Маразматичный старик хотел отдохнуть — II

Глава 12. Дары приносящий

Когда я пришёл в кузницу, Никон встретил меня простым рукопожатием. Никаких слов, даже минимального приветствия. Не считая, собственно, рукопожатия. Честно говоря, даже его собака была приветливее. Правда она уже не пыталась облизывать меня от макушки до подбородка. Просто ластилась.

За то время, пока я отдыхал, Никон, похоже, не сомкнул глаз. На рабочем столе лежали восемьдесят заготовок, и лишь три оказались бракованными. При этом я быстро выяснил, что испорченные изделия появились не из-за ошибок кузнеца, а из-за его желания сделать что-то необычное — вероятно, попытка отдать дань уважения мне.

Я взял в руки одну из заготовок, похожую на наконечник стрелы. На её поверхности была начертана руна. Нет, не просто руна… РУНА. Древнерусская. Символ «Мыслете».

— Что это за дела? И зачем? — вопросы в моей голове звучали куда грубее. Всё-таки это была настоящая рунопись, связанная с артефактикой. Даже удивительно, что из-за такого вмешательства было испорчено всего три заготовки. Но меня все еще удивляет, что он успешно начертил Мыслете, да еще и она легка как нужно!

На мой вопрос Никон не ответил. Он только слегка кивнул и сделал жест рукой, словно благодарит. Понять его было несложно. Святогор, вероятно, рассказал обо мне, может быть, даже приукрасил. Вот кузнец и решил таким образом выразить благодарность. Начертить первую букву моего имени.

— Ну ты даёшь… — сказал я, с лёгкой усмешкой, и начал прощупывать энергоструктуру заготовки.

То, что я увидел, поразило меня. Кузнец, желая отдать дань моему имени или статусу, сделал из защитного амулета ещё и инструмент, усиливающий мозговую деятельность.

Символ «Мыслете» на языке рун символизирует процесс осмысления, генерацию идей, уплотнение хаоса пространства в мысль — то есть превращение неоформленных потоков энергии в логическую форму. При правильной артификации такая руна усиливает мыслительный процесс, делает ум более ясным и последовательным. Если говорить проще, Никон создал крайне полезную штуку. Которая еще и работала как нужно.

И ещё. Я с удивлением понял, что в текущем, новом теле, я нашёл себе одарённого рунописца. Никон явно обладал талантом, который мог развиваться дальше. Удивительно.

— Ладно, продолжай, а я пока займусь активацией защитного режима. — говорю я Никону и принимаюсь за создание конструкта.

Просто сломать или повредить заготовку — бессмысленно. Энергия просто растворится в реальности, и ничего не произойдёт. А наша задача — сделать так, чтобы она приняла форму тех, кто сможет защитить владельца амулета. В данном случае это будут духи умерших. Ничего не поделаешь — такая сила была у Короля мутированных оленей. И тут тоже стоит уточнить, что в варианте монстра, сила поднимала души только что упокоенных людей. А я знаю методы, которые позволит поднять тех, кто умер по линии крови. Таким знаниям я обязан Тибетским монахам. Они хранили столько разных техник, что даже удивительно, как не пришибли меня, когда я вломился в их библиотеку.

Первая часть работы была относительно простой. Я собственными силами завязывал энергетические узлы внутри каналов изделия. Это позволяло стабилизировать поток энергии и придать заготовке структуру, способную активировать защитные свойства. Работа требовала высокой точности, но занимала немного времени.

Дальше, во второй части, нужно было создать энергетический сигил заготовки, чтобы вызывался именно дух того, кто был причастен владельцу. И даже не один, но тут зависит от духов умерших. Там целый мир, поэтому я его немного опасаюсь и уважаю. И честно не понимаю тех, кто утверждает, что духов нет.

Сложнее было с третьей частью. Нужно было убедиться, что духи, вызванные амулетом, понимали, кого защищать. У монстра, с чьей силы мы работали, источник энергии находился прямо на голове. Призванные сущности «знали», кому служить, из-за прямой привязки к хозяину. А тут нужно было не просто удерживать энергию в амулете, но и записать в его структуру своего рода идентификатор владельца.

Для этого я выделил часть энергии и связал её с заготовкой, оставив запас, можно сказать свой слепок — некий отпечаток владельца, который духи смогут распознавать в виде амулета. Дополнительно, благодаря работе Никона и его рунам, амулет получил фоновый эффект: усиление мыслительной деятельности. Теперь частичка силы не только служила защитой, но и улучшала работу мозга.

Сторонний наблюдатель мог бы спросить, а зачем нужно указывать духам, кого защищать, если это духи по крови. Может даже твоя бабушка появится. Она что, не знает, кто ее родня? А я отвечу, что у духов все сложнее. Они вообще, порой, немного не в себе.

