Моя Академия 2

Глава 13 Не находим повреждений

Пилюлькин называет барьером отмеченную низким горизонтально положенным стволом границу. Видимо, дуэльный слог всё-таки характерен для него.

Места сразу размечены. Кураторы стоят рядом, цели не так далеко, если перенести ситуацию на обычную стрельбу. Никакой сложности на первый взгляд нет. Все студенты мнутся. Делать первый шаг никто не торопится.

— Тогда первыми выходят к барьеру те группы, которые заняли первое и второе место в нашем импровизированном состязании, — Пилюлькин берет инициативу на себя. — Так что прошу вас, группа господина Синегорского и группа нашего стрелка. Ну да, господин Орлов! — поправляет себя препод.

Киваю своей команде.

— Револьвером пользоваться нельзя, — шутливо предупреждает Пилюлькин.

По полигону проносятся смешки.

— Да, я понимаю, что сегодня наша цель не в поражении мишеней, — поддерживаю шутку целителя.

— Молодец! — усмехается целитель. — Да, они деревянные, и нападать на вас сегодня не будут. Наверное.

Все присутствующие снова смеются.

Этой простенькой шуткой Пилюлькин мгновенно сбрасывает скопившееся у групп напряжение. Студенты немного расслабляются и переговариваются между собой. Кидаю взгляд на наших девчонок. Все-таки им все происходящее дается труднее. На вид они чувствуют себя веселее, чем до этого. В любом деле главное — настрой.

Всё-таки опыт преподавателя дорогого стоит. Думаю, две наши группы выбраны первыми не случайно. Целитель прекрасно знает, что и в группе Синегорского, и в нашей есть как минимум один человек, который знаком со структурированными заклинаниями. Маркиз занимался еще до поступления в Академию. Что касается меня, Пилюлькин сам вчера учил меня работать с росчерком. Мне кажется, что преподаватель выбирает именно нас, чтобы провести показательное выступление. Мол, не так уж сложно работать с глифами.

Всей группой подходим к барьеру. Напротив каждого из нас установлены разбитые на сектора мишени.

Для начала целитель объясняет, что нужно делать. Мои согруппники понимают концепцию наполнения «только линии» очень быстро. Раза в два быстрее, чем я на вчерашнем внеплановом занятии в коридоре.

Первым запускаю росчерк в свою мишень. Он ничем не отличается от вчерашнего. Огненный, быстрый. Синегорский тоже не отстает. Его росчерк матового белого цвета.

— Проще пареной репы, — улыбается Макс минут через десять, когда его росчерк долетает до мишени.

Аглая и Марк формируют глифы практически одновременно и тоже быстрее, чем я в свой первый раз. Но я этого ожидал. На лице парня ни единой эмоции. Девчонка только фыркает.

Олесе и Марине требуется чуть больше времени. Марина наполняет треугольник, и глиф сразу же срывается.

— Нам нужны только линии, — напоминаю ей.

Олесин разряд вылетает мощной светло-голубой молнией. Он выглядит внушительнее, чем у остальных. Марина справляется последней, но отправляет сразу три летящих друг за другом росчерка. Понятно, над чем так долго работала девчонка. Думаю, что ребята справляются чуть ли не в два раза быстрее, потому что чувствуют свой резерв и свою магию лучше, чем я.

Группа Синегорского удивленно смотрит в нашу сторону, как только я формирую свой росчерк. Кормак кидает пару слов, и все понимающе кивают. Они продолжают отрабатывать заклинание, но попытки формирования раз за разом срываются. Хотя я уверен, что все шесть человек могут сформировать простейший глиф практически сразу, но решают не выделяться. Синегорский отправляет росчерк одновременно со мной, остальные заканчивают сразу после Марины.

Мне нет смысла скрывать умение. Моя группа прекрасно знает, что Пилюлькин сам меня этому научил еще вчера.

Целитель подтверждает это вслух для всех остальных:

— Ларион, согласитесь, сегодня уже намного проще формировать глиф? А вы ведь только вчера познакомились с его рисунком!

— Да, господин целитель. Так и есть, — соглашаюсь и ловлю несколько недовольных взглядов из группы Синегорского. — Как вы мне вчера показали, так и дела. Сегодня всё складывается само собой.

