Красная дорама – 2

50. Назад, в объятия Родины!

— Ты⁈ — вытаращился на меня Юн, встретив на пороге нашего номера.

— Что, не ждал? — буркнул я, качнувшись вперед.

Старший лейтенант посторонился, пропуская меня внутрь. Захлопнулась дверь.

— Точно — не так быстро… — признался между тем мой собеседник. — Ты же должен быть еще под сывороткой!

— Так я и под ней… И через несколько часов здесь будет контрразведка южан!

— Что⁈ — ахнул Юн. — Кому и что ты разболтал⁈ И… почему только через несколько часов? — почти сразу уловил он очевидную странность.

— Я — никому! В такси ехал — рот ладонью зажимал, чтобы ни словечка лишнего не проронить! Водитель небось думал, что меня вот-вот вывернет — гнал, как сумасшедший, пока не началось… Это ты где-то наследил! А меня — предупредили!

— Я никак не мог… Кто предупредил⁈ — решив, как видно, не тратить времени на оправдания, осекся и задал вопрос по существу старший лейтенант.

— Чтоб я знал! Короче, дело было так. Как закончился допрос — кстати, там все прошло отлично, все неясности устранены, никаких претензий к нам у этих людей больше нет…

— Да, я же не спросил… — немного растерянно кивнул мой собеседник. — Точно все улажено?

— Точно. Хочешь послушать в подробностях? Меня так и тянет рассказать! На полчасика, где-нибудь…

— Нет, — поспешно мотнул он головой. — Давай сперва про контрразведку!

— Так вот. Как допрос закончился — меня проводили в другой номер. Переждать — чтобы сыворотка выветрилась…

— Логично.

— Ну, я прилег там на кровать, задремал. Просыпаюсь: какой-то левый вегугин надо мной стоит. И тихонечко так, вполголоса говорит: «Слышь, чувак, твой раззява-спутник на чем-то бездарно засыпался. Местная контрразведка уже практически у вас на хвосте. Правда, пока они сами не понимают, на что наткнулись, но через пять-шесть часов во всем разберутся — и придут за вами! Так что валите-ка оба из страны, пока не поздно! Ну и, если что, я с тобой сейчас не от имени организации говорю, а чисто по своей инициативе. Почему да с чего — мое дело. Но спросят — стану все отрицать. Так что сделай милость — не делись ни с кем из наших!»

План мой был предельно прост. Если Юн решит, что оставаться в стране нам опасно — сам первый и поторопится отсюда убраться. Запас в пять-шесть часов — чтобы улететь более-менее спокойно, не дергаясь. Скажу час — и в аэропорт старлей даже не сунется: поймет, что перехватят. А так — самое то.

Якобы собственная инициатива доброго самаритянина- вегугина — это чтобы потом, когда все благополучно закончится, счастливое начальство военной разведки не вздумало вежливо поблагодарить бывших оппонентов за своевременную помощь. А то ведь возникнут неудобные вопросы — а те люди очень не любят, если оные остаются без ответов…

Ну а мнимая вина моего сопровождающего — тоже не просто моя мелкая пакость. Это чтобы к той стороне опять же меньше вопросов было, на которые они потом начнут ответы искать — типа, не от них утечка: с Юном-то они не контачили.

Все это я продумал в такси, по пути в отель — и вот теперь вывалил на старшего лейтенанта.

— Да я, как утром вернулся, даже из номера не выходил! — оторопело пробормотал тот.

— Ну, не знаю, — развел я руками. — Ты же раньше тут бывал… В смысле, на Юге. Может, узнал тебя кто. Вчера в ресторане, например. Или даже еще в аэропорту, как прилетели.

— Исключено, — покачал головой мой собеседник. Но будто бы и не без тени сомнения.

— Хочешь проверить? — пожал я плечами. — Тогда остаемся. Я страшно голоден, кстати…

— Нет! — помедлив всего пару секунд, уже решительно заявил Юн. — Срочно уходим!

— Да, едем в аэропорт! — подхватил я.

— Не в аэропорт… — рассеянно — явно уже думая о чем-то еще — выговорил старший лейтенант. — По крайней мере, не сразу в аэропорт… На случай экстренной эвакуации есть специальный протокол! — будто бы найдя вдруг надежную опору, заявил он.

