Мстислав Дерзкий часть 1

Глава 1

Право древней крови

Часть 1

Глава 1

Более тысячи лет назад…

— Готов, сын? — отец посмотрел на меня взглядом родителя, который очень гордится своим потомком.

— Готов…

Кожаная перевязь для двух мечей приятно оттягивала спину, в руке удобно лежал тяжелый посох моей Власти. Сотник отряда волхвов — это вам не какой-то десятник. Причем должность эта была выборная и вполне мною заслуженная. Сколько я пота и крови пролил, чтобы встать во главе суровых магов Руси, и не вспомнить.

— Тогда жду тебя на поле Свенельдовом, через три дня, — крепко обнял он меня и вышел.

— Братик, — подергала меня за ремень сестра. — Ты на войну идешь?

— Да, Настенька, — подхватив ее на руки, я сел на скамью и усадил десятилетнюю красотку себе на колени. — Но ты не переживай, я туда и обратно.

— Ты мне врешь. Я знаю, куда ты собрался. Там выжить нельзя. Я слышала разговор мамы. Ты умрешь!!! — заревела она, уткнувшись мне в грудь.

— Ну что ты такое говоришь? — погладил я ее по голове. — Никто, ни время, ни проклятые боги не смогут разлучить нас. Даже через тысячу лет я найду тебя и приду, где бы ты ни находилась.

— Обещаешь? — подняла она на меня свои заплаканные глаза. Говорят, они у нас похожи так, что и не отличишь.

— Клянусь в этом, — ударил я себя кулаком по груди, там, где сердце. — Никто и никогда не разлучит нас.

— Я верю тебе, но сердце болит.

— Не переживай, родная. Я скоро вернусь. Ты даже заскучать не успеешь.

— Неправда. Я уже скучаю.

— Пора, Дерзкий, — заглянул к нам мой заместитель и наставник Добромир. — Все собрались.

Еще раз обняв сестру, я поправил перевязь и вышел из горницы. И с каждым моим шагом на смену любящему брату приходил воин — волхв с заслуженным прозвищем Дерзкий, ибо не боялся я никого и ни перед кем не склонял головы. Суровое лицо, впрочем, не лишенное привлекательности, крепкое, будто столетний дуб, тело, выкованное в горниле тысяч битв и тренировок, и голубые, как само небо, глаза. Говорят, они достались мне от мамы — княжны древлян, но я ее никогда не видел, умерла она еще при родах. А Настя — родная сестра от другой жены отца и с такими же глазами. Значит, все же по отцовской линии это передалось. Но неважно.

— По коням! — крикнул я, и моя сотня проверенных волхвов, что стоила тысячи воинов, в слитном порыве двинулась за ворота крепости. Немногие сегодня вернутся домой, но не будь я Мстислав Дерзкий, если я не постараюсь сделать это число максимально большим.

Старый тракт между Перемышлем и Звенигородом петлял как бешеная змея, то ныряя в лес, то ведя нас между полями. Основное войско двигалось с другой стороны — они займут основные позиции, где и вызовут тварей мертвого царства на себя.

Наша задача была сложней — мы должны будем войти во врата и разрушив питающий их артефакт, закрыть навсегда. И успеть вернуться обратно. Потому что находился он во дворце Кощея — мертвого воплощения павшего Владыки Нави, Чернобога.

Многие говорили, что мы смертники, говорили, что мы не вернемся. Отец не хотел меня отпускать туда. Но я уже не маленький мальчик, а воин, командир сильнейших волхвов. Отправить туда своих братьев, а самому отсиживаться в тылу? Да меня предки проклянут за такое.

Все у нас тут сложно, но пока еду, почему бы и не рассказать немного о себе и о том, что происходит? А то потом битва начнется — не до разговоров будет.

Зовут меня Мстислав Дерзкий, я сын Олега из Великокняжеского рода Инлинг или Инлингов, как нас называли на Руси. Двести лет назад позвали моего прадеда на княжение с дружиной его, для защиты от мертвых, что заполонили землю. Он отозвался, пришел, да так и остался, став князем земли Новгородской, а после и окружающих земель. За время его княжения разрослась дружина, расширились владения. Да так, что принял он титул Великого князя, который мы, потомки его, и по сей день носим с гордостью.

Сам же я родился крупным, отчего, говорят, мать и умерла, родив меня прямо в поле. Вздумалось ей с дружиной малой владения начать объезжать, да нарвались на прорыв мертвых. Сутки спасались бегством, покуда не оторвались от погони. На беду волхв, что был с ней, убит был, и помочь воины ей ничем не смогли. Меня спасли, а вот ее нет.

