Корона Неимоверности

Глава 9: BAD TRIP

Трое спасителей Тридевятого царства продолжали свой путь. Шли они по полям, по оврагам, по холмам и шли они долго. Ничего интересного в это время не происходило, описывать тут нечего. Потеряли еще один день, пока не вышли на изначально планируемый путь.

Солнце покраснело, опускаясь к горизонту, и троица стала подыскивать место для ночлега. Если бы все шло по плану и они преодолели столько, сколько планировали, то они бы уже были на постоялом дворе друга Дубыни Шиша. Но кое-что пошло не по плану и они находились посреди обширной степи, а до цели назначения, в лучшем случае, еще один день пути.

Обычно они подыскивали места для ночлега поукромней, будь то толстые корни дерева либо углубление в земле, но тут они имели дело с равниной, просматриваемой издалека с любого направления. Голый потрескавшийся грунт, местами покрытый сухой травой, доходившей им до щиколоток, и редкими кустарниками.

— Что это там? — острая на глаз Лиса увидела кое-что впереди.

В ста ярдах впереди, на земле, лежали неподвижно два человека. Когда путники подошли ближе, им стало ясно, что люди те мертвые. Неподалеку от тел было кострище. Здесь был их привал.

Осмотревшись, Лиса озвучила некоторые факты:

— Судя по многочисленным следам на пыльной земле, людей здесь было много. Здесь же была лошадь, запряженная в телегу. Жгли костер. Деревьев по близости здесь нет, значит, дрова у них были с собой.

— Что с ними? — задался вопросом Дубыня, глядя на мертвецов.

Лиса наклонилась над одним из тел и осмотрела.

— Глубокий порез, — отметила она ранку на шее. — Других видимых повреждений нет. — Также она прокомментировала бледную кожу: — Тело обескровлено.

Она подошла ко второму мертвецу и, взглянув на него, кивнула.

— Тоже самое.

— Звери? — спросил Иван.

— Какие звери, шеи порезаны ножами, — уверенно заявила Лиса. — На земле следы от нескольких людей, ну и от лошади. Следов борьбы нет. Их убили спящими… задушили, а потом спустили кровь. А так как на земле очень мало следов крови, то, получается, кровь собрали в сосуд или…

— Высосали? — закончил за Лисой ее умозаключение Иван. — Что за хрень здесь произошла?

— И правда странно, — Дубыня разглядывал рану на шеи одного из мертвецов.

— Судя по опарышам в глазах, они здесь лежат с неделю.

— Да твою-то суку мать! — закричал разбойник.

— Что такое?! — Синхронно крикнули, подпрыгнув, воевода и охотница.

— Лошадиное дерьмо, — с досадой пояснил Иван, шаркая подошвой сапога по земле.

Лиса и Дубыня выдохнули.

— Заночуем здесь, — решил Дубыня.

— Рядом с дохляками? — Иван был не в восторге.

— Составим им компанию. А ты что, им не доверяешь? Думаешь, они опасны? — попрактиковался в юморе Дубыня.

— Опасны те, кто их такими сделал, — серьезно ответил Иван.

— Сейчас здесь никого нет, — сказал воевода. — На много верст вокруг. Спать будем по очереди.

Обстоятельства этих странных убийств останутся для них загадкой не надолго. В скором будущем они столкнутся с теми, кто это сделал (но не в этой главе).

Костер они не стали бы разжигать, даже если было из чего. Учитывая всю ситуацию, им не хотелось выдавать себя, а огонь было бы видно издалека. Все трое доели остатки своих запасов, сухарей и сухофруктов еще днем (вяленое мясо закончилось еще раньше). Благо с водой проблем пока не было. Поэтому на ужин у них было несколько глотков воды.

По утру всех троих мучил голод. Следующий прием пищи, если верить Дубыни, в лучшем случае, будет вечером. Животы у них урчали на перебой. В лесу они могли бы поймать какую-нибудь дичь, а в этом безжизненном поле только перекати-поле. Настроение у них было так себе, поэтому они особо не разговаривали друг с другом.

Какую-то часть своего пути путники наблюдали следы лошади и телеги на земле, но потом следы пропали (видать, их пути разошлись). Их еще беспокоил необычный способ убийства тех бедолаг, но настроения это обсуждать не было.

