Моя Академия 2

Глава 15 Мы проводим не самые удачные опыты

Как-то даже жалко крысёнышей. С другой стороны, их специально вывели и продали для экспериментов.

— А тараканов не нашлось? — с легким сочувствием киваю на клетки.

— Нет, — смеется целитель. — Только крысы и мыши. Такова судьба этих существ. Они живут слишком близко к людям, их проще всего поймать, так что и эксперименты будем проводить на них. С тараканами сложнее — другая биохимия. Ладно, не будем тратить время. Приступай, — говорит Пилюлькин и ставит перед клетками щиты.

Целитель отходит к стене и наблюдает за мной.

Формирую росчерк, кидаю в первую клетку с откровенно демонизированным существом. Его вид не вызывает у меня вообще никаких сомнений. Бугристая, почти лысая кожа, выдающиеся зубы и очевидная агрессия. Клетка ходит ходуном от рывков измененной крысы. Буквально чувствую её желание вцепиться в такую близкую живую плоть.

Никаких неожиданностей в работе с глифом не возникает, кроме одной — щит не выдерживает. Делаю всё как на предыдущих занятиях. Росчерк летит вглубь клетки, существо вспыхивает и сгорает за мгновение. Замечаю, что за секунду до попадания росчерка в цель, измененная крыса отключается и падает на лысый бок как контуженная, и уже в процессе загорается

— Ничего странного, Ларион, кроме того, что ты пробил мой щит, пусть и ученический, — констатирует Пилюлькин. — Более того: щит и вовсе не заметил твоего росчерка, словно он — солнечный луч, например. А это совсем неправильно. Так быть не должно.

В общем-то соглашаюсь. То, что демонизированных существ огонь уничтожает мгновенно, мы уже видели, а вот то, что мой росчерк проходит сквозь защиту — это неожиданно. В общем, для подобных атак, при наличии времени, мне не нужен револьвер. Правда, собрать нужные или дорогостоящие ингредиенты после подобного глифа не получится. После росчерка от этих существ ничего не остаётся. Так что только зачистка, только хардкор.

На формирование росчерка у меня по-прежнему уходит в разы больше времени, чем у любого другого студента. Даже учитывая, что я тренирую его уже второй день, а они только первый. Ребята отлично справляются с техникой, и росчерки к концу дня вчера формировались чуть ли не на коленке. Мне же приходится вкладываться дольше, глиф не наполняется мгновенно, как бы я не старался. Даже странно, что в тот раз, когда мне встретились змеи, я смог так быстро сориентироваться.

Зато я могу держать глиф практически бесконечно — не устаю, да и резерв не тратится.

Значит, и со стилем боя мне точно нужна совершенно другая схема. Я уже сейчас прикидываю, что, скорее, всего потребуется держать щит от магических проявлений. А от физических можно будет спокойно использовать сердце дерева. В качестве атаки револьвер пока ещё прекрасно справляется. Думаю, будет справляться и дальше.

Ладно, это дело будущего. Вернемся к этому вопросу, когда у нас будет хоть какой-то вменяемый набор боевых конструкций. Просто сейчас становится понятно, что моя схема боя будет совсем другой, нежели у друзей.

— Так-так-так, — бормочет под нос Пилюлькин и выгребает пепел из клетки.

Он пересыпает черно-серую пыль в отдельную прозрачную ёмкость. Это всё, что осталось от существа после моего росчерка. Целитель тут же делает пометки в толстом журнале для опытов.

Переходим к слегка заражённым существам. До изменённых им остаётся процент или доли процента заражения. Тут немного другая история.

Существа в следующих клетках тоже сильно агрессивны. Бросаются на прутья и угрожающе пищат. Нет, на самом деле, в их писке слышится: «Эй ты, урод, м*** твою, а ну иди сюда, я тебе сейчас…»

Усмехаюсь. Кажется, что помимо мышиных слов слышу характерный гундосый голос.

При этом, существа всё ещё похожи на обычных мышей, только на стероидах. Видно, как под тонкой кожей уже перекатываются мышцы. Скорее всего, это говорит об изменениях внутри. Да и размеры их чуть больше обычных товарок.