Так что рос я без матери и без отца — дела княжеские занимали все его время без остатка, было ему не до меня. А мачеха — дочь князя Потоцка, — меня не сильно-то любила. Впрочем, она не любила никого, отец был ей не люб — замуж ее выдали насильно, родительской волей; я был живым напоминанием, что наследника для моего отца она так и не родила. А дочь от нелюбимого мужа была ей не особо интересна. Телом жена отца была слаба, воинскую науку не переносила, предпочитая сидеть у себя в хоромах, да перемывать всем кости с такими же никчемными бабами из ее окружения.

Вот так и вышло, что я с малых лет был предоставлен сам себе, воспитываясь в детинце с остальными детьми. Разницы меж нами не было и гоняли всех одинаково.

В шесть лет на одном из занятий я почувствовал, будто меня молнией ударило — мудрый наставник наш, волхв Аскольд, сказал, что это проснулся мой дар волхва и мага. С этого момента к моим обычным тренировкам с оружием и развитием тела добавились еще и магические.

Пощады и поблажек не было. Сын князя пока не князь, но должен быть достойным своего отца. Поэтому гоняли меня едва ли не сильней остальных. Благодаря постоянным нагрузкам и сформировался мой характер таким, какой он есть — нет, я не стал угрюмцем, наоборот. Стал, скорей, веселым раздолбаем — думаю, это мое тело и голова так защищались от бесконечного напряжения и сбрасывали стресс.

Ну, и я полностью оправдывал свое имя — обид не прощал и не забывал. Не признавая авторитетов, часто был бит и тогда же получил свое прозвище Дерзкий. В десять я уже был лучшим среди сверстников и заслужил право отправиться в первый боевой поход в составе дружины отроков, которые, как и я, должны были впервые биться с настоящим врагом.

На меня, к слову, тогда недобро косились — ну да, в одном строю здоровые лбы пятнадцати лет и я, мелкий, едва достающий им до плеча. Но задевать не решались. Да и к чему ссоры — бой, он все покажет. И показал.

Нет, нас, конечно, не поставили на первый край, определив место позади бывалых воинов, добивать прорвавшихся порождений Нави. Но дружину ждали, поэтому за оружие пришлось браться всем. Тогда-то я и показал, на что способен, выйдя один на один с Двулистником — немертвым двуглавым чудовищем, владеющим двумя воплощениями — Костяной Виверны и Холопа Смрада. Как я с ним справился, даже говорить не хочу. Но, лежа на земле и придерживая вываливающиеся из живота кишки, я обещал себе, что обязательно выживу и стану еще сильней.

И меня вылечили. Две недели я провалялся в горячке, балансируя на грани жизни и смерти. И как напоминание о моей доблести — или глупости, тут как посмотреть — остался приметный шрам.

Но смерть Двулистника дала мне кое-что, кроме того самого шрама, о чем молчали волхвы и не говорили воины, ибо шанс на это был ничтожно мал — мой первый образ огненного волка, в которого я потом смог перекидываться по желанию. Редчайший дар среди живущих, и увы, не редкий среди мертвых.

Да, убивая порождения тьмы, мы становились сильней — их посмертная энергия, выходя из их тел, смешивалась с нашей и давала значительную прибавку в росте силы и магии. Еще можно было поймать эту эманацию и заключить в драгоценный камень, а потом продать — этим многие воины промышляли. Нюансов и возможностей было много. Но чтобы вот так получить редчайший дар, да еще и мелкому вроде меня — небывалое событие.

К тому же теперь шанс раскрыть все образы — а больше четырех не бывало, — сильно увеличивался. И получить я его мог даже с мелкого демона. Это привлекло внимание отца и Круга волхвов, и опять последовали изменения в моих тренировках.

В шестнадцать я был назначен десятником малой дружины, а в восемнадцать принят во Внутренний круг волхвов. В двадцать, добыв еще два воплощения-образа — земляного медведя и водной змеи — я стал сотником, под началом которого собрались самые смелые, хитрые и умелые воины и маги. На нас были разведка, диверсии — кроме немертвых, у нас хватало врагов и по эту сторону, те же саксы, например, или германцы. Да и из Дикого поля на наши земли часто наведывалась орда кочевников.

