Нулевая Зона 3%

Глава 17 «Обман и предательство»

Малефикус подполз к девушке как слизняк, что нашёл свежую кучку «удобрений». И в этот раз у него уже, не было ни наглости, ни презрения — он всего лишь искал, очередного — «глупого соратника», в «надежде» что эта «животная игра» поможет ему — хоть как-то, «не сдохнуть» в — этой проклятой — «пустоте». В его глазах плясали — отголоски — страха и отчаяния. Теперь его спесь походила на гнилую маску — словно старую и «обглоданную куклу», что потеряла — всю " свою «былую "красоту»«, и оттого — стала еще — более жалкой — и вызывающей — "чувство отвращения». «Что б тебя… пропердело, ублюдок!» — подумал Рей, вновь начиная сжимать свои — такие привычные «кулаки». Но тут же — он вновь «собрался», понимая что все эти — пошлые проявления «нелепой гордыни» ни чего не будут «стоить», в той долгожданной «развязке», к которой он всё так неотвратимо — «приближался», понимая что, всё это, и эти жалкие марионетки — будут всего лишь — тем жалким хламом, которое всё, «тупо» — захламляет «его дорогу» — на встречу — со «своим — столь "страшным и одновременно» — вожделенным — «концом»«, где он, вновь станет "свободен».

Он по-деревенски поцеловал ее в щеку, при этом с таким презрением смотрел в глаза Рею, словно вытирал ноги об грязную тряпку. Эта манерность была до тошноты мерзкой. «Утритесь, засранцы!» — захотелось Рей — во весь голос — «проорать», дабы показать, всю исковерканную — и столь — тупую и лицемерную «суть» этого «мира».

«Вот видишь, мой дорогой гость! Мы, „аристократы“, всегда помним о своих „манерах“» — растягивая губы в змеиной улыбке и тем же противным, вязким, тоном издевался этот «упырь». — «Вот и вам надо поучиться „хорошим“ манерам, „герой“! Ну раз уж у нас „игра“ продолжается!» — пропел Малефикус, словно клоун на детском утреннике.

Рей смотрел на эту циничную и пошлую — комедию и ему на самом деле — стало — глубоко — плевать на этот — бездарный «спектакль». Его мозг как холодная, и острая сталь — был нацелен на «развязку» — где ему нужно было всё «уничтожить» и где всё станет на свои места. Он понимал — все эти «зеркала» были его убогим «отражением», которое всё ещё его пытались напугать, своей бессмысленной и жалкой — «силой» — давая понять — что всё что — происходит — на «этой » свалке" его — бестолковых «снов» всё еще — зависит — «не от него», а скорее — от «тупости» тех — ублюдков, что всё это «создавали». И именно в этот момент, он решил всё — «изменить». Теперь он перестал быть «наблюдателем» его поглотила «сила» и всё что было «раньше» стало не больше чем — «детским рисунком» — и «показом» «забавного клоуна», что по ошибке забрался «не на свою» — «сцену». " Ну раз он так хочет «повеселится»⁈ То пора ему — «сыграть» и «их партии»!" — пронеслось в голове у Рей.

Он презрительно фыркнул и махнул рукой — отгоняя всю «их назойливую фальшь», словно от мухи отгоняет старым полотенцем. Он больше не был «мешком для битья». Он теперь — стал не просто — «игроком» а той — извращенной «силой» где все — прогнившие — до самого — основания — «зверюшки» на этой «убогой» сцене — будут «играть» в то — чего хочет именно «он» — и «никто» — больше. Он — чётко — стал ощущать «их бессилие» — их липкий страх и ту — мерзкую жажду, которую они тщательно «старались — "замаскировать»«, под напускным "величием», и теперь его разум был наполнен — лишь «одним желанием» — увидеть, как всё это — убогое «гнильё», что «посмело играть с его судьбой», будет — валяться в конвульсиях — под обломками того — их «кукольного домика», что так, «безвкусно», пытался их «показать» «со стороны» как — что-то «сверхъестественное», где по «ту сторону» этой фальши — на самом деле — как и везде — витала — только «смерть и отчаяние».

