Король Муравьев

Глава 7: Война

И как начиналась война? Скомкано и неуклюже. Королеве тяжело давались боевые действия, она не могла принимать быстрые и рискованные решения. Единственной её тактикой было давить числом. Вскоре мне самому пришлось принимать участие в этой войне. Моя роль заключалась в придумывании новой стратегии, в чём я был откровенно слаб. Единственный близкий опыт в подобном у меня был лишь в игре в голографические шахматы ещё в студенческие времена. Уровень игры был крайне плох, не лучше самого посредственного игрока, если не хуже. Этой игрой я занимался лишь чтобы убить время и никогда не задумывался о каких-либо стратегиях и тому подобному.

В общем, осваивать военное ремесло мне пришлось с полного нуля и во время наших разгромных поражений. Благо, хоть у меня было время и возможность ошибаться. К слову, я на тот момент всё меньше искал мирные пути решения конфликтов. Жестокость и завидное постоянство в атаках Корвалов уже начали вызывать у меня гнев. В какой-то момент, когда они окружили всю нашу территорию, мне стало казаться, что Корвалов неисчислимое множество и они буквально повсюду. Эх, если бы я знал, что это неправда, мы бы тогда ещё смогли пробиться одним слаженным нападением. С другой стороны, и у них был шанс на быструю победу, если бы не междоусобные клановые распри.

Корвалы отличались развитым охотничьим интеллектом. Эта агрессивная раса почитала охоту и вечное кровопролитие. Корвалы не признавали земледелие или ремесла, считая их трусливыми занятиями, достойными лишь слабаков. Настоящий корвал жил охотой и войной, добывая все необходимое силой и хитростью. Они носили панцири погибших жуков как броню и делали из них щиты, головы оставляли как трофеи. Добыча трофеев была не просто необходимостью, но и священным ритуалом. Черепа поверженных врагов и клыки убитых чудовищ украшали их тела и жилища, служа напоминанием о их силе и жестокости. Чем крупнее и опаснее была добыча, тем выше становился статус охотника в племени. У меня быстро получилось раскусить их примитивную, но действенную тактику: Корвалы никогда не ввязывались в продолжительные сражения, атаковали небольшими группами и уводили наши силы на свою землю, где расставляли ловушки и засады. Бей, беги - так можно было описать их стиль ведения боя. Из небольших плюсов, против панцирей жуков их стрелы, представляющие собой попросту заточенные палки без наконечников, были малоэффективны. Так мы имели хотя бы какое-то небольшое преимущество против их главного оружия в виде луков и стрел.

Первым делом я приказал жукам не преследовать отступающих розовокожих существ. Мы перестали попадаться на их уловки. Так как улей находился на зеленых равнинах, следовательно, мы постоянно открыты для нападения со всех сторон. Все наши передвижения были для врага как на ладони. Поэтому вторым моим указом стало прорытие траншей и подземных ходов. Хоть временами это выходило боком, когда туннели задымляли, выкуривая целые отряды, или делая обвалы и засады у выходов. Но мы заняли уверенную оборону и укрепили свои позиции. Потери уменьшались, и королева собирала более грозный костяк армии.Происходили небольшие изменения в составе отрядов. Я убедил королеву, что нам нужно больше жуков, способных к атакам на среднюю и дальнюю дистанцию. Так скажем, “производство” таких особей было более сложным из-за их способности выстреливать шипами из пасти, следовательно, количество наших войск росло медленнее. Правда, улучшилось качество, что положительно повлияло на перевес сил в нашу пользу. Вместо того чтобы биться в лоб единым кулаком, разменивая жизни в ближнем бою, жуки стали сначала давать залпы из шипов. Это не было столь грозным или точным оружием, оно даже зачастую не убивало корвалов, но ранило многих солдат еще до начала основного боя. Таким образом стали появляться первые выигранные нами столкновения.Победы давались нам с трудом, и чем чаще мы одерживали верх в сражениях, тем более яростным становился отпор. Корвалов стало появляться все больше. Я не успевал следить за всеми направлениям фронта и не мог должным образом корректировать передвижение всех наших отрядов. У меня не получалось вовремя командовать отступлением в проигрышных ситуациях или же своевременно отправлять подкрепления. Брать врага в окружение или устраивать засады тоже не выходило. Розовокожие отлично ориентировались и всегда чувствовали подвох. Интуиция охотников их редко подводила и давала понять, что добыча здесь только мы.Учитывая все факторы, было принято решение отойти на несколько километров назад, теряя весомую часть освоенных земель и отдавая их врагу. Если раньше мы местами могли уходить и за несколько десятков километров к ближайшим лесам, то теперь окапывались лишь в близлежащих районах и не высовывали лишний раз нос. Пару месяцев провели в глухой обороне, пока враг истощал наши силы. Мы же сделали ставку на разведку. Появился новый вид небольших, размером с ладонь, летающих жуков, которые собирали информацию с окружения. С их помощью был обнаружен лагерь корвалов, который использовался как опорный пункт. Они спрятали свое местоположение за небольшим холмом и постоянно уводили наши силы от него, навязывая стычки и отступая в другие стороны. Какое-то время мы наблюдали, как туда приходили воины врага для перегруппировки и лечения раненых. Они пополняли вооружение, припасы и уходили снова наступать на нас.

