Хрустальный путь: Обитель Серебряных Волн

Глава 9 Капля за каплей

Кап…

Я сижу в позе лотоса на дне неглубокого каменного колодца — вода доходит до середины груди. Она почти неподвижна, по её поверхности прокатывается лишь мелкая рябь. И, как бы я ни старался, мне не удаётся добиться полного её покоя.

Кап…

Тяжелые капли примерно с равным промежутком падают мне на голову с приличной высоты, разлетаясь мелкими брызгами по голове и плечам. Сосредоточиться на медитации адски трудно. Да что там говорить — даже просто сохранять неподвижность стоит огромных усилий. Правда, сейчас, на энной попытке, я хотя бы продолжаю сидеть. Поначалу-то меня не хватало надолго — я вскакивал, матерясь и тряся головой.

Кап…

Кажется, каждая капля становится всё тяжелее. Это уже не вода, а расплавленный свинец какой-то, только почему-то холодный. И бьёт он чётко в одно и то же место на темечке, будто пытается проточить отверстие в черепе.

Кап…

Да это издевательство какое-то! Вообще, как я слышал, в древности это было изощрённой пыткой, способной свести с ума. А для местных монахов это всего лишь упражнение на сосредоточенность.

Кап…

А может, Шудэрей просто издевается надо мной? Испытывает моё терпение? Впрочем, я ведь видел, как сам он сидел в этом колодце, не шелохнувшись, добрые полчаса. В чём его секрет?

Кап…

Нет, я снова отвлёкся. Прочь все мысли! Вообще все. Очистить разум. Отрешиться от тела…

Кап…

Удар каждой капли, кажется, пробивает меня всё глубже. Этакий накопительный эффект. Становится уже не просто неприятно, а физически больно. И каждый раз я непроизвольно вздрагиваю, так что по поверхности воды пробегает рябь. А нужно добиться её полной гладкости.

Кап…

Пытаясь сбежать от реальности, сосредотачиваюсь на внутренних энергетических структурах. Скольжу внутренним взором по голубоватым шлейфам меридианов, по центральным крупным узлам, идущим от макушки вдоль позвоночника. Это не те узлы, которые нужно зажигать с помощью Прорыва. По структуре и важности они больше похожи на центральное ядро, только каждый имеет своё назначение. И с помощью учителей Обители я надеюсь выяснить, какое именно.

Кап…

Всего узлов семь. Люйшанцы называют их Средоточиями. Центральное — то, что я уже привык называть Ядром, располагается в районе солнечного сплетения. Три — ниже, в районе пупка, печени и копчика. Ещё три — выше, в ямке между ключицами, в мозгу и на темени. Вот как раз теменное Средоточие мы сейчас и прорабатываем. По словам Шудэрея, оно отвечает за способность управлять своими эмоциями.

Кап…

Сам Шудэрей на этом собаку съел. Его всегдашняя невозмутимость и отрешённость — не просто черта характера, а результат многолетних тренировок. Это помогает и в бою. С помощью особых Техник он способен впадать в боевой транс, полностью контролируя свои эмоции, отключая страх, сомнения и делая разум холодным, как пласт льда.

Кап…

Мне бы сейчас это тоже не помешало. Иначе я вот-вот сорвусь…

Кап…

В течениях Ци я отчётливо вижу, как крохотная частичка воды, устремляясь с высоты, бьёт меня по темечку, отзываясь в теменном Средоточии слабой вспышкой Ци, которая затем проскальзывает вниз по меридиану. Что это? Что-то вроде рефлекса, или…

Кап…

Следующую каплю я мысленно перехватил — так, что энергия её влилась прямо в Средоточие, ухнув туда без всплеска, как профессиональный прыгун в воду. И неожиданно стало так легко и спокойно, что я не удержался от вздоха облегчения и в блаженстве закрыл глаза.

Кап…

Снова поглотил энергию капли в момент соприкосновения с кожей — так, что вспышка прокатилась гораздо дальше по меридиану, слегка подсветив его, и растворилась в Ядре. Самого же удара даже не почувствовал — только приятный холодок, пробежавший по голове и плечам.

Кап… Кап…

Всё изменилось. Каждая капля теперь — словно лёгкий поцелуй, заряжающий меня крохотной но ощутимой порцией Ци. По телу постепенно разливается приятное тёплое ощущение. Я уже не чувствую под собой твёрдое дно колодца, и будто парю в невесомости. Мысли, наконец, тоже очищаются, время будто останавливается. Лишь Ядро работает само по себе, без моих мысленных усилий, вытягивая крохи свободной Ци из окружения и из капающих на макушку капель.

Кап… Кап… Кап…

— Мангуст!

Оклик вызывает лёгкое раздражение, словно сигнал будильника. Я приоткрываю глаза, и первое, что вижу перед собой — поверхность воды, идеально гладкую, как стекло. Поднимаю взгляд выше и смотрю над стоящего над колодцем Шудэрея, скрестившего руки на груди.