«Ты давно тут маячишь, ублюдок!» — зарычал Рей. — «Давай, давай — пора заканчивать этот — фарс!» — и в подтверждение своих слов рванулся вперед, как бык на красную тряпку, желая прорвать все границы «терпения». И пусть — все те «их грязные планы» будут — только «досадной помехой» на пути к его истинному — «триумфу», что уже подходил — к своему долгожданному — «завершению».

И вот тогда — когда Рей как раз собрался накинутся на этого пошлого «имбицила» с его фальшивым «маскарадом» «кукла» вылетела из его рук словно кукла — что не выдержала этого долгого и бездарного «фарса». «Это что, бля*ь⁈» — криво ухмыльнулся Рей, смотря на это — столь комичное зрелище, где — «они» все, как стадо глупых — баранов — готовы были — с грязью — сожрать — любого — кто только — посмеет — усомниться в их — столь «воображаемой и фальшивой» — «славе», и по ходу — они все — от унылой и такой «тягучей игры» как всегда, — тупо и бездарно — начали сходить с ума. И все его «чувства», всё ' его звериное нутро' забилось, с новой, — и столь долгожданной — «насладой», где «кровь, кишки» и всё то «гнилое мясо» — наконец — снова — будут «течь — ручьём», омывая все их лицемерные — и столь — бездарные «личины»!

Но на его «радость» как всегда — тут же пришёл «облом», в образе того, «что выскочило», как «по заказу» прямо под его руку, демонстрируя свою «убогость» в стиле — «эконом — класса».

Малефикус резко откинул от себя «девицу», словно — ненужный мешок с грязью схватил ее за руку и — словно как — сухую ветку — переломил и разворотил ее конечность. И браслет — «главной дивы» вдруг разлетелся на мелкие кусочки, которые — от «отвращения» тут же — задымились — словно нежеланная — гора мусора и гниющих помоев. А «лицо» и всё «тело» девицы — разверзлось на глазах у Рей, словно от «проклятия» превращая ее в кучу — мерзкой «глины» что всё время тащило Рея «вниз» — пытаясь — на «ходу» обвить «его ноги», — в грязной попытке «прицепится» к столь долгожданной — «силе» и к столь — беспечной и беззаботной — «свободе». «Ну вот, опять началось!» — простонал Рей — улавливая как от ее «глиняной вони» всё у него в нутри — опять — начинало «кипеть», давая понять — «что за мной всё — еще — „следят“, эти уроды!»

«Вот и твои дружки. В „аристократы“ берут любых, даже гнилое дерьмо» — с такой презрительностью, сказал Рей смотря, как тащат глиняную массу «их друзья», словно тащат за собой старую — и прохудившуюся лохань.

И на «всех парах» бросился к «Малефикусу», дабы «откусить ему ухо» — и словно «паук» в «логове» — отомстить ему — за всю «его издевательскую похотливость», и прочие унижения. И теперь всё его — естество рвалось вперёд — на растерзание.

И в ту же секунду Малефикус вновь нагло «захихикал» — демонстрируя свой убогий и столь показной — «неистовство» и тут же одарил его — зловещей «маской безумия». Его и без того исковерканное лицо, тут же, свернуло в сторону, показывая свой наглый — «оскал», а глаза налились — отвратительным — «мраком», где исковерканный «ад», вдруг поглотил всю его — «тупую волю», тем самым — демонстрируя свою готовность к тем «новоявленным пыткам», которыми — он так яростно хотел «наградить » Рея в этом жутком и таком — убогом «пространстве». И как в самом мерзком — «кошмаре» Рей — увидел — перед собой, как по взмаху их «закостенелой руки» вдруг возникла огромная, зловещая — и такая знакомая стена из ядовитой «тьмы» в которой было «всё и ничего одновременно». Рей почувствовал как чья-то воля «грубо и цинично» — тянет к ней, как — беспомощную марионетку — давая «ей» — понять, что она по-прежнему — всего лишь — часть какой-то чужой — и столь извращённой — и глупой — игры, где не было — «ничего » — «ценного» а лишь — страх и — отчаяние.

«Суки! — прокричал Рей. „Вы снова что то — "мутите“ гады!» — пытаясь нащупать ту «нитку» что тянула «его туда» — в ту «тошнотворную бездну», где всегда были лишь — «лживые и фальшивые» — «декорации».