Мы собрали наших самых быстрых солдат и под покровом ночи разгромили этот лагерь в щепки. Это было не сражение, а настоящая бойня. Захваченные врасплох корвалы ничего не успели противопоставить и бросились в бегство. В этот раз жуки догоняли и убивали без опасений попасть в ловушку. Не уцелел никто: все были убиты, даже раненые солдаты и женщины, которых мы впервые увидели в этом лагере. Они занимались готовкой и уходом за больными.На этом мои низменные тактики не закончились. Я понимал, что сюда еще придут другие группы корвалов, и приказал отряду жуков остаться в разрушенном лагере, где они спрятались в обломках палаток и некоторые притворились мертвыми. Большой риск, но это сработало. Группе розовокожих из пятнадцати особей, уставших и изголодавшихся после недавнего боя, все же пришлось прийти в разбитый лагерь в надежде, что жуки ушли. Среди них были раненые, которые уже не могли продолжать путь в поисках нового места для передышки. Жуки быстро и без замедления разобрались с уставшими воинами, пустив кровь каждому, кто осмелился подойти к заготовленной засаде.

Так мы получили первую весомую победу, что дало нам не только пополнение запасов еды из трупов врагов, но и возможность перейти в наступление. Пробив первую брешь, мы по накатанной стали оттеснять силы врага и прогонять их все дальше. Вчерашние затравленные звери превратились в охотников, в глазах королевы, как мне казалось, горел огонь мести и жажда победы. Битвы стали навязываться по нашим правилам, и теперь враг, потеряв весомую часть позиций, стал гадать, откуда мы будем нападать. Дальше основную часть задач приняла на себя королева, ведь "давить числом" теперь имело куда больше смысла. Наступление шло тяжело, но уверенно. Враг огрызался, устраивал засады, но мы уже научились предвидеть их уловки.Продвигаясь все дальше, победой за победой осваивая новые территории, мы в конце концов дошли до поселения корвалов. Деревенька была огорожена частоколом и небольшими стенами из камней, метра под два в высоту. Эта стена была из разнообразных камней разной формы и размера, а скреплена каким-то раствором из грязи и древесной стружки. Тут наше наступление захлебнулось. Жукам не хватало сил взять это поселение с наскока. Корвалы отлично оборонялись и при каждой нашей атаке выпускали несколько отрядов с другой стороны, били по нам с флангов. Также к ним изредка приходило подкрепление из других деревень.

Из-за того, что деревня находилась на достаточном расстоянии от нас, мысленная сеть работала плохо, мы с задержкой могли отдавать приказы, а личное управление жуками требовало слишком большой концентрации. Пришлось усмирить пыл нашего наступления.

Корвалы часто объединялись в небольшие кланы, ведомые самыми опытными и безжалостными воинами. Эти кланы постоянно соперничали друг с другом за территории и ресурсы, устраивая кровопролитные стычки. Лишь перед лицом общей угрозы они могли объединиться, чтобы обрушить свою ярость на любого, кто посмел вторгнуться в их земли. И это все прекрасно работало до того, как мы стали побеждать. Их постоянные проигрыши, заставляли менять поведение и быть более осторожными.

Понимая, что мне предстоит столкнуться с судьбой этой деревни, я, обретя новое тело, отправился на фронт. Желание собственными глазами увидеть последствия своих деяний обжигало меня. Я осознавал, какой грех надвигается на меня; после стольких кровопролитных сражений нечего было и надеяться на милость королевы. Погибель этой деревни должна стать уроком для всех корвалов, а я обязан стать их полачем, вселяя в сердца страх и ужас. И мне предстояло взять на себя эту ответственность, осознавая всю тяжесть совершенного. Это будет моё личное бремя, за которое я отвечу не перед законом, не перед богами, а перед самим собой. Стремясь к искуплению, я буду жить с этим знанием, как с неотъемлемой частью своей души. Каждый будущий шаг в новых войнах будет отголоском той ноши, что легла на мои плечи, заставляя сердце биться в унисон с грузом памяти. А сейчас я действовал, принимая все более жестокие решения.

Жуки создали небольшой аванпост поодаль от поселения корвалов. Новый улей, весомо меньше основного, служил не только командным центром, но и еще одним домом для многих новорожденных жуков. После мы осадили деревню окружив в кольцо. Мы могли себе позволить подобное, пока остальные племена весомо сократили набеги на нас и занялись укреплением обороны своих земель, потихоньку оставляя соплеменников на произвол судьбы.

