Иной мир. Бессмертные

Глава 9

Владимир не чувствовал ничего. Боль была, но она именно была, была в прошлом, а сейчас не было вообще ничего. Его тело, оно кажется каким-то образом перестроилось и теперь он стал новым человеком. Тем, кто не чувствовал вообще ничего. И удивить его в данном состоянии было просто невозможно.

– Есть люди, которые не ощущают боли! – человек за дверью говорил на хорошо знакомом Россу языке. Нет, это был не русский язык, не он. Но это был язык, который создавался на базе русского, и поэтому любой русскоговорящий без труда понимал, о чем шла речь.

– Да, не спорю. Но Росс не из таких, в начале он боль точно чувствовал. Вы знаете мои методы, полковник Полищук, я умею вытаскивать из людей правду. Но именно с Россом у меня впервые вышла осечка. Зайдите туда, поглядите своими глазами, и вы сами всё поймете. Его проще пристрелить. И отдать русским. Это хотя бы немного остудит их пыл. И они точно перестанут шерстить в поисках!

– Бондаренко, что делать с Россом и кому его отдавать буду решать я. А свои советы можешь засунуть себе в одно место. Я здесь для того, чтобы расколоть эту сволочь. И я не успокоюсь, пока не узнаю всё, что мне нужно. У меня даже немые говорить начинали, а значит заговорит и этот. И давай уже открывай, я хочу на него посмотреть! Уверен, ты его не дожал!

Сперва был услышан щелчок, а затем в небольшом помещении замерцала единственная люминесцентная лампа. Замерцала, но не разгорелась. Все как обычно, без каких-либо изменений…

Щелчки замка продолжались, а затем был скрип несмазанных петель, и показалась полоса света из коридора. Надоедливое мерцание лампы не прекращалось, и две пары ног, одна из которых была Россу хорошо знакома, появились перед глазами. Бондаренко, чертов Бондаренко, с какой радость Владимир бы убил его, если бы у него появилась такая возможность. Но нет, возможности убить эту сволочь у него не было, и она вряд ли когда-то появится. Он в плену. И живым ему из этого плена не уйти никогда.

– Ничего не меняется годами, – сказал Полищук и, вытянув руку вверх, потряс лампу. И свет наконец-то наполнил помещение.

Росс зажмурился. Открывать глаза ему вообще не хотелось. Хотелось другого. Смерти. Быстрее бы уже закончился тот идиотский цирк, в котором ему не повезло оказаться.

Война, предательство, засада и потеря всего подразделения. И вместо того, чтобы умереть со всеми, судьба на кой-то чёрт подарила Владимиру жизнь. Всех его парней отдала смерти, всех до единого, а его оставила в живых. И определила в плен к этим идиотам. Идиотам, потому что только идиоты могли надеяться расколоть его, Владимира Росса. Смех и ничего больше…

– Глаза закрыты и он улыбается, – пробормотал Полищук и повернулся к Бондаренко. – Росс точно в своем уме?

Андрей Полищук, ныне полковник, но Росс помнил его еще старлеем. Было это давно, в далеком две тысячи одиннадцатом году, и тогда они были не по разные стороны баррикад, а называли друг друга коллегами. Да, кто бы мог подумать, что в недалеком будущем всё будет настолько паршиво.

– Он в своем уме и прекрасно нас слышит, – ответил Бондаренко.

Майор Богдан Бондаренко по прозвищу Цыган так же был хорошо известен Россу. Но не так давно. Про этого гада, который получил свое прозвище из-за характерной внешности, Владимир узнал в две тысячи четырнадцатом. Нацик прославился своей жестокостью, пытать людей было для него чем-то вроде хобби. Да, за его головой охотились многие. И Росс так же был в числе тех, кто мечтал выпустить Бондаренко кишки. Но кто бы мог подумать, что все получится немного иначе.

– Привет, Вова, – тихо сказал Полищук, присев на корточки. – Тебе сильно досталось, выглядишь крайне паршиво. Бондаренко псих, но я то не такой. Мы можем договориться, Вова. Ты мне информацию, а я тебе жизнь и качественное лечение. Подумаешь над моим предложением?

– Это пустая трата времени, Андрей, – сказал Росс и открыл глаза. Да, прошло столько лет, и без изменений не обошлось. Полищук, мужик типичной славянской внешности, высокий и широкоплечий, больше не был молодым. Он немного поднабрал, но еще не превратился в толстяка. Было видно, что спорт этот человек не забросил, и старается следить за собой. Но годы, они свое брали неизбежно.

– Еще раз прошу подумать, Вова, – повторил полковник. Пять минут назад он сильно сомневался в способностях Бондаренко. Был уверен, что тот просто не дожал Росса. Но теперь, увидев результат трудов Цыгана, он передумал насчет новых пыток.

– Пустая трата времени, Андрей, – в свою очередь повторил Владимир. – Ты знаешь меня давно. И ты видишь, что со мной. Будь добр, сделай одолжение, убей меня.

– Не могу, Вова. Честное слово не могу. – Полковнику было не по себе. Ему хотелось встать и уйти. Уйти, но перед этим сделать один выстрел. Жалость, он не знал, откуда она взялась, но она была, и он ничего не мог с ней поделать. И поэтому продолжил говорить: – Я не верил Богдану, но сейчас вижу, что он поработал на славу. Вова ну к чему это упрямство? И зачем? Ну давай как в старые добрые, мы ведь когда-то были на одной стороне. И нам с тобой даже довелось из одного котелка поесть. Эх, Вова…

– Ты плохой актер, Полищук, – Росс продемонстрировал левую руку, которая была забинтована от пальцев до локтя и, кивнув на стоящего позади полковника Цыгана, спросил: – Знаешь что он с ней сделал? Тебе рассказывали?

– Нет, но я догадываюсь. Он любитель снимать кожу. Наверное было больно.

– Терпимо, Андрюша, терпимо. Я с болью в ладах, поэтому меня таким сложно удивить. Кто уж удивился, так это вы. Особенно твой Цыган.

– Ну тут он прав, – подал голос Бондаренко. – Я с него шкуру снимал, а он смотрел на меня и улыбался. Он боль чувствовал только когда я ему ноги горелкой жег. Там ему было больно, но после этого хоть в масло кипящее толкай, ничего больше не чувствует. И он мне это говорил! Он надо мной смеялся!

– Что за секреты, Вова? – спросил Полищук. Лицо полковника стало хитрым, он будто бы что-то понял. Но что он мог понять? Росс и сам-то не знал, почему вдруг перестал чувствовать боль. Она была, а потом её будто выключили и больше не включали. Но вот слабость, с ней как раз таки все было в порядке.

– Никаких секретов, Андрей. И больше никаких слов, потому что я устал.

Росс, закрыв глаза, осторожно лег на левый бок. И Бондаренко, застонав, высказался:

– С руки по локоть кожа снята, там любое движение… Нет, он точно ничего не чувствует!