Он про себя как проклятый «зверь», что не мог сорвать оковы в которых, так старательно «держали» его — и с бешенством кинулся на невидимую «стену», разрывая её — из нутри всей той яростью — что скопилась у него — за всё его «существование». Он долбил, её «новой силой», разрывал ее «новой тьмой» а «воля», пыталась всеми «своими конечностями» прорвать эту «беспощадную и злую оболочку», но «магия» так и — продолжала «держать» — его — как зверя в «клетке», — словно напоминая ему — кто тут «хозяин», и что «все его» попытки — лишь — напрасны и бессмысленны — словно старое и прогнившее — «тряпье».

«Тише, тише, мой дорогой гость! — сладко пропел, за спиной противный голос Малефикуса, и Рей вновь ощутил "то самое» тошнотворное «лицимерие» которое «лилось» на него «рекой» как — «застое гнилых вод». — Надо же как-то тебя «развлечь» пока мои «соратники» укладывают других «выскочек»«, — и, словно призрак — растаял в воздухе — оставив Рея — перед "жутким зрелищем» — множества его — искаженных копий — что тут же разлетались по всем — направлениям, словно куски — «от старой и грязной тряпки» — пытаясь показать всю — свою — напускную «силу».

И в ту же секунду «зеркала» «задёргались», в хаотичном движении — стараясь — «разлетется» по всему полю, давая понять — «простым смертным», что его и без того — скованную душу — ещё — «хотят помучить» — и «лишить — надежды на „спасения“». «Тупицы! Вам не от меня — избавиться! Вы как старая „мозоль“ липните!» — всё так же злобно прошептал Рей понимая что всё что сейчас происходит «лишь ещё одна пытка для того что бы у них было — хоть какое то жалкое — „право голоса“».

Но его это больше не злило, а скорее вызывало — жгучую «жалость» к себе что он — позволил — чьей то гнилой воле — так — над «ним» издеваться! «Идиоты, вы всё — „на перекосяк“ тут — устроили!» — прошептал Рей, понимая — что теперь он — будет плясать — по — «своей» столь — кровавой «мелодии» где уже «никто» не «останется в стороне», и в то же время, понимал — что они — не просто так, так стараются ему «насолить», и всё таки, он «пропустил» что то «очень важное» в «их плане»

«Да пошли вы все! Чёрти! Тупые! Марионетки!!» — проорал он во весь свой — проклятый «голос», и всё тело его — наполнила — извращённая «злость» давая тем самым понять что он сейчас будет рвать «их на части» и больше — ни какому ублюдку — не дастся так «вольно» — «рулить» его «проклятой судьбой». И его «новый разум» тут же — словно какой то злой гений вставил свои — «пять копеек», на «старый план» — как бы намекая что его пора — наконец-то — «разработать» — во всей — его красе, используя — весь — тот прошлый — опыт, и понимая — что их — проклятая «игра», должна будет — наконец то — " закончится"! И в тот момент его, «сознание», обрело — «такое жгучее понимание» того что — он, — «всегда был» — сильным, а все эти уродские — «зеркала» всего лишь — жалкие осколки той правды которую ему постоянно — пытались в «него» нагло — «запихнуть».

Но тут его словно «осенило». И всё его прошлые воспоминания из ада, и слова всех тех — «чудищ», с которыми он — всё это время — «встречался» — вновь возникли в его — голове — с новой и такой обжигающей — «силой». Он увидел как — в его прошлой — «грязной игре» они с «тупой» наглостью использовали — не только «силу» а ещё — хитрость, обман, предательство и всю ту — «гниль» которая была для них — как родной и неотъемлемой — «частью их души». Он понял, как — «они играли», в «его мире». И тогда он поймал «нужный мотив».

«Так вот оно — в чем — дело⁈ Значит будете играть — в „зеркала“ — как „те уроды“⁈» — с ненавистью и презрением произнес Рей и в его глазах на миг мелькнуло что то, чего ранее он в себе не замечал — какая-то «чёрная искра» которая перерождала — все его действия — давая, ему понимание — того что — его гнев — может — не только «убивать», а и «творить», где старые раны — станут не проклятьем — а ключом для выхода из этого столь затянувшегося и тупого — «мракобесия».