На первую заготовку у меня ушло тридцать минут. Неплохой результат, если учесть сложность процесса. Но когда я подумал о том, что таких амулетов планируется около ста пятидесяти, стало не по себе.

Тридцать минут на один, значит, четыре дня непрерывной работы, если не спать и не отдыхать. Ужас… И во что я ввязался? Тяжело вздохнул и оглянулся на кузнеца. Никон продолжал работать над следующими заготовками. Еще раз вздохнул, предстояло настроиться на долгую, изнуряющую работу. Ведь обещание я дал, а слово держу всегда.

Но был и плюс во всей этой работе. Я развивал и без того неплохие навыки артефактики. Постепенно, стараясь работать быстрее, я осознал то, что упустил в прошлой жизни. Манипуляции мои стали четче. Тратил меньше движений. И научился делать заготовки.

Теперь я тратил на каждую деталь на пять минут меньше. Кто-то мог бы сказать: «Ну и что такого? Всего-то пять минут!» Но нужно помнить, что я достиг серьёзных высот в деле управления энергией. Улучшить результат даже на минуту — это уже значительный рост. А тут целых пять! Честно говоря, я горд собой.

Однако на всё требуется время. Погрузившись в монотонную работу, я даже не заметил, сколько часов или даже дней прошло. Никон закончил делать заготовки, что означало: прошло уже два дня. После этого он ушёл в дом. Некоторое время его не было — скорее всего, он спал. Вернувшись, мужчина занялся чем-то совершенно другим, никак не связанным с моей задачей.

На третий день я, похоже, просто вырубился. Помню, как, заканчивая амулет, был напряжён до предела. Завершив третий этап, почувствовал, будто ноги подкосились. А дальше… Пустота.

Проснулся я в доме Никона. Это было максимально простое жилище, грубое и аскетичное, словно здесь не ступала женская нога. Массивные деревянные стены, полы из грубо обработанных досок. У одной из стен стоял длинный рабочий стол с раскиданными инструментами: молотки, напильники, клещи. Угол занимала большая лежанка, покрытая старым сукном. Печь выглядела внушительно, но совсем не ухоженно — камни на ней потемнели от копоти, а в углу валялись остатки дров. На окнах не было занавесок, только деревянные ставни, которые сейчас были плотно закрыты.

Самое удивительное, что я обнаружил — это мой клинок. Он лежал на табуретке рядом с кроватью. Никон его не просто починил, он улучшил!

Я взял оружие в руки, проверил механизм, и клинок мягко выстрелил во всю длину. Сталь переливалась масляными разводами, словно её наполнили особой энергией. Я попытался сканировать металл своей энергией, но не смог пробиться.

— Что за?! — воскликнул я.

Откуда у этого кузнеца фаза аномальной блокировки? Я был шокирован. Такой материал — редкость. С таким клинком можно принимать на себя чистую духовную энергию противника и не бояться, что она уничтожит меня.

— Как он, чёрт возьми, научился перековке металла с аномальными свойствами?

Мой вопрос остался без ответа. Никон, словно услышав мои возгласы, вошёл в дом. Он улыбнулся уголками губ, но не сказал ни слова.

— Как? — смог выдавить я.

Кузнец только пожал плечами, махнул рукой, приглашая меня выйти. Я кивнул, одним движением сложил клинок и пошёл за ним.

На улице было утро. Небо светилось мягким светом, и воздух был свеж, напоён запахом росы. Почувствовав это, я потянулся всем телом. Никон остановился, посмотрел на меня задумчиво, почесал бороду и снова махнул рукой, подгоняя.

— Извини, но есть ритуалы, которые нельзя пропускать. Разминка — один из них. Сначала заряд бодрости, а потом дела. Если не горит. Ведь не горит? — спросил я.

Никон отрицательно махнул головой.

— Ну и отлично. Скоро закончу.

Час тренировок — обязательный пункт моего дня. Если уж делать, то как следует. Я не собирался пропускать этот ритуал. После завершения упражнений вылил на себя ведро холодной воды и с удовольствием отметил, что мышцы разогреты, а тело бодро.

Когда я вернулся к кузнице, увидел, что Никон приделал всем амулетам верёвочки. Теперь больше сотни предметов висели на верёвках и светились мягким синим светом на деревянной перекладине.

— Я что, всё закончил? — спросил я, поднимая взгляд на кузнеца. — Даже не помню ничего.

Он кивнул.

— Действительно не помню этого… А почему не раздал? Чего развесил?

Никон молча покачал головой и ткнул мне пальцем в грудь. Казалось бы, простой жест, но я почувствовал его, словно это был удар в броню.

— Силен. — пробормотал я, потирая грудь.