Полищук медленно встал. И простоял без движения почти минуту. Он думал, что делать дальше. Решений было два. Либо продолжать пытать и пытаться сломать, либо просто убить. Но даже если не убивать, то по одному лишь запаху, стоящему в сыром помещении, можно было без труда догадаться, что жить Россу осталось недолго. Гниение ран, в таких условиях оно было неизбежно. Любой другой человек, будь он на месте Росса, уже наверняка бы помер. Но эта сволочь оказалась слишком живучей. До безобразия…

– Что ты скажешь, Богдан? – тихо спросил полковник. – Есть смысл пытать дальше? Или нет?

– Не знаю, полковник. Но я точно не буду этим заниматься. Ищите кого-нибудь другого. Я уже сделал всё, что мог.

– Я тебя услышал, Бондаренко. И я принял решение. – Полищук потянулся к кобуре и осторожно вытащил пистолет. Он знал, что даже в таком плохом состоянии Росс крайне опасен, и поэтому лишняя осторожность была совсем не лишней. Только сняв оружие с предохранителя и дослав патрон в патронник, он задал последний вопрос: – И стоило оно того, Вова? Ты мог жить, если бы послал свои принципы на три буквы.

Россу не хотелось что-то отвечать, но в данной ситуации он был просто обязан ответить:

– Если бы я послал свои принципы, то я бы стал такими, как вы. Но нет, не хочу. Я русский. Я иду до конца…

– Иди, Вова, – тихо сказал Полищук и выстрелили Владимиру Россу в голову…

Владимир Росс проснулся в холодном поту. Во сне он прожил одну из своих жизней. Прожил в ускоренном режиме. И жизнь та была далеко не радостной. Но и не самой худшей, что тоже можно было назвать плюсом, если быть оптимистом. Да, если покопаться в памяти, можно было найти и похуже концовки. Чего с ним только не случалось, всяких смертей повидал, и поэтому почти ничему не удивлялся. Но и вспоминать не любил. Помнить собственную смерть и все ощущения её сопутствовавшие довольно неприятное занятие. А когда смертей много, тысячи, то тогда хоть караул кричи и думай, как бы не сойти с ума. Но Россу сойти с ума не грозило, потому что он уже давно сошел…

Вовка, эта гадская вторая личность, этом мелкий и пакостный засранец, давно стал большой проблемой, от которой срочно требовалось избавиться. Мелкий без разрешения забирал себе тело Росса и действовал по одному ему известному сценарию. И в те временные промежутки, в которые телом правил Вовка, Владимир находился в неведомой ему пустоте и вообще ничего не видел. И даже когда он вновь становился самим собой он ничего не мог вспомнить, сколько бы не старался это сделать. И так было сейчас. Он проснулся в машине, совершенно не осознавая, где находится, и сколько времени прошло с последней потери контроля. Временные промежутки правления Вовки, они всегда были разными. От нескольких дней до нескольких недель. Гавнюк, пока не наиграется, контроль над телом истинному владельцу не возвращал.

– Сам ты говнюк, Володя!

Росс от неожиданности даже подпрыгнул. Он был готов поклясться, что несколько секунд назад на переднем пассажирском сиденье лежали только термос и сумка. Да, именно они там лежали! Но там точно не было подростка. Там не было его самого, Вовки Росса! Но теперь он там сидел, смотрел на него, и усмехался.

– Ты? Ты откуда? Тебя нет, ты не существуешь!

Владимир Росс сперва ущипнул себя. Не помогло и поэтому он попытался поморгать. Это тоже не помогло, и в ход пошло что-то более тяжелое, удары ладонями по своему лицу, которые положительного результата так же не заимели.

– И долго ты собираешься издеваться над моим телом, Володя? – спросил Вовка. – Не жалко? Мне вот жалко, и к тому же даже немного больно. Нет-нет, даже не открывай рта, и без тебя знаю, что боль мы умеем терпеть, папаша научил, это даже не обговаривается. Но вот красные щеки, они смотрятся так себе, поэтому давай уже, мудрый Вова, прекращай глупый спектакль.

– Тебя нет! – твердо сказал Владимир Росс и ткнул пальцем в Вовку, искренне надеясь, что он пройдет пустоту без сопротивления. Но палец в пустоту не ушел, а уперся в щеку подростка, и она натурально прогнулась под его натиском.

– Нет! Не может быть! Это обман, это всё обман! Я просто схожу с ума, я просто схожу с ума…

Вовка выждал несколько минут. И заговорил только тогда, когда Владимир перестал повторять одни и те же фразы.

– Володя, ты сейчас контролируешь тело. Не я, а ты. И ты не прав, ты не сходишь с ума. Ты уже давно сошел с ума, а это нечто другое. Я не реален, нет, меня на самом деле не существует в физическом плане, но твой мозг все обставляет так совершенно, что не верить ты не можешь. И это увы не лечится. А жаль, потому что мне бы очень хотелось это вылечить. Избавиться от тебя, тупого зануды, моя главная мечта. Но если верить памяти, а она у нас многократно закреплена фактами, то можно знать, что болею я болезнью неизлечимой. Опять же надо сказать спасибо папочке, ведь все это создано с его подачи. Пусть и не им лично, но не без его участия!

Сумев принять происходящее и немного успокоиться, Владимир с ухмылкой спросил:

– Считаешь себя реальным, а меня выдумкой? Хочешь избавиться от меня? Мелкий и наглый дурак – вот кто ты, Вовка!

– Ну не от меня же избавляться, – пожал плечами Вовка. – Я из нас двоих делаю много всего полезного. И как бы мне ни хотелось насолить отцу, я по прежнему ему помогаю. И сводить с ним счеты не стану до тех пор, пока мы не победим Основу. И именно поэтому я пришел, чтобы поговорить с тобой. Я хочу найти компромисс. Ты должен прекратить сопротивляться мне, Володя. Твое сопротивление, твои тупые попытки взять контроль, отобрать его у меня, истинного хозяина этого тела, они сильно мешают мне работать. Понимаешь, о чем речь или так и будешь строить из себя дурачка?

– Дурачок не я, а ты, Вовка! – Владимир вновь усмехнулся, но видя, что подросток сидит с серьезным лицом, тоже стал серьезным. И заговорил: – Я, а не ты жил все те жизни, Вовка. Ты появлялся, да, но редко, случаев твоего появления всего несколько десятков. Раздвоение личности было вызвано той программой, что заложили в меня, чтобы ограничить мою память. Стоило памяти вернуться, стоило её разблокировать, и вместе с ней пришел и ты. Это болезнь, просто болезнь! Отец не мог знать, что получится так. Но и что-то исправить он так же не мог! Если бы он мог это исправить, то он бы исправил! Ты знаешь отца! Мы оба его знаем! И мы знаем, что он пытался исправить, пытался не раз, но к хорошему это не привело…

Вовка ответил с незначительной злостью в голосе:

– Я знаю отца лучше тебя, потому что я в отличии от тебя иллюзий по поводу него не строю. Отец поступил со мной подло, я был не нужен, и поэтому он создал тебя, Володя. Ты овощ, жалкая пародия меня, но для тех целей, что ставились, нужен был именно такой человек, как ты. А вот когда появляются задачи истинно сложные, то тогда все меняется, активируется возврат памяти, и прихожу я, настоящий Вова Росс. Тот, кого против его воли заточили в тюрьму подсознания. Ты ведь не был там, ты не знаешь, какого это. Все видеть, всё наблюдать, но при этом быть полным овощем. Эх Володя, Володя, мы наверное никогда не договоримся…

– О чем можно договариваться с безумцем? О чем? Ты видел свои деяния, Вовка? В Светлом, что ты там устроил? Зачем были нужны эти казни? Зачем этот цирк? Для кого?