— Достаточно. Ты, наконец, понял, что делать.

— Следующий!

Небольшое замешательство в рядах новичков. Наконец, вперёд выходит Попрыгун. Оглядывается на меня, явно ожидая поддержки, и я ободряюще киваю ему.

Толстенное мокрое бревно — вдвоём еле обхватишь — покачивается в воде, на две трети скрытое в её толще. Канал узкий — по обе стороны от бревна остаётся от силы по метру. Всего один шаг, но сделать его непросто, это я уже по себе знаю.

Фэн, поведя плечами, крепче перехватил учебный посох, развернув его параллельно полу, как балансир. На бревно не ступил, а запрыгнул, и оно тут же провернулось под ним, так что ему пришлось быстро перебирать ногами, ловя баланс. Несколько мгновений — и мальчишка замер, лишь чутко покачивая посохом для удержания равновесия.

— Следующий! — всё тем же равнодушным тоном объявил арбитр — безымянный монах в простом голубоватом одеянии. Как обычно, кто-то из Третьего или Четвёртого круга. Этакие рабочие лошадки. Именно на их плечи выпадает вся возня с новобранцами, а также вся бытовуха вроде готовки еды, уборки помещений, погрузки и разгрузки припасов. Впрочем, совсем уж грязная работа — это уже удел полных нубов, только недавно поступивших на обучение в Обитель.

Мы с ребятами с Зелёной скалы в этой иерархии ещё ниже. Мало того, что мы из Пятого круга, так ещё и поступили гораздо позже остальных. А ещё мы чужаки. И местные воспринимают этот факт очень по-разному — от любопытства до ненависти и иррационального ужаса.

Что ж, лишний повод держаться вместе.

На бревно тем временем запрыгнул противник Фэна — худой угрюмый ксилай с такой взъерошенной шерстью, будто его только что спустили в водосточную трубу. Эта физиомордия нам уже примелькалась, поскольку он ещё и живёт неподалёку от нас — за какие-то провинности был поставлен разнорабочим на Тропу Шелкопрядов.

Зовут его все коротким прозвищем Фу, и оно ему подходит на все сто. Вот прям фу, что за тип. На Пятом круге Обители торчит уже несколько лет, в познании Ци продвигается черепашьим темпом. Но при этом пронырливый, пакостливый, подлизывающийся к старшим послушникам. И наверняка стукач.

— Давай, держись, Попрыгун! — сложив ладони рупором, подбодрил брата Кианг. — Задай ему!

Старший Чао и сам заряжен на победу — сосредоточенно сгорбился, вжав голову в плечи, глаза горят в азартном предвкушении. Он уже третий раз на этой неделе встречается на бревне с Фу, и прошлые разы это заканчивалось болезненными тумаками и купанием в морской воде. Фу, каким бы задохликом по местным меркам не был, всё же давно в Обители, и кое-что умеет.

Знаком к началу спарринга, как всегда, послужил глухой удар гонга, который, впрочем, правильнее было бы назвать бубном, поскольку представлял он собой растянутую на жестком каркасе кожу какой-то морской твари.

Противники, правда, не бросились сразу в атаку, а засеменили по бревну, проворачивая его под собой и пытаясь вывести друг друга из равновесия. Это вообще самая распространённая тактика. Попытка провести прямой удар на такой зыбкой опоре часто оборачивается против атакующего — он сам теряет баланс и рискует свалиться. Бревно хоть и здоровенное, и легко выдерживает двух ксилаев, постоянно покачивается, как поплавок, и проворачивается в воде, не давая и секунды простоять спокойно. Даже одному-то балансировать на нём тяжело, а противник вносит постоянные непредсказуемые импульсы.

К моему стыду, мне самому это упражнение до сих пор даётся с огромным трудом, хотя и посвящаю ему не меньше часа каждый день на протяжении уже нескольких недель. В одиночку-то держусь на бревне уже уверенно, но вот спарринг проигрываю почти всегда, и часто до обидного быстро. У ксилаев тут большое преимущество — когти на ногах. У меня же ступни попросту соскальзывают. Я даже всерьёз подумываю соорудить специальные сандалии с шипами на подошвах.

Другие послушники, выстроившись вдоль канала с бревном, подбадривают участников, скандируя их имена и хлопая в ладоши. Команды поддержки сильно неравны — мы, чужаки, держимся особняком, все остальные болеют за Фу, хотя в обычное время его все недолюбливают.

Поединок больше похож на танец или даже на цирковое представление — противники быстро перебирают ногами, вращая мокрое бревно под ногами то в одну сторону, то в другую, балансируя посохами и хвостами, пригибаясь и покачиваясь. Время от времени один из них делает выпад посохом, пытаясь подсечь другого по лодыжке или ткнуть в грудь. Каждый удар — лёгкий, чётко выверенный, поскольку сильный замах сам по себе может вывести атакующего из равновесия, а уж в случае промаха и вовсе почти гарантированно свалишься с бревна.