Создаю росчерк. Все происходит иначе, чем с первой клеткой. Существа внутри тоже сгорают, но происходит это не сразу. Создается ощущение, что у них после попадания глифа вскипает кровь. После чего одних разрывает на куски, а другие мечутся с писком и дикой болью по клетке. Умирают, что в первом случае, что во втором, практически сразу.

— Константин Иванович, я не могу на это смотреть, — говорю честно. — Их реально жалко.

Называю Пилюлькина по имени отчеству на автомате. Как-то раз слышал, что так его называл Алекс. Целитель не привык к такому обращению и чуть приподнимает бровь.

— Понимаю, — соглашается он со мной. — К сожалению, нам необходимо провести этот острый опыт, иначе мы не поймём, сможешь ли ты контактировать с обычными людьми… или нет.

— Вы же можете хотя бы… — обращаюсь к целителю с предложением облегчить существам смерть, но договорить не успеваю.

— Ладно, но только чтобы успокоить твою совесть: что демонизированные существа, что вот эти — они безнадёжно больные, — показывает Пилюлькин на клетки. — Вылечить их мы не сможем, даже если появится желание. А находиться рядом с демонизированными тварями, которые в любую секунду готовы вцепиться тебе в глотку… Такая себе история, и жалеть их тоже не стоит.

Аргумент Пилюлькина работает, и меня немного отпускает. Если мы делаем сразу два благих дела одновременно — это хорошее оправдание нашим опытам. Следом в голову закрадывается еще одна непрошенная мысль.

— Послушайте, тут вы, конечно правы, но вот эти, — показываю на клетки с минимальным заражением. — Они же показывают примерно тот же процент, что и обычные маги или люди.

— Так мы и проверим твою опасность для людей, — аргументирует целитель. — Стреляйте.

Кидаю сочувственный взгляд на белых мышей. По сравнению с предыдущими, эти не бегают по клетке и не вцепляются в решетку. Они только обречённо зажимаются в угол, наблюдая, что происходит с их товарками.

Целитель снова устанавливает щит. Создаю глиф и направляю его внутрь клетки. Щит помогает лишь отчасти. Не знаю, связано ли это с моим нежеланием убивать существ или щит у целителя сработал лучше, чем в прошлый раз, но росчерк не пробивает его. Остатки огня обтекают защитную пленку с разных сторон.

— Замечательно, — улыбается целитель. — Щит всё-таки удерживает твой росчерк, — констатирует он. — Что-то происходит только в случае измененных. Позже поизучаем плотнее.

Свои размышления целителю доводить не собираюсь. Для себя делаю вывод, что на результат слабенького росчерка влияет мое нежелание убивать ни в чем неповинных грызунов. Мне вообще не очень хочется причинять вред относительно безобидным существам.

— Стреляй так, — целитель снимает щит с обычных, частично заражённых мышей.

Делаю четыре выстрела подряд и ожидаемо… ни одной подопытной зверушке особого вреда не причиняю. Мой заряд оставляет только лёгкие подпалины на их шкуре. Боюсь, они даже меньше, чем от стандартного росчерка.

— Замечательно. Здесь нужно поработать с плотностью магии. Похоже, твоя магия достаточно безопасна для обычных незараженных существ, — заключает Пилюлькин.

— Странно, — немного удивляюсь настолько слабому результату.

Не скажу, что сильно расстроен. Мыши по-прежнему жмутся каждая в свой угол.

— Примерный уровень магии ученика, всё в пределах нормы, — продолжает рассказывать Пилюлькин и одновременно записывает результаты в книжицу. — Тот же самый объём магии, который первоначально показывал диагност. Очень интересно.

Пилюлькин проверяет мышь, которой повезло выжить. Еще раз снимает замеры диагностом.

— Только что ты был самым опасным охотником для монстров в этом помещении, и вдруг стал совершенно обычным учеником, — восхищается результатами эксперимента целитель. — Я бы сказал даже слабым магом. Удивительно. Всё-таки получается, что прорыв на тебя сработал неочевидным образом. Нужно хорошенько подумать над этим.

Так и есть. Способности у меня неочевидные. Это я знал и безо всяких экспериментов, просто теперь больше вводных.

— А, вот ещё. Для того чтобы окончательно убедиться, — Пилюлькин подходит к другой клетке. — Вот зверюга, которую поймали во вчерашнем коридоре.