На все это у нас был один ответ — пламя в морду и меч по шее. Они приходили грабить, убивать и насиловать — мы отвечали тем же. Кровь обильно лилась с обеих сторон, впитываясь в жадную землю. А река уносила тела тех, кому не повезло. Рыбкам тоже ведь есть что-то надо.

Сильный? Да, я стал сильным, даже очень. Получи я четвертый образ, и сразу стал бы тысячником. И его я надеялся выбить в этом походе. Амбиции — наше все, а я был… Ну, хоть и чуточку, но тщеславен.

Ну как же — проехать по городу в сияющей кольчуге под пламенными взорами восхищённых девок. Для молодого парня это ли не главное признание его заслуг? Впрочем, женской лаской я и так не был обижен, а вот любви не было. Не встретил я пока ту единственную, ради которой и сердце бьется чаще, и горы хочется свернуть. Отец уж не раз намекал, да что там — прямым словом и кулаком тяжелым говорил, что ему нужны внуки. Даже в драку как-то раз наш спор перерос. Грозился женить насильно. Вот как вернемся с похода, так, мол, и сразу… Ага, как же! Посмотрим еще кто кого. Мое право на свободу и на выбор будущей жены я отстаивал люто, не позволяя никому в это лезть. А тем более ему, что свою-то личную жизнь никак наладить не мог, предпочитая законной жене дворовых девок…

Я посмотрел в сторону и увидел, как Лихослав сделал украдкой оберегающий круг Сварога. Поймал мой взгляд и испуганно втянул голову в плечи. А все потому, что всем известно — я ненавижу богов, этих тварей, предавших детей своих.

Как? Я об этом не сказал? Простите, моя ошибка. Да, боги у нас существуют — вполне себе реальные. Издревле они надували важно щеки, требовали жертвоприношений и поклонений. Их храмы и капища никогда не пустовали. Им молились, им верили, в них искали поддержки. Но когда пришло время ответить на надежды людей, они их предали, выпустив в наш мир тварей мертвого царства.

Началось все с того, что Сварог что-то не поделил с Чернобогом и пошел на него войной. Или было наоборот — там все покрыто тайной. Светлые боги пошли против темных — битва была страшной, и темные пали. Мудрые Видящие говорят, что Сварог разрубил тело Владыки Нави на множество частей, а после сжег их, развеяв пепел над морем Мертвых.

Но не учли Светлые боги, что, сотворив такое, нарушили скрепы они, что разделяли мир мертвых и живых. И полезло оттуда через прорывы в реальности жуткое войско, которым командовал Кощей — немертвое воплощение Чернобога. Его проекция в мире Нави. Но не мир живых был им нужен, а сама Правь — где можно было оживить Чернобога, царство богов, куда путь для них лежал через Явь, мир людей, который надо было им захватить. А после стоило лишь одному из мира мертвых ступить на землю Прави, как была бы она уничтожена, и бог мертвых возродился бы, став единственным божеством Земли. Испугались боги и закрылись в мире своем, бросив живых на растерзание мертвым. И были прокляты они людьми и уничтожены храмы их и капища, преданы забвению имена и вера в них. Но иногда, вон, вылезало по старой памяти…

В те времена магия людей была слаба — мы жили в мире и гармонии с природой, относясь с почтением ко всему живому. Но пришли мертвые, и все изменилось. Забыты были долгие обряды, воззвания к хранителям мира, разговоры с духами. Теперь все было направлено на рост силы, на страшную по своей силе магию, на разрушение и смерть.

Очерствели люди душой и сердцем, с недоверием смотрели на чужаков. И так уж получилось, что именно у нас, в княжестве Новогородском, что было центром Руси, открывалось больше всего путей из царства мертвых. И именно нашему народу пришлось учиться противостоять этому быстрей всех, дабы выжить.

Наши соседи, решив, что все равно мы обречены, старались урвать все, что можно. Угоняли людей, устраивая набеги, грабили наши торговые суда и караваны купцов. Мы отвечали максимально жестко, но Русь большая, а силы наши таяли. И вот теперь мы решили разом со всем покончить.

Научились мы чувствовать места, где скоро произойдет разрыв — слышали, как трещит ткань реальности. И чем больше он был, тем сильней шел треск. И вот такой уже вскорости должен был открыться близ крупного города Путивля, на поле Свенельдовом, названном так в честь первого витязя-волхва, что сумел в одиночку закрыть разрыв и научивший других, как это делать.