Попрыгун обычно на этом и прогорает — слишком увлекается атаками, а Фу просто выжидает, ловит его на ошибке и ударом исподтишка отправляет в воду. Однако сегодня, наслушавшись моих напутствий, Фэн Чао как никогда собран и сосредоточен. А недостаток опыта с лихвой компенсирует врождённой скоростью реакции и ловкостью лап. Всё-таки парень талантлив, это и Намира сразу сказала. А в ходе обучения в Обители он начал прогрессировать очень быстро.

Толпа болельщиков взорвалась единодушным встревоженным возгласом — Фу, качнувшись в сторону противника, сделал обманный финт посохом и тут же ужалил коротким тычком в голень. Попрыгун вовремя поджал ногу, но потерял равновесие, и замахал свободной рукой, будто мотылёк с оторванным крылом.

— Держись, Фэн! — в отчаянии сжимая кулачки, громче всех кричала Лилу. В такие моменты их извечные разногласия куда-то рассеивались.

Попрыгун, неожиданно подпрыгнув, крутанулся в воздухе на сто восемьдесят градусов и снова приземлился на бревно, одновременно хлестнув Фу посохом по задней стороне бёдер. Тот, взвизгнув, как прищемивший хвост кот, брякнулся в воду спиной вперёд, едва не ударившись затылком о край канала.

Сам Фэн выпустил посох из рук и отчаянно замахал руками, восстанавливая равновесие. Бревно под его ногами одновременно и просело на один конец, и начало быстро прокручиваться вокруг своей оси. Попрыгун быстро перебирал ногами, чтобы удержаться на нём, но от этого лишь ещё быстрее раскручивал. Кианг и По уже голоса сорвали, подбадривая его, Лилу наоборот замерла, вытаращив глаза и кусая кулак.

— Дер-жись! Дер-жись! Дер-жись!

Каким-то чудом Фэну удалось усмирить бревно, беснующееся под ним, словно бык на родео. Сначала он смог переместиться ближе к центру, а затем и вращение превратить в более контролируемое. И добрые полминуты спустя, которое болельщикам показались вечностью, он, наконец, замер, выставив руки в стороны и выпучив глаза.

Победу его ознаменовал сухой удар кожаного гонга, тут же потонувший в радостных воплях Лилу, Кианга и По. Даже некоторые послушники с другой стороны канала их поддержали. Только Фу, мокрый и злющий, сидел на земле, выжимая полы одежды, и кидал в нашу сторону мрачные взгляды.

Впрочем, долго праздновать не пришлось — спарринги шли своим чередом.

— Следующий! — всё тем же голосом объявил монах и недвусмысленно указал на меня.

Пряча вздох, я подхватил учебный бамбуковый посох и шагнул к бревну.

— А теперь — шесть чаш, — проговорила Имэй Цзин всё тем же недовольным, почти презрительным тоном. Обвела нас взглядом своих зелёных глаз, сверкающих поверх вуали из морского шёлка. — Кто будет пробовать первым?

— Да она издевается! — шёпотом проворчал Кианг. — Я три-то не могу осилить.

И тут же замер, поджав уши, потому что бакхо с резким, как у птицы, движением шеи обернулась в его сторону. Слух у неё был отменный.

— Шесть чаш — нереально, если не использовать какие-нибудь Техники, — в полный голос возразил Попрыгун.

Он-то, к слову, это упражнение освоил не хуже меня — уже вполне уверенно справлялся с тремя и даже четырьмя чашами. Опять же, сказывался природный талант. Не зря Намира говорит, что он в первую очередь начнёт открывать узлы именно в ногах, а не в руках.

Имэй не ответила ему. Молча развернулась и, шурша шёлковым одеянием, прошлась мимо ряда каменных полусферических чаш, до краёв наполненных водой. Чаши были в обхват диаметром, и выставлены вплотную друг к другу. Вода в каждой уже успела успокоиться, поверхность лишь легко колыхалась от движений воздуха.

Взяв короткий разбег, бакхо легко, будто подброшенная пружиной, взмыла в воздух, буквально пролетая над препятствием. Быстро перебирая ногами в воздухе, коснулась воды в центре каждой чаши — легко и точно, так что вверх взвивались одинаковые столбики брызг, будто от сброшенных вертикально камешков.

Я наблюдал за ней, чуть прищурившись и сосредоточившись на течениях Ци. Но не заметил, чтобы она применяла Технику — как говорится, ловкость ног и никакого мошенничества.

Её аура вообще была довольно смутной, размазанной, словно бы тоже скрытой под вуалью. К слову, как и у многих прокачанных бакхо в Обители. Какая-то маскировочная Техника, позволяющая скрыть свой энергетический контур. Мне бы тоже не мешало обзавестись чем-то подобным.

