Красная дорама – 2

34. Гаттербол

Гаттербол — в боулинге: шар, упавший в желоб в результате неудачного броска

Называя мне адрес, красавчик Юн Ён Су, адъютант полковника Кана, не потрудился уточнить, что это за место, но почему-то я решил, что встреча пройдет в ресторане. Однако ошибся. Это оказался… боулинг.

Именно так. Нет, я уже давно понял, что обывательские заграничные представления о КНДР с местной действительностью зачастую кардинально расходятся — вспомнить хоть те же пхеньянские пиццерии! — но обнаружить здесь самый настоящий кегельбан все же совсем не ожидал.

И вот, пожалуйста!

На улице перед входом в заведение стояла небольшая очередь. Припарковав байк у тротуара, со шлемом в руках я ее обогнул — и постучал костяшкой пальца в стеклянную дверь. Назвался выглянувшему охраннику и сказал, что меня ждут.

— Номер дорожки? — уточнил тот, доставая какой-то список.

— Не знаю, — пожал я плечами — этого мне товарищ старший лейтенант не говорил.

— Ну и как же я, по-вашему, должен… — начал мой собеседник, но в этот момент за спиной у него как раз нарисовался полковничий адъютант.

— Это к нам, на тринадцатую, — бросил он охраннику, скользнув по мне взглядом — но тут же, будто что-то вдруг сообразив, снова повернул голову в мою сторону и воззрился на мою мотоамуницию. Нахмурился, слегка покачал головой — в не особо и скрываемом неодобрении.

Ишь ты! Боулинг, значит, для вас тут — нормально, а от приличного байкерского прикида — рожа корчится⁈

Ладно, я не десять юаней, чтобы всем здесь нравиться!

Тем более, что даже десять юаней нравятся тут не всем!

С другой стороны: если так реагирует адъютант — что тогда скажет сам полковник? Часом, не испорчу я все, не успев толком начать разговор — одним своим вызывающим видом? Как-то не подумал об этом. Привык уже за три дня к своему новому образу — не сообразил, что пожилого офицера он вполне может шокировать и возмутить…

Интересно, тут есть гардероб?

— Проходите, товарищ Чон! — нашел между тем меня в списке охранник — и отступил в сторону, пропуская внутрь.

— Здесь где-нибудь можно снять верхнюю одежду? — первым делом спросил я у старшего лейтенанта.

— Как раз собирался посоветовать вам так поступить, — усмехнулся тот. — Сюда, пожалуйста, — указал он мне в боковой коридорчик.

Помнится, когда в понедельник я в первый раз застегивал на себе кожаные штанины чапсов, то опасался, что в поездке офисные брюки изомнутся под ними в хлам. Но оказалось, что ткань моего сшитого на заказ костюма прекрасно держит форму. Пара минут «на воле» — и она снова словно только что из-под утюжка!

Что не могло не порадовать, потому как утюга-то у меня как раз дома и не водилось — после того, как Хи Рен разбила старый о голову коварной Лим, нового я так пока и не приобрел.

Вот и теперь, сдав тетеньке в здешней раздевалке куртку и чапсы, я предстал перед сопровождающим в виде отнюдь не жеванном — а наоборот, очень даже аккуратном. На что Юн Ён Су благосклонно кивнул — и пригласил меня следовать за собой.

Боулинг оказался совсем не маленьким — аж на несколько десятков дорожек. Заняты из них сейчас, правда, были менее половины, остальные пустовали. Видимо, стояли забронированные — иначе чего ждала очередь на улице?

А может, дело было и в другом — пока мы со старшим лейтенантом шли к дорожке номер 13, на второй, одной из оккупированных игроками, видимо, «зависло» оборудование. Вдоль желоба к пиндеку — зоне, где должны стоять кегли — уже спешил дежурный, но когда, пройдя мимо, я обернулся — уже от экранчика с цифрой «девять» — там и вовсе погас свет. Бывает: сломалась дорожка.

Так, может, и остальные свободные — просто не в порядке?

Я решил отследить, придут ли на них люди позже, но, забегая вперед, скажу, что этого не сделал — не до того оказалось.

К стойке, где выдавали обувь игрокам, старший лейтенант меня не подвел. Как, собственно, и к самой тринадцатой дорожке — указал жестом на креслица метрах в семи позади той и отправился к своему шефу один. Полковника я уже увидел — тот как раз запустил в цель шар. Не промахнулся, но и страйка не выбил. Да еще и получил перед вторым броском так называемый «сплит» — устояли самая правая и самая левая кегли. Один мой приятель по «прошлой жизни» называл это «ножки кровати».

Партнеры Кана по игре — двое мужчин примерно его же возраста, одетые в гражданское (сам офицер был в форме) — сочувственно покивали: непростая, мол, предстоит попытка.