Огромное войско — почти сто тысяч человек, воинов, и магов, — собиралось там, дабы остановить прорыв. А мы… Мы будем рядом, и как только первые твари покажутся, нырнем в отнорок — я могу такой открыть как раз туда, откуда они придут. Рядом с разрывом это возможно. А дальше… Ну, как повезет. Мало мы знали о мире мертвых, хоть и хаживали туда постоянно. Изменчив он, непостоянен. Нет там привычных нам троп и дорог. Не поставить пост, не построить дом — в царстве мертвых не место живому. Можно было там провести день и даже неделю. Но если больше — выпьет тебя Навь, сделав либо духом бестелесным, либо тварью, разума лишенной. Да и духи — это в царстве мертвых они бестелесные, а вот попадая в мир живых, они обретали плоть, превращаясь в разных гадов — личей, мертвяков, вампиров и прочую нечисть. То есть, если при жизни ты был упырем, то и после смерти будешь кровь живых пить…

Штатный переход — сотню раз уже так делали. Битва началась, а мы потихоньку, по одному просочились сквозь сечу к месту сбора чуть в стороне. Обломок горы, усеянной мертвым лишайником, который цеплялся за одежду, надежно скрыл нас, и мы хорошо видели войско мертвых, что прорывалось в мир живых. Хотелось, конечно, врезать по нему, но у нас были иные задачи.

Калинов мост — и привратник, Змей Горыныч. С ним обошлись просто — пока он шипел, обалдев от нашей наглости, я принял образ водяной змеи и незаметно проскользнул меж его лап, ужалив его прямо в брюхо. А яд у меня сильный, лучшими алхимиками выведенный, да в зубы залитый. Нет, так-то Змей тварь сильная, но тут он замер на долю секунды, а мне того и хватило.

Свист мечей: Свет более длинный, тонкий, способный пробить самую прочную шкуру, и Тьма — короткий, но более тяжелый, с легкостью проламывающий защиту. Они давно уже стали частью меня, когда искупались в крови Карачуна и получили привязку к моей душе. Сложный это был ритуал, да рисковый. Но он того стоил. Ну да не суть.

В общем, три головы Горыныча расстались с телом, а там уже мы всей толпой порубили его тушу и скинули в реку Смородину. Да, он потом возродится, конечно, потому как тут он бессмертен, но это будет потом. К тому же мы его уже не первый раз так били, и опыт имелся. А вот он, возрождаясь, обо всем забывал, поэтому и попадался каждый раз на один и тот же прием.

Избушку бабы Яги вместе с тварью, живущей в ней, мы спалили походя, чтоб раньше времени Навь не взбаламутила, а там и дворец Кощея показался.

Сам-то он вылезти из него не мог, на троне сидел. Встанет с него, и все — сдохнет окончательной смертью. Но вот войсками управлять — это запросто. Ну, и охраняли его такие ужасы, что страх поневоле заставлял ноги бежать в обратную сторону. Но не нас — дух наш был силен, а страха мы не ведали.

Как мы незамеченными пробрались в его покои, где и находился управляющий кристалл, даже не спрашивайте — долго, муторно, шарахаясь от каждой тени и тщательно гася все жизненные процессы, чтоб не почуяли. Вот только не учли мы, что нас давно обнаружили и ждали.

Добрались мы до зала, вот перед нами Кощей на троне, кристалл в центре, возле которого стоит Четырехлистник и с жадностью смотрит на нас. За остальных тварей я молчу — тут ими все оказалось забито.

— Братья, видать, помирать время пришло, — повел я плечами. — Разрушьте кристалл, а эту тварь я возьму на себя. Не поминайте лихом.

И не слушая их возражений, я обнажил верные мечи и кинулся в бой, победить в котором не мог.

Крики, стоны, всплески магии — все смешалось в какофонии звуков. А посреди всего этого стояли мы: Четырехлистник — тварь с четырьмя руками и головами-образами, что давила на меня своей силой Тьмы и посохами смерти, и я, волхв-витязь, давивший в ответ его своими мечами, попутно обжигая огнем.

— ДА-А-А!!! — услышал я радостный каркающий вопль. — Подыхайте, дайте мне силу… Что? ЧТО⁈ НЕТ!!! Вы не можете!!!

Раздался громкий звон разрушенного кристалла, я почувствовал яростную вспышку энергии, что отвлекла на мгновенье тварь… И вот мои мечи срубают ему головы одним махом, а его ледяной коготь пробивает мою грудь и разрывает сердце.

Что ж, я сделал все, что мог, и предкам не будет стыдно за своего потомка. Закрыв глаза, я погрузился во тьму…