Целитель скидывает тряпку с зачарованной клетки. В ней сидит существо, похожее на обезьяну, но будто бы не полностью. Я бы сказал, что обезьяна неоформленного вида. Сквозь животное на секунду проглядывает другой необъяснимый образ. Потом он снова собирается в почти обычную обезьянку. Вокруг зверушки наблюдаю значительно больше завитков хмари, чем вокруг вчерашних существ. Ловлю себя на мысли, будто обезьяна сама готова колдовать. А это, как минимум, странно.

Да и смотрит живность каким-то сознательным взглядом. Рассматриваю существо. Не сказать, что сильно красивое, но глаза умные — и это меня немного настораживает. Твари инферно, которые попадают в прорывы, очевидно, имеют определённый разум.

— Вот, обезьянка, — показывает целитель.

Кажется, он не видит разницы между этим осознанным существом и теми обезьянами, которых мы отстреливали вчера в коридоре. Медленно поднимаю руку, чтобы поправить волосы, животина провожает жест взглядом. При этом существо не поворачивает голову.

— Давайте и её тоже, — кивает на клетку целитель.

Приступаю к формированию глифа. Обезьяну, в отличие от белых мышей, мне не особо жалко. Наоборот, чувствую от нее неподдельную опасность.

— Лови его, лови! — внезапно кричит Пилюлькин, как только я погружаюсь в ощущения и формирую линии глифа.

Дверца зачарованной клетки распахивается.

Не знаю, как долго существо подготавливало побег, но сейчас у него идеальная возможность. Как только обезьяна выскакивает из клетки, Пилюлькин стреляет в неё белой сетью. Сеть пролетает мимо, но не успевает связать животину. Существо проваливается под пол и исчезает. Остается только жирный сгусток черной слизи на том месте, куда оно погружается.

— Чёрт! Ушёл! — ругается Пилюлькин. — Ты посмотри, а⁈ Ушёл!

— А кто это? — интересуюсь. — Это же была далеко не обезьянка.

Целитель рассеянно машет руками и оглядывается. По всей видимости, сделать он больше ничего не может.

— Угадал. Получается, что это не обезьянка, а младший бесёнок, — объясняет он мне.

— Кто они такие? — задаю вопрос.

Получается, ощущения меня не обманули.

— Это младший бес, — вздыхает Пилюлькин. — По малочисленности не особо опасны, но я же не думал, что они могут существовать в условиях структурированного пространства. К чёрту! Ушёл! — переживает он. — А ты-то куда смотрел?

Удивляюсь выпаду целителя в мою сторону.

— Так мне для формирования росчерка нужно больше секунды, — пожимаю плечами, но сам про себя смеюсь. — Существо безопасное? — уточняю.

Целитель и сам в глубине души понимает, что винить первокурсника в побеге неизвестного существа — глупо.

— Запомни, Ларик, нет безопасных тварей инферно, — заявляет он. — Каждая из них враждебна к людям. Молодые бесы опасны только в больших количествах. Но они даже во сне к магам не подойдут. Так, напугать, сбежать. Вот если бы их было много, тогда да.

— Каким образом они могут напугать? — задаю вопрос.

— Ну, смотри. Ты видел его в образе обезьянки, так же как и я. Правильно? — поясняет Пилюлькин. — Малый бес прикидывается обезьянкой, а потом внезапно раз, и пасть раскрывает. Или глаза выпучивает так, что они якобы вываливаются, а его тело распухает. И человек пугается, тем самым подпитывая беса. Он свою цель выполнил — магии хапнул, выброс адреналина сделал, вот и все дела. Цель выполнил и сбежал.

— А! То есть эти бесы питаются магией? — спрашиваю.

— Скорее всего. Мы не знаем, чем они питаются, — отвечает целитель. — Можем только строить догадки и экспериментировать. Никто таких исследований не делал.

— Но нас же он не пытался напугать, — размышляю.

— Так он и не нападал. Полтора мага в помещении для одного малого беса — перебор, — объясняет Пилюлькин. — Но когда они нападают, то обязательно стараются, чтобы маг как можно сильнее испугался, — морщится целитель. — Но мы ничего о них не знаем, на самом деле. Просто когда их много, эти существа могут пользоваться странным оружием. Очень напоминает вилы. Поэтому их бесами и прозвали. А так, кто его знает, что это за твари?