К слову, публика в заведении по большей части напомнила мне посетителей пхеньянской пиццерии или залов торгового центра «Тэсон»: молодежи здесь почти не было. Только на одной дорожке, как раз по соседству с «полковничьей» — кучковалось разом человек восемь юношей и девушек. Одетых ярко, подчеркнуто спортивно — и при этом довольно смело. На двух красотках и вовсе были обтягивающие леггинсы, а одна даже не постеснялась оголить живот — неслыханное дело по местным меркам!

Спутники же юных дам гордо щеголяли в куртках и штанах с классическими тремя полосками по швам и трилистником на груди, чем живо напомнили мне характерных персонажей из наших российских 90-х.

Справедливости ради, на компанию косились. Ну или наоборот, старались в их сторону не смотреть — как, например, делал Кан. Вторым броском, кстати, он сбил только одну из двух кеглей.

Я поднял глаза к экранчику над тринадцатой дорожкой: шел последний, десятый фрейм — то есть в этой партии мой знакомый уже «отстрелялся». К нему как раз подошел адъютант — видимо, доложил о моем приходе. Полковник его выслушал, но на меня пока даже не посмотрел — дождался, пока закончат игру партнеры. Один из них при этом ухитрился выбить страйк-аут — три раза подряд снес шаром все кегли до единой — однако итоговая победа все же осталась за доблестной Корейской народной армией в лице Кана.

Только тут он кивнул — и направился ко мне.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — резво подорвался я с креслица.

— Сиди, Чон, — махнул мне рукой офицер — и опустился на соседнее.

— Разрешите поздравить вас с победой! — выразительно показав глазами на дорожку, подпустил медку я.

— Разбираешься? — приподнял брови офицер. — Доводилось играть?

— Нет, что вы! — заверил его я. — Никогда тут раньше не был, — не думаю, что «прежнему» Чону такое было по карману. — Но на экране же написан результат — у вас очков больше!

— А, ну да, — кивнул Кан.

В этот момент к нам подошел Юн Ён Су.

— Товарищ полковник, распорядиться, чтобы принесли чаю? — осведомился он. — Или, может быть, сока?

— Спасибо, ничего не нужно, — покачал головой его патрон.

Мне напитков не предложили.

— Пока я здесь — можешь пойти, поучиться у старших играть, — отослал Кан адъютанта на дорожку.

— Спасибо, товарищ полковник! — поблагодарил старший лейтенант.

— Итак, — повернулся ко мне его патрон, когда Юн удалился. — Как понимаю, Чон, моим рекомендациям ты внять не соизволил.

— Простите, товарищ полковник? — слегка растерялся от такого захода я.

— Я же предупреждал тебя насчет «шляпы не по чину»! Но ты, выходит, гнешь свое?

— Товарищ полковник, не понимаю, о чем это вы! — совершенно искренне заявил я. — Нет, я помню тот наш с вами разговор — но с чего такие странные выводы?

— С того, что ты здесь, — буркнул офицер. — О чем еще тебе могло вдруг понадобиться со мной переговорить, если не о капитане Джу и ваших с ней отношениях?

А, вот оно что!

— Товарищ полковник, я приехал вовсе не за этим! — пришлось поспешить мне с заверениями. — Не из-за товарища Джу. Из-за ее тонсен, Хи Рен!

— Нам Хи Рен? — пришла очередь удивиться Кану. — Она же еще ребенок! — не знаю, что он там себе подумал, что так сказал — и, честно говоря, знать не хочу. — И при чем тут я?

— Ребенок, — не замедлил кивнуть я. — Школьница. И в школе у нее серьезные проблемы…

Следующие несколько минут я подробно описывал собеседнику сложившуюся у девочки ситуацию. Слушал меня Кан внимательно, не перебивал. И только в конце спросил:

— Это капитан Джу поручила тебе заняться вопросом?

— Нет, — покачал головой я. — Все открылось уже после ее отъезда. Про медаль у нее девочка спрашивала, не посвящая в детали проблемы.

— Вот как? — Кан будто бы ждал от меня другого ответа. — Что ж… Но по-прежнему не улавливаю, чем и как могу тут помочь. Насчет публичного ношения медали — капитан Джу своей тонсен все верно сказала: это совершенно исключено! Все награждения по первомайскому инциденту — строго секретны!

— Это понятно, — кивнул я, постаравшись не выказать своего разочарования.

Нет, на то, что удастся решить проблему в лоб, рассчитывать и впрямь особо не приходилось, но тень надежды у меня все же теплилась: а вдруг?

Короче, стоило попытаться. Но нет — так нет.

— Понятно, — повторил я. — Секретность есть секретность. Но давайте попробуем взглянуть на происходящее чуть-чуть шире. Ведь, по сути, Хи Рен осталась без заслуженной награды! Это взрослого человека еще может греть мысль, что где-то в сейфе лежит его орден или медаль — то есть заслуги оценили, их учитывают, пусть и негласно. Но тринадцатилетний подросток видит это иначе! Показали конфетку — и тут же отобрали! Разве это справедливо?