— Ну ладно, значит, раздавать амулеты мне. — сказал я со вздохом, готовясь к очередной задаче.

На самом деле, я не люблю такие мероприятия. Мне уже столько лет, а перед предстоящей раздачей амулетов ощущаю какой-то необъяснимый стыд. Честно говоря, не знаю, почему. Может, потому что мне нужно будет ходить и вручать детям амулеты, а потом — духовнику, а следом и стражам города. Как-то это всё кажется неловким, неуютным. Но деваться некуда: раз пообещал, будь добр исполнять.

Я протянул руку, чтобы начать снимать амулеты, но Никон снова меня остановил. Он просто плечом поддел палку, на которой висели все готовые изделия, и вся конструкция легко легла на его плечи. Получилось нечто вроде коромысла, с резьбой на концах, чтобы амулеты не сваливались.

В этот момент Никон выглядел забавно: великан, весь в мягком синем свечении, словно гигантское новогоднее украшение. Он махнул мне головой и направился к выходу. Я пошёл следом.

Самое интересное началось дальше. Утром на улицах было немного людей, но те, кто нас видел, тут же убегали куда-то. По моим ощущениям, они возвращались к себе домой.

— Что за ерунда? Ощущаю какой-то сговор… — подумал я и, на всякий случай, накинул на себя воздушный доспех.

Мы продолжали идти в сторону дома сиротки, а людей вокруг становилось всё меньше. Их словно ветром сдувало с улиц. Это казалось подозрительным, и я уже хотел отправить Рысю на разведку, но тут мы подошли к нашему пункту назначения.

Дом сиротки был отремонтирован. Бревенчатые стены выглядели как новые, свежевыкрашенные в тёплый охристый цвет, а крыша покрыта новой дранкой. Но даже это не привлекло моего внимания так сильно, как дети.

Перед зданием стояла группа детей — сорок пять, может, и больше. Чисто по прикидкам, человек пятьдесят стояло передо мной. С ними были две нянечки и две воспитательницы. Я их помнил. Они защищали детей до последнего. Я такое уважаю.

Рядом стояла делегация из пяти взрослых мужчин. Все бородатые, в дорогих одеждах, которые выглядели непропорционально нарядно на фоне только что пережившего нападение города. Даже думать не нужно было, чтобы понять: это руководители Вятки.

Одного я узнал сразу — Болгарский, статский советник. Он был здесь главным. Остальные, судя по всему, бояре и местная аристократия, которые, мягко говоря, не пришли городу на помощь в нужный момент.

— И чего им тут нужно? — мелькнула мысль, но я тут же сам себе ответил: Опасность миновала, можно и на лаврах почивать. Да ещё и выгоду извлечь. Удобный момент для них — встретиться со мной.

Как я и предполагал, эти господа двинулись ко мне, можно сказать, с хлебом и солью, активно рассказывая детям о том, что «мы делаем общее дело». Всё это звучало странно, ведь здесь, помимо детей, больше никого не было. А мой опыт публичных выступлений подсказывал, что без зрителей такой фарс теряет всякий смысл.

Тем временем дети вдруг запели, будто репетировали заранее. Это выглядело немного неуместно, но, честно говоря, мило.

— Господин Максимилиан. Не знаю, как вас по батюшке. — обратился ко мне Болгарский, протягивая руку после своей длинной официальной речи. Я стоял и терпеливо ждал, когда всё это закончится.

— Просто Максимилиан. Вы закончили? — спросил я, коротко пожав ему руку. — У меня не так много времени, чтобы ещё и здесь задерживаться.

— Конечно, конечно! Мы даже готовы помочь вам в распределении ваших наград. — бодро откликнулся он, а бароны тут же закивали в знак согласия.

— Я сам. Тем более что амулеты персональные. Если кто-то попытается взять их, кроме меня или человека, для которого они предназначены, может активироваться защитный механизм. Так что просто не мешайте.

Лицо статского советника перекосило, но он промолчал. Тем временем я шагнул вперёд к детям и, улыбнувшись, начал говорить:

— Здравствуйте. Я рад, что вы целы и невредимы. Я принёс для вас амулеты. Создал их вместе с Никоном и активировал лично. Если что-то будет угрожать вам, сила этих штук вырвется на свободу и не даст вас в обиду. Обещаю.

Я снял с палки первый амулет и подошёл к девочке лет четырёх. Она нервничала, глаза её бегали, и на меня она старалась не смотреть. Я встал на колено, чтобы быть с ней на одном уровне, и аккуратно повесил амулет ей на тонкую шею.

— Ничего больше не бойся. Я теперь всегда рядом с вами. Вот тут. — сказал я, слегка касаясь амулета на её груди.