– Жаль, что ты способен видеть лишь владея телом, и жаль, что тебе недоступна память. Но раз ты спрашиваешь, то я объясню. Меня, Володя, и тебя вместе со мной, потому что я тебя в себе содержу, Основа пыталась убить. Но у неё ничего не вышло. Случайности и везение мне помогли, все сложилось крайне удачно. И еще надо сказать спасибо дебилам, ведь не будь их, то я был бы мертв. Но я жив, уцелел после стольких покушений, а после даже смог выйти на исполнителей тех покушений.

– Я на них вышел! Это был я! – Владимир Росс злобно ударил себя кулаком в грудь. – Это бы я, а не ты! Но ты перехватил инициативу, а теперь все присваиваешь себе!

– Плевать, Володь, кто и что у кого перехватил. Мы две личности одного тела и все содеянное нами – наше достояние. Ты начал, а я заканчиваю. Я работал, старался, сделал многое, и собираюсь сделать еще больше.

– Что ты сделал? Там, в Светлом, там был древний, это он был исполнителем покушения! Он пришел, чтобы убить меня! И если бы не ты, Вовка, я бы не дал ему сбежать! Я бы убил его, собственными руками удушил бы, без каких-либо способностей, и невзирая на диаметр шеи!

– Не сомневаюсь в твоих возможностях, Володя, и советую успокоиться. И да, я с тобой согласен, там был древний, его звали Касрар, и это именно он руководил покушениями. Он все организовывал, а помогал ему уже человек простой, и звали того парня Тоби. Я был в разуме каждого из них, я там все проверил, и все прочитал. И после этого решил, что убивать их не стоит. Они не с Основой. Они против неё. Но они просто еще не выбрали. Я уверен, они выберут. И я не сомневаюсь, что они смогут уничтожить ядро Иск-Ина. А если и не смогут, если им не хватит силы пойти против, то это тоже не беда. Та часть Основы, в экипаже которой был древний Касрар, она подождет, потому что опасности не представляет. Простой добывающий комплекс, не хотелось бы разрушать его, ведь он может нам еще пригодится. Позже, Володя, мы наведаемся туда позже. Не сейчас, нет, потому что сейчас мы едем в другое место. Это тоже часть Основы, но это уже не добывающий комплекс, а кое-что посерьезнее. Маргские холмы, мы едем в корабль, который является огромной лабораторией. И мы эту лабораторию попытаемся уничтожить. И вместе с ней уничтожим все, что Основа там пытается создать. И чем раньше это будет сделано, тем лучше. Загляни в память и ты поймешь, что я прав!

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Вовка, – Владимир закрыл глаза и стал говорить так. – Основа в своих множественных лабораториях чего-только не создавала. И много раз вредила нам в тех реальностях, которые ушли в небытие. И в этой реальности, я уверен, она так же попытается создать что-то, к чему мы вряд ли будем готовы. И я согласен с тобой, Вовка, корабли с опасным оборудованием древних нужно уничтожать в первую очередь. Вот только ты должен помнить, что кораблей много, а я… ладно, мы с тобой! Мы с тобой одни, Вовка! И если там будут защитники из выживших древних, то результат заранее известен. Нас сотрут в порошок, даже моргнуть не успеем!

– Нет, Володь, не сотрут! Если мы с тобой договоримся, то точно не сотрут…

– Договоримся? О чем мы с тобой можем договориться, Вовка? И как нам помогут эти договоренности? Мы превратимся в непобедимого психа? Или как? Я плохо понимаю, что ты хочешь. Объясняй, а затем желательно проваливай. И больше никогда не возвращайся!

– Ни разу не обидно, потому что в данной ситуации ты тупой, Володя, а я умный. И доказывать тебе, что ты как личность второсортен я больше не буду, нет. Мы этот пункт оставим в прошлом, потому что он не имеет смысла. И перейдем к делам реальным. Есть проблема, которую нужно решить, и решить её можно только одним способом. Договориться!

– Я уже слышал про это, – рыкнул Владимир Росс. – Давай суть, о чем будем договариваться?

– О том, что больше не будем мешать друг другу, Володя, – спокойно ответил Вовка.

– А я разве мешаю тебе? Вот ты да, ты без разрешения забираешь у меня контроль над телом, а возвращаешь только тогда, когда тебе захочется. Я в отличии от тебя такого не умею. Я хотел бы, да, но мне это недоступно, потому что когда ты приходишь, то меня выбрасывает в пустоту без времени и пространства. И выглядит это мигом, будто просто закрыл глаза и открыл. Но ухожу я обычно в одном месте, а в себя прихожу в другом. И совершенно не знаю, сколько времени прошло в реальности.

– У меня не так, – сказал Вовка. – Я всегда все вижу и чувствую. Но когда телом управляешь ты, то я контроля не имею, вообще ни на что не способен и являюсь простым наблюдателем. Но затем, когда ты даешь слабину, мне удается прорваться и тогда ты куда-то исчезаешь, Володь. Но со временем, это всегда начинается спустя несколько дней, ты начинаешь прорываться. И сперва этот прорыв проявляется в виде частичной потери контроля, ты можешь заставить одну из мышц сделать какое-либо движение. Почти всегда под удар попадают мышцы лица, я начинаю корчить идиотские рожи. Но потом все это начинает усугубляться, все больше мышц теряют мой контроль и переходят под контроль твой. И еще спустя несколько дней нельзя спать, потому что во время сна ты всегда забираешь тело себе. И я не сплю, это не трудно, но в конечном итоге мне всё же приходиться сдаться. И тело снова у тебя, ты снова забираешь его.

– Видимо это делаю не я, а подсознание. Но тут уж надо меня извинить, потому что по сути как личность я к этому отношения вообще не имею.

– Извинить? – удивился Вовка. – Вот так вот просто извинить и всё? Я работаю, делаю дела, а ты мне сильно мешаешь. Ты многократно подставлял меня, Володя! Я бы не выбрался, нет, и этого разговора бы не было, если бы твои действия не имели проблемный характер. Мне нужно чтобы ты отдал мне контроль, чтобы ты ушел в пустоту и не вылезал из неё, пока не закончится война против Основы! Мы с тобой оба знаем нашу память и нам обоим известно, какие плачевные результаты мы показываем, когда соревнуемся в состязании под названием «кто дольше пробудет хозяином тела». Война в разгаре, Володя, и в цепи наступления мы являемся полноценным звеном. И если мы будем вновь исполнять, то скорее всего не справимся и это будет полноценной потерей звена. А цепь без одного звена становится короче, если ты не знал.