— Как видишь, реально, — всё с тем же едва скрываемым презрением в голосе произнесла Имэй. — Теперь ты.

Попрыгун вздохнул, но выдвинулся вперёд. Попытка его была почти удачной — первые четыре чаши прошёл, почти все касания — в центр. Но на последних двух уже не хватало высоты, так что он вынужден был поджать ноги. И всё равно за последнюю чашу едва не зацепился.

Имэй никак не прокомментировала его прыжок. И в этом был её редкий плюс — она с одинаковым равнодушием принимала как успехи, так и провалы.

— Следующий!

Тут решил попробовать я. У меня это упражнение тоже получалось неплохо — сказывался многолетний опыт паркура. Но на шесть чаш я пока не замахивался.

Разбег. Прыжок. Быстрые движения ногами в полёте — я будто пробегаюсь по воде, касаясь её лишь кончиками пальцев. На шестой чаше плюх получился чуть сильнее остальных — слишком погрузил ногу. Но это не помешало мне нормально приземлиться.

Моя «команда поддержки» тут же разразилась восторженными возгласами. Имэй же, замерев с убранными за спину руками, дождалась, пока восстановится тишина.

— Уже лучше, — сухо произнесла она, чем вызвала волну удивлённых шепотков. Действительно, она чуть ли не впервые на моей памяти расщедрилась на похвалу.

— Благодарю, — поклонился я, складывая ладони перед грудью. — Надо, конечно, ещё потренироваться…

— Несомненно, — холодно перебила она. — Так что — ставь седьмую чашу!

Да ё-моё…

— Не получается? Внимательнее вглядись в Плетение, — тихонько, чтобы не потревожить других медитирующих, прошептала Намира. — И мысленно сравни его основные узлы с узлами в твоём теле. Ты должен как бы перенести это Плетение на себя.

Я кивнул, хотя и без особого энтузиазма.

— И так — раз за разом. И каждый раз закрепляй перенос, прогоняя небольшую частичку дыхания Хун’нари через эти узлы.

Намира замолчала, поймав осуждающий взгляд со стороны монаха, сидящего возле соседней статуи. В Галерее Безмолвия любой звук разносится далеко, даже шёпот.

Прикрыв глаза, я снова сосредоточился на медитации. Сквозь полусомкнутые веки я не видел очертания самой статуи, изображающей массивную усатую рыбину. Но вот заключенное в ней Плетение, состоящее из голубоватых светящихся линий Ци, различал даже сейчас. И с каждым медленным вздохом пытался «примерить» этот узор на себя.

Это Техника «Морского карпа», позволяющая надолго задерживать дыхание под водой. Не полноценное «Водное дыхание», которым я раньше владел, но близко к нему. Увы, для «Водного дыхания» у меня пока не хватает нужных узлов, а «Морской карп» позволяет находиться под водой десять минут и больше, и опирается при этом в основном на центральные меридианы, проходящие по торсу, и на Средоточие, находящееся чуть ниже горла, в выемке между ключицами.

Этой Техникой в Лунных тропах владеет каждый второй, что неудивительно — навык для местных очень полезный. Но вот мне она пока не даётся. Точнее, сам способ заучивания, который практикуют в Обители. Намира рассказывала, что у них в Храме Водопадов для этого наносят ритуальные узоры на кожу. По мне, это более удобно и наглядно. Но увы, в чужой монастырь со своим уставом не полезешь.

Впрочем, я прибедняюсь. Я прихожу в Галерею Безмолвия всего третий раз, и в общей сложности провёл за «Созерцанием отражений», как это здесь называют, не больше пары часов. А Технику уже почти освоил — я в этом уже успел убедиться, окунаясь под воду в соседнем гроте. Хотя, как правило, у бакхо Пятого круга даже на такие простые техники уходит не меньше нескольких недель.

Я в целом по меркам этого мира тот ещё вундеркинд. Это выяснилось уже на Зелёной скале, и в дальнейшем только многократно подтверждалось. Дело, конечно, в самом аватаре — в нём заложен потенциал, многократно превышающий возможности местных Идущих. Надо только его раскрыть.

Чем я, собственно, и занимался.

Наши занятия в Залах Семи Лун начались буквально на следующий день после того памятного знакомства с Цзяном Вэем. Никаких помпезных церемоний по принятию в Обитель ни я, ни последующие за мной Лилу и братья Чао не удостоились. Рано-рано утром, ещё рассвести не успело, Шудэрей привёл нас к Трону Морского дракона и попросту добавил к группе послушников Пятого круга. Чуть позже бакхо старших кругов, которые вели с нами различные тренировки, получили от него дополнительные разъяснения.

