Горькое дыхание джунглей

Глава 7

И потому въезжать на территорию недружественной общины, а я не мог ничего сказать по поводу нашей дружбы, категорически противопоказано. Оставить автомобиль у речки и прогуляться к зелёной воде, на которой проживает часть племени и куда после нападения могли подтянуться оставшиеся в живых. Ксюху на плечо, пару пистолетов, запасные магазины и поговорить, придерживая дистанцию. А поговорить есть о чём. Тяжело будет самому построить плот, на котором предстоит пропутешествовать больше тысячи километров. Нужны работники. При нужде и сам слеплю, ясное дело, но сколько времени придётся на это угробить, вот в чём вопрос. Да и как таскать тяжёлые брёвна самому? Целиком из бамбука твёрдоустойчивый плот, который выдержит несколько тонн, по-любому не получится сделать. А благодаря девочкам из батутси, я точно знал, что вождь общины за соль согласится выделить мне работников для строительства. Лишь бы по-доброму договориться, а не устраивать разборки в «малом Токио», если вождь сдуру решит, что я ему не противник.

Мои размышления были прерваны самым кардинальным образом. В стороне за деревьями затрещали выстрелы. Хорошая такая, длинная очередь. Все вокруг замерли мгновенно, поднялись галдя сотни птиц с деревьев, а я уже нёсся, держа двумя руками автомат и пытаясь высмотреть в зелёнке противника. Одного мгновения было достаточно, чтобы определить количество людей рядом с автомобилем и недосчитаться Дженни и Акоко.

Девушек я не видел. В этом месте густо росли кустарники, разделяя поляну на два неравномерных участка. Под ногами зачавкала жижа, буквально несколько шагов пробежал по ней разбрызгивая воду в разные стороны, и взмыл на пригорок оглядываясь.

Они стояли около деревьев, едва не сливаясь с ними своей одеждой, и рассматривали, что-то лежащее у их ног.

Я успокоительно выругался и быстрым шагом направился к ним.

— Что произошло? — спросил, подходя ближе и всё ещё не наблюдая угрозы ни с какой стороны.

— Вот, — Дженни показала рукой на землю.

Я сделал ещё несколько шагов и облегчённо убрал автомат за спину. В густой траве лежала, как говорили в XXI веке, самая вымирающая кошка Африки.

Именно не втяжные когти и обтекаемый силуэт сделали это животное самым быстрым на планете. Как суперкар V10 Plus готовый разогнаться до 100 км за три секунды.

— Зачем вы вообще сюда пошли?

— Акоко позвала, пришли, а она вон на полянку показала. Гляди сколько грибов. Тут я мяуканье услышала. Обернулась, а она сидит, на меня смотрит. Я и шарахнула.

— И зачем? Ты же африканка и должна знать, гепарды не нападают на людей, они боязливые очень. И на сегодняшний день нет ни одного официального подтверждения убийства человека гепардом.

— Я не знала, — призналась Дженни, разведя руками и машинально направляя Ксюху на Акоко.

— Тихо, тихо, — прервал я её излияния и, протянув руку, щёлкнул предохранителем, — а то ещё кого-нибудь пристрелишь ненароком.

Дженни нервно сглотнула.

— И что теперь делать?

— Ничего. А что уже сделаешь? — я пожал плечами.

— А с ними?

— С кем с ними? — не понял я.

— Да вот же, — и Дженни, сделав несколько шагов наклонилась, а через секунду я увидел у неё на руках два маленьких чёрных котёнка.

Показалось изначально так. Будущая пятнистость уже прослеживалась даже на этих небольших пузатых комочках.

— Понятно, вот чего мамка забеспокоилась. Она здесь деток выхаживала. А что теперь делать? Молоко у нас есть, хотя сомневаюсь, что они уже самостоятельные. Но, у нас имеются в наличии пластиковые поллитровые бутылки, и в большом чемодане помеченным красным крестом я видел соски для детей. Штук десять. Так что мамку похоронить, детей накормить, грибы собрать.

Кстати, насчёт грибов. Аборигены их сажали на шпажки и крутили над костром. Вроде как обжаривали слегка и тут же отправляли в рот. Практически сырыми. Вкус слегка тошнотворный, но все без исключения трескали за обе щеки. Я и Дженни тоже ели, вполне съедобно, а вот Элен попробовав, заявила, что это ещё хуже, чем омлет из крокодильих яиц. Заставила задуматься, так ли уж он был плох? (В смысле, омлет, мы ведь с Дженни так и не попробовали).