Затем шагнул к своей валявшейся на полу дорожной сумке, выудил из ее недр мобильник — допотопный, кнопочный — и отдельно — батарею от него. Соединил одно с другим — и по памяти набрал какой-то номер. Кажется, не тот, что заставил накануне заучить меня.

Последовавший разговор ограничился всего несколькими нелепыми фразами — без преувеличения, в духе: «У вас продается славянский шкаф? — Слоны пошли на водопой! — Московское время: двадцать часов!» — ну, все с местной спецификой понятно. После чего Юн снова отделил от трубки батарею — и бросил уже мне, коротко:

— Хватай свои вещи — и идем!

Взятое у отеля такси привезло нас в самые натуральные трущобы — хоть пропагандистский фильм снимай про ужасы капитализма! Нет, реально: видал я в Сеуле небогатые кварталы, но о том, что здесь существует такое чудо — даже не подозревал! Прижавшиеся друг к другу неказистые корявые домишки с некрашеными стенами, какие-то свисающие там и тут грязные тряпки, жуткая вонь от раскинувшейся неподалеку свалки…

Даже наш таксист, кажется, был от увиденного в легком шоке — и, едва мы с Юном вышли из машины, поспешил дать по газам!

Смеркалось — и наплывавший вечерний полумрак отнюдь не придавал окрестностям благопристойности. Скорее, лишь нагонял жути.

Из какой-то дыры в полуразрушенной стене вылез паренек лет восемнадцати, перекинулся парой слов с моим сопровождающим — и снова растворился в темноте.

— Местные деньги, что я тебе давал, верни, — потребовал между тем у меня старший лейтенант. — И все личные документы, что при тебе.

— Прямо так, на улице, в открытую? — нахмурился я. — Вот здесь? — выразительно показал рукой вокруг.

— Делай, быстро! — прикрикнул на меня Юн. Он определенно нервничал.

Пожав плечами, я отдал ему то, что он просил. Взамен сопровождающий сунул мне в ладонь несколько других бумажек. Присмотревшись к ним, я узнал китайские юани — но спросить ни о чем не успел: подъехала какая-то машина с потушенными фарами. Вышел низенький водитель — не кореец — и они со старшим лейтенантом о чем-то коротко переговорили. После чего оба обошли автомобиль, и вегугин распахнул багажник.

— По нужде не нужно? — деловито осведомился у меня Юн. — В следующий раз не скоро шанс выпадет!

— В номере сходил, — мотнул головой я.

— Тогда — залезай! — указал он на багажник.

— Туда? — непритворно растерялся я.

— А куда же еще? Давай скорее: счет идет на минуты!

— Ну…

Видя, что спорить бесполезно, я сделал, как мне было велено.

— Держи! — протянул мне что-то уже внутрь сопровождающий — это оказались бутылочка с водой и какая-то таблетка без упаковки.

— Зачем? — опасливо спросил я.

— Снотворное — и запить, — последовало пояснение. — Только плыть около четырнадцати часов — а еще ехать сколько! С ума сойдешь взаперти! Лучше, если тупо дорогу проспишь!

— Плыть? — переспросил я.

— Все, удачи. Увидимся по ту сторону! — проигнорировал мой вопрос старший лейтенант — и захлопнул крышку багажника.

Через считанные секунды автомобиль тронулся.

* * *

Как любил повторять один мой постоянный клиент — из «прошлой жизни»: когда тебя везут в багажнике в лес — скверная это примета! Но если не в лес, а к морю (а где еще можно четырнадцать часов куда-то плыть?) — может быть, все не так уж и плохо?

Как бы то ни было, принимать снотворное я не торопился — ради хоть какой-то иллюзии контроля над ситуацией.

Ехали мы около часа — с непродолжительными остановками, видимо, на светофорах. Затем с полчаса простояли — и дальше двинулись короткими дергаными рывочками. Потом снова замерли, у машины хлопнула дверь, рядом послышались приглушенные голоса. Кажется, я разобрал на ломаном корейском: «Дипломатическая почта!» — но, возможно, это был какой-то посторонний разговор, к нам никакого отношения не имевший.