— Да-да, примерно то же самое жду и от вас, — обращается целитель ко всем наблюдающим.

Студенты тоже делают для себя пометки. Все пристально наблюдают друг за другом. Значит, Кормак не зря сказал, что очень многие пытаются вычислить рода, которые отправили своих детей в эту Академию.

Пилюлькин подходит к каждому из нашей группы. У всех моих сокомандников с каждым разом получается всё лучше и быстрее. Целитель заканчивает с нами и переходит к группе Синегорского. Каждый делает ещё по три-четыре формирования глифа. После этого силы заканчиваются, и это заметно по изнуренным лицам и опущенным рукам.

— Замечательно! — останавливает нас Пилюлькин, когда практически все, кроме меня, выжимают себя до максимума.

Группа маркиза тоже не отстает и выглядит смертельно уставшей. Думаю, они бы и рады этого не делать, вот только Пилюлькин настаивает на четком выполнении задания. Пару раз кидаю взгляд на Кормака, замечаю, что последние глифы он формирует неохотно.

По поведению ребят сразу же можно понять, кто раньше из них обучался. Получается, что так или иначе — все. Просто прямо сейчас не совпадают ожидания целителя и возможности группы. Каждый из группы маркиза, включая Кормака, могут сделать уже сейчас больше десятка росчерков. Притвориться, что это не так, профилонить и сделать меньше у них не получается. Целитель следит.

— Когда на вас выскочит стая монстров, тоже притворитесь, что у вас закончились силы? — поддевает Пилюлькин группу маркиза. — Делаем, делаем, пока есть силы.

Остальные студенты, конечно, невзыскательная публика, но думаю, что большая часть театра группы маркиза прошла на ура. Как мне кажется, ребятам отчасти удается отработать не на все силы. Многие из наблюдающих тоже замечают этот момент. Отслеживаю оценивающие взгляды, в том числе на себе.

— А почему мишени почти не повреждаются? — слышу из толпы вопрос Мии.

— Почему же не повреждаются? — переспрашивает целитель. — Еще как повреждаются. Просто росчерки пока что у вас не особо сильные.

Замечаю, что на наших мишенях больше черных подпалин, чем в группе Синегорского. У самого маркиза мишень выглядит и вовсе не тронутой. Парень формирует очередной белый росчерк целительской магии. Он с негромким звуком долетает до деревяшки, но по-прежнему не оставляет ни единого следа.

Целитель стоит рядом и словно ждет этого результата. После попадания подходит к маркизу и обменивается с ним парой слов. Синегорский понимающе кивает, но разочарованным не выглядит. Видимо, про ограничения своего заклятья знает и не удивлен.

У остальных ребят деревяшки оперативно заменяются. Для этого наши кураторы периодически выходят на поле под заметным маревом щитов.

— Ларион, стоять! — каждый раз одергивает меня Пилюлькин, чтобы я, не дай боги, не отправил росчерк в живого человека.

Прекрасно помню наш вчерашний разговор и, как следствие, категорический запрет на дуэли. Поэтому сам бы подобного тоже не допустил.

Как только силы у нас заканчиваются, Пилюлькин на останавливает.

— Группа Синегорского и группа Орлова, прошу вернуться на свои места, — объявляет он. — К барьеру приглашаю следующие три группы. Не стесняйтесь, проходите. Места всем хватит.

Кураторы выносят на поле дополнительный мишени. Мы уступаем места следующим группам. Хрупкая Мия без умолку шепчет и настраивает свою команду. Здоровяк Егор, наоборот, молчит. Его группа меняется с нами. Пятая группа во главе с нашим знакомым пессимистом Игорем сохраняет настроение капитана. Все хмуро поглядывают на установленные мишени.

Пока сменившие нас студенты стараются создать своё условно первое заклинание, мы восстанавливаемся. Алекс провожает нас к столам с восстанавливающим отваром.

— Эти будут дольше кубатурить, — кивает он в сторону работающих групп. — Молодцы, отдыхайте пока.

Усаживаемся за широкие столы с графинами, наполненными красно-оранжевой жидкостью.

