсот рублей и протянул Вальку. — Держи.

— Ого. Многовато для премии, — Валёк забрал купюру. — Может, я с этой суммы ещё и навес сделаю у входа? Чего люди жарятся?

Услышав, это я расхохотался.

— Дружище, делай всё, что считаешь нужным, — хлопнул я его по плечу. — Это же наше предприятие, в конце концов, а не моё личное.

Наш разговор прервал звонок телефона. Выудив трубку из кармана, я увидел на экране надпись «Гвоздев».

— Да, Егор Никитич. Что-то случилось? — спросил я, думая, что сейчас он начнёт отчитывать меня из-за ранений.

— Случилось, Володь. Хотя ты скажешь, свершилось! — На последнем слове Никитич сделал акцент и довольно заявил: — Появилась работа. По нашему профилю. Заходи, расскажу нюансы.