– Ага, – кивнул Владимир. – Она становится короче. Но только если звено с краю. А если оно в середине, то цепь рвется на две части, что еще хуже. Но, Вовка, даже зная все это я не готов отдать тебе контроль. Можешь упрашивать меня сколько угодно, но ответ так и останется отрицательным. Нет и еще раз нет! Лучше уж ты уходи, а я буду делать всё сам. Тоже много всего умею, и не исполняю в отличии от тебя. Но ты, уверен в этом, не уйдешь. Я прав?

Поерзав на сидении, Вовка уверенно кивнул и ответил:

– Ты прав, Володя, я не уйду. Не привык так легко сдаваться, сам знаешь.

– Да, знаю, потому что ты – это я. И получается, что из нас не сдастся никто. И получается, что проблему надо решать как-то иначе, с выгодой для тебя и меня. Как думаешь, это реально? Ты вот явился, сидишь рядом со мной, но по сути не существуешь. Ты можешь так постоянно или нет?

– Могу, но зачем? Я сейчас телом не управляю, и вообще ничего не способен делать. Могу лишь говорить, лишь давать советы. А мне хочется управлять! – Вовка с сожалением вздохнул.

Владимир, глянув на него, погрозил пальцем и сказал:

– Отставить уныние. Мы ведь знаем, что одна голова хорошо, а две лучше. Можно договориться. В критическое время, когда никто из нас не должен мешать друг другу, мы будем работать сообща… – Владимир поднял указательный палец вверх и задумался. Посмотрев на Вовку и увидев у того в глазах недовольство, он улыбнулся и добавил: – А во время спокойное я так уж и быть, буду давать тебе возможность попользоваться телом лично. Устраивает тебя такой расклад?

– Я рассчитывал, что ты согласишься… – начал Вовка, но был перебит Владимиром.

– Можешь ничего не говорить, потому что единственный устраивающий меня вариант я назвал. Если твой ответ нет, то всё, возвращаемся к старому. Жду ответа и поскорее!

– Да всё, всё, не злись, Володя. Новый вариант всяко лучше старого. Пока опробуем его, а там уже подумаем, нужно что-то менять, или нет. И давай уже, начинай завтракать, живот надоел урчать. И выдвинуться не мешало бы, потому что мы опаздываем.

– А мы всегда опаздываем, Вовка. И всегда успеваем…

* * *

– Медведь нужен нам, Володя. Я буду твердить об этом до тех пор, пока ты не согласишься. Берсерк, даже старый, всё равно берсерк. Да, он не так хорош, с этим я не буду спорить. Да, вряд ли он сможет тягаться даже с одним древним на равных. Но это нам и не нужно. Главное, чтобы он принимал на себя урон, чтобы он был для нас живым щитом. А уж мы стоя за его спиной будем думать как быть. Мы ведь тоже не пальцем деланные, тоже кое-что можем!

Вовка уговаривал Владимира немного изменить маршрут и наведаться к одному медведю берсерку, который в одной из реальностей когда-то воевал с Основой на стороне отца. В целом идея была неплохой, вот только нельзя было быть уверенным, что носитель брони, уже несколько сотен живущий в отшельничестве, согласиться куда-то идти. Цахеш, так звали берсерка, хорошо знал Михаила Росса, но обязан ему не был. Его сына, Владимира, он не знал совсем и о том, каким будет его поведение, можно было только гадать. Берсерки, особенно старые, поголовно вели отшельнический образ жизни по одной простой причине: они плохо контролировали себя и порой были опасны для всего живого. Бешенство берсерков, так звался тот недуг, который неизбежно одолевал каждого бронированного медведя по достижению определенного возраста. Но не каждому из берсерков удавалось научиться контролировать свою болезнь. Цахеш был как раз из последних, назвать его предсказуемым не поворачивался язык.

– Ты зря беспокоишься о таком пустяке, как бешенство берсерков, Володя. – Вовка лежал на переднем кресле и его ноги были закинуты на панель. В реальности он не существовал, негативных последствий данная поза не имела, но Владимир все равно психовал.

И поэтому грозно высказался:

– Ноги убрал, потому что бесишь! И не подслушивай мысли, задрал уже!

– Рад бы не слушать тебя, Володя, но никак, все твои мысли – мои мысли.

– Я же твои не слышу, вот и ты мои не слушай. А что касательно берсерка – снова нет, нам такая обуза не нужна!

Вовка, подумав, все таки убрал ноги с панели. А затем спокойно заговорил:

– Ты мои мысли, Володя, не слышишь по одной простой причине, о которой я говорил многократно. Я базовая личность, фундамент, основа всего. А ты уже клон меня, немного упрощенный, созданный искусственно и увы наделенный слишком большой властью. И да-да, не строй недовольную рожу, я вижу, что ты все равно не согласен со мной, и поэтому не стану что-то доказывать, а лучше вернусь к теме берсерка. Цахеш псих, которого нужно еще поискать, но нам он вообще не страшен. Наших способностей будет достаточно, чтобы сдержать его, если он психанет тогда, когда не надо. Ну а если он психанет когда надо, то сдерживать его не придется и древним, что окажутся у безумного медведя на пути, останется только посочувствовать.

– Ладно, твои доводы убедительны, и я уже давно был готов согласится. Но есть одно «но» и это время. Мы потеряем от трех дней до полутора недель. Ты сам знаешь, что у Цахеша три логова и в каком именно он сейчас проживает мы не знаем. Если не повезет?

– Я уверен, что повезет, Володя. – Вовка хитро улыбнулся. – Это в прошлые разы любой из нас почти всегда был неудачником. Но сейчас все иначе. Сейчас мы вместе. А минус помноженный на минус, как известно, дает положительный результат…

* * *

– И долго ты собираешься спать, Володя?

Росс открыл глаза и непонимающе уставился на Вовку. Прошло несколько секунд и на лице Владимира появилась осмысленность. Телом управляла вторая личность, они так договаривались.

– Мы добрались? Сколько дней ушло? Твоя память мне недоступна, рассказывай.

– Да нечего особо рассказывать, – Вовка отмахнулся. – Скука скучная, даже поговорить не с кем было!

– Вовка! – Владимир показал сидящему за рулем внедорожника подростку кулак. – Рассказывай!

– Ну ладно, краткий пересказ будет. – Набрав побольше воздуха, Вовка быстро заговорил: – Я завладел телом с твоего разрешения и поехал к первому логову берсерка Цахеша. Память отца не подвела, добрался быстро, и медведя там не обнаружил. И попер к следующему логову. Но по пути заезжал к людям, пополнял запасы, и там мне пришлось немного повеселиться. Плохие люди есть везде, это ни для кого не секрет. Моё отношение к ним тебе известно, поэтому даже не спрашивай, что я с ними сделал. День потерял, но зато душу успокоил. И довольный продолжил путь. Но до логова не добрался, решил тебя пробудить. И вот он ты, тут как тут, все как обычно.