Насколько я мог судить, никаких притеснений по сравнению с обычными учениками Обители мы не испытывали. Правда, и поблажек нам не давали никаких. А учитывая, что мы прибыли всего месяца за три до окончания очередного «учебного года», нам приходилось несладко. Спасало только то, что структура обучения была очень гибкой, потому что и сами ученики были очень разными. Культивация Ци — вообще штука, плохо поддающаяся стандартизации. Таланты и предрасположенности у всех разные. И компенсировать различия учителя пытались с помощью упорных тренировок и железной дисциплины.

С первого дня наш распорядок был таков, что порой поесть было некогда. Не говоря уж о том, чтобы поваляться где-нибудь и потупить.

Мы поднимались на рассвете, завтракали у себя на Тропе Шелкопряда и отправлялись в Обитель, прихватив с собой небольшие котомки для обеденного перекуса. Тренировки шли стык в стык, почти без перерывов, и были весьма разнообразными. Если не сказать изощрёнными.

Часть из них была направлена тупо на общую физическую подготовку.

Мы плавали в разных стилях, и на скорость, и на дистанцию. Ныряли в глубокие извилистые колодцы, в которых немудрено было словить приступ клаустрофобии. Особенно тяжко в психологическом плане мне давались «Ноздри дракона» — заполненные водой глубокие каверны, очень узкие на всём протяжении, и лишь внизу расширяющиеся настолько, что можно развернуться и плыть наверх. Собственно, ради них я и взялся срочно изучать Технику Морского Карпа.

Мы бесконечное количество раз отжимались от пола, причём стандартные отжимания местные не признавали вообще — обязательно добавлялись какие-то усложняющие элементы. Отжиматься на кончиках пальцах? П-ф-ф, слишком легко! Отжиматься, отталкиваясь от земли, и быстро окунать кончики пальцев в плошки с водой, стоящие по бокам от тебя? Уже лучше! А знаешь, что ещё лучше? Отжиматься над водой, балансируя на концах четырёх толстых стеблей бамбука, воткнутых в дно бассейна. Что? И с этим справляетесь? А давайте тогда вам плошки с водой на затылки! И попробуйте только пролить хоть каплю!

Мы бегали. Много бегали. По лестницам, по пояс в морской воде, с сетками камней на коромыслах — в общем тоже без затей не обходилось ни дня.

Мы колотили манекены на тренировочных площадках. Каменных истуканов. И бамбуковых. И соломенных. И сделанных из набитых высушенными водорослями мешков. Манекены просто стояли столбом. Или крутились вокруг своей оси, так и норовя долбануть в ответ несимметрично расставленными «конечностями». Или качались из стороны в сторону. Или даже двигались по довольно сложным маршрутам с помощью хитроумной системы блоков и противовесов.

Мы дрались в спаррингах. Один на один. И двое на двое. И толпа на толпу. И один против нескольких. Да вообще в самых разных сочетаниях и на разных площадках.

Вот тут мне, кстати, хоть как-то удавалось отыграться на учителях за тяготы и унижения, претерпеваемые в течение дня. Драться, по внутренним правилам, меня выставляли только против послушников Пятого и Четвертого круга, без применения Техник. И тут уже мой боевой опыт вполне давал о себе знать. Да и к тому же я был ощутимо крупнее и мускулистее большинства ксилаев, и тоже без зазрения совести пользовался этим. Тренировочные посохи из морского бамбука только успевали заменять — я колошматил ими со всей дури, так что через четверть часа они оказывались измочаленными, как изжёванные зубочистки.

Лилу и братья Чао тоже держались молодцом. В целом, к обучению все четверо относились очень серьёзно, с настоящим воодушевлением. Не жаловался никто, хотя к вечеру все мы приползали в свои гнёзда уставшие и с ног до головы в синяках и ссадинах. Только Мама Чао каждый раз причитала, откармливая своих шалопаев густой рыбной похлёбкой. Поначалу ещё порывалась мазать всех, включая меня, какими-то своими снадобьями, но потом быстро убедилась, что врачевание лучше оставить Намире.

Но драки и физподготовка, конечно, занимали не весь день, а только около половины. Оставшееся время посвящалось духовным практикам. И вот тут я старался впитывать знания и Ци, как губка.

Каждый день мы медитировали не меньше двух часов, под завязку напитываясь водной Ци. Мы медитировали в Зале Зеркальной воды. И на берегу океана. И в полной темноте. И погруженные по ноздри в воду. И с подвешенным над головой дырявым кувшином, из которого на макушку капала вода.

Мы разучивали названия и общие схемы Техник, узлов, Средоточий. Наблюдали за тренировками старших бакхо. Чуть позже, выбрав для себя Техники из тех, что были запечатаны в статуях в Галерее Безмолвия, медитировали уже там. Попрыгун к тому времени успел открыть первый узел — в правой ноге, остальная молодежь и вовсе только приблизилась к первому Прорыву. Однако правила были для всех едины, а заучивать Техники из статуй можно было и заранее, ещё до открытия узлов. Хотя это и во много раз сложнее.