Затем я обернулся к чиновникам. Не люблю этих стервятников. Обязательно ведь попробуют забрать амулеты у детей. Поэтому решил добавить визуальный эффект. Лёгкая иллюзия: из амулета появилась моя точная копия — слегка прозрачная, словно дух — которая стала за спиной девочки. Через мгновение копия исчезла, будто растворившись в воздухе. Эффект был потрясающим — чиновники переглянулись, а дети смотрели с широко раскрытыми глазами.

Пока я думал о том, как избежать ситуации, в которой амулеты могли бы отобрать, в мою руку вдруг вложили что-то мягкое. Сначала я не понял, что это, но через мгновение осознал: девочка отдала мне свою тряпичную куклу. Этот жест тронул меня до глубины души.

— Пусть она останется у тебя. Я вас никогда не забуду. Просто живите и будьте счастливы. — сказал я, улыбнувшись, и аккуратно приобнял девчушку. После чего вернул игрушку девочке.

Раздача амулетов детям и взрослым, которые защищали их, заняла почти час. Я устал, как после боя. Эмоции и благодарности, которые я видел и чувствовал, буквально вымотали меня. Удивительно, как сильно могут изматывать не битвы, а простое человеческое тепло.

Когда с домом сиротки было закончено, я собирался уйти, но Болгарский перехватил меня.

— Вас ждут. — сказал он и, не объясняя больше ничего, повёл в сторону центра города.

Там, куда меня привёл Болгарский, происходило что-то масштабное. Пока я был занят с детьми, этот деятель, по сути, организовал целый парад. На площади собрались жители города, стражники и гвардейцы баронов. Людей было столько, что возникал вопрос: зачем всё это?

Я много чего видел за свою жизнь, но чтобы так праздновали защиту города — это впервые. И причины такого размаха мне были непонятны. Амулеты — это, конечно, ценная вещь, но не настолько, чтобы поднимать весь этот шум.

— Что тут происходит, статский советник? — спросил я у Болгарского напрямую, пока мы поднимались на трибуну. Откуда взялась эта трибуна, история умалчивает. Видимо, возвели в спешке, чтобы добавить помпезности. Никон, кстати, отказался подниматься. Просто остался внизу, стоя чуть в стороне с невозмутимым видом.

— Как, вы не знаете? Сюда летит граф Быстров! — ответил Болгарский, словно это что-то объясняло, и сразу же переключился на свою речь перед народом.

Я заметил черные точки на горизонте. Граф Быстров, Истребитель монстров первого ранга. Сильный, но резкий и критичный человек. Его интерес к выбросам означал, что ситуация приняла серьёзный оборот. Похоже, он направляется сюда, чтобы выяснить обстоятельства.

И вот тут-то и стала ясна вся помпезность. Они готовили меня к возможной роли козла отпущения. Мол, если граф будет недоволен, виноватым сделают именно меня. Видимо, из-за моего возраста решили, что меня легко выставить неопытным. Еще и может какие косяки до этого спишут на меня. А пока торжество и я при деле, то не сбегу.

— А вот фиг вам! — мысленно скривился я, переключаясь на свой духовный план.

Я черпал энергию, пока Болгарский вещал. Нужно было завершить дело с амулетами. Отмечаю всех, кому они должны достаться — около семидесяти человек. Напряжение было таким, что из носа потекла кровь. Болгарский даже прервал свою речь и повернулся ко мне с обеспокоенным лицом.

— Со мной всё нормально. Позволите, я скажу пару слов? — спросил я, вытирая кровь.

Советник кивнул, и я направил часть энергии в голос, чтобы он звучал громче.

— Жители Вятки! — начал я, и голоса затихли. — Я рад, что познакомился с вами и успел прийти на выручку в трудный час. Но и вы сражались смело. Я горд, что знаю вас, и хочу отметить этими амулетами тех, кто проявил себя достойно. Кто не сбежал, а отдал всего себя за защиту родного дома…

С этими словами все амулеты поднялись в воздух и медленно поплыли к тем, кого я отметил. Мой телекинез был слабой пародией на тех, кто обладает реальным даром, но даже так это произвело настоящий фурор.

Амулеты достались многим: стражникам, Никону, Святогору, священнику и другим людям, которые той ночью отдали всего себя. Каждый из них получил свой амулет под восхищённые взгляды окружающих.

А вот Болгарский и его бояре остались стоять с пустыми руками. Не заслужили. Не положено. Их растерянные лица чуть не вызвали у меня усмешку, но я удержался.

Напитав ноги энергией, я резко прыгнул с трибуны и полетел в сторону, где, по моим подсчётам, должны были приземлиться вертолёты Быстрова. Закончу с делами, отчитаюсь по форме, ведь я всё ещё нахожусь на службе, и вернусь в лес.