А ещё, вдоль болота за поляной обнаружилось водное поле с диким рисом, но в этот раз я решил, что зависать опять на три недели мы точно не будем. Но поставил себе на заметку, где можно наткнуться на очередную плантацию. На будущее.

К реке Убанги мы добирались шесть дней, что дало возможность выучить ещё пятьдесят слов и составить предварительный алфавит языка батутси.

Вырвались из джунглей и сразу оказались на высоком берегу, откуда прекрасно были видны пороги, из-за которых даже в XXI веке речные суда не могли продвинуться дальше столицы Центральноафриканской Республики. Ниже находилась замечательная тихая заводь и я уже было собрался развернуть обоз в её сторону, когда понял, что именно там спокойно отдохнуть не дадут. Весь берег был усыпан чешуйчатыми тварями, которых я изначально принял за брёвна, выброшенные на берег обратным течением.

Вольготно поживают отроки динозавров в XVII веке. Никто их сотнями не отстреливает. Из шкур, сумки, сапожки и прочее барахло не изготавливают. Мясо по ресторанам не развозят. Благодать.

— И где мы? — поинтересовалась Элен, увидев, что я заглушил двигатель и взялся рукой за автомат.

Я указал на реку, где вода бурлила, волны, возникающие из ниоткуда, набегали друг на друга, сталкивались, разбрызгивая в разные сторону пену, и неслись дальше через пороги и перекаты.

— Убанги.

— У Банги? — мы добрались до столицы? — взволнованно произнесла блондинка, высовываясь в окно и пытаясь разглядеть окрестности.

(Убанги — название реки, Банги — столица ЦАР)

— Ага, — поддакнул я, — видишь на полуострове 13-этажное здание Oubangui Hotel? Мостик с перилами? Вот сейчас займём пару номеров на последнем этаже и будем любоваться красотами.

— Чёрт, ты уверен, что мы именно здесь? — Элен выскочив из автомобиля и, остановившись рядом со мной, уставилась на реку.

— Уверен, потому как полтора месяца назад сидел на этом самом месте за круглым столиком, пил кофе, смотрел на воду, на лодки, снующие взад-вперёд, и ждал, когда Жорж, накачавшись пивом, выползет из бара. А ты сидела напротив меня и хлестала энергетик.

Элен повертела головой в разные стороны и тихо застонав, сдавленно произнесла:

— А ведь ты прав, на 100 % прав.

— Знаю, — я глянул в сторону леса, из которого только сейчас на простор выбрались, корова, размахивая своими рогами, Акоко шагающая рядом с животным, и Дженни, отмахавшая сегодня около пятнадцати километров и потому двигающаяся медленно и путающаяся в собственных ногах.

— И что теперь?

Я ответить не успел, лязгнула боковая дверь, и детвора высыпала на улицу. Последней выбралась Ния, а Лазарева, видимо, продолжала спать сном праведника.

— Узнаёшь места? — спросил я у Нии, указывая рукой на реку.

— Да, — подтвердила девушка, — я тут всё узнаю.

— И как далеко зелёная вода?

— Один день, — и Ния ткнула указательным пальцем в сторону северо-запада.

Один день пути и, если прикидывать, как мы ползли последнюю неделю, значит, нам нужно в район, где в XXI веке находился аэропорт Банги Мпоко. Соваться с ходу мы, разумеется, туда не будем. Прокатимся вдоль реки, найдём подходящее место для стоянки и тогда прогуляюсь, погляжу, кто в теремочке живёт.

— А скажи Ния, вниз по течению реки нигде нет родника, где чистая вода выходит из земли или камня, или ручей, как тот, на котором мы с тобой встретились? — поинтересовался я.

Девушка, не задумываясь, закивала.

— Там, — и указала в нужном направлении, — ручей падает вниз.

Ну понятно, что вниз, раз падает. Но именно это нам и нужно было. Природный душ.

— Замечательно. И как далеко до него?

Ния, наморщив лоб, задумалась, потом неуверенно проговорила:

— Половину пути, — и спохватившись, спросила, — а мы не поедем сразу к зелёной воде?