Затем кто-то размеренно постучал по крышке моего багажника, но открывать ее не стал.

Мы еще постояли, потом медленно покатили — и, видимо, остановились уже окончательно, водитель заглушил мотор. Но автомобиль все равно слегка покачивало. Мы на палубе?

С час ничего не происходило. Наконец раздался громкий гудок — мое убежище содрогнулось, и качка будто бы стихла. Ну или, скорее, уменьшилась, сменившись мелкой вибрацией. Зато время от времени стало кренить сильнее — но при этом плавно, не резко.

Все это было похоже на движение парома. Но легко могло оказаться и, скажем, конвейером пресса для утилизации старых автомобилей: ну а что, нет человека — нет проблемы…

Что морской паром, что подобный пресс я раньше только в кино видел, и уж тем более не заезжал на них в багажнике — так что судить мог разве что с очень большими допусками…

В итоге, хорошенько сам себя накрутив, я решил отправиться на разведку. Понятно, не телом — сознанием.

Семерка разноцветных кругов явилась мне с похвальной готовностью, в красный «люк» я тоже вошел чисто… И оказался над крышами десятков машин — действительно стоявших на палубе парома… И стремительно подо мной проплывавших! Судно-то двигалось — а я где взлетел — там и завис!

Я бросился в погоню за «своей» машиной. Ее, кстати, теперь еще нужно было найти среди других! А паром, зараза, шел ходко! Чего нельзя было сказать обо мне: после первого уверенного рывка я будто бы снова начал отставать! И быстрее лететь не получалось! Никак!

Уже почти оказавшись за кормой, я понял, что понемногу теряю связь с телом! Последним усилием рванулся вперед — и резко расслабился, нарочно перестав контролировать вознесение. На миг мне показалось, что совершена роковая ошибка и паром уходит — но тут меня уже насильно потащило к одной из машин (каким-то образом я успел рассмотреть, что у нее сине-белые дипломатические номера и флажок на переднем крыле — какой именно страны, точно не разобрал, но почему-то решил, что Венесуэлы).

Хлопок — и я снова в своем запертом в багажнике теле.

Уф-ф…

Ну, будем считать, обошлось. Опять же: паром, а не утилизационный пресс!..

Переведя дух, я таки выпил снотворное — и почти сразу уснул.

* * *

Разбудил меня водитель. Действительно похожий на венесуэльца — какими я их себе представлял. Да и флажок мне чуть позже удалось рассмотреть — он самый, желто-сине-красный с полукругом белых звездочек.

Машина стояла на суше, в каком-то тупике среди серых ангаров.

Водитель помог мне выбраться из багажника, после чего сунул в мои руки паспорт (тот самый, по которому я въезжал в Китай из России) и авиабилет рейсом «Циндао — Пхеньян», с пересадкой в Пекине. Махнул рукой в проход между ангарами: туда, мол, иди — а затем молча сел за руль и уехал.

Я же двинулся в указанном мне направлении — и скоро вышел к пассажирскому терминалу аэропорта уже упомянутого китайского города Циндао.

* * *

Когда мой самолет приземлился в Пекине, с момента Катиного предупреждения о проблеме с Чан Ми прошли ровно сутки. Даже с учетом предстоящей трехчасовой стыковки в столице Китая, в озвученный мне срок — два дня — я пока укладывался, даже с некоторым запасом.

Правда, ученица мудан говорила: максимум два дня…

В воздухе возноситься сознанием я, понятно, не рисковал (самолет — не тихоходный паром, улетит — не догонишь), но что из Циндао, что из Пекина несколько раз пытался с Катей связаться, уточнить ситуацию. Сперва она вовсе не отвечала, но однажды ненадолго все же проявилась. Сказала, типа, разговаривать ей сейчас предельно неудобно, но коротко сообщила, что новостей у нее, собственно, и нет. И не появятся, пока я не окажусь на месте, в госпитале: некогда оставленный маячок сработал и растаял, а напрямую, без меня, дотянуться до Ким из Сеула девушка не могла.