– Не добрались до логова? – в сознание Владимир пришел на переднем сиденье, потому что именно там тело уснуло под управлением Вовки. Пробуждение выпало на ночное время суток и понять, где они находятся, было сложно. В лесу, судя по количеству деревьев, окружавших машину. Но в каком именно лесу можно было только гадать.

– Саракхан, подножье с северной стороны, – подсказал Вовка. – До логова часов пять пути пешком, ведь на машине туда точно не добраться, по крайней мере на нашей. Я мог потянуть время, оставить тело под своим контролем еще на пару суток, но не стал этого делать. Мне не повезло в первом логове, и поэтому второе лучше проверять вместе. Больше удачи!

– Ага… – буркнул Владимир и вышел на улицу.

Вовка тоже вышел на улицу. И для этого он открыл водительскую дверь. Но так на самом деле Владимиру только казалось. Его мозг невыносимо правдоподобно дорисовывал действия подростка, которые в реальности просто не существовали.

– Ты громко хлопаешь дверью, – Владимир, понимая абсурд сказанного, все равно не удержался от замечания. Махнув на Вовку рукой, который смотрел на него и крутил пальцем у виска, он пошел в известном ему по памяти отца направлении. А затем, не желая терять времени, перешел на бег…

По прошествию сорока одной минуты Владимир был на месте. Гигантский провал, через который можно было попасть в сеть карстовых пещер, находился в нескольких шагах.

– Лестницы не предусмотрено, придется прыгать, – сказал Вовка, сидящий на краю и свесивший ноги вниз.

Во время бега по лесу Владимир был одинок. Вторая личность отсутствовала, бегущей рядом её точно не было. Но стоило ему остановиться, и она вновь появилась.

– По твоему я идиот, да? – спросил Вовка, и в своей любимой манере покрутил пальцем у виска. – Ага, да-да, вот мне нечего делать, по лесу бегать. Я же не ты!

Владимир на словесный выпад не отреагировал. Оказавшись у края, он решил, что проще будет спрыгнуть. Спускаться по корням, которые как известно свисали до самого дна провала, ему не хотелось.

– Я бы тоже прыгнул, – усмехнулся Вовка и соскользнул в темноту. И спустя несколько секунд из пропасти послышался его голос: – Тут метров пятнадцать высота, дно плоское, много костей и воняет. Прыгай, не бойся!

Владимир оттолкнулся и прыгнул. И полетел приблизительно в центр дна провала. И ожидая приземлиться на плоское дно, которое он пусть плохо, но все-таки видел при помощи своего модифицированного зрения, Росс это дно пролетел и приземлился на кое-что другое.

Дно, увиденное им сверху, на самом деле было кустом, который заполнил собой весь провал. И этот куст скрывал под собой что-то твердое, и на это твердое Владимиру повезло приземлиться. На неровное и железное твердое. И левая нога, угодив чёрт его знает куда, освободилась не сразу, а сперва сломалась в двух местах, и только потом обрела свободу.

– Вот же дрянь, я сломал ногу, – Владимир лежал на ковре из костей, лесного мусора и корней. Совсем рядом лежало что-то крупное и металлическое. Неужели каток? Да, это был именно он, опрокинутый набок дорожный каток, который непонятно как очутился в провале.

– Вот ты идиот, Володя. Надо проверять, куда прыгаешь! – возмутился Вовка.

– Я идиот? Это ты идиот, Вовка! Ты сказал, что внизу ничего нет!

– А я знал, что тут ничего нет? Я просто наобум ляпнул, дубина ты березовая! Вот теперь давай, ногу восстанавливай! И думай, Володя! Думай о том, что тебе повезло! Да-да, повезло! Представь, если бы ты раскурочил не ногу, а голову! Что было бы тогда? А ведь это моя голова! Моя, Володя!

– Задрал орать, Вовка, да еще прямо в ухо. Успокойся, нога не проблема, пару минут и будем в норме!

Но подросток не успокаивался:

– Я дурак, признаю это, хотел пошутить, и не думал, что так выйдет! Ты зачем мне веришь, Володя? У нас на двоих всего одна пара глаз, и больше твоего я видеть не способен! Ох и дурак же я, ой дурак!

Владимир Росс не слушал вторую личность. Сосредоточившись на поврежденной ноге, он наблюдал за тем, как регенерируют ткани.

– Все, я спокоен как удав, – сказал Вовка, когда от переломов не осталось и следа. Подросток сидел на дне провала, привалившись спиной к резиновому колесу катка.

– А я здоров как бык, – сказал Владимир. – Регенерация продолжает развиваться. Если и дальше так пойдет, то скоро выйдем на рекорд. Прежде такого высокого уровня она не достигала.

– Мы в тандеме работаем, Володь, между нами нет конфликта, а это своего рода прогресс. – Вовка вскочил и засеменил за Владимиром, который не обращая внимания на вторую личность начал прорываться через неплотные поросли странного куста к стене провала, чтобы затем отыскать вход в пещеру. И память отца вновь не подвела, вход был на месте. Вот только в памяти отца на дне провала не было ни кустарника, заполонившего собой все, ни катка, лежащего на боку.

– Ермаков бы не сделал такой глупости, – сказал Владимир и пригнувшись вошел в низкий, но широченный проход. – И отец, конечно же. Я помолодел телом и стал безрассудным. Да, знаю себя, молодость мне никогда не шла на пользу.

– Но тем не менее молодой ты мне нравишься больше, Володя, – сказал Вовка, обгоняя. – После сорока ты всегда становился столь нудным человеком, что я был готов повеситься, лишь бы не терпеть то время. Как вспомню, так перекреститься хочется!

– Ты атеист, – напомнил Владимир.

– Да, к счастью да, я атеист. А что касательно Ермакова Никиты, моего любимого племянника, то тут я с тобой вообще не согласен, Володя. Ермаков позитивен в поступках, в нем нет свойственной тебе нудятины, Никита больше меня на отца моего похож.

– Твой отец и мой отец, Вовка! – злобно сказал Владимир. Пещера с каждым пройденным метром становилась шире. Глаза, в начале отказывавшиеся что-то видеть, постепенно привыкли к темноте, и теперь можно было не спотыкаться о многочисленные препятствия, попадавшиеся на пути.

– Да-да, все так, но с поправкой на то, что ты личность выдуманная, и тебя бы не мешало стереть. Эх, как же тяжела моя доля. Отец, надеюсь ты когда-нибудь понесешь наказание за все те злодеяния, что ты совершил! – Вовка остановился, резко повернулся и обратился к своему спутнику: – Скажешь что-то в оправдание, Володь? Ну давай, начни как обычно защищать его! Михаил Росс, он ведь для тебя чуть ли не Бог!

– Нет, отец не Бог, не преувеличивай. И нет, оправдывать я его не буду. Не было злодеяний, а значит и нет оправданий. Правильно?