«Значит время показать вам — что я — теперь умею! Ну, раз такие — „умные“!» — прошипел Рей. И оттолкнувшись от всего, что удерживало его в той реальности, начал менять «свой облик» и все те образы, которыми так старательно его «пичкали» те ублюдки, что маячили у него перед глазами. И его тело — вновь стало «злым» и таким «отвратительным» но в тоже время — он становился словно «проклятый танец» что порабощает — разум и чувства, — сливаясь — с той тьмой что — всё — время «рвалась наружу».

Он всё больше — «окунался» в «бездну» — стараясь в себе не потерять — «остатки» былой — «свободы» и его «разум» с бешеной силой стал «поглощать» — всю эту — «гнусную реальность», меняя не только — свою суть — но и то — «пространство», в котором — он «сейчас находился». Его разум, словно дирижер, руководил не просто «пошлым оркестром» а всей этой грязной и фальшивой «реальностью» которая теперь была — как послушная глина, которую можно «лепить», да как угодно, в угоду своего — столь дикого и «извращённого» представления.

И «Малефикусы» — как безумные «големы» — задрожали. И стали метаться и бессмысленно разлетаться — «во все стороны» от их жалких «потуг» где их «старые "устои» — «рушились как "гнилая "штукатурка», но Рей понимал — нужно время — на «новые приготовления» где — старые «грехи» должны были стать не — «цепями» а верными — «союзниками», как та «безумная и неистовая "сила», — которая уже была — готова поглотить этот мир, как «жадный пылесос» со всей его фальшивой «сутью».

«Ну вот! Похоже "маски-шоу», опять «затянулось!» — со злорадной и пошлой усмешкой прошептал Рей, и в один миг создал вокруг себя настоящий «вихрь хаоса» — где все «фальшивые отражения» задрожали, теряя «свою форму», и в этом гнилом месиве, наконец, Рей со всей — бессмысленной — и неистовой мощью — «врезался» в то место где всегда его встречало «отчаяние» давая понять — всем «этим уродам» — что он не просто «выжил», а «выстоял» и «вырос» в то — чего — они — так — долго — «избегали» и то — чего — они всегда так сильно — «боялись»!

«Да пошли вы — к чертям со своими, дешевыми — „пугалками“„! — заорал Рей, с диким и столь умопомрачительным — и злобным хохотом, и как обезумевший — «проломщик стен», ворвался в «чертоги фальши», навязывая — этим и так — столь жаждущим — до него — «врагам» — свою «новую» и столь жуткую и противоестественную — «судьбу» дабы — они на себе почувствовали — ту “ боль», и всю ту «гнилую апатию», которые он так «старательно» — в себе «скрывал». И не дав «им» — опомнится — со всей звериной — и пошлой — жестокостью кинулся в тот «старый портал» — понимая, что — «игра окончена» — но теперь «пришла его очередь» диктовать «правила». И всё жуткое безумие которое всё это время от него так усердно «скрывалось», наконец обрело — столь «нужные ему», «острые» формы, готовые не просто разорвать старый порядок, но и показать — как «правильно» — он его — видит — и понимает — в этой столь извращенной и измученной им «реальности». И когда он всё это почувствовал, он понял, что пора действовать.

И перед тем как навсегда уйти — и порвать, те столь «ненавистные» — и липкие «сети», что так «бесстыдно» пытались его удержать, он — напоследок, сквозь зловещую и жуткую тьму, наполнил эту — убогую реальность — воплем из жгучей ненависти и отчаяния. И ушёл как всегда, без «оглядки». Но он, словно лед, с «его стальной волей» — уже — больше не «ожидал удара», а был как — безумный и страшный «вирус» что теперь знал — где находиться — его «сердце» и ждал своего «шанса» — на «последний — раз», — чтобы «стереть» — всю эту фальшивую и столь «бездушную убогость». И чтобы показать — всем — кто теперь тут — «главный дирижер» и чья «мелодия», должна закончить этот — бессмысленный и такой жестокий — «балет» — под громкие крики — из — разорванной плоти — где он будет — последним «солистом», а все остальные — будут лишь — фоном, для столь «завершительной сцены», в его «извращенной опере», которую он — с «презрением» всем «этим» «ублюдкам» и хотел «наконец то» показать.

Рей шагнул за пределы этого старого, и насквозь фальшивого «цирка» и растворился во мраке, готовый к любым «чудесам» этого проклятого и пошлого мира.