— Ммм, вкусно! — радуется Марина и выпивает залпом целую кружку отвара.

Мы все следуем её примеру. Варево в графинах с ягодно-фруктовым запахом и кисло-сладким привкусом. Физические силы быстро восстанавливаются, и у ребят почти мигом восполняется резерв. После тропы мы все помним, что в нормальном режиме резерв восполняется в четыре раза медленнее. Пара часов, против максимум получаса — именно столько мы сидим за столами.

Группа Синегорского садится от нас подальше. Они снова негромко смеются и пару раз кивают в нашу сторону. Никто, кроме меня этого не замечает.

— Интересно, а есть такие эликсиры, которые восстанавливают еще быстрее? — спрашивает Олеся и делает очередной глоток.

— Уверен, что если что-нибудь и сокращает время восстановления ещё больше, то оно, скорее всего, имеет побочные эффекты, — говорю, вспоминая слова Пилюлькина.

— Или просто жутко дорогое, — подхватывает Макс.

Полчаса за разговорами пролетают незаметно.

— Смена! — слышим голос целителя.

Нехотя встаем со скамеек и снова меняемся с группами. Мия, как и вся её группа, выглядит воодушевленной, если не сказать влюбленной. Глаза горят, лицо светится.

— Видели? Вы же видели, как получилось? — беспрестанно спрашивает она у своих.

Даже заядлый пессимист Игорь выглядит удовлетворенным. Он чуть ли не с гордостью поправляет очки.

— Молодцы, ребята, молодцы, — поддерживает свою команду здоровяк Егор. — Еще немного и мы тут будем лучшими.

Видно, что у всех ребят получается сделать простенькие глифы, и все они собой чертовски довольны. Даже те, кому приходится посложнее, с десятого раза формируют свой глиф. Пилюлькин находит подход абсолютно к каждому ученику. Его урок совершенно замечательно вбивает в головы студентов одну простую вещь — у них всё получается.

Подходим к барьерам и отрабатываем то, чему научились. Марина изо всех сил пытается выдавать тройные росчерки. Аглая просто старается сократить время формирования. Марк в спокойном режиме просто делает, что должен. Олеся периодически спрашивает у меня совет и выглядит очень уверенной.

— Кажется, в этот раз я трачу меньше сил на создание глифа, — замечает Макс.

— Всё правильно, так и должно быть! — радуется вместе с нами целитель.

Кураторы заменяют мишени все чаще. Меняемся группами ещё раза три. Перерывы с каждым разом становятся все короче. Соответственно, времени на восстановление у нас тоже остаётся меньше. Все успевают подойти к мишеням по три-четыре раза.

Целитель останавливает урок, когда паузы между подходами становятся совсем мизерными. Их хватает максимум на одно воплощение техники.

— Внимание, студенты! — объявляет Пилюлькин, — Сегодня каждый из вас создал своё первое заклинание. Очень прошу вас не испытывать его на своих друзьях. Я это уже говорил сотню раз, но от повторения хуже не станет.

Группа Синегорского переглядывается. Вижу, как Кормак довольно ухмыляется.

— Сейчас у вас по расписанию обед, — продолжает преподаватель. — Набирайтесь сил, они вам пригодятся. После обеда вас заберёт физрук.

Вся толпа недовольно гудит, но быстро замолкает.

— Надеюсь, что он не будет мучить вас так же, как в первое занятие, — говорит Пилюлькин. — И, господа студенты, раз у вас всё получилось, прошу составить короткие заметки по поводу того, что вы сегодня пережили. Как у вас не получалось создать глиф, сколько раз он от вас ускользал. Что вы в итоге придумали, что нового узнали, и как после этого у вас получилось. Заметки останутся у вас, но предварительно просим сдать на проверку кураторам. Пока что никаких оценок в вашей жизни не будет.

— Ну хоть что-то, — выдыхает Макс.

Марина записывает каждое слово преподавателя. Я прислушиваюсь и тоже пытаюсь сохранить в своей голове основу.