Иван думал о Лисе. Он думал, что она что-то скрывает. Он не решался завести с ней разговор, полагая, что она не станет ему отвечать. Или, по крайней мере, не станет отвечать честно. Разбойник был уверен, что не нравится охотнице. В его голове, между ним и ей произошел следующий диалог, в котором он задавал ей вопросы и сам же, от ее лица, отвечал на них:

«Что с тобой не так?»

«О чем это ты?»

«Ты так просто режешь разбойникам глотки, хотя ты же…»

«Женщина?»

«Баба, да».

«Я — охотница. Я с юности разделываю тушки животных. Смерть и кровь меня не пугают».

«Одно дело — животные, другое — люди».

«На самом деле разница не так велика. Жизнь — есть жизнь, а смерть — есть смерть. Посмотри на себя, ты убил людей гораздо больше, чем я животных и тем более людей».

«Я люблю животных».

«А я не люблю людей».

«Особенно меня».

«Не больше, чем других. Не льсти себе. Вот если бы я знала, кто ты на самом деле, то перерезала бы тебе глотку не задумываясь».

«А Дубыня?»

«Что Дубыня?»

«В отличии от меня, с ним ты приветлива. Готова пойти за ним на конец света и даже, наверное, умереть за него. Готов поспорить, если бы он попросил тебя ему отсосать, ты бы это сделала. Может, уже и делала».

«Завидуешь ему? Ты хочешь быть на его месте? Хочешь, чтобы я тебе отсосала?»

«Ну, отказываться не стал бы».

«Бедолага, запал на меня».

«А вот и нет. Ты мне даже не нравишься».

«Тогда ладно, доставай свой большой и толстый хуй. Уверена, что у тебя больше, чем у Дубыни. Для меня будет честью отсосать тебе».

Диалог в голове Ивана стал слишком не реалистичным и он его прекратил. К тому же у него не было сил на эротические фантазии. Еда стала захватывать все его мысли.

Путешественники вышли с поля на дорогу. Она и должна привести их на постоялый двор Шиша. Было уже за полдень, к этому времени все трое чертовски устали. Жаркая погода усугубляла ситуацию. Укрыться от палящего солнца было негде. В их бурдюках оставалось мало воды. Иван не выдержал и присел прямо на дорогу.

— Это невыносимо, давайте передохнем, — предложил изможденный зноем разбойник. — Мою рубаху хоть выжимай.

— Если хотим добраться к Шишу до заката, останавливаться не следует, — ответил Дубыня. Его силы тоже были на исходе, но он еще сохранял силу духа.

Лиса, молча, поддержала воеводу. Как всегда. Иван с большой неохотой поднялся и продолжил путь, когда понял, что его ждать не будут.

Вскоре жара спала. Погода стала резко меняться. Солнце перестало жарить. Ветерок приятно обдувал, освежая. Затем, стало прохладно. Даже слишком. Серые облака скрыли солнце. Ветер стал промозглым. Пошел снег. Все вокруг побелело. Мороз стал кусачим. Началась вьюга. Путники быстро промерзли до костей. Началась настоящая лютая зима. Могли ли они замерзнуть насмерть? Могли, но мороз быстро спал. Зима кончилась также неожиданно быстро, как и началась.

Снег неожиданно повлиял на Лису, у нее поднялось настроение. Она, шутки ради, закинула снегу Дубыни за шиворот. Дубыня ответил снежком ей по заднице. Иван тоже поддался веселью и обменялся с Дубыней снежными ядрами. Как только он кинул снежок в охотницу, у той резко пропало веселое настроение.

Очень быстро снег стал сырым и вскоре растаял, напитав землю водой и сделав ее мягкой. Идти стало тяжелее. Ноги скользили по грязи и земля налипала путникам на подошвы сапог. Настроение у всех вновь испортилось.

Дорога, по которой шла троица, проходила вдоль полей. На некогда плодородной почве выращивали разные полезные культуры. Теперь это была вымершая земля. Почти. Идущая впереди Лиса увидела одинокий подсолнух. От ее острых глаз ничему не скрыться. Даже в таком вымотанном состоянии она сохраняла бдительность.

Семечки не насытят троих взрослых людей, но даже такой легкий перекус мог бы их приободрить, хоть немного. У того подсолнуха была странность — его лепестки были не желтые, а кроваво красные. Это не нормально и должно было насторожить, но голодные люди не придали этому особого значения. Вы знаете что такое голод? Не такой — я бы перекусил, а такой — я готов сожрать любое дерьмо, из-за страха потерять сознание от слабости. Второй вариант, как раз их случай. Они разломили корзинку на три части и сгрызли. Глотали их, не каждый раз, выплевывая кожуру.