— Нет, Ния, — я указал на небо, — полдень прошёл и где-то нужно встать на ночлег. Лучше у родника, потому как у нас вода на исходе. Это ещё спасибо нужно сказать, что повсюду жижа была и корова оттуда хлебала, а иначе, мы бы уже от обезвоживания страдали.

На лице Нии появилось выражение умственной деятельности.

— Нам нужна вода, её почти не осталось. И мы точно до ночи не доберёмся, — я решительно прервал творческий процесс в её голове и стал раскладывать всё по пунктам, словно разговаривая с маленькой девочкой, — пусть Лазарева встаёт. Она ведь знает, где родник? — и, получив утвердительный кивок, продолжил, — берёт корову и топает туда. Прямо сейчас. Мы догоним позже.

— Доить, — тихо проговорила Ния, — но я отрицательно помахал пальцем у неё перед носом.

— У родника. Все устали, хотят помыться и привести себя в порядок.

В принципе, под всеми я имел в виду себя, Элен и Дженни. Остальные чувствовали себя вполне сносно. Я желал, кроме всего прочего, побриться и успеть до темноты поспать хоть пару часов.

На этом и порешили. Лазарева попыхтела что-то возмущённо, но отправилась в путь. Я же поднял дрон в воздух и покружил над нами, после чего завис над крокодилами, пытаясь рассмотреть их с близкого расстояния, но, видимо, услышав треск, который издавал летательный аппарат, рептилии дружно бросились в воду. Оказывается, побаиваются незнакомых звуков.

Как выяснилось, ручей никуда не падал. Это был небольшой родничок у подножия скалистого холма, который струился по камням и образовывал в самом низу маленький водоём глубиной не более метра. В скале имелся небольшой грот, в котором даже автомобиль не смог бы уместиться, но зато в нём было прохладно, как в комнате с кондиционером. Я сразу поинтересовался у Нии, как это место звучит на языке батутси и получил новое слово, против которого написал: пещера.

И родник, в отличие от уже известных типа: ручей, озеро, река и прочих водоёмов имел отдельное название. Ещё одно слово в копилку.

Площадка перед холмом представляла собой ровную каменную поверхность, которую я изначально принял за недавно залитый бетонный пол. Даже постучал молотком, пытаясь избавиться от наваждения, а потом помимо серого цвета заметил розовые прожилки. Гранит.

А за холмом метрах в трёхстах начинался бамбуковый лес или джунгли, потому как стояли сплошной стеной от самой реки, а где заканчивались, видно не было. Высокие, метров, наверное, двадцать или ещё больше.

«Вот мы и попали, куда рвались, — подумал я, глядя на эту зелёную стенку, и вспомнил, что читал совсем недавно про бамбуковый лес, — вроде учёные обнаружили, будто концентрация отрицательных ионов кислорода в воздухе бамбукового леса в 2 раза выше, чем в вечнозелёном лиственном лесу в национальном лесопарке города Чунцин в Китае».

Надышимся кислородом.

А куда исчез этот лес в XXI веке? Куда, спрашивается, его подевали грёбаные французы?

До реки было не меньше четырёх километров, и лежала она внизу как на ладони, опоясывая двумя широкими зелёными лентами огромный остров, который в будущем получил название Бонго Суа. Почему Бонга Суа Ния не знала. Выслушав мой вопрос, пожала плечами. Мол, островам названия они не дают. И что это может обозначать, без понятия.

До зелёной воды, по моим расчётам, осталось не более пяти километров, так что утром можно будет не спеша прогуляться и глянуть на посёлок. Хотя, как мне кажется, все реки здесь либо зелёные, либо коричневые.

Спросил об этом Нию, но она только улыбнулась в ответ:

— Принц Алекс сам всё увидит.

Ладно. Пусть принц Алекс сам всё увидит.

Я ещё раз окинул взглядом панораму, подумав, что здесь, на берегу реки аборигены могли разбить прекрасный город и благоденствовать, но нет, тащит их по неизвестной причине куда-то вглубь.

Хотел сказать Дженни, чтобы начали заниматься ужином, но, заглянув в салон, увидел, что она кормит котят, держа бутылочки с молоком в руках, и подозвал Элен.

— Пора поесть, займись руководством. Пусть снимают с прицепа поленья, которые остались и разводят костёр. Риса побольше и три банки тушёнки. Я место оборудую для охраны на вершине холма и завалюсь спать, а то глаза слипаются. Маловато, конечно, на такую толпу, но свежее мясо будем завтра искать.