– Неправильно, Володь! Злодеяния были! Начну с себя, ради идиотского противостояния против выдуманной Основы отец пожертвовал мною, своим сыном! А еще он пожертвовал мамой!

– Война не выдуманная, а настоящая! – Владимир попытался обойти Вовку, но ничего не вышло. Оставшись стоять с подростком лицом к лицу, он злобно выпалил: – Пройден огромный путь, отец сделал столько всего невозможного, а ты всё это оскорбляешь! Не делай так, не надо!

– Мой племянник Никита Ермаков, его родители, Андрей и Людмила! Людмила, Володь, моя родная сестра! Тебе легко, ты знаешь её из воспоминаний, а я знаю по настоящему, я рос рядом с ней, я её так любил! И мама…

Вовкины глаза стали влажными, но он удержался от слез и, резко развернувшись, пошел по пещере. Владимир отправился следом, но молчать не стал:

– У каждого из нас свой взгляд на происходящее. И у каждого своя судьба. Мы разные, но нам не повезло быть одним целым. И придется с этим смириться!

Но Вовка гневно ответил:

– Нет, я никогда с этим не смирюсь. И то, что задумал, доведу до конца. Чего бы мне это ни стоило…

Берсерк Цахеш в пещере не нашелся. Логово было занято другим медведем, обычным и сильно старым. И первыми о старости обладателя мохнатой шубы сказали глаза. Белые, полностью слепые, они наверняка давно утратили свою главную функцию. А еще было заметно, что настила из сена и веток этот представитель разумных медведей не покидал довольно давно. И причиной такого образа жизни были его задние лапы, отказавшие по неизвестной причине. Мишка умирал от голода, но помочь себе был неспособен.

– Я ищу Цахеша, – сказал Владимир на языке медведей, который знал благодаря памяти отца.

– Цахеш на пиру Храрора, его путь в этом мире давно закончился, – почти шепотом ответил старый отшельник.

– Насколько давно? Лет сорок назад он точно был жив! И кто ты такой? Назовись, мой отец мог знать тебя.

– Урхарг, сын Хрархара, отшельник. Цахеш был моим давним другом, поэтому я имею право жить в его доме. Кем был твой отец мне неизвестно, человек. Человек, который знает наш язык…

– Назовись и ты, у них так принято! – прошипел Вовка, будто боясь быть услышанным.

– Без тебя знаю, – недовольно ответил Владимир и осекся.

Медведь зашевелил головой в стороны, его нос заходил ходуном. Уловив нужные запахи, он устало зарычал:

– Я знаю язык людей, ты говорил с кем-то, но его тут нет. Что с тобой, человек? Ты болен? Твоя аура, она странная, двойная, у здоровых разумных такого не бывает.

– Мое имя Владимир Росс, я сын Михаила Росса. И ты прав, Урхарг, я болен. Две личности в одном теле. Вторая личность это я же, но в возрасте подростка.

– Нет, вторая личность не ты, Росс. – Первая часть человеческого имени оказалась сложной для произношения на языке медведей, и Урхарг произнес только вторую. – Я не вижу твоего облика, нет. Но я хорошо вижу твою ауру, Росс, потому что для этого не нужны глаза. Аура разумного меняется, её оттенок может становиться более светлым, или более темным, всё зависит от выбранной жизни. Но никогда не бывает, чтобы у разумного была двухцветная аура. Я прожил почти тысячу лет и видел много всего, и поэтому ты должен знать, Росс, что твоя вторая личность – это не ты в возрасте подростка. В твоем теле живут два совершенно разных человека. И не важно, что оба из них носят одно имя.

– Какая из личностей базовая? Я или вторая, которую ты не видишь?

– С чего ты решил, что я не вижу вторую личность? Я вижу и даже общаюсь с ней. Она базовая, а ты нет. Но это уже ничего не значит. Обе личности слишком укоренились и сейчас уже ничего нельзя сделать. Нет лечения, Росс. Тебе нужно либо смириться с действительностью, либо…

Медведь замолчал, его словно кто-то остановил. Владимир, глядя на него, не хотел верить в услышанное. И поэтому он решил проверить, было ли все сказанное правдой или нет. Вовка, узнав что тот задумал, покачал головой и покрутил пальцем у виска, но это не помогло, и тогда он жестами показал – ну раз решил, то давай, дерзай.

Забираясь в разум медведя, Владимир был уверен, что без труда справиться, но попытка не увенчалась успехом, потому что он наткнулся на мощнейший блок. По сути он был человеком с отбойным молотком в руках, который вдруг удумал сломать плотину Гувера.

– Это большая глупость, Росс, – сказал медведь. – Мой разум принадлежит только мне и я лучше умру, чем пущу в него кого-то. Но если тебе так важно, то я скажу настоящую правду. Это был я. Это я сделал с тобой все это. Я изувечил базовую личность этого тела, я отправил её в тюрьму, запер на задворках подсознания, а на её основе создал личность новую, создал тебя. Ваш отец, он просил иного, я немного неправильно понял его. Это моя ошибка, и я готов понести за неё наказание. Любое наказание…

– Ты знал, что Цахеш мертв! Ты намеренно привел меня сюда! – Владимир повернулся к Вовке, который стоял у выхода и ухмылялся. – Ты имеешь слишком много власти и можешь менять мою память! Доказать правоту, доказать что я не настоящий, ты хотел этого, и ты сделал это! Ты рад? Скажи мне! Ты рад?

Вовка кивнул:

– Да, я рад. Но сюда я привел тебя не ради этого, нет. Ты глупый, Володь, раз подумал, что главной целью было доказать, кто личность основная, а кто конструктор. Нет, дело в ином, я все же надеялся, что этот умирающий мишка попытается исправить свою ошибку. Но нет, убеждаюсь в который раз, вылечить нас невозможно.

– Основа! Мы потеряли время из-за твоих хотелок! Вовка, у нас есть цель! Ты понимаешь это? Мы потеряли время!

– Мы наверстаем упущенное, Володь. Прямо сейчас займемся этим. Пошли, тут нам больше нечего делать…

– Нет, не пошли! – Владимир вновь посмотрел на медведя. И прежде, чем Вовка догадался, что тот хочет сделать, он использовал телекинез и разорвал сердце отшельника на многие части.

– И зачем? – спросил Вовка. Он знал, что уже ничего нельзя сделать. Только берсерки обладали феноменальной живучестью. Обычные медведи были хоть и крепче людей, но в плане уязвимости внутренних органов от них не отличались.

– Его жизнь была худшим наказанием. Я облегчил его страдания, совершил благо.

– Благими намерениями вымощена дорога в Ад, Володь.

– Не спорю. Мы как раз туда и направляемся. В гости к Основе, чтобы устроить ей Ад…

* * *

– Мы добрались, Володь. Маргские холмы, хорошо известное нам обоим место. Всего несколько часов пути пешком до прохода, по которому можно добраться к кораблю. Но мы пешком не пойдем, потому что теперь туда можно попасть значительно быстрее.