Они не сразу поняли, что что-то не так. Но только стали об этом догадываться, как их накрыло по-полной. До них поздно дошло, что подсолнух был изуродован Мраком.

Чудить стали все органы чувств. Глаза видели то, чего не было, уши слышали то, чего не должны.

Как бы сильно Иван не напивался за всю свою жизнь, он ни разу не испытывал подобного. Вставило его круче любого бухла. Сперва, легкий опьяняющий эффект поднял настроение и голод отступил. Языки у них развязались, но поговорить им не удавалось, потому что каждый из них нес бессвязный бред, имеющий смысл лишь для говорившего. Вскоре начались видения. У каждого свои.

Дубыня поднес сумку с Короной к уху и прислушался. То что он услышал удивило его и насторожило. Открыв сумку, он вскрикнул и бросил ее куда подальше.

— Они шипят и брызжут ядом! — кричал он. Судя по всему, он увидел в сумке клубок скользких ядовитых змей.

Лиса скулила и рыла землю руками, пытаясь сделать себе нору или типа того. Что ей мерещилось представить трудно.

Ощущение неминуемой трагедии охватило Ивана. Он посмотрел вверх. Небо заволокло кроваво-красными тучами. Раздались раскаты грома.

— Оно грядет, — прошептал он. Выпавший из реальности, он уже не отдавал себе отчет.

Ему на лоб упала капля. Капля крови. Затем еще одна, еще и еще. Полил кровавый дождь. Лиса и Дубыня раскинули руки в стороны и запрокинули головы, подставив лица дождю. Их тела пульсировали и извивались. Они задрыгали руками, ногами, головами, заметались из стороны в сторону и закружили вокруг друг друга. Это было похоже на какой-то жуткий безумный танец. Льющая с неба кровь будто привела их в экстаз. Иван смотрел на это, не одупляя, что происходит.

Дубыня и Лиса сжали друг друга в объятиях. При чем они не просто обнимались, а впитывали друг друга, буквально срастались, воедино. Тот, в кого они превратились, был Ивану знаком. Это был Лютогост, главарь разбойничьей шайки, в которой он состоял. Измененное сознание разбойника представило его как монстра: голое красное уродливое существо ростом в три сажени с непропорционально длинными конечностями.

— Ванька! — крикнул Лютогост. — Вот ты где, паршивец! Жалкий! Убогий! Ничтожный! Самый никчемный разбойник на моей памяти! Паршивая овца! Паразит! Гнойный прыщ! Где моя Корона?!

Покачиваясь из стороны в сторону, монстр двигался к Ивану. Тот стоял как истукан. Он не мог ни шевелиться и только наблюдал.

— Что вы задумали?! Куда тащите мою Корону?! Ты что ли предал меня, шавка?! Убить тебя за это мало! Я сдеру с тебя шкуру! Вырву жилы! Четвертую! Скормлю вонючие останки псам!

Иван хотел бы сказать что-то в свое оправдание, но не смог выдавить из себя ни слова.

— Надеюсь, ты не собираешься меня кинуть, тварь! Принеси Корону мне! — кричал Лютогост.

Удалой задрожал от охватившего его животного страха. Дождь из кровищи не прекращался. Существо надело ошейник на шею Ивану.

— Ты мой пес! Будешь служить мне, пока не сдохнешь!

Лютогост пошел куда-то, таща Ивана за собой на поводке. Внезапно он остановился у горы из человеческих черепов. Из глубины этой горы доносились крики. Мужские, женские и детские голоса молили:

«Нет! Что вы творите?! Пожалуйста, не надо! Пощадите!»

Усевшись на черепах, как на троне, Лютогост резко дернул за поводок ошейника и Иван упал перед ним на четвереньки. Монстр-Лютогост положил свои длинные тонкие ноги ему на спину.

— Корона! Мне нужна сила Неимоверности!

— Нет, нет, нет, — шептал Иван.

Вдруг, молния, с разрывающем барабанные перепонки грохотом, зарядила Ивану в затылок. Перед глазами все поплыло. Человеческие крики превратились в истошный рев. С головы разбойника опали все волосы, выкатились глаза, кожа усохла, потрескалась и отвалилась, обнажив череп, который скатился с плеч на пропитанную кровью землю.