Но и здесь никто из нас не жаловался. Я понимал, ради чего всё это терплю. Ученики мои тянулись за мной, видя перед собой пример для подражания. И это, в свою очередь, меня ещё больше подстёгивало — нельзя ведь было ударить в грязь лицом перед ними.

Так что, как бы поутру не болели мышцы после вчерашних нагрузок, и как бы не трещала к вечеру голова от умственного напряжения — каждый новый день мы встречали стиснув зубы и готовые ко всему.

Да, если рассматривать наши ежедневные достижения по отдельности, то выглядели они скромно — мы будто наполняли бездонный кувшин капля за каплей.

Кап… Кап… Кап…

С мастером Вэем, вопреки его обещаниям, мы смогли встретиться не скоро. Прошло уже около месяца, прежде чем меня снова вызвали к нему — рано утром, так что я пропустил очередную тренировку. Впрочем, я был не в обиде — в этот день новичков муштровал Аншуй До, а у того задания обычно были незатейливые, но изнурительные, в духе «таскать отсюда и до обеда».

Терраса со знакомым круглым бассейном, который я принял за стол, была пуста. Сам бассейн, к слову, тоже, и выяснилось, что это настоящий колодец глубиной метра три. Сопровождающий меня незнакомый монах молча указал на приоткрытые двери в покои. Сам остался на террасе, развернувшись в сторону выхода и усевшись в позу для медитации.

Внутри оказалось на удивление уютно. Убранство покоев можно было сравнить со старинной дальневосточной архитектурой Земли — пространство делилось легкими деревянными перегородками и ширмами, каждая украшена затейливой резьбой или гравюрами. Много ваз — каменных, керамических, деревянных. С букетами засушенных цветов и с живыми стихийными растениями. Пол застелен широкими отполированными досками, кое-где слегка поскрипывающими под ногами.

Пройдя чуть дальше, я с удивлением увидел здоровенное бревно черводрева — явно из тех, что пираты успели утащить с Зелёной скалы. Внутри него всё ещё отчётливо мерцало изумрудное сияние стихии Дерева. Только, как мне показалось, оно приобрело более чёткую структуру. Естественный процесс? Или это уже здесь его обработали, создавая какое-то Плетение? Что ж, тогда лучше эту штуку не трогать, хотя поглотить немного древесной Ци было заманчиво. Зачем? Ну, не знаю. Надо.

Бревно было установлено вдоль стены на специальных подпорках, приподнятое над полом до уровня пояса. И во всю длину на нём был сделан продольный срез — примерно на треть от ствола. Он обнажал богатую структуру древесины — такого насыщенного красноватого оттенка, будто она была пропитана морилкой. Срез был идеально ровный, а в левой части расчерчен сложным узором, которому предстояло стать барельефом. Резчик уже даже начал работы, но площадь её пока была не больше ладони.

Зал, который начинался от входа, был довольно обширным, и я понемногу обошёл его весь, остановившись посередине. Прошёл мимо нескольких закрытых дверей, но ломиться туда не стал. Думаю, мастер встретит меня где-нибудь здесь.

В центре зала находился ещё один круглый бассейн диаметром метра три, заполненный мутной белесой водой, похожей на сгустившийся дым, и слегка светящейся изнутри. Края его были приподняты над полом, и к ним вели три кольцевых ступени.

Вода в бассейне была совершенно неподвижна всё то время, что я здесь находился. Поэтому я невольно вздрогнул, когда поверхность её вдруг бесшумно всколыхнулась, и показался мастер Вэй. Он, судя по всему, поднимался по ступеням винтовой лестницы, уходящей в глубь этого колодца. Выбравшись наружу, старик поприветствовал меня благосклонным кивком.

Одет он был так же, как во время нашей первой встречи, причём, хоть и вылез только что из воды, с одежды не упало ни капли. Впрочем, это не то место, где нужно удивляться подобным чудесам.

— Мангуст приветствует почтенного мастера Цзяна Вэя! — поклонился в ответ я.

— И Цзян Вэй рад снова видеть Мангуста в добром здравии. Но обойдёмся без церемоний. Я устал от них за все эти годы. Однако не могу позволить себе слишком приблизить к себе кого-то из учеников. Это тут же вызовет массу нежелательных последствий. Прежде всего для того, кого сочтут любимчиком.

Ну да. А чужака и подставить не жалко.

— Понимаю вас, мастер.

— Тогда не откажи мне в простой беседе за чашечкой травяного настоя. И, может, пару партий в люй-до?

— Да, конечно, мастер. Но вам придётся сначала объяснить мне правила.

Мы расположились за небольшим квадратным столиком у стены — невысоким, с двумя циновками для сидения по разные стороны от него. Поверхность стола была расчерчена на одинаковые квадратные клетки, не закрашенные, но с заметными утолщениями на пересечении линий. В канавках по сторонам поля лежало множество одинаковых отполированных камней размером с монету. Двух цветов — чёрного с прожилками и лазурно-голубого.