— Подрастет — оценит, — пожал плечами Кан.

— Возможно. Но проблема-то возникла сейчас! То есть и решать ее нужно сейчас, а не когда девочка повзрослеет!

— Каким образом — решать?

— Может быть, есть возможность отметить Хи Рен как-то еще? — перешел я к изложению плана «Б». — Пусть не медалью и не орденом. Но вручить — от имени армии — что-то такое, что можно приколоть на грудь и с этим появиться на празднике?

Уже по первой реакции полковника — еще прежде, чем тот ответил — я понял: снова мимо.

— Чон, ты, конечно, у нас не кадровый офицер, — укоризненно покачал головой мой собеседник. — Но элементарные вещи должен же понимать! «Что-то, что можно приколоть», — передразнил он меня. — В армии это «что-то» так и называется: орден или медаль! Есть еще, конечно, значки иного рода, но и они даются бойцу не просто так, потому что он — молодец! А за конкретные достижения! Скажем, за определенное число прыжков с парашютом, — указал Кан себе на грудь — именно такой почетный знак висел у него самого на кителе. — В общем — нет, — подытожил он, разведя руками. — Так не делается.

— Хорошо, — мысленно вздохнув, перешел я к плану «В». — Не значок. Но тогда, может быть, получится выдать Хи Рен некую почетную грамоту? Или там благодарственное письмо, в рамочке? Как бы в компенсацию изъятой медали? Понятно, изложив все общими словами, не раскрывая никаких государственных секретов. Скажем, «за неоценимую помощь, оказанную стране и Министерству обороны», без ненужных подробностей… Ну или что-то такое…

— Почетную грамоту, говоришь… — вот тут полковник наконец задумался.

Я затаил дыхание, боясь спугнуть ненадежную удачу.

Подобного рода диплом, конечно, на себя не прицепишь — чтобы каждый встречный-поперечный сразу видел и уважал… Но можно будет, например, передать его музею школы — наверняка там такой есть, вроде нашего, в Пэктусан… Уже что-то!

А если это все еще красиво преподнести… Скажем, приедет в школу лично товарищ полковник — и вручит бумагу Хи Рен, перед строем учеников в красных галстуках! Еще бы до кучи туда военный караул с автоматами… И, не знаю… Торжественный салют в воздух — холостыми!

Дважды лауреатке Ким Ю Джин останется разреветься от зависти!

Увы, мечтать не вредно. Кан меня снова «обломал» — да еще и жестко, сперва будто бы обнадежив.

— Почетная грамота — вариант, в принципе, рабочий, — кивнул он, заставив меня просиять. — Но точно — не к этой пятнице! — заявил офицер после короткой паузы. — К концу месяца — может быть, получится организовать… Такое должен подписывать лично товарищ министр, в крайнем случае — его заместитель. Нет, раньше конца июня — никак! — подытожил мой собеседник.

— Но праздник у Хи Рен — послезавтра… — обреченно выговорил я.

— Ну а я что могу поделать? Говорю, как есть.

— Может быть тогда хотя бы… — осталось мне уже только ухватиться за последнюю соломинку. — То есть не «хотя бы», что это я… — торопливо поправился тут же. — Может быть тогда вы смогли бы заехать в пятницу в школу? Просто, без бумаги. Объявить при всех, что Хи Рен отличилась, чуть позже будет официальная грамота, а пока — поздравить ее на словах?

— А если министр в итоге ничего не подпишет? — хмыкнул полковник.

— Хорошо, — отступил я еще на шаг — уже на самый край провала. — Не говорить про грамоту! Просто публично девочку похвалить…

— Младший лейтенант, наша армия — не балаган, гастролирующий с представлениями по школам! — нахмурившись, строго заявил на это офицер. — И я вам — не клоун!

— Ничего такого я не имел в виду! Просто… Вам что, совсем не жаль девочку? Которая, на секундочку, серьезно вам помогла! Неужели это не стоит такой мелочи, как заехать к ней в школу?..

— Завтра днем из Пхеньяна я убываю, — сухо заявил офицер. — Служба — понимать надо! Поэтому — нет, никак не получится.

— Ну а прислать кого-то вместо себя? Того же Юна?

— Так, довольно, — скривился Кан. — Насчет почетной грамоты — вопрос поручу проработать. В самое ближайшее время мой адъютант этим займется. Но, как уже сказал, раньше конца июня результата не ждите! И это максимум того, что я могу — и готов — сделать для Нам Хи Рен!

— Но для нее все решится в эту пятницу! — воскликнул я.

— Младший лейтенант, тебе что-то не ясно из мною сказанного?

— Но…

— Товарищ младший лейтенант!

— Все ясно, товарищ полковник, — убито пробормотал я.

— Тогда на этом и закончим!

Как я вернулся в гардероб, как оделся, как вышел из боулинга, сел на байк и доехал до Пэктусан — вообще не помню.