Стряхнув остатки сна, Владимир сел и начал приводить кресло в нормальное положение. И одновременно прислушивался к телу, над которым вновь получил контроль. Вроде бы ничего не изменилось. Вроде бы все как прежде.

– Как доехал? Надеюсь без происшествий?

– Обижаешь, Володь! – воскликнул подросток. – Все отлично, спешил как мог, вообще ни минуты не терял! Я ведь ответственный! Всего шесть дней на дорогу потратил!

– Если и вправду шесть, то да, согласен, спешил ты серьезно, – Владимиру не нужно было смотреть на улицу, потому что он итак прекрасно знал, как выглядят Маргские холмы. Голые, совсем лишенные растительности, покрытые красной и мертвой почвой, холмы было сложно спутать с чем-то другим. И в принципе найти что-то похожее на них нельзя было на всей планете Тауран. И на Земле подобного тоже не было. И даже сейчас, темной ночью, было хорошо видно, что окружающий машину пейзаж безжизнен.

– Ты не просыпаешься, Володь. В термосе крепкий чай, мой личный рецепт, он тебе поможет.

В термосе был чай, но совсем немного, пол крышечки набежало. Ожидая горькое, Владимир поморщился, потому что напиток оказался слишком сладким. А сладкое он никогда не любил.

– А я сладкое люблю, и всегда любил, – ухмыльнулся Вовка. – А вот ты по горькому и соленому тащился, и это меня невозможно бесило, потому что я ведь все чувствовал. И не имел права выбора…

Влив в себя весь чай и запив его приличным количеством воды, Владимир спросил:

– В прошлые разы к проходу не было дороги. И в других реальностях тоже никогда не было. Там нельзя проехать, ни на каком вездеходе нельзя. Только пешком, и никак иначе.

– Раньше да, Володь, раньше было нельзя. Но сейчас можно, потому что там имеется хорошая дорога. В корабле был минимальный набор ботов, потому что это все-таки не добывающий комплекс. И среди ботов был бот, который умеет строить дороги. Вот только он был дохлым, как мне помнится, но это ведь не значило, что его нельзя оживить. Бот живой, он построил дорогу, и поэтому можно сделать логические выводы. Данный корабль функционирует, он обитаем, и Основа использует его для своих нужд. И нам нужно как можно скорее попасть внутрь, а затем устроить там армагеддон!

– Думаю спешить не стоит, – Владимир наконец-то справился с сонливостью. То ли чай помог, то все само по себе прошло. – И что касательно добывающего комплекса, то он тут есть, но расположен в удалении от нужного нам корабля. В эту местность по какой-то причине миллионы лет назад сели два корабля. Но нам нужен именно исследовательский. И без разведки я туда соваться опасаюсь.

– Боишься, что там нас ждет целая рота древних, Володь?

– Роты не боюсь, но одного-двух опасаюсь. У Основы не так уж много древних, чтобы держать их пачками на каждом корабле. Но ты не расслабляйся, Вовка, потому что нам с тобой пачка и не нужна, мы и одного не факт, что одолеем.

– А тут всё зависит от того, кто из древних нам попадется. Если кто-то серьезный, то да, пиши пропало. Но мы же прекрасно помним, что серьезных у Основы не осталось. А если и остались, то они вряд ли будут заниматься такой ересью, как охрана корабля. Максимум, на что мы можем нарваться…

– На Скарга, который заглянул в это место, чтобы проверить, все ли здесь хорошо? – спросил Владимир, перебив Вовку.

– Скарг не с Основой, это известно наверняка!

– Известно из прошлых реальностей, которые уже не существуют? Мы не знаем наверняка кто и на чьей стороне, Вовка!

– И что? Риск есть, я согласен, но он есть и будет всегда! Мы на месте, нам нужно пойти туда и все разнести! А если мы не сможем этого сделать, Володь, то такова наша судьба и всё, что нам остается, это принять её!

– Тут я с тобой полностью согласен, Вовка. Нам нашу судьбу нужно только принять. А затем встать и пойти. И победить Основу…

Машина проехала по ровной дороге до вершины. А затем въехала в арочный проем и медленно поползла по тоннелю. И стала неумолимо спускаться в глубину. К одному из двух кораблей, покоившихся в сердце Маргских холмов.

– Они могли оживить добывающий комплекс. Он выше исследовательского корабля и дальше. Если дорога разойдется, то значит, что так оно и есть, – озвучил свои мысли Вовк.

– Добывающий комплекс в свое время уже поработал, недра истощены, а Маргские холмы – результат работы добывающего комплекса, – не согласился со сказанным Владимир.

Вовка воскликнул:

– Я знаю, что холмы искусственные! Я все знаю, Володь!

– Если ты всё знаешь, Вовка, то ты должен знать, что корабль исследовательской функции лежал в консервации и не был активирован, а добывающий комплекс вполне себе работал до полного истощения недр. Все боты после истощения подвергались уничтожению, таковы были правила. Даже если бы осталось что-то, что представляет ценность, добывать это просто нечем. Там просто корабль, в котором наверняка даже нет реактора.

– Всё-всё, Володь, ты можешь замолчать! Я все это и без тебя знаю!

Вовка несколько раз хлопнул Владимира по плечу. И он эти хлопки почувствовал, они для него были абсолютно реальными. Обман разума, его было сложно принять, но и прогнать его так же было нельзя.

– Не трогай меня, Вовка! – прорычал Владимир, поежившись от прикосновений подростка. И видя, что тот ухмыляется, он более злобно повторил: – Больше никогда не трогай меня!

– Как пожелаешь, Володь. Как пожелаешь… – пробормотал Вовка, уже потеряв к Владимиру интерес. Теперь он всматривался в черную глубину тоннеля. И хотел, чтобы она как можно скорее рассеялась. Он был уверен, что Основа оживила добывающий комплекс. А еще он был уверен в том, что они победят её в предстоящей схватке и еще одно ядро пополнит список уничтоженных…

Радиоприемник в машине был только штатный, и он был выключен, но это не помешало ему начать жить собственной жизнью. Включившись, он тихо зашипел, а затем резко прибавил громкости и, несколько секунд помучав уши Владимира Росса, затих. А после этого салон авто наполнил хорошо знакомый голос:

– Младший Росс, приветствую тебя!

– Иск-Ин! – гневно зашипел Вовка. – Вот сволочь! Я доберусь до него, скоро доберусь!

– Я не могу слышать тебя, Владимир, в твоей машине нет микрофона, к которому я бы мог подключиться. И нет видеокамеры, к сожалению, чтобы я мог тебя видеть. Но я и без этого уверен, что это ты, а не кто-то иной. Жду тебя в своей обители, мой старый враг. Впервые во плоти и крови!

– Не понял! – Вовка удивлено глянул на Владимира. – В смысле во плоти и крови? Это как? Он создал себе тело? Прошлые попытки его ничему не научили?