«Люй-До» в дословном переводе означало что-то вроде «море и твердь» или «прилив и скалы». Правила оказались довольно простыми и напоминали игру го — тоже нужно было поочерёдно выкладывать камни своего цвета на доску, составляя из них цепочки, чтобы захватить как можно больше пространства. Но, как это часто бывает с такими играми, выглядит-то всё просто, но в процессе вскрывается масса подводных камней.

Но новичкам везёт. А мастеру Вэю, похоже, и правда последние годы не с кем было практиковаться. Играл он, конечно, за Воду, и потихоньку теснил меня к краям доски. Но сопротивлялся я вполне достойно, игра шла почти на равных.

Я и сам не заметил, как втянулся. Прихлёбывая из пиалы горячий ароматный напиток, мы с мастером следили за разворачивающейся на доске ситуацией и параллельно беседовали на самые разные темы. Старик умел слушать, да и рассказчик из него был хороший. В итоге мне невольно вспомнились наши встречи с Вэйюн Бао, моим бессменным наставником и другом. И сердце тоскливо сжалось от ностальгии.

Где ты, мой первый учитель? Жив ли? Суждено ли нам встретиться вновь? Я через многое готов пройти ради этого.

— Кажется, ты загрустил, Мангуст?

— Да так… Просто вспомнилось кое-что. Мы с моим учителем тоже иногда проводили время за похожими играми. Хотя чаще, правда, упражнялись с боевыми посохами.

— Увы, я уже давненько не беру в руки оружие, — мастер Вэй с некоторой тоской взглянул на свой посох, висящий на почётном месте в золочёных держателях.

Он был необычной формы — не симметричный, сделанный из какого-то светлого, почти белого материала, сплошь покрытого затейливой резьбой, на концах — неровный, словно обломанный. И явно зачарован — даже с расстояния в несколько метров я чувствую скрытое в нём Плетение.

— Не сочтите за наглость, но… Я слышал, что бакхо высоких ступеней способны очень на многое. И даже отодвинуть дыхание самой смерти…

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Как же я, глава Обители Серебряных Волн, довёл себя до столь плачевного состояния?

— Ну, может, не так грубо…

— Но так и есть. Ни к чему играть словами. Несколько зим назад я… допустил ошибку. Хотя, пожалуй, это не совсем верное слово… Лучше скажу так: я пошёл на риск. И он, к сожалению, не оправдался.

— Неудачный Прорыв?

— Блестящая догадка, — усмехнулся старик. — Или же до тебя уже дошли слухи об этом моём промахе.

— Если честно — да, на Лунных тропах об этом поговаривают. И мы уже достаточно обжились там, чтобы и до нас дошли эти слухи. Но что конкретно случилось? Всё настолько плохо?

— По меньше мере, я жив, — пожал он плечами. — Однако, увы, на пятую ступень я не перепрыгнул. А напряжение сил во время той попытки здорово подкосило моё тело. Я пытаюсь восстановиться, но это занимает куда больше времени, чем я думал.

— Не помогают даже Техники и алхимия? У вас ведь тут довольно богатый арсенал стихийных растений…

Мастер Вэй грустно усмехнулся.

— Когда повреждены сами меридианы — не действует ни то, ни другое. И иногда, увы, раны неизлечимы. Но пусть моя история будет тебе предостережением. Ты не обманул меня, когда сказал, что быстро учишься. Но как бы эта спешка не сыграла с тобой злую шутку.

Я понимал, на что он намекает. Мне понадобилось больше двух недель усиленных медитаций в Зале Зеркальной воды и возле Кораллового колокола, прежде чем я снова попробовал открывать новые Узлы. А ещё мне удалось разжиться флаконом эссенции из Пирамидального гриба — одного из стихийных растений, выращиваемых в Сокрытых садах. На вкус — дрянь редкостная. Но её каждый день по паре глотков принимают, пожалуй, все послушники Обители, начиная с нижних Кругов. Якобы это способствует укреплению меридианов и всех семи Средоточий. Может, конечно, и плацебо, но я уже через пару дней приёма заметил, что Ядро и правда стало расти чуть быстрее.

А ещё я, послушав советов Шудэрея, немного подкорректировал свою технику Прорыва. Точнее, подготовку к ней, сопровождая теперь каждую попытку определёнными подготовительными ритуалами. Это похоже на некую репетицию, в ходе которой я перед самим Прорывом сначала прогоняю по выбранному узлу пробную волну Ци, как бы оценивая его на прочность. В итоге каждая попытка теперь занимает больше времени и требует больше Ци. Зато Прорыв получается менее болезненным и менее рискованным, потому что мне проще стало оценивать вероятность успеха.

— Я действую гораздо осторожнее, чем раньше, мастер Вэй. И открываю новый узел не чаще, чем раз в три дня.

Глава Обители не удержался от смеха.