— Зачем тушёнку портить? У нас ещё две потрошёные утки остались, я их в холодильник засунула.

— Не знал, — я кивнул, — давай занимайтесь, — а сам, выбрав пологий склон, забрался наверх и, приложив к глазам бинокль, поискал Лазареву.

Увидев две маленькие двигающиеся точки, подумал, что топать им долго, как раз к ночи поспеют и стал высматривать окрестности.

Так ничего подозрительного не обнаружив, я отправил Элен на пост, а сам брякнулся на верхнюю полку и мгновенно провалился в сон.

Никто меня не будил, сам проснулся в одиннадцать часов и, выбравшись на улицу, нашёл Таонгу, ковыряющую палкой угли в костре.

Увидев меня, девушка обрадовалась.

— Принц Алекс. Хорошо, что проснулся, еда тёплая, поешь. Вот молоко для тебя, — она показала на лежащую рядом бутылку, — Дженни и Элен охраняют.

Задолбили со своим принцем. Вот что такое возникло в воспалённом мозгу старой бабки, чтобы она объявила об этом детворе? Со мной разговаривать наотрез отказывалась. Молча выполняла то, что я говорил, однако не увидел никакого раболепия перед знатью. И тогда кто такой принц в их понимании?

— Спасибо, — я, подсветив себе дорогу фонариком, прошёл к ручью и, зачерпнув двумя ладонями прохладную воду, помыл лицо, подумав, что нужно будет научить племя говорить «пожалуйста», а то Таонга что-то невнятное буркнула в ответ и полезла в салон на моё место. Наверняка сидела, дожидалась, когда я встану, чтобы пристроиться на мягком диванчике.

Я, набрав плов в котелок, забрался на холм к девчонкам, которые услышав моё приближение, сразу заёрзали, а Элен схватила прибор ночного видения. А то я не слышал, как минуту назад гоготали над какой-то шуткой.

Где-то в стороне раздалось протяжное: «му-у-у».

Добрались, стало быть, ну и хорошо, завтра отведём бурёнку в стадо. Демаскирует она нас, хотя пользы, несомненно, больше. Сколько творога Лазарева сделала, полный казан, правда и смолотили его за раз, но вкусно и питательно, как ни крути.

— Как у вас дела? — спросил я, устраиваясь между ними и снимая крышку с котелка, — сами поели?

— Ага, — подтвердила Дженни, — нормально.

— Мы наполнили водой только бутылки, — донёсся из темноты голос Элен, — купались при помощи ведра, но удовольствие получили. Ты выспался?

— Да, нормально. А вокруг как? Спокойно?

— Совершенно, — ответила Элен, — лучше скажи, какой бродяга в такую ночь будет шастать? Луны не видно, звёзды так светят, что без фонарика шагу ступить нельзя, чтобы не упасть. В полуметре от носа ничего не разглядеть.

Я был согласен, кроме диких зверей, кто может к нам явится? А с другой стороны, с нами бурёнка, которая периодически мычит, привлекая хищников.

— Нам нужно опасаться по ночам не двуногих врагов, — возразил я.

— И какие животные нам могут угрожать? — хихикнула Элен, — бегемотики?

— Зря смеёшься, — мгновенно отреагировала Дженни, — эти клыкастые твари за год убивают больше людей, чем леопарды и львы, вместе взятые.

— Леопард? Тот которого ты застрелила? — хихикнула Элен.

— Нет, — с сарказмом выдавила Дженни из себя, едва не расхохотавшись, — то был гепард, миленькая кошечка. Леопард — большое животное и на людей нападает.

— И этот зверюга разгуливает по ночам?

— Нет, — ответила Дженни, — чаще днём и в сумерках. Хотя, как это было в XVII веке неизвестно.

— Не сомневаюсь, что так же. А лев? — констатировала Элен.

— Лев только днём, — в голосе Дженни прозвучало сомнение, — но опять же, как это было в XVII веке я не знаю.

К сожалению, ни опровергнуть, ни подтвердить слова Дженни я не мог. Вроде бы читал, что дикие звери по ночам выходят на охоту, но утверждать категорически, увы, не мог. А черноглазая девчонка говорила с такой уверенностью, что, по неизвестной причине я ей почти безоговорочно поверил. Осталась лишь небольшая толика сомнения, которое свербело у меня в голове, что девушка добросовестно заблуждается.