– Я ничего не знаю, – Владимир поскрипел зубами и пару раз слегка качнул головой. – Я честно ничего не знаю, Вовка. Иск-Ин пытался создать себе тело, но положительно результата не было ни разу. Но это не значит, что его вообще не может быть! Нет ничего невозможного, Вовка, и поэтому я не удивлюсь, если сейчас увижу живое подтверждение твоих слов. Но не удивлюсь, а просто возьму и убью его. Или он убьет нас.

Длинный тоннель закончился и машина въехала во вместительный тамбур. Многотонная дверь бесшумно закрыла проход, теперь путь на поверхность был отрезан, но возвращаться Владимир Росс и не планировал. Он смотрел на Вовку, улыбался, и думал лишь об одном – скоро ядро Основы будет уничтожено. А потому об этом узнает отец и он обязательно похвалит сына.

Старый добрый АКМ лежал на заднем сиденье и рука машинально за ним потянулась. И Вовка, увидев это, покрутил пальцем у виска, и спросил:

– Володя, ты идиот? Зачем тебе Калаш?

– Просто привычка и не более. Нервничаю сильно и не понимаю причины. И без оружия не могу, поэтому возьму хотя бы пистолет. Кто знает, вдруг он пригодится…

Вовка подумал и кивнул:

– Согласен, прихвати, мало ли как там всё сложится…

Владимир вышел из машины. Серость интерьера корабля Основы всегда действовала на него угнетающе. Он знал, куда нужно идти. И знал, где его будут ждать. И Вовка молча шел следом. И за его молчание ему можно было сказать отдельное спасибо.

Центральный зал корабля, с которого можно было управлять всем и вся. Иск-Ин ждал Владимира Росса там и он не соврал. Во крови и плоти, он вправду создал себе тело. И одного внешнего облика этого тела было достаточно, чтобы понять, что хорошего можно не ждать.

– И скольких древних тебе пришлось убить, чтобы создать подобное уродство? – спросил Владимир, медленно шагая навстречу мутанту, сидящему в кресле.

Второе кресло, в трех метрах напротив первого, так же имелось, и Росс принял предложенную игру, он сел в него. Вовка, встав рядом, сказал:

– Мне кажется нам хана, Володь. Там скорее всего такой набор способностей, что с ним даже папаня вряд ли потягается. А если и потягается, то только на равных, да с неизвестным исходом.

– Вижу, что раздвоение личности прогрессирует, – сказала левая голова, более похожая на человеческую. – У меня много возможностей и я вижу, что все не просто. Он сейчас рядом, верно? Вовка, базовая личность этого тела, вы научились действовать сообща?

– Ничего не говори ему! Не говори! – Вовка не удержался, схватил Владимира за плечо, и тот резко повернул к нему голову. И мутанту, личностью которого являлся Иск-Ин Основы, этого было достаточно.

– Он трогает тебя и ты чувствуешь эти касания. Интересно! Да, я не думал, что раздвоение личности дойдет до такой степени. Твой отец сделал большую глупость, не стоило доверять тому медведю. Я могу попытаться вылечить тебя, но для этого нужно…

– Не нужно, ты не способен меня вылечить! – Владимир видел, что Вовка хочет начать гневную тираду, и поэтому опередил его. – Я болен, но я научился жить с этим. И сейчас мне вполне комфортно. И я больше никогда, запомни, никогда не доверюсь тебе! Мы враги, мы враги навсегда! До могилы, до скончания вселенной враги! И даже если после смерти есть жизнь, то и там мы враги! Враги и никак иначе!

– Больше не доверюсь? – Вовка сделал два шага назад и стал смотреть на Владимира с опаской. – Чего я не знаю? Что Основа скрыла в твоей памяти? Что такое она там упрятала? Ты был предателем? Говори правду, потому что я все равно её узнаю! Раскопаю, найду, вытащу!

– Вторая личность вне себя? Заподозрила в тебе предателя? – мутант без труда угадал направление и посмотрел на то место, где стоял несуществующий для него Вовка. А затем спокойно ему сказал: – Не бойся, не ты, базовая личность, не он, игрушка своего отца, никто из вас своего папочку не предавал. Чтобы не случилось, вы всегда преданы ему. А я всегда завидовал этой преданности.

– Я доверился ему, думал он вылечит меня, – решил рассказать Владимир. – Это было в одной из первых измененных Ермаковым реальностей. Но потом я понял, что Иск-Ин не способен меня вылечить. Он меня не лечил, а медленно кодировал. Стирал истинную память, и вместо нее помещал ложную.

– Тогда я почти получил тебя, – с радостной ухмылкой сказала человеческая голова. А затем она стала хмурой и добавила: – Но кто бы мог подумать, что ты вдруг решишь выстрелить по самому себе из универсального излучателя…

Владимир Росс не имел в своем арсенале большого набора способностей и поэтому у него не было выбора. Телекинез был его единственным оружием. И он ударил мутанта со всей мощью, он вложил в этот удар все свои силы, и он не сомневался, что у него все получится.

Вовка смотрел на обе головы. Первая была более человеческая, а вторая от медведя. Но обе были слишком изменёнными, они были уродливыми, и поэтому подросток с восторгом ждал момента, когда они лопнут.

– Не получилось? – Вовка увидел, как изменился взгляд более человеческой головы.

А затем мутант заговорил:

– Это боевая оболочка и уничтожить её такому как ты не под силу. Даже Скарг будет не способен со мной тягаться. Младший Росс, ты мой пленник, если ты еще не понял этого. И если ты еще не понял еще кое-что важное, то я помогу тебе это понять. Таких тел у меня пока немного. Несколько штук, не более. Но скоро их будет тысячи, а потом десятки тысяч…

– Не смотри на меня, и никак не реагируй на то, что я говорю, Володь! – Вовка быстро переместился в сторону и встал так, что закрыл собой мутанта. – У тебя есть пистолет, достань его и выстрели в эту тварь три раза! А затем разверни оружие и убей себя! Нельзя быть в плену! Шантаж, отец на него не купиться, нет, но Ермаков обязательно броситься нас спасать! Не подставляемся! Лучше умрем! Просто кивни, если ты меня понял! Просто кивни…

Владимир Росс медленно кивнул. А затем он достал пистолет, направил его на мутанта и три раза выстрелил. И пули наткнулись на силовой щит, о который благополучно сплющились.

– Ты правда рассчитывал, что убьешь меня из пистолета? Или это очередная хитрость? Снова отвлекаешь?

– Верно, снова отвлекаю, – Владимир улыбнулся Вовке, который стоял все там же и показывал большой палец. Да, с этим парнем они знакомы совсем немного, они разные, но при этом они так же и одно целое. И поэтому умирать совсем не страшно…

Меньше секунды ушло на то, чтобы приставить пистолет к виску и надавить на спусковой крючок. И ничего не произошло, совсем ничего. Оружие не выстрелило. А мутант, рожа которого стала еще ехиднее, сказал:

– Я не дам тебе умереть, младший Росс. Я сохраню жизнь каждому из вас. А потом создам для вас самую идеальную тюрьму, в которой вы проведете целую вечность. Вечность страданий. Добро пожаловать в мой Ад, Владимир Росс…