— Тоже часто встречаются? — интересуюсь.

Вспоминаю, как существо перед побегом несколько раз обнажило свою личину. Возможно, так выглядела попытка напугать слабого, по словам Пилюлькина, мага? Напугать, к слову, не получилось. Хапнуть магии тоже. Но скользкий противный осадок после знакомства с бесом остался.

— Да, встречаются часто, — говорит целитель. — Почти в каждом прорыве. Но бог с ним, ладно, сбежал и сбежал. Поймаем потом, или сам сдохнет. Сам виноват. Надо было клетку проверить, — вздыхает он, глядя на запор. — Теперь вернемся к тебе. Что ж, определённые выводы мы можем сделать, но постарайся о них никому не говорить. Я тоже не скажу и выводы засекречу.

Целитель принимает серьезный вид и снова строчит в своей книжице. Проверяет пустую клетку, делает нужные замеры и выглядит расстроенным, но сосредоточенным.

— Почему не говорить? — уточняю. — Я же, получается, опасен только для монстров прорыва.

— Это да! Монстров прорыва ты, конечно, уничтожаешь на раз. Мо-ло-дец! — по слогам равнодушно произносит Пилюлькин. — Во-первых, получается, что ты их уничтожаешь совсем, без вариантов вытащить ингридиенты. Во-вторых, что самое важное: ты видел, как вскипела кровь у крыс, которые ещё не успели измениться?

— Конечно, — подтверждаю.

— Подозреваю, что некоторые маги — не все, конечно, но есть такие — в поисках силы часто выходят за рамки нормального заражения, — объясняет ход своих мыслей целитель. — И для них ты, скорее всего, сможешь быть сильно опасным. Поэтому постарайся не распространяться об этом опыте. Получишь непонятно кого во враги — это будет неправильно.

— Получается, запрет на дуэли тоже остается в силе? — делаю вывод.

— Нет. Запрет на взаимодействие с другими студентами я снимаю, — заявляет Пилюлькин и делает пометку в журнале. — Здесь, на территории Академии, нет ни одного студента с заражением больше шести процентов. Я всех лично проверял. Так что, получается, ты для них вполне себе безопасен. Можешь спокойно учиться дальше и не забивать себе голову.

Это первая по-настоящему хорошая новость за все время, проведенное в кабинете. Неприятное ощущение после встречи с бесовидной обезьяной не покидает. Осматриваю оставшиеся клетки. Видимо, к ним мы сегодня не вернемся.

— Ну и к резонансу мы тебя будем привлекать по-взрослому, — продолжает целитель. — Уж извини, но, скорее всего, твою группу будем брать, когда будут проходить вот эти волны. Просто потому, что пользы от вас больше, чем проблем. Прото будем более тщательно следить за вами. Группу можешь предупредить — скорее всего, будем брать вас всех на подобные мероприятия. Другим не говорить. Нечего наводить шумиху.

— Вы же сами говорите, что после меня ничего не остаётся, — удивляюсь предложению целителя.

Сразу же вспоминаю испепеленных змей и недавнюю зверушку, от которой остался только пепел.

— Это так, — подтверждает Пилюлькин. — Но, видишь ли, во-первых, у тебя револьвер, во-вторых, в некоторых случаях пусть лучше ничего не остаётся, чем у нас будут потери, — поясняет он. — Знаешь, у тебя получается практически никакой защиты, но именно для монстров, ты какое-то ультимативное оружие. Его тоже нужно проверить.

— Есть какие-то сомнения? — задаю вопрос.

— Может быть, ты не на всех так действуешь, — поясняет целитель и закрывает журнал с записями. — В формате резонансов проверить тебя будет проще. Так что будь всегда готов. Вызовем по необходимости.

— Моя группа… — хочу сказать об уязвимости ребят, но целитель понимает меня с полуслова.

— Да, группа, — делает паузу Пилюлькин. — Тут, конечно, проблема. Их придётся защищать. Иначе вы ничему не научитесь. Но я думаю, мы что-нибудь придумаем.