— Раз в три дня? Да даже у самых моих талантливых учеников на восстановление после Прорыва обычно уходят недели, а то и месяцы! Пойми — с каждым новым шагом к вершине растёт и цена ошибки. И перед тобой — живой пример.

— Однако вы сами предупреждали, что мне нужно стать сильнее. И как можно скорее.

— Это так, — вздохнул ксилай. — Придётся пробежаться по лезвию бритвы. И ты действительно бежишь очень быстро. Я, конечно, рассчитывал, что до Праздника Семи лун ты успеешь открыть ещё несколько узлов, а может и подобраться к Третьей ступени. Но, кажется, ты успеешь это сделать и за половину срока. А может, шагнуть и дальше.

Я пожал плечами.

— Ну, пока что я двигаюсь вполне уверенно. Может, потом придётся замедлиться. Когда подойду вплотную к Третьей ступени — так уж точно. Меня больше беспокоит то, что с каждым разом я трачу всё больше Ци…

— Мы не тратим Ци, — улыбнулся мастер Вэй. — Помнишь, я говорил о том, что бакхо подобны руслам рек? Мы лишь впускаем в себя эту энергию на время. И возвращаем её обратно в мир, пусть и в изменённом виде. Мы — просто часть извечного круговорота. И сами тоже текучи и изменчивы, как вода.

— Что ж… Я как-то не задумывался об этом в таком ключе.

— Это важная мысль для понимания самой сути стихии Воды. Да и вообще Пути. Людям свойственно воспринимать себя, как нечто постоянное. Но мы меняемся каждый день и каждый миг, пропуская через себя нечто осязаемое и неосязаемое. Воздух, воду, пищу, Ци. Слова, мысли, эмоции…

— Понимаю. Мы — не замкнутый сосуд.

— Да. Однако именно то, что мы удерживаем и накапливаем в себе — определяет нас. И большинство людей тащат с собой сквозь годы всякий мусор. Старые обиды. Несбывшиеся мечтания. Пустые надежды. Чужие мнения. Чаще всего они даже не задумываются, зачем они цепляются за всё это. Это — как ил на дне реки. Когда его становится слишком много — река превращается в болото.

Цзян Вэй помолчал, задумчиво глядя куда-то сквозь меня. Впрочем, из-за мутной плёнки, затягивающей его глаза, всегда было не совсем понятно, куда он смотрит. Потом встрепенулся и потянулся за очередным лазурно-голубым камнем.

— Ты уж прости старика. Я порой пускаюсь в скучные рассуждения.

— Да нет же. Ваши слова и правда заставили меня задуматься. Спасибо, мастер Вэй.

— Что ж, я рад. А если они заставят и действовать — то и вовсе произнесены не напрасно. Для того, чтобы самому стать руслом, направляющим свой Путь, нужно всегда помнить — ты сам решаешь, что останется с тобой навсегда, а что ты отпустишь дальше по течению. Не копи в себе ил и грязь. Копи то, что принесёт пользу тебе и другим. Изо дня в день. Капля за каплей.

Я совершенно искренне поклонился, с благодарностью прижимая руку к груди.

— Спасибо ещё раз, мастер Вэй. И за предупреждения — тоже спасибо. Я постараюсь быть ещё осторожнее.

— Хорошо. И, как я вижу, на Второй ступени ты больше внимания уделяешь нижним меридианам…

— Да. Хочу побыстрее открыть Истоки в ступнях. Пойду кратчайшим путём — по шесть узлов на каждую ногу.

— Что ж, с таким набором уже можно будет осваивать довольно сложные Техники. Лучше, конечно, открыть побольше промежуточных узлов. Это и изучение Техник ускорит, и сделает их сами более устойчивыми.

— Понимаю, — вздохнул я. — Впереди ещё много работы.

— К следующей нашей встрече я подготовлю тебе несколько подарков из моего личного хранилища. Не думал, что они понадобятся так скоро. Они тоже немного помогут тебе в продвижении.

— И снова — благодарю, почтенный. Могу ли я чем-то отплатить за вашу помощь?

Старик, смешно насупив мохнатые брови, отхлебнул из пиалы травяной настой и долил ещё из пузатого чайничка, подогреваемого крохотной, как свеча, горелкой.

— Что ж… А расскажи о своих приключениях там, за барьером. Там ведь тоже живут ксилаи?

— В том числе. Правда, они здорово отличались от тех, что я встречаю здесь.

— И чем же?

— Уф… Да даже не знаю, с чего и начать.

— Тогда начни с самого начала. Как ты впервые оказался там?

Я невольно усмехнулся, поддавшись воспоминаниям. С тех пор прошло не так уж много времени — хоть реального, хоть субъективного. Но сейчас мне казалось, что всё это происходило когда-то очень-очень давно, в другой жизни. И даже не совсем со мной.

— Ну, что ж… Я прибыл туда на корабле. В город, называемый Золотая Гавань…