Видения Ивана становились все более не внятными. Земля, небо, он сам сливались воедино. Остатки сознания покидали его. Со стороны он выглядел как невменяемый паралитик, не контролирующий свое тело. Он дрожал и пускал пену изо рта.

То же самое происходило с Дубыней и Лисой. Корежило их как «соленых», если вы поняли о чем я. Всячески изгибаясь, они принимали не естественные позы, не по своей воли изображая им самим не ведомых зверей. Зрелище было пугающее и отвратительное.

В какой-то момент они застыли, каждый в своей странной позе. На их лицах были гримасы ужаса и боли. Жизнь будто покинула их тела. В таком состоянии они находились довольно долго, до глубокой ночи. Затем их тела обмякли и они, по очереди, попадали на землю.

Было ранее утро. Солнце стеснительно показывало из-за горизонта только самую макушку. Все трое лежали на земле, в грязи. Они начали приходить в сознание.

— Мы живы? — произнес Иван, не пытаясь подняться.

— Вроде как, — Дубыня был не до конца в этом уверен. Он ощупывал себя руками, чтобы убедиться, что у него все на месте. — Что с нами было?

— Отравление, — подала голос Лиса. — Семечки. Подсолнух был Мрачным.

— Так дурно мне еще не было, — признался воевода. — Мои мозги словно вывернули наизнанку, насрали туда, а потом опять внутрь завернули.

— Мы опробовали Мрак на себе, — с отвращением сказала охотница.

— Я всякую дрянь пробовал. Это единственное, что мне не хотелось бы повторить, — честно заявил Иван.

Он помнил кое-что из своих видений, но предпочел молчать об этом. Остальные двое тоже ничего рассказывать не стали. Уж слишком ебанутая хуйня с ними творилась.

Продолжая ощупывать руками свое тело, Дубыня понял, что кое-чего не хватает. Чего-то очень важного. Отсутствовала сумка с Короной Неимоверности.

— Корона! — вскрикнул он, подскакивая. Голова кружилась, а ноги были ватными. Он не смог удержаться в вертикальном положении и снова оказался в горизонтальном.

Иван и Лиса приподнялись на локтях и стали осматриваться. Дубыня на четвереньках пополз по дороге, в поисках пропажи. Все трое, сначала ползая, затем не уверенно шагая, передвигались по округе, высматривая на черной земле черную сумку. Без Короны Неимоверности Мрак не остановить, а значит их миссия под угрозой провала. Судьба Тридевятого царства висела на рвущейся нитке.

Но все обошлось. Через непродолжительное время сумка была найдена, в нескольких саженях от их лежбища. Корона все еще находилась внутри. Дубыня схватил ее и крепко прижал к груди, как своего ребенка, по которому до смерти соскучился. Того и гляди, у него слезы потекли бы.

Недавний гастрономический эксперимент сильно подпортил состояние путников. Их покинули последние силы. Они еле передвигали ноги. Последние несколько часов продолжали идти только на морально-волевых. Обгоревшие на солнце, с впалыми глазницами, с потрескавшимися губами, в грязной одежде. Если бы не отсутствие красных зрачков, их можно было принять за Мрачных. Напади на них, в этот момент, какой-нибудь зверь или не добрый человек, они, при всем желании, не смогли бы дать отпор. Но им повезло. После того, как они покинули село Милованово, им абсолютно никто на пути не попадался.

Далеко впереди стали виднеться несколько деревянных строений, окруженных не высоким частоколом. Это и был их пункт назначения. Близость цели приободрило ходоков и они таки дошли до нее. С задержкой в три дня они, наконец, были у постоялого двора Шиша.

Когда они уже подходили, навстречу им вышла женщина в длинном платье с фартуком поверх. Это была супруга Шиша Купава. Она и Дубыня тепло поприветствовали друг друга. Следом появился мужик с деревянной культей вместо правой ноги. Для устойчивой ходьбы он использовал трость (ей служила просто крепкая кривая палка). Он был крупным, как Дубыня, и чем-то даже был похож на него. Такой же мордатый и бородатый. Это и был старый друг воеводы Шиш. Позади Шиша плелась ручная гусыня.

— Дерьмово выглядишь, дружище, — были первые слова Шиша, сказанные Дубыне с улыбкой.

Гусыня крякнула, приветствуя гостей.