Возвращаясь к перелетам: до Пекина я добрался без происшествий, ровным счетом ничего примечательного не произошло и в аэропорту «Шоуду». А вот когда я уже занял свое место в самолете «Корё Эйр» рейсом на Пхеньян, в кресло рядом со мной внезапно плюхнулся самодовольный Юн.

Каким путем старший лейтенант сюда попал, поведать он не удосужился. Правда, и про мои приключения не спрашивал. Весь полет травил какие-то тупые анекдоты и делился байками из своей давней сеульской Кей-поп эпопеи — благо ни возле нас, ни в ряду впереди, ни в двух позади никто не сидел.

Я даже было заподозрил, уж не выпивши ли товарищ разведчик — мало ли, на радостях, что все благополучно обошлось с нашим побегом с Юга — но спиртным от него вроде не пахло.

В Пхеньяне с прочими прилетевшими пассажирами на паспортный контроль мы не пошли — спутник ткнулся в какую-то неприметную дверцу и поманил меня за собой. Длинный узкий коридор — и вот мы официально на Родине. Радушно встретившей нас в лице молодого армейского лейтенанта (то есть званием младше Юна, но старше меня) при поддержке двух хмурых рядовых. Больше поблизости не было ни души.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — откозырял офицер моему сопровождающему, после чего повернулся ко мне. — Товарищ младший лейтенант, следуйте, пожалуйста, за нами.

— Простите? — нахмурился я.

— У меня приказ незамедлительно по прибытии в страну доставить вас к полковнику Кану, — снизошел до объяснения лейтенант.

— Э… Приказ — это прекрасно, но мне сначала нужно… — я повернулся к Юну, собираясь заручиться его поддержкой. В полете я ему говорил — ну, к слову пришлось — что первым делом намерен отправиться в госпиталь, навестить Чан Ми. Не объясняя, разумеется, зачем.

Однако былую дружелюбную беззаботность с лица старлея как рукой сняло.

— Я в курсе, — скупо кивнул мой сопровождающий. — У товарища полковника есть к тебе пара вопросов.

— С огромным удовольствием на них отвечу! — горячо заверил всех присутствующих я. — Но сперва все же, если вы не возражаете…

— Возражаем, — бесцеремонно перебил меня встречающий офицер. — Идемте, товарищ младший лейтенант — или я буду вынужден применить силу!

Вот, значит, как…

Я все же снова посмотрел на Юна.

— Слушай, дружище, очень надо! Понимаешь…

— Выполняйте приказ, товарищ младший лейтенант! — сухо отчеканил тот, не дав мне ничего толком сказать. И добавил чуть менее официально: — Поверь, тебе же будет лучше, если сделаешь это добром. А пройдет все нормально — к Ким своей заедешь завтра. Или послезавтра, если дело затянется. Никуда она не убежит — в ее-то состоянии!

Это он так для разрядочки шутканул, типа?

Зря — но даже не это сейчас главное…

Кроме всего прочего — какое еще «завтра»⁈ Было, на секундочку, раннее утро! То есть разговор у полковника по умолчанию ожидался долгим?

— Можно мне хотя бы…

— Нет!

Между тем лейтенант и его свита обступили меня почти вплотную.

Однако, спешно преодолев сотню километров пути к Чан Ми по суше, 650 — по морю и 1300 по воздуху, сдаваться в какой-то паре десятков этих самых километров от умирающей Ким я точно не собирался!

— Погоди… — предпринял последнюю попытку решить дело миром я.

— Все, это не обсуждается! — отрезал Юн. — Едем к товарищу полковнику!

Что ж, как говаривал один известный российский политический деятель, если драка неизбежна — бей первым! И будь что будет! Шансы, конечно, такие себе, но разве у меня есть выбор? Дорога каждая минута!

Офицера я с ног даже сбил, сумел оттолкнуть и одного из рядовых, но второй вцепился в меня как клещ — и подоспевший «дружбан»-старлей (признаться, надеялся, что тот промедлит — на том и строил расчет) от души засадил мне кулаком в живот. Я согнулся — и напоролся лицом уже на кулак снова подскочившего к нам рядового. Пару тумаков добавил мне и поднявшийся с пола лейтенант — прежде, чем защелкнуть на моих запястьях стальные браслеты наручников.

И, беспомощно хрипящего, меня куда-то поволокли.