Где-то в глубинах моей души пробуждалась первозданная радость, неукротимая сила побед, которую я тщетно пытался утопить в мрак своих тёмных переживаний. Долгое время я отказывался признавать в себе это чувство — ту самую искру, которая ликует от выигранных сражений на полях битвы. Это был не просто неумолимый азарт, а дивное наслаждение триумфом, которое, несмотря на все попытки заглушить, настойчиво пробивалось наружу. Порой, в тишине размышлений, я осознавал: это животное счастье — часть меня, часть моего человеческого опыта. В каждом уверенном шаге, в каждой победе на фронтах я ощущал, как это чувство расправляет крылья, заставляя сердце биться быстрее. О, как тяжело было принимать эту правду! Но, возможно, именно в этом сокрыта сила — в принятии себя.

Шесть месяцев мы истощали противника, словно изнуряющая сила времени пропитывала его дух. Если он осмеливался покинуть пределы своего поселения и противостоять нам, мы незамедлительно обрушивались на него с неожиданной стороны, обойдя его защитные стены. Этот манёвр вынуждал врага спешно возвращаться, вновь замыкаясь в своих укреплениях, с отчаянием пытаясь удержать оборону. Мы словно были тенями, проникающими в самое сердце их стратегий, разрушая уверенность, которую они пытались сохранить. Каждое столкновение оставляло их измотанными и подавленными. Этот бесконечный цикл сражений и стратегий стал для нас не просто войной, а искусством, выточенным в огне борьбы, где каждое движение, каждый манёвр был наполнен смыслом и стремлением к триумфу. Так, играя на грани поражения и победы, менялась наша роль с добычи на грозного хищника, вставшего с колен и оскалившего клыки. Далее мы истощали корвалов, беря их измором. Это было не только тактическое, но и моральное давление. Неделями мы не выпускали их разведчиков. Запасы истощались, через какое-то время еды стало не хватать. Вскоре все выпады жителей сошли на нет и они были способны лишь держать свои укрепления. Сотни корвалов оказались загнанными в угол. Я бы сказал, что их уверенность в себе и множеств побед над нами, сыграли с ними злую шутку. Может они надеялись на помощь из вне. Но и все подкрепления мы отрезали. Их тактика, когда они давали бой и убегали, больше не могла работать, принимая прямой бой они увязали. Жуков было больше, а другие кланы не рисковали отправлять большое войско для помощи собратьям.

Оставалось только проявить терпение. Рано или поздно, бедные жители не выдержат голода и обязаны будут что-нибудь предпринять, а к этому моменту мы были готовы.Стоит воздать должное, этот гордый народ все равно не хотел сдаваться и бился до конца, даже когда настал час безысходности. Не выдержав голода и вечных битв, они собрали всех, кто мог держать оружие – женщин и даже детей – и дали нам последний бой. Уставшие и обескровленные, они вышли на свою смерть. Земля дрожала под ногами от топота лап насекомоподобных существ. Полностью измотанные, они ничего не смогли противопоставить жукам и погибали в пылу сражения. Крики раненых сливались в единый вопль отчаяния, разрывая тишину прежде мирных полей. В глазах этих обреченных я видел не только страх, а еще смирение. Они знали, что их ждет, но шли вперед, защищая свои семьи, свои дома, свою землю. Бессмысленная храбрость. Напрасная жертва. Все ради горстки времени, выигранного для тех, кто еще мог бежать. Жуткая бойня, которую я наблюдал своими глазами. Я помню, как падала женщина с ребенком на руках, пронзенная острыми жвалами. Я помню глаза мальчика, смотревшего на меня с немым укором перед тем, как его настигла смерть. Я чувствовал липкий страх, сковывающий меня при одной мысли о том, что я причастен к этому ужасу. Этот страх становился на весы, где с другой стороны было безразличие. Вся моя гордость улетучилась в этот момент, и я чувствовал себя опустошенным. В мыслях я говорил себе: “Смотри, смотри! К чему могут привести твои решения.”Жуки убили всех, до кого смогли добраться. Заходя в деревню, уничтожали все на своем пути. Тех, кто пытался бежать, догоняли, как загнанных животных, и беспристрастно добивали. Останки некогда живых корвалов, превратившихся в безжизненные куски мяса, усеивали поле брани. Показательная казнь для всех, кто еще осмелится напасть на наш рой, зерно страха, прорастающее в ненависть. Ненасытная жажда уничтожения казалась беспредельной. Хотя жуки и не придавали убийствам какого-то сакрального смысла, это был приказ, всего лишь их работа. Их движение было не остановить, подобно неумолимому потоку, они неслись вперед, не зная усталости, не ведая страха. После всего этого корвалы назвали нашу расу “Улукх”, и это слово одно из немногих, перевод которого я узнал: “Дыхание Смерти”…