— Но через некоторое время, когда оценки все же войдут в вашу жизнь, благодаря заработанным баллам за ответы на уроках, вы сможете получать кое-какие вещи у нашего завхоза за счет Академии, — объявляет Пилюлькин. — Всё это случится значительно позже. Пока что настоятельно рекомендую записывать всё, что с вами происходит или уже произошло. Особое внимание прошу уделить сегодняшнему заданию. Вспоминайте, записывайте. Завтра сдаете кураторам на проверку.

— Ого, у нас не так-то много времени, — замечает Олеся.

— Мы разделимся, — предлагает Аглая. — Каждый запишет то, что лучше всего запомнил. Мы же везде вместе? Правильно? Потом перепишем своими словами. И по записанному вспомним свои ощущения. Все же задание надо написать про себя.

Все поддерживают предложение и выдыхают. Теперь задача с заметками не выглядит так уж страшно. Да и становится понятно, откуда взялись листы другого студента у Макса. Точнее, становится понятна только часть: почему они вообще появились в Академии.

Пилюлькин провожает нас до Академии и прощается. Мы всей гурьбой отправляемся в столовую.

— Ларион, ты о чем написал? — спрашивает Макс после тяжелого занятия с физруком.

Не скажу, что оно проходит намного легче первого. Физрук нас не то что не жалеет, а, наоборот, будто пытается получить от нас больше, чем мы можем. Приходится работать на грани возможностей. Нас спасают только отвары Пилюлькина. Думаю, именно на них мы и держимся, когда отправляемся после полигона в библиотеку.

Мы всей группой сидим в читальном зале. Вокруг сотни книг и несколько больших столов. Большинство из нас используют зал для подготовки к заданиям. Очень хочется сразу после полигона вернуться в свою комнату и проспать пару часов, но завтра нужно сдать заметки. Времени на отдых нет.

— Написал про вчерашнее обучение с Пилюлькиным и про сегодняшний урок с глифами, — отвечаю согруппнику. — Марина с Олесей пишут про тропу, Аглая с Марком взяли на себя теоретическую часть и знания.

— Тогда я напишу про оба занятия на полигоне, — методом исключения понимает Макс. — Я их запомнил как надо, — хмыкает он.

На самом деле, если посмотреть отстраненно, то прогресс у нас есть. Сегодня физрук не был настолько жесток, как в первый раз. Да, требовал, но не выматывал до полного истощения. Хотя устали мы нехило. К тому же нам очень сильно пригодилась взаимовыручка. Как и ожидалось, никто нам не сделал ни единого замечания.

Преподаватель только с одобрением покачал головой.

— Если честно, не знаю, что писать, — признаётся Макс. — Да, мы проходили тропу препятствий на полигоне. Смертельная усталость и все в таком роде…

— Ну смотри, у тебя же в итоге всё получилось? — стараюсь навести его на мысль.

— Да, в конце концов, получилось, — подтверждает парень. — Но кому интересно читать про мои переживания или то, что у меня не получалось? — спрашивает он. — Вон, возьми для примера заметки того парня, там все как в энциклопедии для новичков.

— Это неважно, — говорю ему. — Скорее всего, здесь основная идея в том, чтобы ты сам для себя распределил этапы обучения, отследил свой прогресс. Аглая же не зря распределила нас по точкам, где мы учились или сражались. Главное — наткнуться на воспоминание о той же тропе или теоретическом уроке. Нащупать собственную мысль. В итоге мы каждый напишем сами про себя. Потом будет легче понимать, как у тебя происходит процесс восстановления или увеличение резерва. Попробуй по старым воспоминаниям. Или, вон, подойди к девчонкам, они уже кое-что написали, — киваю на соседний столик. — Завтра ты всё равно половину того, что было сегодня, уже не вспомнишь.

— Ну да, ты прав, — соглашается Макс и садится за соседний столик напротив Марины.

Девчонка поднимает рыжую голову и приветливо улыбается. Все друг другу помогают. Олеся собирает свои бумаги и оставляет ребят наедине. Садится напротив меня.

— Может, сходим погулять после домашки? — спрашивает она. — Здесь практически везде довольно безопасно. Но с тобой-то можно вообще расслабиться, — намекает на мой револьвер.

— Это правда, — признаю. — Тем более, я почти закончил. Так что почему бы и нет? Пойдём погуляем.

Девчонка довольно улыбается, и мы вместе встаем из-за стола.